***
Дверь жилой ячейки уехала в стену, пропуская Долл внутрь. Девочка зашла внутрь. Непроницаемое выражение лица и совершенно ровная походка казались неестественными для дрона, чей ИИ всё своё существование только и делал, что развивался, стремясь уподобиться создателям — людям — настолько, насколько это было возможно. Со стороны могло показаться, что все надстройки разом слетели, и робот снова превратился в, как бы странно не звучало, робота, просто неживую машину. Тем не менее, Долл бы это не заботило, даже если бы она обратила на это внимание. Не обращала она внимания и на странные взгляды некоторых дронов, которые её провожали — да и то, большинство после этого просто сочувствующе кивали. Ещё бы. Они ведь всё знали не хуже её. Ева и Артём были в колонии на хорошем счету, несмотря на нелюдимое поведение первой и её же порой слегка пугающие привычки, и их внезапная кончина в ходе рейда демонтажников оказалась для колонии сильным ударом. Одним из многих сильных ударов, впрочем… многие хорошие дроны не пережили ту ночь. Долл понимала, что она была вовсе не одна такая, кто потеряла близких. Разумеется, она понимала и то, что некоторым, вероятно, было даже хуже, даже тяжелее, чем ей. И вообще, она ведь уже взрослая девочка. Она должна быть сильной. Она скидывает с плеча сумку и несёт её в комнату родителей, после чего аккуратно ставит на пол. Внутри бряцают добытые в ходе ночной вылазки детали и инструменты. Долл, откровенно говоря, противно было этим заниматься. Было некоторое ощущение, что беспокоить мертвецов, разламывая корпуса их трупов и доставая оттуда относительно неповреждённые детали, если они там оказывались, — неправильно. Да вся эта ситуация от начала и до конца неправильная вообще… И то, для чего Долл нужны были эти детали, тоже было неправильным. Два тела, исполосованных и расчленённых когтями чудовища, лежат на кровати с застывшими на лицах выражениями ужаса. Дисплеи давно погасли и не проецируют даже уведомление об аварийном отказе программ и прекращении работы, а трещинки на них как будто складываются в выражение лица. Словно мама сердито смотрит на дочь, не одобряя то, чем сейчас Долл будет заниматься. Наверное, действительно стоило просто отпустить и пытаться жить дальше, но… …Оставив сумку, Долл вышла из комнаты и отправилась на кухню. В неработающем холодильнике стояли несколько бутылок масла, часть из которых располагалась на верхней полке — премиальные партии за заслуги перед убежищем, которые семья пила довольно редко. Кажется, у людей было принято оставлять усопшему рюмку водки и кусок хлеба. Что ж, вероятно, этот обряд можно адаптировать. Да и потом, если эти бутылки будут тут годами стоять, содержимое всё равно испортится… Затем Долл нашла два стакана в шкафчике. В два стакана, предназначавшихся ею для родителей, она налила хорошего премиального масла. Убирать бутылку обратно в холодильник было… даже не то что бы лень, скорее просто слишком плевать на некоторый беспорядок. Как будто нет проблем поважнее, чем бутылки, стоящие не на своих местах… Девочка взяла стаканы и понесла их в комнату родителей. — Мам, пап… Я масло принесла… — произнесла она ровным голосом, словно обращаясь к ним. Стаканы с чёрной жидкостью оказались на столе. Долл подумала ещё секунду, а затем добавила: — Мам, хочешь музыку послушать? Твою любимую? Я включу… Мама, разумеется, не ответила. Не могла ответить. Да и слышать, на самом деле, не могла, рациональное мышление, присущее машинам, говорило Долл, что она тратит время на довольно глупые и в каком-то смысле наивные вещи, что со стороны она наверняка выглядит как сумасшедшая. Тем не менее, механические пальцы опускаются на кнопки старой магнитолы, мода на которые вернулась лет, наверное, сорок назад, ещё когда планета была населена людьми. Диск с музыкой уже поставлен, спустя ещё пару нажатий начинает негромко играть постпанк-рок одной белорусской группы. Любимый музыкальный альбом мамы — «Этажи». Да и папе он нравился. — Не слишком тихо?.. — непонятно зачем спрашивает Долл, хоть и отдаёт себе отчёт, что ответа не последует. Ни от мамы, ни от папы. Девочка расстегнула застежку-молнию и открыла сумку, после чего подвинула её ближе к кровати. Вроде не всё так сложно. Просто снять повреждённые детали и поставить новые, целые. Долл не думала, зачем именно она пытается починить их тела. Она ни капельки не верила в чудо, что вот она возьмёт — и починит родителей, и они снова будут вместе, как будто и не происходило никакой бойни, как будто и не врывался в их уютное семейное гнездышко смеющийся монстр с огромными когтями, как будто никто не разбирал маму на составляющие на глазах у спрятавшегося в шкафу дрона. И тем не менее, несмотря на неверие, делает это. И маме, и отцу сильно досталось, но отца основательно поели, поэтому сначала Долл хочется починить его. Для удобства опускается на коленки рядом с кроватью. Снимает с тела нагрудную пластину и заменяет на новую, подходящую по размеру и форме, которую ей посчастливилось найти и отколупать на улице, а затем аккуратно привести в порядок. Затем снимает части исполосованного гибкого пластика с защитного покрова рук, достаёт новый покров для рук… Не так давно открытые способности к телекинезу приходятся тут как нельзя кстати, позволяя с достаточной точностью и лёгкостью подгонять детали друг к другу. — Я тебя починю, папа… И тебя, мама… потерпи немножко… Очередная деталь, которая должна была заменить сломанные механизмы внутри тела, не подошла — слишком мала относительно остальных. «Может, маме она лучше подойдёт», — подумала девочка и убрала запчасть обратно в сумку телекинезом, почти сразу же доставая новую. К сожалению, на отца не совсем хватило деталей, но он, по крайней мере, стал выглядеть явно лучше. По крайней мере, больше от одного взгляда на то, что с ним сотворила та психопатка, не хочется рыдать без остановки. «Нужно будет ещё для мамы найти деталей побольше. Сделать ещё одну вылазку на поверхность», — подметила Долл. А до того она разбирает истерзанный корпус матери, чтобы заменить то, что заменить в данном случае возможно. Ещё несколько запасных деталей остались, стоит их опробовать. Это только на словах просто — копаться во внутренностях убитой матери, осторожно снимать и доставать сломанные детали и заменять их на новые. А ведь подходят, разумеется, не все. Поначалу Долл удавалось унять дрожь в руках, мысленно проклиная создателей-людей за то, что они сделали сознание своих механических слуг настолько чувствительным. Здорово, наверное, было бы просто перестать чувствовать… Лишь бы ушла эта боль. Горечь потери, которую дрон может переживать настолько явно… С какой целью вообще это было сделано?.. Эта мысль, бывшая попыткой отвлечься, с треском провалила свою задачу, и в какой-то момент Долл всё-таки задалась вопросом — зачем?.. Мама не вернётся, если ты просто заменишь детали. Папа не вернётся. Нельзя вернуть дрона так. Просто пустая трата времени и деталей, один лишь сбор которых ставил моральные ориентиры девочки под сомнение в её собственных глазах, — и всё это в совершенно тщетной попытке облегчить собственные страдания. — Боже, что я делаю… — прошептала девочка, одёрнув руки от тела Евы, а изображение на дисплее на мгновение болезненно содрогается и затем выдаёт выступившие слёзы. Неприятное жгучее чувство появляется где-то внутри и ползёт выше, подступая к горлу, отчего она спустя мгновение всхлипывает, с трудом произнося: — Прости, прости, мама… Не выдержав, Долл прячет лицо в запачканные маслом руки и начинает тихонько плакать. Дисплей бесперебойно изображает переполняющие её эмоции, она почти физически чувствует, как слёзы текут по дисплею, хотя и понимает, что это всего лишь пиксельные капли. Уже несколько дней прошло, но она так и не смогла справиться с горем. Слишком внезапно, слишком несправедливо, слишком… Просто слишком для неё. В чём ведь провинилась Ева? А Артём? В чём? В том, что посмели просто существовать? Поэтому их надо было убить? И ведь как убила… Как она смеялась, когда наносила удар за ударом, как визжала от восторга… Долл могла поклясться, что она видела, как эта тварь наслаждалась каждым криком ужаса и боли, которые она выдирала из глотки Евы, когда она впивалась клыками в её тело и в тело отца, как отвратительно хрустели полимеры и металл на её зубах, как чавкало масло, плескавшееся во все стороны… К горю и боли от утраты присоединился плавно нарастающий внутри гнев. Как бы девочке хотелось заставить демонтажницу жестоко расплатиться за содеянное! Чудовище бы умирало в мучениях, когда Долл бы медленно, с чувством, с толком, с расстановкой пытала бы её. Она бы переломала ей каждый механизм в её мерзкой туше, она бы разбила её дисплей и выдрала бы глаза, она бы медленно отрезала от монстра куски обшивки, а затем заталкивала бы ей в отвратительную пасть, она бы отрубила твари хвост и колола им же, вспоминая, каким эффектом обладала кислота, она бы… О, доберись Долл до неё, она уж точно дала бы своей фантазии волю… За всеми этими мрачными рассуждениями Долл умудрилась не расслышать звук открывающейся двери жилой ячейки. Тихие шаги неизвестного дрона тоже остались без внимания, пока не раздались совсем близко за дверью в комнату родителей — а затем и эта дверь с негромким гудящим звуком уехала в стену. Хозяйка квартиры наверное хотела бы встать и обернуться, встретить незваного гостя и спросить, что за дела и по какому поводу кто-то посмел её беспокоить, а может и начать в панике оправдывать свои действия. Однако ей было слишком наплевать на это в моменте. — Эй, Долл, как ты тут? Ты такое про-… …Ох, блин, — раздался позади знакомый голос Лиззи, неожиданно грустный и лишенный привычных ноток стервозности. Впрочем, Долл была чуть ли не единственным дроном во всём убежище, которая слышала, чтобы розовоглазая говорила так. Они-то были вместе с самого детства, всегда держались парой. Более бойкая и агрессивная Лиззи и её тихая подпевала Долл — можно сказать, классический дуэт, затасканный до состояния унылого штампа десятками и сотнями молодёжных фильмов, мультфильмов и сериалов. И Долл знала, что её подруга вовсе не является неисправимой козой, как о ней порой нелестно отзывались другие, менее популярные девчонки. Поэтому такое обращение со стороны Лиззи её не сказать чтобы удивило. А может и потому что Долл было просто не до того. — Чего тебе? — Долл пыталась прозвучать грубо, давая понять, что не желает видеть кого-либо. Однако она была разбита настолько, что эта колкость прозвучала скорее как жалобный всхлип девочки, которая просто хочет, чтобы её оставили в покое. — Просто зашла проведать, — произнесла Лиззи и подошла ближе. Фиолетововолосая успела лениво повернуть голову на приближающиеся шаги и столкнулась взглядом с розовыми глазками присевшей рядом с ней блондинки. Вне всякого сомнения, она заметила, не могла не заметить и рядом стоящую сумку, и детали, и пятна масла на самой Долл, и полуразобранное тело её матери, и улучшившееся состояние тела её же отца. Долл была почти уверена, что Лиззи бы посчитала это занятие чем-то жутким или даже мерзким — чёрт, она сама это таковым считала! Однако блондинка смотрела без какого-либо осуждения. — Лиззи… — снова всхлипнула девочка. — Ш-ш, я рядом… — прошептала Лиззи и, не дав подруге договорить, просто прижалась к ней и заключила в объятия. Долл на несколько секунд зависла. Затем её руки медленно поднялись выше и осторожно обняли блондинку, а дисплей опять выдал не сдержанные слезинки. Она успела позабыть о том, что кое-кого она всё ещё могла назвать родным, кое-кто всё ещё оставался у неё, кое-кому всё же было не плевать. На короткое время остановленные слёзы снова потекли по дисплею, и длинноволосая девочка-дрон, вздрагивая, крепко вцепилась в Лиззи и попыталась спрятать лицо в её плечо. — Не бросай меня… — Не брошу, Долл, — прошептала Лиззи в ответ, начав поглаживать подругу по спинке. Они провели так какое-то время, в обнимку, пока фоном играла всё та же самая депрессивная музыка. Долл плакала, не желая отпускать единственного близкого, который у неё остался, а Лиззи и не хотела оставлять её без поддержки, в которой она так нуждалась. Всё-таки, и для Лиззи тоже настоящей подругой считалась только вот она — слегка нелюдимая и порой немного криповая скромная красноглазая девушка. Только Долл видела настоящую Лиззи, только рядом с ней розовоглазая могла себе позволить демонстрировать слабость — порой заботу и желание защитить, порой наоборот, уязвимость и желание быть защищенной. Они вполне неплохо справлялись с этими потребностями друг друга доселе, пусть по меркам некоторых их проблемы были относительно мелкими — доселе их семьи обходило стороной настоящее горе, которое не обошло других. Но сейчас эта поддержка была чем-то, без чего одна из них могла бы безвозвратно утонуть в отчаянии. Наконец, Долл решилась разорвать объятия и отлипнуть от подруги. Отстранилась, вытерла слёзы… — Пойдём выйдем. Пусть отдыхают, — предложила Лиззи, кивнув на кровать. — Угу… Девочки оставили мёртвецов лежать так, как лежали, с играющей из магнитолы музыкой и стаканами масла на столике. Блондинка, разумеется, поняла, зачем всё это было сделано. Попытка сделать вид, что родители живы, банальная стадия отрицания горя, отпустить которую у красноглазой не получалось. Тем не менее, Лиззи не собиралась её торопить, проявляя обычно совершенно ей несвойственную — как многие бы считали — тактичность. Она просто делала то, что должна была бы делать хорошая подруга — просто была рядом. Несколько секунд спустя они разместились на кухне. Долл села за стол, поджав коленки. Решив, что более редкая партия масла будет более хорошим выбором для вечерних посиделок, блондинка налила подруге и себе по полстакана, после чего поставила масло на стол и села рядом. — Спасибо, — жалобно произнесла фиолетововолосая и взяла свой стакан. Во время питья на дисплее красными цифрами отобразился сильно пониженный уровень масла, постепенно восстанавливаемый, что лишний раз обеспокоило Лиззи: «Во как себя запускает, бедная… Даже есть забыла». Уровень масла блондинки же был в норме, так как она ещё с утра решила проблему типичного вполне сушняка с похмелья, и пила она скорее за компанию. — Что у вас там на вечеринке было? — отстранённым голосом поинтересовалась Долл, вспоминая слова подруги, едва она зашла в комнату, — Что я пропустила? — Ой, зря ты не пришла! — тут же повеселела Лиззи, — Тэд там царское пати закатил, и выпивка, и музло — всё было, но это фигня всё. Знаешь, че потом случилось? Они с той больной анимешницей демонтажников притащили, прикинь? Долл чуть не подавилась маслом, услышав это. — Ты прикалываешься? — А фигушки, я сейчас абсолютно серьёзно, — ухмыльнулась Лиззи, — Короче, помнишь того пацана, который типа переметнулся? — Который с чудачкой был? Помню, — кивнула Долл, внимательно слушая. — Ну так вот он пришёл с ещё одной чувихой. Его зовут Эн, а её — Ви. Ну он такое, скромный мальчик чисто, а вторая — прям огонь, отрывалась — моё почтение! Ну как, сначала, конечно, она нас там чуть всех не убила нахуй, но как только напилась — стала как шёлковая. Красные глазки-нолики смотрели на блондинку с нескрываемым удивлением. «Ничего себе… И недели не прошло с той резни — а они уже с демонтажниками тусят…» — думала ошарашенная такими открытиями девочка, — «Хотя… тот пацан вроде не так и плох. Жаль только, что не убил ту суку…» — Ой, короче, давай я тебе лучше фотки покажу! Мы на память сделали и распечатали пару штук, — тут же вспомнила о чём-то Лиззи и спустя мгновение достала из кармана толстовки напечатанный на фотобумаге снимок, после чего протянула его подруге, — Вот, зацени, какая прикольная. Долл опустила взгляд на снимок — и застыла. На фотографии была изображена демонтажница, выгнувшаяся под каким-то невообразимым углом в такой позе, на которую слюнки пустил бы любой дрон-парень, да и чего уж греха таить — и некоторые девушки тоже. Судя по всему, она была запечатлена прямо во время какого-то изящного танцевального движения — и её ловкость и грация, прекрасно переданная на изображении, явно позволяла ей заливать в себя алкоголь даже в танце. Это лицо, эта широкая улыбка, эта причёска, даже одежда один в один… Нет, это не могло быть совпадением. Лиззи что-то весело щебетала, не обратив внимания на состояние подруги, которой из словесного потока удавалось выцепить только слова о том, что «я вот думаю, что демонтажники, может, не так уж и плохи?» и о том, что, возможно, монстрам с неба стоит хотя бы попытаться дать шанс. — Тварь… — прошипела Долл. Вся эта ситуация вгоняла её в бешенство. Она даже не сразу среагировала на то, как её собственная рука взметнулась вверх и спроецировала красный символ в виде шестиугольника со стрелочками — такой же, который проявился на дисплее девочки. В мгновение телекинетический захват сомкнулся на теле Лиззи, после чего закричавшую в панике блондинку подняло и с силой вдавило в стену кухни. — А-а! Долл, какого чёрта ты творишь?! — Это она! Она их убила! — выкрикнула Долл в истерике и затем тыкнула фотографией Ви в лицо всё ещё удерживаемой подруги. Лиззи замерла и уставилась глазками-ноликами на изображение. Причин не верить не находилось. И Лиззи, и другие дроны прекрасно помнили, как ещё несколько дней назад Ви участвовала в резне и как была побеждена демонтажником-перебежчиком. Но почему-то блондинке казалось, что это была всё же не она, что их обойдёт подобная дешёвая драма… Но сейчас места для маневра не было. Долл была в ярости и демонстрировала какие-то пугающие способности, из-за которых розовоглазая не могла даже пошевелиться. Словно всё тело было сковано невидимыми тисками, удерживающими в таком положении. А ведь это спокойно могло оказаться самым безобидным из того, на что её подруга оказалась способна. — П-прости, Долл… — жалобно прохрипела Лиззи, — Я не знала, что это она… Выражение дисплея Долл несколько смягчилось, после чего хватка ослабла — а затем и вовсе исчезла, как и символ с её дисплея, из-за чего блондинка рухнула на пол на все четыре. Скрипты запустили гипервентиляцию, что отразилось в учащённых тяжёлых вдохах, а красноглазая с задумчивым выражением смотрела на подругу, подходя ближе. Напуганная до ужаса Лиззи попыталась отползти, но упёрлась спиной в стену. Долл подошла совсем близко, подсунувшись лицом почти в упор к лицу Лиззи. — Я хочу убить её, — заявила она, а спустя секунду добавила, - И ты мне в этом поможешь. Розовые глазки-нолики нёрвно дёрнулись, но спустя секунду блондинка поняла — она в глухом углу. Судя по тому, с какой видимой лёгкостью Долл только что подняла её и приложила об стену, ей ничего не стоило парой подобных движений убить Лиззи. И это пугало намного больше даже, чем демонтажники, к постоянной угрозе которых девочка успела уже как-то привыкнуть. Здесь же, когда единственная подруга оказалась не менее опасной… она испугалась даже сильнее, чем тогда, во время последнего налёта на убежище. — Х-хорошо… Только не убивай… Во взгляде Долл промелькнуло осознание того, что она чуть не натворила и чем угрожала единственному оставшемуся у неё близкому. Внезапно прижавшись к блондинке, она заключила её в крепкие объятия. — Прости. Я не хотела. Ответить на объятия Лиззи решилась не сразу. Нет, всё же Долл права. Пусть Ви и заслужила немного симпатий розовоглазой, это ну никак не могло перечеркнуть все годы, проведённые вместе с Долл, не могло перечеркнуть их дружбу. Что значит одна совместная пьянка против всех тех вечеров, когда они, только вдвоём, зависали в гостях друг у друга, смотрели старые человеческие фильмы, выпивали, не без того, сплетничали, иногда проказничали — тоже бывало… Ничего ведь. Совсем ничего. Лиззи хотела считать себя хорошей подругой для Долл. Не для всех и каждого, а именно для неё. Она понимала, как ей было плохо, а ещё Долл сама дала понять, как ей можно помочь. Потому розовоглазая готова была и простить вспышку ярости, и согласиться эту самую помощь оказать. — Я помогу… Что мне нужно сделать? — Я хочу, чтобы ты втёрлась к ней в доверие. В нужный момент ты заманишь её туда, где мне будет удобно с ней расправиться. Блондинка с печальным видом кивнула. Что-то внутри подсказывало ей, что она ой как пожалеет об этом, но… «Чего не сделаешь ради лучшей подруги?..» — Хорошо. Я постараюсь. Получив удовлетворительный ответ, Долл начала издавать негромкий гул системами охлаждения, после чего, смутившись, отлипла от Лиззи. — А, кстати… А ч-что это вообще было?.. — наконец решилась розовоглазая, — Ну, как ты меня так к стене прижала? Красноглазая с самым серьёзным выражением лица посмотрела на неё. — Я сама пока не знаю. Я недавно всему этому научилась. Примерно после… смерти матери, — девочка понурила голову, но смогла удержаться и не впасть опять в депрессивную фазу, — Чем больше я практикуюсь, тем лучше у меня получается. Даже двери Хана не выдерживают, если я приложу значительное усилие. Лиззи открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Долл прислонила палец к её губам, прося помолчать. — Никто не должен знать, ясно? — с нажимом произнесла она, ставя Лиззи перед фактом. — Хорошо-хорошо, я — могила, — заверила блондинка, подняв руки в примирительном жесте, — Никому ни слова, клянусь. — Славно. Нет, Долл не переоценивала себя. Она вполне понимала, что Ви — невероятно опасный противник, почти непобедимый, если сравнивать дрона-демонтажника и дрона-рабочего. Однако в её видении у неё не было никакого выбора. Этот мир слишком тесен для них обеих. То, что с ней сделали, уже никак не исправить. И заплатить за это можно только кровью.***
Из спящего режима Узи вышла примерно к обеду, судя по встроенным часам. Системы свидетельствовали о полном заряде батареи и лёгкой нехватке масла. Последнее сопровождалось некоторой головной болью и было чем-то вроде ещё одного симптома дроновского похмелья. Определённо, перейти на обычное масло вместо «алкогольного» ближе к концу вечеринки стало верным решением и позволило избежать ожидаемого сушняка. Потянувшись и вывернувшись из тёплого пледа, ещё не до конца проснувшись, девочка зевнула. А уже после этого приступила к анализу ситуации и где она вообще оказалась. Беглый осмотр места сна дал понять, что это — капсула дронов-убийц, а спала она в одном из кресел, завернутая в позаимствованный у Тэда плед. В соседнем кресле сидел Эн, который со скучающим видом и лёгкой улыбкой смотрел на спящих в углу… Ви и Тэда. Первая, судя по любезно подкинутым воспоминаниям, оперативно накушалась в зюзю и сейчас наслаждалась сладким забытьем, а второй в своё время вызвался проводить её до дома. Заметив шевеление в кресле Узи, Эн повернул голову к ней, а его улыбка стала чуть шире. — Доброе утро, — поздоровался демонтажник, — Как самочувствие? — тут вдруг его глаза приняли форму ноликов, — Там просто с вечеринки все поуходили и мы одни остались… Я не знал, где ты живёшь, а спросить было не у кого… вот я и… Узи тоже улыбнулась. — Да нормально, — отмахнулась она, — Папе всё равно не стоило бы видеть нас. Особенно после, ну… Слегка опечалившись, Узи умолкла. Не желала мусолить болезненную тему опять. На самом деле, было приятно от того, что Эн не оставил её там, а от понимания, что он нёс её через всё убежище на руках, бунтарка и вовсе смутилась. Но выдавать сейчас всё это сочла абсолютно неприемлемым, поэтому по обыкновению зажалась и насупилась. Только сейчас, вспомнив о торчащем из виска зарядном проводе, Узи его выдернула. Тоже ведь он подключил… Быстро прогнав всякие неуместные мысли, девочка сменила положение в кресле, сев в более удобной позе. Демонтажник смотрел на неё глазками-ноликами с некоторым ощутимым волнением, как будто ожидая её вердикта его действиям этой ночью, но Узи их выносить не стала. Была бы она недовольна, она бы высказала ему всё в лицо — это было бы привычно для них обоих. Что одного всю жизнь отчитывали и били, что другая за словом в карман не полезет и в любой ситуации «докажет, что не терпила». И тем не менее, никакой почвы для конфликта не было, и поняв, что её суровый вид лишь усложняет в целом простую ситуацию, Узи наконец-то смягчилась в лице. — Чем займёмся? — решился наконец спросить несколько расслабившийся Эн. — Чем-чем… будем думать, — пожала плечами Узи, — Что у вас по маслу? Демонтажник почесал голову. — Вчера утром кончилось… — Плохо, — хмыкнула девочка, — Тогда занятие на ночь у нас уже есть… Внезапное движение в углу Ви и Тэда привлекло внимание обоих. Демонтажница, что-то хмыкнув сквозь сон, сменила положение и ненадолго выпустила кисть парня из пасти — только для того, чтобы медленно и даже как будто бы нежно вцепиться ему в предплечье. Тем не менее, Тэд лишь немного поёрзал, но так и не включился — видимо, ушёл в глубокий сон. Возможно сказывалась нехватка масла, а может он просто был почти разряжен. В том же, что состояние Ви было, что называется, в хлам, сомневаться и вовсе не приходилось. — Нам стоит оставить их так?.. — поинтересовался Эн, переглянувшись с Узи. — Да пусть спят, — махнула рукой бунтарка, — Если мои логи не пиздят, они сильно раньше нас тут улеглись. Раз до сих пор не проснулись, то и бояться нечего. А будить их, когда у нас хавки по нулям, — хрень идея. Тэд ещё ладно, а с голодной Ви я дела иметь не хочу. — Логично, — улыбнулся парень, соглашаясь, — Тогда пусть отдыхают, — он на миг задумался, — Ну, до заката у нас ещё около шести часов… — Угу, — кивнула девочка, встав наконец с кресла. Вылетать на 47-ю авеню за заданием сейчас они действительно не могли, а ползти туда пешком девочке не улыбалось — долго и опасно, и есть риск вообще потеряться к чёртовой матери. Подумав немного, Узи всё же нашла им занятие: — А пока давай подумаем, как нам починить эту посудину. Ты, значит, был пилотом?..