ЭЛОЙ
Это была ясная ночь, приятная для езды. Когда Элой достигла окраин Песни Долины, она остановилась на ночлег в заброшенной вышке Утару, оставленной из-за нападений мятежников. Она поела соленого мяса и остатки ореховой смеси в качестве позднего ужина и приготовилась ко сну. Однако сон не шёл. Вместо этого неугомонный разум решил скормить ей парочку глупых мыслей, которые преследовали ее с момента возвращения из Каменного Эха. А ещё приправил всё это лихорадочными ощущениями в теле: покалывание внизу живота и дрожь, бегающая под кожей, от которых она больше вертелась, чем пыталась заснуть. Хуже всего то, что все эти беспокойные мысли и чувства, казалось, вращались вокруг Коталло. Он даже ничего не сделал, чтобы заставить ее чувствовать себя так, и всё же, она думала о нём. Она прокручивала его голос в своей голове: глубокий, спокойный, немного грубый и шероховатый, как речные камни, стучащие друг об друга в потоке воды. Она вспоминала его татуированное тело и его большую руку: каково было бы ощущать эту широкую, не покрытую краской ладонь, скользящую по ее руке, огибающую ее обнаженную талию, вплетающуюся в ее волосы... Всё тело вибрировало, отдаваясь легкими импульсами между ног. Раздосадованная и смущенная своим состоянием, она повернулась на бок и подтянула колени к груди, будто эта поза могла защитить её от волнующих ощущений. Ух, как же это некомфортно. Интересно, Авад чувствовал себя также? Испытывал ли он такой же, едва ли не тошнотворный, наплыв в желудке, когда она находилась рядом? Если его чувства были хоть сколько-то похожи на её, то она могла ему только посочувствовать. Это занимало все мысли без остатка. Сдвинув брови к переносице, Элой задумчиво рассматривала хитросплетённые ограждения смотровой вышки. Мне это не нужно, думала она с раздражением. У меня нет на это времени. Оставалось ещё столько дел – Деметру вот с Посейдоном поймать нужно, а её драгоценный и такой необходимый сон прерывается всеми этими беспокойными мыслями о человеке, которого она едва ли знала… И, бесцеремонно напомнила она сама себе, который не выражает и капли интереса к тебе. – Если Элизабет не нуждалась в этом, то и мне ни к чему, – пробормотала она в темноту ночи. Элизабет спланировала и построила Новый Рассвет, не отвлекаясь на романтику, и чем больше Элой об этом думала, тем больше убеждалась в том, что фокусировка на одной единственной цели позволила её предшественнице закончить чрезвычайно сложный проект вовремя. Не то чтобы Элизабет создавала Новый Рассвет в одиночку, прозвучало внутри головы очередное напоминание. У Собек была её команда, Альфы проекта, и у Элой тоже появилась своя. На ней лежала ответственность – она должна убедиться, что её команда достаточно хорошо экипирована и чувствует себя комфортно, чтобы продолжать тренироваться и быть готовыми к тому моменту, когда они ей понадобятся… и в случае с Коталло, это значило, что следует прояснить ситуацию, объяснить, что предложение оставаться в её спальне не подразумевает приставаний. Это будет так неловко. Правда, решить эту проблему окольными путями не получится, так что лучше будет разъяснить всё прямо и продолжить спокойно работать вместе. Открытость хорошо сработала с Авадом, поэтому Элой была уверена, что это сработает и с Коталло, поскольку он был логичным человеком. Не то чтобы Коталло находился в том же положении, что и Авад. Пожалуй, в этой ситуации именно Элой была Авадом, так как испытывала глупые беспокойные чувства, с которыми не могла справиться. Не то чтобы Авад был глупым. Он точно не был, совсем, просто он… он не был тем, кого хотела Элой, и в этом не было его вины. Как и вины Коталло не было в том, что Элой внезапно обрела эту слабость по отношению к нему, и охотница не хотела, чтобы он ощущал дискомфорт. Так что она просто объяснит ему, что не имела ввиду ничего провокационного, предлагая ему свою спальню, и почему-то в ней жила уверенность, что он поймёт, поскольку он был логичным человеком. – Заткнись. – сказала она вслух. – Просто заткнись и спи. Гонять одни и те же мысли по кругу – пустая трата времени. Она перекатилась на спину и некоторое время смотрела в небо. Сон продолжал ускользать от нее, и она сдалась. Охотница села на своего Ленторога и отправилась по координатам ближайшего Котла, которые Гея отметила в её визоре. Если тело не позволяло ей спать, стоило вместо этого заняться чем-нибудь полезным.***
Вылазка в Котёл оказалась успешной. Она смогла заполучить коды перехвата для нескольких машин, хотя некоторые из них были повреждены. Нужно будет их исправить по возвращении на базу. К моменту, когда она вышла из Котла, уже занимался рассвет. Довольная и, наконец-то, уставшая, Элой вернулась на заброшенную вышку, сразу же проваливаясь в сон. Спустя несколько часов, проснувшись и чувствуя себя отдохнувшей и ободрённой удачным набегом на Котёл, она отправилась в Песню Долины. Охотница первым делом сходила к торговцу, что отдал ей несколько достаточно больших тыквенных фляг в обмен на продовольствие. После этого заглянула к повару и отдала большую часть оставшихся продуктов – возможно, получится облегчить голод хотя бы для детей этого поселения. Закончив мелкие дела, она решила вернуться к Ленторогу. Однако в поле её остановил один из фермеров. Он попросил поискать кое-кого по имени Джакс и приглядеть за ним. Этот парень ушёл к границе территорий Утару, чтобы прогнать группу молодых ребят Тенакт, но так и не вернулся. Естественно, Элой не могла сказать нет. Просто смирившись с ситуацией, она направила машину в ту сторону, что указал фермер. А когда она нашла Джакса, то оказалось, что он был Тенакт, облачённым в одеяния Утару. Мужчина объяснил, что является Ветераном, и, таким образом, относится к обоим племенам сразу. И молодняк искал с целью попытаться помочь, а не прогнать. И, как всегда бывает, задача оказалась сложнее, чем думала Элой. Эти Тенакт были не мятежниками, а воинами из клана пустынников, что пытались пройти свою тренировочную миссию – что-то вроде финального испытания, чтобы доказать, что теперь они готовы нести службу. Но один из молодых солдат, Корре, был ослеплён кислотой Секача. Оказавшись в затруднительном положении и нуждаясь в припасах, отряд не смог вернуться в Палящее Копьё. Элой провела весь день в попытке разобраться с проблемами юного отряда Тенакт. Вместе с Джаксом и Сокоррой, сестрой Корре, они пошли на поиски припасов для путешествия обратно в Палящее Копьё, и в течение дня им пришлось перебить около дюжины машин – Норокопы, Коршуны, Водопрыски… А по прошествии дня выяснилось, что Сокорра со своим отрядом вообще не собирались возвращаться домой. – Что значит, вы не собирались возвращаться? – Элой нахмурилась, глядя на Сокорру. Девушка отвернулась, глядя куда-то в даль, так что за неё ответил Джакс: – Слепой Тенакт – не воин. А если ты не воин… До Элой быстро дошло. Охотница достаточно долго путешествует по землям Тенакт, чтобы понимать, к чему он клонит. – Тенакт убьют Корре, потому что он ослеп? – Его ждёт бой с машиной. – ответил старший воин. – Говорят, это более достойный способ. – обиженно прокомментировала Сокорра, – Но всё равно – смертный приговор. – Значит, ты собиралась забрать припасы и уйти жить в глушь? – понимающе спросила Элой. – Я думала, их хватит на первое время. – голос девушки немного дрожал, но челюсти были крепко сжаты, и Элой прониклась сочувствием к ней, изучая стойкое выражение лица молодой воительницы. Они вернулись в пещеру, где их ожидал оставшийся отряд. В конце концов, ей удалось договориться с Джаксом, чтобы он забрал с собой Корре в Песню Долины. Тогда остальные ребята смогут вернуться в Палящее Копьё. Решение неприятное, особенно учитывая, что родным брату и сестре придётся разлучиться, но так, по крайней мере, никого не убьют без нужды. Когда их пути с Джаксом и ребятами разошлись, было уже темно. На ужин она поймала себе голубя и приготовила его со свежим горьколистом. А пока ела, размышляла над тем, что произошло с Корре. Эта зацикленность Тенакт на физической силе и боевых способностях была столь суровой. Нора не относились подобным образом к раненым воинам. Среди Карха Элой также не могла припомнить случаев особого отношения к солдатам, получившим тяжелые травмы в бою. Озерам, казалось, гордились даже более банальными травмами. Она могла назвать парочку людей, у которых не было глаза или фаланги на пальце, а Петра как-то даже рассказывала о своём кузене из Жилы, который оторвал себе пальцы на левой ноге, пока возился с починкой какой-то приблуды, и как он потом хвастался этим в таверне за кружкой эля. Единственное, с чем Элой могла сравнить эту зацикленность – это мироощущение людей племени Банук. Она помнила эту ауру суровости, исходящую от Банук, когда она пребывала в Зарубке. Помнила тяжёлое ощущение напряжения, когда они говорили об охоте на машины и про принцип «важно лишь выживание», и от этого было тяжело поладить с большинством Банук. Вдруг ей кое-что пришло в голову. Вся эта история с «боем против машины», о которой упомянула Сокорра – это происходило со всеми Тенакт, что были тяжело ранены? Проходил ли Коталло через что-то подобное после потери руки? Внутри всё похолодело. Они ведь не могли с ним так поступить, верно? Ох, конечно, могли. По правде говоря, на Коталло, возможно, давили даже больше по поводу испытания – он ведь маршал. А Хекарро говорил, что его больше не уважают, так что вряд ли они в самом деле приняли его. Безумие, подумала она. Мысль о том, что Коталло заставили сражаться с машиной сразу после того, как Секач отгрыз ему руку, была… Сплошным сумасшествием. Она изводила себя подобными мыслями на протяжении всего ужина, и, когда покончила с едой, задержалась ещё на минутку, пытаясь решить, что ей делать дальше. У неё было два варианта: она могла остаться на ночь в землях Утару и поехать на базу ранним утром или могла выдвинуться прямо сейчас, и тогда она доберётся в лагерь к середине ночи. Но если она вернётся поздно, то спать ей придётся в своей спальне… И что, если Коталло решил ей воспользоваться, а она заявится туда в ночи́? Что он подумает? Черт, мысль сопровождалась тяжёлым вздохом. Ну, вероятно, она бы тогда разбила лагерь снаружи базы. Это ещё одна причина, расставить все точки над «и» по поводу ночёвок в её спальне, как только она вернётся. Она потушила костёр, затем расстелила легкую тростниковую циновку и легла. Похоже, предыдущая ночь без сна и последующий день беготни взяли свое, потому что Элой уснула почти моментально. И в ту ночь, как и каждую ночь последние несколько месяцев, ей снился сон. Сон о надеждах: пышное дерево, цветущее поле, уютная лавочка, покрытая мхом. Ей снилась мягкая и гордая улыбка, чуткое прикосновение руки к щеке, объятие… объятие, которого у неё не было много лет, с тех пор, как ребёнком её носил на руках Раст. Она видела сон об Элизабет, о мире, полном жизни во всём своём великолепии, об ощущении целостности внутри себя. И также, как и каждую ночь, этот сон распадался на части. Порча пожирала её грезу, отравляя и превращая в пепел. И когда Элой очнулась, то была одна. Она всегда оставалась одна. Всегда, с момента смерти Раста, одна. Но я ведь не одна, она прокручивала эту мысль в голове, сворачивая подстилку и собираясь в дорогу. Я не одна, больше нет. На базе у меня – друзья, целая команда, и ещё у меня есть Гея. Однако, если Элой больше не одна, то почему иногда она чувствовала себя так одиноко? Она гнала машину к базе сквозь лучи раннего утра. К моменту её появления в общей комнате, все уже были на ногах. Эренд хмурился и бормотал что-то себе под нос, активно тыкая в свой голодисплей, а Варл разговаривал с Зо о чем-то, что отображалось в его рабочем поле. – Говорю тебе. Это сода. Но при этом крем. – Как это может быть? – спросила Зо. – Тут говорится в ней были… пузырьки? Лицо Зо выражало стойкое непонимание, а затем она пожала плечами и перешла к следующему файлу в своём визоре. – Ну, некоторые деяния Предтеч нам не дано уразуметь. Она подняла глаза и встретила взгляд прибывшей путешественницы. – Элой, – мягко поприветствовала она, – Мы ждали тебя ещё прошлой ночью. – Да, меня задержали, – ответила охотница, – У вас тут всё в порядке? – С тех пор как ты ушла, мы ничего не сожгли, – весело сказал Варл. – Есть успехи с… – она глазами указала на лестницу, ведущую вниз, к серверной комнате. Улыбка её собеседника немного померкла. – Пока нет. Она отказывается подниматься наверх. Но я не опускаю руки, не переживай. – Спасибо. Мне нужно переговорить кое о чём с Коталло. Вернусь к вам чуть позже, хорошо? – Конечно. – ответила Зо, и они с Варлом вернулись к своим делам. А Элой направилась в зал архивов, где обнаружила Коталло, пасмурно просматривающего какую-то голозапись. Немного нервничая, но не желая это показывать, он зашла в комнату. – Коталло? Он отключил визор и повернулся к ней, склонив голову. – Элой. Рад видеть тебя. Она ответила на приветствие кивком. – Что ты смотрел? Что-нибудь интересное? – Да. Это запись битвы за Посольство с твоего визора. Она моргнула, пытаясь понять, что он сказал. – Чт…? Ты смотрел ту запись? Зачем? Он поднял руку, чтобы снова активировать рабочее поле, и поманил её, чтобы она подошла ближе. Когда она приблизилась, маршал указал на запись и пояснил: – Регалла использовала классический захват в клещи. Её лучники обстреливали правый фланг огненными стрелами, не давая вступить в бой одному из наших отрядов. На левом фланге стояли наездники на машинах… Копейщики, как она их назвала. И их задача была атаковать Карха, с чем они справились успешно. – он указал на другую часть видео. – Вы с Варлом оказались в ловушке вместе со мной и другими маршалами здесь, в центре. Нам некуда было отступать. Она приказала своим копейщикам догнать нас, и мы бы погибли… если бы не ты. – Я? – Да, – подтвердил он, – Ты бросила ей личный вызов: от него нельзя отказаться. Ты победила чемпиона Грудду, и это заставило Регаллу отозвать свою армию. Если бы она этого не сделала, мы бы все погибли. – он посмотрел ей прямо в глаза, – Каждый из нас остался жив только благодаря тебе. Его лицо было предельно серьёзным, и это заставило её желудок сделать кульбит. – Ох, – вздохнула она, – Ну, я просто… пыталась помочь. – Ты снова скромничаешь. – заметил он, – Это совсем не подходит воину со столь пламенными волосами. Она посмотрела на него внимательней – тон его голоса, как и всегда, был невозмутим, но приподнятые брови выдавали истинное намерение. Он её дразнил. Подавив улыбку, она закатила глаза. – О, пожалуйста, не говори мне, что ты веришь во всю эту чушь, типа «пламенные волосы – пламенный характер». – Я не знал, что это распространённое убеждение, – ответил маршал, – Я буду бдителен, и постараюсь найти доказательства этого утверждения. – Аа-ха, – произнесла она сухо. И как только наступила небольшая пауза, она заметила, что каждый нерв внутри неё трепещет. Прекрати, выругалась она про себя. Охотница вернула свой взгляд назад к экрану с голозаписью. – Так… Зачем ты это смотришь? – Чтобы учиться на своих ошибках и лучше подготовиться к следующей атаке Регаллы. – На твоих ошибках? – она сдвинула брови к переносице, – И какие же ошибки ты совершил? Вместо ответа он пролистал запись к нужному моменту и увеличил, акцентируя её взгляд на определенном кусочке. Элой вгляделась в головид, и сердце сжалось от боли. На несколько размытой картинке голографический Коталло нёсся прямо на Секача. Врезаясь в тучную машину, воин схватил её за клыки обеими руками, его ноги скользили по грязи, затормаживая и не давая растоптать ползущего по земле маршала. Элой не могла не восхититься тем, что ему действительно удалось остановить машину будучи безоружным. А потом его левая рука соскользнула. Сердце охотницы остановилось. Его рука просто исчезла в искаженном пикселями облаке крови, а голографическое лицо искривилось в агонии. Коталло коснулся записи, останавливая её. – Вот в чём была моя ошибка, – тихо проговорил он, – попытаться справиться с машиной голыми руками. – из горла вырвалась невесёлая разочарованная усмешка, – Как глупо. Ни капли разумности в таком шаге нет. Я заслужил потерю руки. Что? подумала она. Он ведь не верит в это на самом деле? – Нет, – возразила рыжеволосая, – Ты не заслужил, чтобы такое произошло с тобой. Никто не может такое заслужить. Лишь Регалла виновна… – Ты бы поступила также, как я? – перебил он её, – Побежала бы на Секача, пытаясь атаковать голыми руками? – Нет, – призналась Элой, – но… – Вот именно. – сказал он отрывисто. – Это было глупо. Отчаянный шаг, недостойный Маршала, или любого искусного воина, зовущего себя Тенакт. Я должен был сбить его издалека, возможно, помогла бы удачно расположенная взрывчатка. Тогда и я, и Джавве могли бы остаться живы и невредимы. – он указал на культю, оставшуюся от левой руки, – Это цена, которую я заплатил за момент слабости. Пару мгновений она не могла вымолвить и слова. А затем сделала шаг ближе к нему. – Это не твоя вина, – свирепо отчеканила огневолосая женщина, – Это вина Регаллы. Она атаковала Посольство… атаковала собственное племя на нейтральной территории. Она сделала это, не ты. Ты сделал всё, что мог. Он снова не ответил. Он снова перемотал видео к моменту прямо перед тем, как он атаковал Секача, и включил видео. Он смотрел с каменным выражением лица, как его голографическая рука исчезает в жвалах Секача, и к её горлу почти подступила тошнота. – Коталло, – позвала она. – Да? – Он снова отмотал видео назад, но прежде, чем он успел нажать на иконку «проигрывать», Элой схватила его за запястье. – Коталло, перестань это смотреть, – сказала она. – Я извлекаю из этого уроки, – настаивал однорукий воин. – Нет, не извлекаешь. Тебе нечего оттуда извлекать. Ты уже точно знаешь, как Регалла напала на Посольство. А смотреть, как тебе отрывают руку просто… Это не обучение. Ты проживаешь всё заново, это тебе ничем не поможет. – Если ты знаешь способ, как перестать возвращаться к мыслям о своей величайшей ошибке, мне бы хотелось о нём услышать, – огрызнулся маршал. Её брови взлетели вверх, но прежде, чем она смогла что-то вымолвить, Коталло тяжело вздохнул. – Извини меня. Это было… неуважительно. И безосновательно грубо. Я не должен был так говорить. – Нет, я понимаю. – Элой смягчилась, – Мне тоже не стоило этого говорить. Я знаю, как непросто выкидывать всякое из головы. Особенно, что-то подобное. – она мотнула подбородком на голодисплей. Вдруг она осознала, что до сих пор держит его запястье в своей руке. Быстро отпустив его, она поспешила скрестить руки на груди. – В любом случае… Я, эмм… Я всё ещё считаю, что просмотр этой записи не принесёт тебе пользы. Понимаю, что ты не можешь перестать думать об этом, но пересматривать это снова и снова… Оно лишь будет вклиниваться в твою голову сильнее, и тебе будет тяжелее двигаться дальше, не думаешь? Долгую минуту он сохранял молчание, не отрываясь от головида. Его лицо оставалось нейтральным, пока Коталло вглядывался в застывшую сцену, где он замер на полпути к Секачу, и Элой задержала дыхание, ожидая его ответа. В конце концов, он закрыл запись и посмотрел ей в глаза: – Тебя задержали в Песне Долины? Она моргнула, немного сбитая с толку нелогичной сменой темы. – Э, да. Вроде того. У кое-кого возникла проблема, так что пришлось остановиться и протянуть руку помощи. – и, что-то вспомнив, нахмурилась, – Коталло, могу я спросить? Ты проходил испытание боем против машины, когда вернулся с Посольства? – Да. Я сражался с Секачом на Арене. Её бровь мгновенно подскочила вверх. – Ты…! Хекарро заставил тебя сражаться против Секача? – Да. Секач? Хекарро поставил его против Секача? Но Секач отнял его руку! – Разве это не жестоко? – спросила Элой. – Нет. – Коталло сдвинул брови. – Я считаю, что это был признак жалости. – Жалости? – переспросила она недоверчиво, – Как это? Он бросил в неё упрекающий взгляд. – Всего лишь один Секач против одного из маршалов вождя? Это почти оскорбление. Я должен был выйти против Лиходея, по меньшей мере, или может Ловчего. Но Хекарро приказал мне сражаться с Секачом, и я выполнил то, что было велено. Она смотрела на него категоричным взглядом, а потом покачала головой. – Я не понимаю. – Чего ты не понимаешь? – Почему Хекарро решил выпустить против тебя ту же машину, что забрала твою руку. Выражение лица маршала стало задумчивым. – Я думал о том же. Как я и сказал, это казалось жалостью. Хекарро сказал, что я пойму со временем, но мне всё ещё не открылась мудрость его решения. И всё же испытание пройдено, и я вернулся к своим обязанностям, с жалостью или без. Элой слегка качнула головой в отрицании. – Это… Должна сказать, это всё трудно переварить. – Могу представить, как это выглядит для чужаков. – поддержал Коталло, – По какой причине ты интересуешься этим? – Я помогла одному отряду Тенакт, что проходили их финальное испытание, – пояснила странница, – Один из ребят остался слепым из-за кислоты. Его сестра боялась, что он умрёт во время боя с машиной. Выражение лица Коталло окрасилось пониманием. – И правильно делала. Он бы умер – в этом нет сомнений. – И для тебя это нормально? – Элой потемнела лицом, – Люди ведь… просто умирают, потому что ослепли или покалечились. – Солдат, не способный защищать себя и свой отряд – не солдат. – ответил Коталло, – Он – обуза. Я даже не знаю, с чего начать, неверяще думала охотница. – Но… тогда что насчет тебя? – спросила она, указывая на него целиком. – Ты прошёл испытание с машиной. Ты доказал свою силу, но люди всё равно продолжают думать, что ты слаб только потому, что у тебя нет руки. Так в чём смысл? – Таковы наши традиции. Чем дольше ты пробудешь среди нас, тем больше будешь понимать ценность силы. – Сила может быть разной. – убежденно сказала она, – Ты – это не только твоё тело. И так с каждым. – Легко говорить, когда твоё тело – целое. – тихо пробормотал Коталло. Сначала она приняла более суровый вид, готовая спорить с ним, но внезапно остановилась. Черт, его слова не лишены смысла. Сейчас она делала ровно то, чего старалась избегать всё время до этого момента: раздавала ему советы о том, с чем сама никогда не сталкивалась. Это заставило её поморщиться. – Коталло, прости. Я перешла черту. У меня нет права говорить тебе, как ты должен себя чувствовать. Эмоции на его лице стали ещё немного мягче. – Не нужно извиняться. Может… – он остановился, прежде чем продолжить то, что было на уме. – Может это даже хорошо – обсуждать. Даже если мы не согласны друг с другом. Я ни с кем ещё не говорил об этом. Это стало для неё сюрпризом. – Даже с Хекарро? Он размеренно покачал головой из стороны в сторону, и пояснил: – После окончания моего сражения на Арене, мы решили, что проблема исчерпана. – Ну… – она размышляла некоторое время, а затем подняла на него открытый, искренний взгляд. – Ну, может мы и не будем продолжать этот разговор сейчас. Но если тебе, и правда, потребуется обсудить это, дай знать. – Благодарю тебя, – он сказал тихо. Элой кивнула. Между ними повисла тишина, и по её телу пробежала нервная дрожь. Вот сейчас, тот самый момент, когда надо поднять одну щепетильную тему насчет её комнаты… – У меня есть вопрос для тебя, если я могу его задать. – опередил он её. – Вперёд. – выдохнула она. – Ты помогла юнцам Тенакт вчера, и протянула руку помощи Декке тогда, в Роще. Зо упоминала, что ты также разобралась с некоторыми проблемами в землях Утару перед тем, как прийти к нам. – Да, было дело. – Почему ты делаешь это? – задал он наконец свой вопрос, – Ты говорила, что ощущаешь давление из-за нехватки времени, и всё же у тебя находится свободное время, чтобы помогать тем, кто в этом нуждается. Жертвуешь собой. Почему? – Потому что могу. – просто ответила Элой. Его бровь взлетела вверх. – Я не понимаю. – Я могу помочь, так что у меня нет причин отказывать. Кажется, с каждым пояснением Тенакт всё меньше понимал её, поскольку он стал лишь мрачнее. – Звучит слишком просто. Тем более, что ты предлагаешь помощь совершенно незнакомым людям, и не взирая на их принадлежность к какому-либо племени. – А при чем тут их племена? – парировала она, – Они в беде, я могу помочь, так что я помогаю. Он опустил голову, а Элой вздохнула и пробежалась рукой по волосам. – Прости. Я… Я злюсь не на тебя. – она указала руками на себя, – Я раздражаюсь, потому что… Есть вещи, которые мне нужно сделать, но я не могу… Я просто не могу игнорировать тех, кто нуждается в помощи, так что я продолжаю задерживать саму себя. Коталло выдохнул легкий смешок и покачал головой, что заставило Элой посмотреть на него подозрительным взглядом. – Что смешного? – Ничего, – сказал он, – просто… Любопытно. То, как ты используешь свою силу не для того, чтобы возвышаться над другими, а для того, чтобы выявлять их собственную силу. Это напоминает мне подход Хекарро. – Я полагаю, это хорошо? – она спросила безэмоционально. – Да, – сказал Коталло, – Я всё больше понимаю, что я нахожусь в правильном месте. Она расслабилась. Из его уст это звучало успокаивающе. – Тут не только моя заслуга. Это… Это благодаря Расту, она не смогла произнести это вслух. От этой мысли сердце болезненно заныло. Коталло смотрел на неё с немым вопросом, так что она продолжила: – Кое-кто сказал мне однажды, что «истинной силой обладает тот, кто готов сражаться за что-то. Кто готов служить великой цели». И я просто… Чувствую, что если не делаю этого, то делаю недостаточно. Коталло глубоко задумался, повторяя за ней: – Истинной силой обладает тот, кто готов сражаться за что-то. – Да. – Я подумаю об этом. – выныривая из своих мыслей, – Это требует дополнительного анализа, но такое чувство… Да. Понимаю, почему тебя это вдохновляет. – Ага. – сипло отозвалась она и посмотрела на него искоса, – И… В общем… Именно поэтому всё, что я делаю, занимает у меня в два раза больше времени, чем я рассчитывала, и именно поэтому постоянно переживаю за его нехватку. – Не подгоняй себя. Помни о тех расчетах, что я делал для тебя. После завершения твоей миссии останется много свободного времени, даже если ты будешь помогать каждому встречному на своём пути. Это что, тень улыбки на его лице? Она прищурилась, глядя на него. – Почему мне кажется, что ты надо мной смеёшься? – Твои чувства обманывают тебя, – опроверг он её слова, – Я бы никогда не стал смеяться над своим командиром. Хмыкнув и приподняв подбородок, она посмотрела на него ироничным взглядом. – Я надеюсь, что это так. Мы же оба помним, что дразнить людей – удел мелких птиц. Коталло показал свою улыбку, и в груди Элой что-то очень сильно ударилось о ребра – настолько, что появились сомнения, могло ли это быть сердце, или ей стоило обратиться к лекарю – а затем замерло, стремительно согревая щёки. Он улыбался так редко, а сами улыбки всегда были маленькими: лишь легко изогнутая линия губ и еле заметные морщинки в уголках глаз. Но перемена в его лице была неоспорима. Его обычная сдержанность приобрела более мягкий и теплый оттенок, и он был… Хорошо, я признаю, раздраженно подумала она: когда он улыбался, то был ещё более красивым, чем обычно. Она беспомощно вернула ему улыбку. А потом его лицо снова расслабилось, и он беспокойно посмотрел на архивы. – Я могу тебе ещё чем-нибудь помочь? Он снова выглядел хладнокровно и отстранённо. Вот оно, поняла она. Сейчас или никогда. Надо расставить все точки над «и», иначе эта странная атмосфера продолжит возникать между нами. – Да, есть ещё кое-что, – проговорила она медленно, силясь подобрать слова, – Я… Чёрт, горло пересохло так внезапно. Он смотрел на неё, так что она расправила плечи. Просто скажи, отругала она себя и понизив тон, продолжила: – Я просто хотела сказать, что не имела ввиду ничего… провокационного, когда говорила, что ты можешь спать в моей комнате. Я имела ввиду только то, что сказала – ты можешь там спать или просто проводить там время наедине с собой, если тебе нужно. Я не подразумевала, что мы должны, эмм, спать вместе. К её ужасу, его лицо стало ещё более непроницаемым. Он отвернулся от неё, задерживая взгляд на архивах. – Я знаю, что ты не имела ввиду ничего такого. Считай, что предложения не было и никакого вреда не принесло. – Стой, ты не так понял, – сказала она, – Ты всё ещё можешь пользоваться моей комнатой. Предложение всё ещё в силе. Просто… – она подошла ближе и заговорила ещё тише, – Не хочу, чтоб ты думал, будто я к тебе пристаю. – Я понял, – успокоил он её тихим голосом, – Я и так знал, что ты не приставала ко мне. – Ты знал? – она хмурилась и явно чего-то не понимала. – Безусловно. Она была сбита с толку. – Если ты знал, тогда почему ты вёл себя так странно в прошлый раз? Он продолжал молчать, что разозлило Элой: – Ты делаешь так прямо сейчас. Что происходит, Коталло? Минуту он стоял застывший, как ледяное изваяние, а Элой всё продолжала смотреть на него с растущим нетерпением. Не выдержав её давления, он наконец громко выдохнул: – Направьте меня, Десятые, – пробормотал он себе под нос, а затем наконец посмотрел прямо в её глаза. – Мы можем поговорить наедине? У неё перехватило дыхание. Он хочет поговорить наедине? О чем? – Ладно, – звуки медленно покидали её горло. Она последовала за ним на выход из зала архивов. Он вёл её к восточному выходу, и охотница начала ощущать поднимающееся беспокойство. Что такого он хотел ей сказать, что надо выходить аж на улицу? Секундочку. Ох, блять, можно догадаться, о чем пойдет речь. Если в данной ситуации она была Авадом, а Коталло был ею, тогда… Чёрт. Твою мать, она знала, что он собирается сказать. Что ее чувства сейчас не имеют значения и что им нужно сосредоточиться на миссии, так ведь? Как унизительно. Теперь она действительно прониклась сочувствием к Аваду. Вот поэтому я никогда раньше не заводила отношений, с обидой подумала она. Смирившись со своей судьбой, она последовала за Коталло на улицу.КОТАЛЛО
Это всё его вина. Видимо, его вожделение к ней было слишком очевидным. Он покрывал себя проклятьями всю дорогу до восточного выхода. Маршал не имел понятия, что выдало его интерес, но он точно был гораздо более заметным, чем Коталло ожидал – заметным настолько, что она чувствовала нужду прояснить ему, что она не хочет спать с ним. Его это не удивляло. Конечно, она не хотела с ним спать. Что его действительно поражало, так это её настойчивое желание обсудить всё в деталях. Она уже сказала, что её это не интересует, а он ответил, что это ожидаемо, и на этом, по его мнению, всё должно было закончиться. Он не понимал, что тут ещё нужно было обсудить. Но Элой настаивала на дальнейшем обсуждении этого вопроса, и если Коталло что-то и узнал о ней за то короткое время их знакомства, так это то, что она была упряма, как Зубоскал, когда дело доходило до получения нужной ей информации. Он провел ее через стальные двери базы, а затем мимо бассейна с пресной водой, образованного водопадом. Когда они оказались на площадке, которую Зо планировала превратить в сад, Элой остановилась и скрестила руки на груди. – Коталло, мы достаточно далеко. Что происходит? Он остановился, разворачиваясь к ней лицом. – Есть кое-что, что тебе нужно знать о моём народе, – сказал он и замолчал на несколько секунд, – По правде говоря, возможно, так будет даже лучше, если об этом сейчас тебе расскажу я, поскольку теперь ты будешь привлекать гораздо больше внимания, благодаря своим деяниям на Кульруте. – Хорошо. – приподнятая бровь выдавала её недоумение, – Я тебя внимательно слушаю. – Ты — привлекательная женщина, – сказал он без обиняков, – Ты — сильная, смелая и красивая. У неё почти отвисла челюсть, но Коталло продолжил, проигнорировав её реакцию: – Путешествуя по нашим землям, ты столкнёшься с воинами, которые будут настойчиво требовать твоего внимания. Это могут быть как открытые предложения провести ночь вместе, так и с потаённым смыслом, вроде приглашения потренироваться вместе в бойцовском круге, с надеждой на то, что боевой пыл перерастёт в сексуальное напряжение. Щёки охотницы моментально потеплели и порозовели. – Сексуальное напряжение? В драке? Но… Он поднял руку и предостерёг от последующих преждевременных вопросов. – Я рассказываю тебе это для того, чтобы у тебя не складывалось ложных представлений об их намерениях. Ты не обязана говорить «да». Если ты решишь принять предложние воина – это твоё право. И точно также ты вправе сказать «нет», и никто не оспорит твой отказ и не станет жаловаться. А если станет, ты имеешь право их убить, если они не отступят. Она пыталась осознать сказанные слова в своей голове, но не придя к чему-то логичному, фыркнула: – Ты меня разыгрываешь, верно? Это шутка. – Это не шутка, – заверил её Коталло, – И не стоит принимать их действия в отношении тебя за оскорбления. Они означают восхваление твоей силы и боевых навыков. Напротив, если будешь злиться на их приглашения, то будешь выглядеть ханжой. – И ты рассказываешь это мне, потому что думаешь, что я буду злиться? – Нет, я рассказываю это тебе, потому что пытаюсь помочь избежать ненужных конфликтов во время странствий. – он вздохнул и отвёл глаза в сторону, – Поверь мне, я бы не стал вести эту беседу, если бы не считал её необходимой. – Но я не вижу необходимости в этом разговоре. – сказала охотница, – Как это связано с твоим странным поведением насчет… спальни? Он стиснул челюсти. У этой женщины нет ни капли жалости. Он неохотно посмотрел ей в глаза. – Ты должна знать, что я не хотел тебе этого говорить. – Что говорить? Давай же, Коталло. Что бы то ни было, просто скажи. Я просто хочу прояснить ситуацию между нами. – Я уверен, что как только я это скажу, всё станет только запутаннее, – предупредил маршал. – Позволь мне самой судить, – Элой продолжала стоять на своём. Упрямица, промелькнула беспомощная мысль. – Как пожелаешь. В прошлой жизни, я бы уже предложил тебе подобное. Глаза огневолосой женщины расширились, а лицо приобрело такой же яркий оттенок, как волосы, а Коталло отвёл глаза, смотря вдаль. – Вижу, ты потрясена, – сухо произнёс он, – Вот почему я знал, что ты ни на что не намекала, приглашая к себе в комнату. И, для отчета, будь уверена, что это никак не повлияет на работу команды в выполнении миссии, поскольку… Она подняла ладонь, останавливая его речь. – Стой. Притормози. Ты бы мне уже предложил? – Да, – тихо ответил он, – Ты — желанная женщина по всем стандартам Тенакт, и я нахожу тебя... – он тяжело сглотнул. Слово «желанная» ощущалось слишком мягким в этом случае. Всё в ней взывало к нему так, как не было уже много лет. Возможно, в нём говорило неудовлетворённое либидо, но когда он был с Элой... то, как она говорила, как она сражалась, как она улыбалась, он просто... Во имя Десятых, жизнь действительно была жестока, познакомив его с такой женщиной, как она, когда у него не было никаких шансов завоевать ее. – Какой? – напряженно спросила она. – Ты находишь меня какой? Он тряхнул головой, сбрасывая печальные мысли и возвращаясь к разговору с ней. – Это неважно. Всё, что тебе нужно знать, что впредь я никогда не обращусь к тебе по этому поводу. Так что не стоит переживать, что придётся мне отказывать. – Почему ты считаешь, что я бы тебе отказала? Он нахмурился. Она насмехается над ним, что ли? Нет, она не может быть такой жестокой. И на самом деле, сейчас её поза и выражение лица больше говорили об оборонительной позиции, чем о нападающей. Он был в замешательстве. – Потому что... Разве это не очевидно? – Я чужеземка, помнишь? – едко бросила она. – Придётся объяснить мне. – Из-за этого, – сказал он и грубо указал на свою отсутствующую руку. Она одарила его очень скептическим взглядом. – Ты бы не предложил мне себя из-за руки? Почему она ведёт себя так невежественно? Как это может быть непонятно? – Конечно, не предложил бы, – воскликнул Коталло. – Сделай я так – для тебя это стало бы оскорблением, а я не настроен ещё больше унижаться. – Унижаться? – сказала она. – Что… почему это унижение? – Потому что я знаю, что ты скажешь нет, – резко ответил он. – Я хотел бы избавить себя от этого позора. – Коталло невесело рассмеялся. – Но вот я здесь, выворачиваю свой позор наизнанку, как туша, растерзанная Коршуном. Теперь ты довольна? Могу я быть свободен и вернуться к своим тренировкам? – Почему ты предполагаешь, что знаешь, что я скажу? – потребовала она ответа. – Ты хочешь сказать, что примешь меня? – он бросил на нее саркастический взгляд. – Это не... – она нахмурилась. – Что и требовалось доказать, – резко сказал Коталло. Он сделал шаг назад к дверям базы. – Если я могу… – Может заткнешься на секунду? – рявкнула она. – Что, прости? – маршал остановился в недоумении. Воительница тяжело выдохнула, затем уперла руки в бедра. – Слушай, извини, если это было грубо, но... послушай, ты здесь не единственный, кто… ощущает себя... некомфортно. – О чем ты говоришь? – спросил он требовательным тоном. Она снова выдохнула, затем сложила руки на груди, закрываясь. – Я никогда... этого раньше не делала. – Не делала раньше чего? – Ничего. Ну… разговоры об… этом. – она неопределённо поводила руками между ними, – Ты говорил, что был с Ливеккой, так? Что ж, у меня такого не было. Мне даже не хотелось этого, пока… – лицо снова покраснело, – Слушай, я просто… Я ничего из этого не хотела, так что ничего из этого и не делала. – Ты никогда… – медленно, слишком медленно, значение её слов, наконец, озарило его разум, – Ты не обескровлена? – Что это значит? – У тебя никогда не было секса? – Нет, не было, ясно? – раздражённо бросила она, – Я никогда ничего... сексуального ни с кем не делала, – она бросила на него суровый взгляд, – Вот поэтому я бы сказала тебе «нет», если бы ты проявил интерес, а не из-за твоей руки. Это не связано с тобой, это... это моя проблема. Загон. Назови, как хочешь. Коталло молчал. Это было последнее, что он ожидал услышать от нее, и он искренне не знал, как ответить. Элой не была обескровлена? Эта смертоносная и прекрасная женщина никого не брала в свою спальню? Как это возможно? Теперь она выглядела так, будто старалась защититься: ее лицо было хмурым, а руки крепко скрещены на груди. И Коталло почувствовал, как его собственные стены рушатся, по мере изучения её силуэта. – Ты не была обескровлена, – обескураженно повторил он. – Нет. Пришлось потратить несколько мгновений на осмысление, и, наконец, задать интересующий вопрос: – Сколько тебе лет? – Мне двадцать, если хочешь знать. – воинственно ответила она, – А тебе сколько? – Двадцать шесть. – И сколько же лет тебе было, когда ты впервые… то есть, когда тебя обескровили? – Пятнадцать. – Пятнадцать? – её челюсть буквально отвисла. – Это нормально для моего племени. – он кивнул. – Гнев и пламя. – пробормотала она, – Ну, когда мне было пятнадцать, я даже не разговаривала ни с кем моего возраста, так что… Не задумываясь, Коталло потянулся к женщине, сжимая её руку. – Элой, успокойся. Не волнуйся. Она резко вдохнула носом, затем медленно выдохнула через рот, а Коталло заговорил с ней тихим голосом. – Я не собирался тыкать тебя в это носом. Я не пытаюсь придираться к тебе или... указывать на какую-то неполноценность или что-то в этом роде. Я просто... собираю информацию. – Для чего? – спросила она с возмущением. Он бросил на нее ироничный взгляд. – Одна упрямая воительница однажды сказала мне, что чем больше информации, тем больше у тебя вариантов, как действовать. Она уставилась на него, и, осознав, фыркнула и развела руки: – Ты возвращаешь мне мои же слова? Серьезно? Он слабо улыбнулся и отпустил ее руку. – Кажется, это разумная стратегия. Ты больше не выглядишь напряженной, как Щелкозуб, готовый к прыжку. – Угу, – она слегка улыбнулась ему, затем отвернулась, и Коталло с умилением наблюдал, как ее щеки снова начали розоветь. Никто из них не решался произнести хоть слово. Но сейчас тишина была великолепно комфортной, в отличие от жутко напряженных пауз, что копились между ними в течение последних нескольких дней. Наконец Элой посмотрела ему в глаза. – Так... что теперь? – Ничего, – просто ответил Коталло. – Ничего? – её брови взлетели вверх, – После всего этого – ничего не будет? – Ничего не будет, если только ты этого не захочешь, – уточнил он. – То есть, если тебя это действительно не беспокоит. – он поднял свою чахлую руку, затем нахмурился, – Я не должен был даже предлагать себя. Я даже не знаю, смогу ли я... – Остановись, – прервала Элой, – Я уже говорила — твоя рука не имеет к этому никакого отношения. Губы превратились в тонкую линию. Заметив его неуверенность, Элой подошла к нему и посмотрела прямо в глаза. – Эй. Это не имеет никакого значения, понимаешь? Для меня это не важно. Я правда так думаю. – Я буду работать над тем, чтобы поверить в это, – тихо сказал он. – Надеюсь, это так. – она кивнула и отступила. Еще одна пауза воцарилась между ними. Элой снова избегала его взгляда, ее руки были крепко сцеплены на груди, а щеки снова порозовели. Тело охотницы излучало непонятную смесь уязвимости и воинственности, и ему захотелось в этот момент её защищать. Спустя долгое мгновение она наконец встретилась с ним взглядом. – Итак, если я решу, что хочу… быть, гм, обескровленной. Если я этого захочу, то… что тогда произойдет? – Если ты решишься, скажи мне, – сказал он. – Ты знаешь, где меня найти. Она кивнула и снова отвернулась от него, ее глаза беспорядочно метались по небу. Коталло смотрел на внезапную уязвимость всегда стойкой воительницы, и его пронзил еще один приступ нежности к ней. Он сделал небольшой шаг навстречу, и осторожно, но решительно, заговорил: – Вот что я бы предложил сейчас: мы сделаем шаг назад. Вернемся мыслями к миссии и тренировкам. Но если у тебя появятся какие-либо вопросы — любые — спрашивай, не стесняйся. Если почувствуешь, что готова… как я и сказал: ты знаешь, где я. Она согласно кивнула и прикусила щеку изнутри, а затем подняла на него кислый взгляд. – Хах, вопросы? Ты даже не будешь подкалывать меня за них? – Я могу подшучивать над тобой по поводу вопросов. – ответил он, делая короткую паузу, а затем продолжил, – Но только потому, что вью мелкие гнёзда. Она рассмеялась, на что его сердце отозвалось легким трепетом. Элой смеялась. Смеялась над глупой шуткой Коталло сразу после того, как сказала ему, что его травма не имеет для нее значения... Он не мог поверить в происходящее. Отсутствие руки ее не волнует? Как это может ее не волновать? Как она могла увидеть что-то привлекательное в нем, когда у него не было руки? Возможно, ему повезло. Или, возможно, у Элой был плохой вкус на мужчин. Возможно, Десятые просто благословили его после всех страданий, которые он перенес из-за потери руки. Какова бы ни была причина, несмотря на обстоятельства, Элой смеялась, а Коталло был счастлив — не просто счастлив, у него почти кружилась голова от осознания, что его интерес к ней не был односторонним. Он усмехнулся. Она радостно улыбнулась ему, невзначай трогая пальчиками одну из своих косичек. – Так, эм... нам, наверное, стоит вернуться внутрь. Он кивнул и указал на дверь. – Мне нужно многому учиться. А тебе нужно вернуть подфункцию. – И ещё, вероятно, помочь паре-тройке… десятков человек по пути, – сказала она. – Давай округлим до сотни, и это, скорее всего, будет точное число. Она снова ответила ему широкой ухмылкой, и на кратчайшую долю секунды его охватило внезапное желание поцеловать ее. Она была такой привлекательной: освежающий всплеск тепла и веселья, хотя он думал, что больше не сможет ни над чем смеяться. Наверное, было глупо так увлекаться ею, ведь он знал ее меньше двух недель, но в этот момент не было ничего в мире, чего бы он хотел больше, чем поцеловать ее улыбающиеся губы. Открыв дверь, она вошла внутрь, а Коталло медленно дышал, собираясь с мыслями и следуя за ней обратно в тепло их убежища. Когда они вошли в общую комнату, Варл, Зо и Эренд подняли головы. – Эй, – окликнул их капитан Озерам, – ребята, у вас всё хорошо? Вас долго не было. – У нас всё в порядке, – торопливо выдала Элой. – Ты ведь слушал Вечеринку на Бетонном Пляже, да? Лицо Эренда засияло, а Варл поднял брови. – Вечеринка на бетонном пляже? Это название той музыки, которую он слушал? – Это не музыка, – заметила Зо. – Это шум. – Это не шум, она потрясная! – воскликнул Эренд. – Вечеринка на бетонном пляже, да? Отличное название! Что оно значит? – Поймёшь, если просмотришь прикрепленные точки данных, – сказала Элой. – Давай, я покажу... Она посмотрела на его голографический дисплей, затем начала листать файлы. Коталло сохранял спокойное выражение лица, когда вернулся в архивную комнату. Он нажал на визор, и на его голографическом дисплее появилось последнее, с чем он работал. Это была запись битвы за Посольство, остановленная на моменте, прямо перед тем, как он потерял руку. Коталло уставился на голозапись, на свою голографическую левую руку, сжимающую бивень Секача всего за несколько секунд до того, как она исчезнет навсегда. Долгую минуту он просто стоял и смотрел на неподвижную картинку. Он размышлял о том, что сказала Элой: что просмотр этого клипа лишь зацикливает его на произошедшем и не даёт двигаться дальше. Он был зол, когда она это сказала. Как будто можно было двигаться дальше, потеряв конечность… как будто можно просто забыть, что его рука когда-то была на том месте. Но теперь, глядя на свою голографическую руку, он задавался вопросом, может быть... Маршал слегка покачал головой. В этой жизни ему больше не быть целым, и не быть тем воином, которым он когда-то являлся. Но... возможно, она была права насчет зацикливания. Возможно, ему не стоило так сильно концентрироваться на том, что он не мог изменить. Он еще мгновение смотрел на голозапись. А потом, наконец, закрыл видео и вытащил файл данных о мертвой подфункции по имени Аид. Так много ещё нужно узнать об этих подфункциях, напомнил он себе. Чем больше он узнает о Гее и ее системах, тем больше у него будет возможностей помочь Элой в её миссии. На ум пришли крошечная улыбка и розовые щечки, а в груди радостно ёкнуло. Подумать только, она раздумывала возлечь с ним... это все еще сбивало его с толку, но он не мог не почувствовать толику довольства, как будто тончайший намек на его прежнее «я» пытался заглянуть сквозь обломки, в которые превратилась его жизнь. Коталло не знал точно, что выйдет из последнего разговора с Элой. Но впервые за несколько месяцев, благодаря ее честности, ее смеху и ее очаровательно розовым щекам, он действительно почувствовал, что ему есть чего ждать от будущего. После многих месяцев страданий, мыслей о том, что лучшие годы его жизни остались позади, у Коталло появилось то, чего он никогда не думал ощутить вновь: надежда.