Если бы мы были героями

      Сережа сидел в сто седьмом кабинете в ожидании собеседования. На часах было 14:48. Шевелев проверял время каждые пять секунд. Раз пятьсот перепроверил, тот ли кабинет; раз двести, та ли дата; раз сто, в то ли время он пришел. Все было правильно: сто седьмой кабинет на Минской, 14:30 в субботу.       Сережа успел написать всем контактам советников, которые были ему предоставлены в сообщении с датой и временем проведения собеседования. Никто ему не ответил, — никто даже не прочитал! Шевель начал жутко волноваться, но старался сконцентрироваться на чем-то другом. Получалось плохо.       Ладони потели, Сережа постоянно вытирал их о джинсы. Дыхание сперло, вдохи и выдохи выходили бесшумно. В тишине пустого кабинета Шевелеву казалось, будто он очень громко моргал.       Пару дней назад он встретился с Дашей Мартыненко в коридоре. Она подбежала к нему счастливая, чтобы поблагодарить за совет насчет свидания с Сашей. Оказалось, что и сама Перевертайло не шибко верующая, — просто она собиралась писать выпускную работу, связанную с православными храмами. Даша с Сашей отлично провели время вместе, а потом пошли в кафе мини торгового центра, где Мартыненко по-джентельменски заплатила за кофе Саши.       Мартыненко спросила у Сережи, может ли она его чем-то отблагодарить. Шевелев попросил Дашу передать Саше, чтобы она замолвила за него словечко перед советниками. Девушка пообещала, что все сделает по максимуму, но предупредила, что это, скорее всего, сильно не поможет.       Шевелев рвано выдохнул. У него достаточно хорошее портфолио: за первое полугодие у него получилось выйти на все пятерки, даже у Олеси Ивановной. Похвала от преподавателей, особенно от Антона Андреевича, уроки не срывал, вел себя хорошо. Даже уборщицы мило ему улыбались и спрашивали, как у него дела. А еще Саша должна была сказать, что Сережу надо брать. Так что у Шевелева реально были все шансы! Главное не сказать никакую чушь на собеседовании, и все окей будет.       Дверь в кабинет распахнулась, и Сережа вздрогнул из-за неожиданности. Сразу за этим послышались громкие разговоры вошедших — четыре человека: три пацана и Саша Перевертайло.       — Да она вообще неадекватная! — высокий парень со смешными усами был раздражен. Кажется, сначала он даже не заметил Сережу. В руках у парня был стаканчик кофе из «Скуратова». Он наконец развернулся лицом к Шевелеву, и, жестом попросив секундочку, допил кофе в два глотка и выкинул стаканчик в мусорку возле двери. — Приветики.       — Здрасьте, — кивнул Сережа.       Шевелев сидел за круглым столом. Саша и компания сели напротив него. Остальные два парня добавляли в их состав потешности. Один высокий, немного подкаченный кавказец, а второй низенький и сгорбленный дрыщ.       — Ты у нас значит… — усатый парень залез в телефон, — …Сергей Шевелев?       — Он самый.       — Отлично, — улыбнулся советник.       — Ты прости, что задержались, — перебила Саша. — Сначала поезд в депо уехал, потом в кофейне два часа кофе делали…       — Да ничего, я сам только пришел, — соврал Сережа.       — Так, значит, — парень сложил руки на столе. — Я Саша Ваш. Это, — он указал рукой в сторону девушки, — Саша Первертайло. Это, — он указал на кавказца, — Рустам Джибилов, а это, — показал рукой на последнего советника, — Валера Артюхов. Ну, это так чисто, — он развел руками в стороны, — если ты не знаешь или забыл.       Сережа кивнул.       — Многословно, — усмехнулся Ваш. — Ну, ладно. Мы чекнули там, кто ты, как у тебя со всем. Отличник типа?       — Ну, типа, — смущенно пожал плечами Сережа.       — Да и рекомендации отвал всего, — Саша уткнулся в телефон, скорее всего, быстро пролистывая портфолио Сережи. — И Шастун, и Позов, и Попов даже! — Ваш отложил телефон в сторону и нагнулся к столу. — Его-то ты как заставил?       Сережа возмущенно нахмурил брови.       — Никого я не заставлял. Я рассказал о том, что хочу в «Совет Лицеистов», и многие преподаватели сами откликнулись.       — Да не обижайся ты, че ты, — отмахнулся Валера. — Мы ж так шутим просто.       — Попов же… ненавидит вас, — спокойно сказал Рустам. — Вашу группу то есть. Чем ты его шантажировал? Обещал рассказать всем, что он гей, если не напишет рекомендацию?       — А это ведь прям секрет! — рассмеялся Саша, и остальные подхватили.       Шевелеву становилось с каждой секундой все хуже. Он поджал губы и увел взгляд в сторону двери, думая о том, как сильно он хочет уже отсюда уйти.       — Ой, ладно, — отсмеялся Ваш и снова сконцентрировался на Сереже. — Почему ты вообще в «Совет» собрался-то?       — А? — недоумевая произнес Шевелев.       — Ну, были же у тебя какие-то идеи, из-за чего ты вписаться решил.       — А, это, да, точно! — Сережа собрался с мыслями. — Значит так. В здании на Минской учатся театралы, и поэтому у нас тут есть сцена. Но! Она совсем старая и непригодная для работы. Я недавно на петле висел в кулисах…       — Кого-то мне это напоминает, — обратился к остальным советникам Валера, отчего все хихикнули. Сережа, не обращая внимания, продолжил:       — Сиденья дырявые, сцена почти проваливается, оборудование еле работает. В общем, все это надо менять, иначе кто-нибудь может в скором времени сильно пострадать.       — Так, Сереж, прерву на секунду, — выдохнул сквозь зубы Саша. — Смотри, этим уже занимается Перевертайло.       Сережа нахмурил брови, переводя взгляд на девушку. Она стыдливо опустила глаза, прикусив нижнюю губу.       — И… — Сережа обратился к Вашу, но не прекратил выжигать взглядом Перевертайло, — …давно вы этим занимаетесь?       — А это важно? — раздраженно выдохнул Саша.       — Важно, — серьезно кивнул Шевелев. — Я здесь учусь. Если ваша программа длится уже полгода, то я являюсь свидетелем того, что ничего не меняется. Если дольше — тем более…       — Неделю, — перебил его Саша. — Занимаемся, то есть. Неделю.       — Ладно… — недоверчиво произнес Шевелев.       — Окей, Серег, давай сейчас на чистоту, — Саша Ваш уже полностью изменился в лице. От того, хоть и не внушающего доверия, но улыбчивого и шутливого парня, каким он зашел в этот кабинет, ничего не осталось. Он помрачнел, наблюдая за Сережей. — У тебя классные оценки, классные рекомендации, вроде чел ты клевый… — Шевелев напрягся, ожидая услышать «но». Но недостаточно классные оценки, недостаточно классные рекомендации, сам ты недостаточно клевый… — Нам тут птичка нащебетала, что ты общаешься с тусовкой Загайского.       Что?       — Пардон?       — Ты общаешься с Загайским?       — Я не понимаю, как это связано, — Сережа от возмущения хотел кричать. Но он был в меньшинстве, один против четырех, из которых трое — старшие. — Ну общаюсь, и?       Ваш многозначительно медленно закивал, поглядывая на своих коллег. Саша уперлась взглядом в стол. Ваш облизал сухие губы и глубоко вздохнул.       — Прости, Серег, но мы лицеистов со страйками не берем.       — Но у меня нет страйков, — собрав три страйка лицеист исключается из лицея. Страйки были связаны не с оценками, а с нарушением правил. В некоторые лицейские организации внеучебной деятельности не брали учеников со страйками. Но у Сережи не было страйков.       — Ты общаешься с тусовкой Загайского, а у них у всех есть страйки.       Шевелев нахмурился. Пацаны бы ему рассказали. Рассказали бы ведь? Они бы не стали такое утаивать от Сережи, они же так сблизились за эти месяцы.       — Чего?       — Они тебе не рассказали? — вскинул брови Ваш. — Странно, что ты не знал. Они этим типа прославлены на весь лицей.       Сережа впился ногтями в ткань своих джинс. У него с недавнего времени появилась проблема: если кто-то говорил что-то нелестное про минских, то он сразу заводился и начинал поливать этого кого-то грязью. И вроде это нормальная вещь для друзей, — никто не будет стоять в стороне, когда его друга обижают. Но с минскими история другая, потому что в Лицее СОШ каждый находил, что ляпнуть по поводу пацанов. Преподаватели, ученики, администрация — все! И Сережу только сами минские удерживали от того, чтобы перессорится со всеми. В бой с обидчиками обычно шли Макс или Горох.       — При чем здесь я? — Шевелев старался не показать свою агрессию. — У меня нет страйков. Разве остальное имеет значение?       — Скажи мне честно: сколько раз за эти полгода ты нарушал правила, но при этом преподаватели не заметили? — сердце Сережи ушло в пятки. — За прошедший месяц? За неделю? — Шевелев задумался о том, что если бы кто-нибудь из преподавательского состава узнал о войне «сладких парочек», то их всех четверых сразу бы отправили на Таганку. — А сегодня?       Сережа с Максом сбежали посреди пары в туалет, пролезли через окно и пошли в магазин. И это было весело, Макс купил им чипсов, они вернулись и просидели минут двадцать на подоконнике в туалете. Это было классно. Но только потому, что их не запалили.       Шевелев обреченно смотрел на Сашу Ваша. Тот вновь закивал.       — Так я и думал, — Саша глубоко вдохнул. — Мы минских знаем, поверь. И тебя взять не можем. Но ты не расстраивайся, — советники начали собирать вещи, порываясь уйти, — ты обязательно найдешь какую-нибудь внеучебку. А нам идти надо — сегодня еще парочка собеседований в Минино.       Сережа коротко кивнул. Советники начали выходить из кабинета, уже не обращая внимания на Шевелева. Одна только Саша с грустными глазами посмотрела на Сережу и одними губами произнесла «прости».       Шевелев просидел еще минут пятнадцать в этом кабинете, обдумывая случившееся. Это все было нечестно. Несправедливо. Субъективно. Разве в «Совете Лицеистов» должны сидеть такие люди? Он правильно понял, что его не взяли из-за людей, с которыми он общается?       Все мечты и планы разрушились у него на глазах. Сережа был уверен, что его возьмут, минские верили в него так, как он сам в себя не верил. Он уже продумал, как все-все поменяет, как облегчит учебу в их здании, а тут… вот такое. Перевертайло еще эта…       Она должна была замолвить за него словечко! Она должна была за него топить, а не стыдливо смотреть в стол, игнорируя происходящее. Почему советники над ним смеялись? Почему так грубо шутили про преподавателей?       А как Сережа сейчас вообще вернется в комнату?       Ощущения были такие же, как когда получил двойку и боишься вернуться домой к разочарованному взгляду мамы. Что Сережа скажет пацанам? Как он должен объяснить им, что его не взяли из-за них? Что Сережа будет делать дальше? Он же все ставил на «Совет» и больше никуда заявку не кидал.       Шевелев вздохнул, вставая с места. Он поднял сумку и ушел в сторону выхода из лицея. Нет, не чтобы сбежать и утопиться, — хотя желание присутствовало, — просто иногда, когда прямо все идет наперекосяк, можно купить себе колы в «Перике» и профитроль в булочной, грустно стоять на парковке, слушать депрессивную музыку, есть, параллельно курить ашку, которую щедро выдал Макс, так как та была на исходе, и думать о том, какие все вокруг гондоны и боже-за-какие-грехи-мне-все-это.       Когда Сережа вернулся из этого перерыва от бренной жизни, в общаге был только Горох. Он разговаривал с кем-то по телефону, но, завидев Сережу, быстро попрощался и повесил трубку.       — Серый! — радостно подбежал Горох, быстро приобняв Шевелева за плечи. — Мы уж начали думать, что советники тебя съели. Почему ты не отвечал на сообщения?       Сережа поморщился. Он не знал, как преподнести такие безутешные новости лично, что уж говорить о сообщениях.        — Ты как? — уже тише спросил Горох. — Как прошло?       — Да… — он отмахнулся, так как за все это время так и не подобрал нормальных слов, чтобы объяснить произошедшее. — Где Макс и Тёма?       — Если бы ты читал сообщения, то все бы знал, — недовольно качая головой, ответил Сережа. — Они с Антоном Андреевичем за подарками уехали.       — А ты?       — А я остался тебя ждать, — развел руками он. — Кто-то же должен был тебя встретить, чтобы успокоить после неудачного собеседования.       Сережины брови поднялись от удивления.       — Как…?       — Жопой об косяк, — закатил глаза Горох. — Собеседование у советников, после которого ты сразу должен был прибежать к нам, — Сережа загнул один палец. — Но ты не приходишь, пропадаешь, — второй палец. — На сообщения в общем чате не отвечаешь, — третий палец. — На сообщения в личке не отвечаешь, — четвертый. — Приходишь весь такой хмурый, — пятый. — А еще у тебя лицо в шоколаде, а значит, ты купил профитроль, чтобы расслабиться, — он загнул шестой палец и потянулся к влажным салфеткам, чтобы вручить их красному от стыда Шевелеву.       — Вот это ты Шерлок Холмс, конечно, — Сережа взял салфетки и вытер ими лицо.       — Я — эмпат, — поправил его Горох. — А еще Даша передала нам очень лаконичное «пиздец».       Сережа громко простонал, кинув использованные салфетки в мусорку.       — Это прекрасно описывает ситуацию.       Горох молча сел на кровать, и Сережа уныло плюхнулся за ним.       — Рассказывай.       — Да че там рассказывать… — пробубнил в подушку Шевелев, а потом повернулся лицом к другу. — Советники — пидорасы.       Горох хихикнул.       — Что они тебе сказали?       — Они… — Сережа приподнялся на локтях. — И вот как мне сказать тебе?       — Скажи, как есть, — пожал плечами Горох.       Шевелев глубоко вдохнул.       — Они не взяли меня, потому что я общаюсь с вами, а у вас есть страйки.       Горох заметно напрягся в плечах, но выражение лица не изменилось.       — Почему вы мне не сказали?       — Шевель, ну, такого обычно стесняются и стыдятся! — возмущенно ответил он. — Мы об этом как-то стараемся не распространяться. Знают только преподаватели, администрация и…       — И Александр Ваш! — закончил за ним Шевелев. — А не я! Друг твой вроде. Один из минских пацанов вроде. Не знаю. А какой-то там глава «Совета» знает!       Горох обиженно взглянул на Шевелева, после чего последний понял, что зря обвиняет его и остальных пацанов.       — Я… — начал Сережа, но оборвал себя, поджав губы. Шевелев глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. — Я на вашей стороне. Мне все равно на причину, по которой вы получили страйки. Мне вообще все равно на страйки — заслуженные, незаслуженные. Я расстроен, потому что вы мне не сказали. Потому что я узнаю об этом от мудака, который под этим предлогом не взял меня в советники. Понимаешь?       — Понимаю, — вздохнул Горох. — Прости. Страйки вообще еще с восьмого класса. Саша тогда еще был одиннадцатиклассником, подговорил нас сбежать вместе с ним и его друзьями из лицея. Он уже был тогда советником, ему за это и так ничего бы не было. Сказал, что если что нас прикроет, но… — он развел руками. — Нас спалили. Мы сказали, что нас сподвигнули старшие, а старшие сказали, что тут вообще не при делах. Угадай, кому поверила администрация: доверенным советникам или троим новеньким восьмиклассникам? — риторический вопрос, Шевелев и так все понял. — Вот мы страйки и получили. Единственным, кто нам поверил был Антон Андреевич, но тут он был бессилен. С того момента мы подумали, а что нам терять уже? И да, возможно, стали ночным кошмаром всего пед и админ состава. Зато весело.       — Саша Ваш был одиннадцатиклассником, когда все это случилось? — удивленно спросил Шевелев. — Сколько же ему сейчас?       — Не знаю… Девятнадцать? Двадцать? Он второкурсник.       — Что же он тогда делает в лицее?!       — Мы же тебе говорили… Советники своих мест не оставляют.       — Так это же ненормально! Надо куда-то пожаловаться, у них в «Совете Лицеистов» глава не лицеист даже!       — Куда ты пожалуешься? — разочарованно выдохнул Сережа.       — В «Со…       Шевелев оборвал самого себя на полуслове под понимающие кивки Гороха.       — Вот так вот, да. На них невозможно пожаловаться, потому что это замкнутый круг. Администрация и преподаватели на них никогда не жалуются, поэтому что-то им говорить бесполезно. Да и кто нам поверит? На нашей стороне только Антон Андреевич. Больше никто не видит проблемы.       — Это несправедливо.       — Прости, что не рассказали раньше… Мы подумали, что этим только усугубим ситуацию. Ты же и так последнюю неделю весь на нервах, а это вряд ли бы помогло. Я честно верил, что ты пройдешь. Очень на это надеялся, по крайней мере. Жаль, что так получилось.       — Лучше бы сказали заранее, — усмехнулся Шевелев. — Я теперь даже рад, что мне не придется работать с такими уебанами.       Горох улыбнулся в ответ.       — Теперь можно вместе обсирать советников.       — О-о-о да, — повеселел Сережа. — Вы обязаны мне рассказать все гадости и сплетни.       — А, и еще… — вспомнил Горох. — Перевертайло просила на нее не обижаться.       — Ага, еще чего… — фыркнул Шевелев.       — Нет, честно, — перебил его Сережа. — Она за тебя боролась. Но потом Ваш узнал о твоих связях с нами, и там уже не было смысла уговаривать. Этот быстро придумал, что Перевертайло уже работает над твоими идеями. Не держи на нее зла. Сам подумай: она в десятом классе, а он второкурсник с авторитетом перед всем лицеем. Саша сделала все, что могла.       — Капец, — вздохнул Сережа. — Он какой-то канцлер уже, если честно. С имперскими замашками человечек-то.       — Девчонку жаль. Надеюсь, когда-нибудь она сможет вырваться из этого культа. Если Даша с ней общается, вряд ли она прям уж такая плохая.       — Не все советники такие.       — А-ха, да! Хэштэг «не все советники такие»!       В этот момент в комнату с пакетами зашли запыханные Артем и Макс. В пакетах, предполагаемо, лежали подарки на Новый год. В декабре вообще все делается впопыхах: закупаются подарки, планируются праздники, закрываются долги… Сережа тоже присмотрел всем своим друзьям подарки, на следующей неделе он должен сходить с Шастуном на пункт выдачи.       Шевелев подумал о том, как на самом деле не важны ни Саша Ваш, ни советники, ни допы. Скоро праздники, он в кругу своих друзей, которые тоже к ним готовятся. На улице идет снег, покрывая все возможные и невозможные поверхности. И Сережа понял, что пока он тут и пока на его стороне минские и Антон Андреевич, он со всем справится. Как-нибудь найдет себе внеучебку. Как-нибудь починят сцену. Как-нибудь все наладится.       Поэтому, когда Макс взволнованно спросил:       — Как все прошло?       Сережа ответил:       — Похуй. Как съездили?