Он дьявол

***

— Мой царь, я хочу его голову. — Изящная рука резко взмахивает в сторону альфы так, что на запястье звенят массивные золотые браслеты. Омега поднимает голову на альфу, сидящего на троне, и, собирая все свои силы, ослепляет его вспышкой прекрасных глаз. — Подарите мне его голову на серебряном подносе, мой Повелитель. — Омега ещё более ублажающим и лилейным голосом умасливает альфу, срывая последние крохи божественной защиты жрецов. Альфа поднимается с трона, прожигая взглядом своего верного друга, что служил ему верой и правдой, однако в тот момент его это не волнует, в голове — приказ только одного конкретного омеги, продавшего свою душу дьяволу. В тронном зале более пятидесяти крупных и взрослых альф, прославившихся своей доблестью и честью в бою. Они изловили опасного омегу, про которого что только бедный народ не судачит. Двое альф, которые стоят позади омеги, начинают смеяться от его просьбы сначала нерешительно, но потом всё увереннее и увереннее. Вскоре к ним присоединяются альфы всего отряда, но смех смолкает, когда по всему залу разливается следующий приказ Царя: — Отрубить ему голову. Зал погружается в звенящую тишину, никто не смеет двинуться с места, а омега наполняется уверенностью. В его глазах погасшая безуминка загорается с новой силой. Он встречается с Царём глазами, околдовывает его ещё раз, но на этот раз даёт приказ увереннее: — Отруби ты! Не проходит и секунды, как альфа вытаскивает меч охранника и за доли секунды подлетает к ничему не понимающему охотнику, который против царя даже под угрозой собственной смерти не пойдёт. В момент альфа держит за волосы голову своего некогда названного брата. Царь подходит к своему трону, возле которого на тумбе стоит поднос с кубками вина и яствами. Всё это в секунду летит на пол. Он берёт поднос и небрежно кидает его себе под ноги, вслед летит голова, кровь заливает половину подноса и пол. Ногой он подталкивает поднос к омеге, который, стоя на коленях, смотрит неверяще безумными глазами, смотрит на голову того, кто убил его мать. На того, кто хотел убить его. Зал, что был в звенящей тишине прежде, погружается в безумный истеричный смех омеги. Чимин хватается за своё лицо и надрывно и истошно смеётся. Павлиньи перья мерно покачиваются за сходящим с ума омегой. Тогда каждый альфа ощущает сумасшествие омеги. Чары медленно сходят с Царя. Чем больше его взгляд проясняется, тем больше он наполняется горем и осознанием беды. Он медленно поворачивается к омеге, который словно впал в неистовство, и одними губами шепчет, словно в бреду: — Ты не просто продал дьяволу душу. Ты сам настоящий дьявол. А омега, который смог подчинить себе волю благословлённого Царя, теперь настолько уверен в своих силах, что больше нет в его поведении и словах осторожности и страха. Он медленно встаёт с колен и, словно демон-искуситель, шепчет змеёй: — Это ты виноват в его смерти. Ты мог противостоять мне, но не захотел потому, что это было твоим желанием. — Омега продолжает шептать и навязывать вину, загоняя альфу в ловушку его собственного разума. Он уже надломился и стоял на краю пропасти, остаётся только, не приложив никаких усилий, толкнуть его туда. — Хосок, Чонгук погиб по твоей вине, он даже не защищался. — Омега хватает голову с подноса и приближает её к обескровленному от горя и отчаяния лицу. Впихнув голову дрожащему альфе в руки, которые сразу же обагряются чужой кровью. Чимин оглушительно орёт. — Это ты виноват в его смерти. У Хосока дёргаются руки. Из них выпадает голова. Альфа в порыве горя протыкает себя мечом, замертво падая рядом с головой брата, а Чимин, смотря на отчаяние и горе всех альф в зале, разражается смехом, безудержным, издевательским смехом, который словно отражается от стен дворца и усиливается в пятикратном размере, делая Чимина со своими светящимися глазами подобием настоящего монстра. В тот день ни один альфа, бывший в том зале, не уцелел, а когда солдаты и слуги решили проверить, они нашли лишь горы трупов, устланный кровью пол и отчаяние.