***
Осаму двадцать три, он является приемником главы мафии, который добродушно приютил его одиннадцать лет назад, ни о чем не жалеет и не умеет жалеть. И всех вокруг данное положение вещей вполне устраивало. А вообще, казалось, что босс мафии помешан на красном. Повсюду красные ковры, красная обивка на диване, стульях и подушках, освещение кое-где тоже красное. Кто-то может сказать, что это эстетично и вписывается в общую картину преступной организации, однако, Дадзай над такой неопытностью предположительного собеседника лишь глухо посмеется. А дело крылось в том, что обнаружить кровь на таком же, как и она сама тёмно-красном, с первого взгляда в разы тяжелее, чем на иных цветах.***
Мафиози аккуратно приоткрывает дверь в полумрачный кабинет своего босса и по совместительству наставника. Красный и чрезвычайно тонкий ковер, находящийся здесь уже долгие годы, был положен главой организации специально для тренеровок походки своего подопечного. С самых первых дней своей работы в мафии Дадзай осознал, что на отдельные тренировки времени почти нет, а потому, оставалось упражняться на ходу, как только получалось. Неопытный мальчишка схватывал всё на лету, вскоре его походка стала лёгкой, еле слышной, и ковёр под его ногами больше ни разу не поплыл складками. — Вы меня вызывали, босс? — четко и ровно спросил шатен, пристально глядя в то место спинки развернутого кресла, где по всем его предположениям находилась голова начальника. Колесики слегка заскрипели, босс соизволил повернуться. Не очень хороший знак. — Ах, Дадзай-кун. А я тебя и не заждался. Присаживайся, быть может, желаешь чаю? — Вы так любезны, но, пожалуй, откажусь. — вежливо и с той же четкостью отрапортовал исполнитель. — Хорошо-хорошо, как пожелаешь. В таком случае, слушай внимательно. — тон говорящего заметно охладел, а голова легко легла на сцепленные замком руки в белоснежных перчатках. Весь его вид отдавал сильнейшим напряжением, похожим на беспокойство о собственной шкуре. А оно и не мудрено, его положение с каждым днем расшатывается все сильнее и сильнее, враги растут, как на дрожжах, а время берет свое, и все, что остается делать – старчески сходить с ума и прятаться за подчиненными, не имея сил оставить свое злосчастное кресло. — Дело в том, — с легкой гнусавостью начал он, — что существует одна группировка, со скудной документацией о ней ознакомишься позже, и сейчас она набирает обороты, переманивает наших партнеров, усиляет врагов и готовит нам войну. Некоторые уже столкнулись с засланцами и были далеко не в радости. Так что, — подняв свой взгляд прямиком в коньячные глаза напротив, Огай сделал паузу, а затем с веским видом продолжил, — я поручаю тебе проникнуть в самое их пекло, можешь внедриться во внутрь, а можешь действовать из тени. Посей сомнения и положи начало междоусобицам. — Мори, сказав все самое важное, напряжённо откинулся на широкую спинку кожаного кресла, устало и слегка недовольно поджав губы, — Нам нужно полностью разбить этого врага, я знаю, ты это понимаешь, Дазай-кун. — Позвольте узнать, — отозвался шатен, не смея отвести от наставника взгляда и уж тем более неуважительно ссутулить плечи, — но где это "пекло" находится? — Ах, да, — забывчиво опомнился Огай, — Сен-Жан-де-Мон, Франция. — И сколько же у меня времени на выполнение? Мужчина задумчиво отвел взгляд на мгновение, склонил голову и приложил согнутый палец к поджатым губам, размышляя о предположительных сроках, а затем, с минуту подумав, возвратился в прежнее положение. — Зависит от твоей эффективности в этом деле. В наихудшем случае, который, я уверен, тобой допущен не будет, две-три недели. В наилучшем случае у тебя где-то чуть больше трёх месяцев. — Так точно. — четко выдал Осаму, никак не изменившись в лице. Эти рассказы его ни капли не впечатлили. Очередная командировка, вот и все. Будет опять носиться по сырым закоулкам и подвалам, ну, разве что другой страны. Подобные перспективы его, конечно, не шибко обрадовали, но наставник еще при вызове в кабинет пообещал подвинуть дату освобождения своего кресла, если тот справится, так что, наверное, можно и потерпеть. — И еще.. — смягчившимся тоном начал Мори. — Да, босс? — Ты так вырос. Видимо то, чему я тебя учил пошло тебе на пользу, хотя я, проводя время с тобой, часто подумывал о психотерапии. Рад, что ты все-таки взялся за ум и думаешь о благах для организации. — А по-другому быть и не могло. — улыбчиво отозвался ученик, поблёскивая хитрецой в глазах, словно мультяшный кот наточенными о диван когтями. Мори ничего не ответил, лишь ностальгически усмехнулся, прикрыв окруженные морщинами глаза, — Я могу идти? — Можешь. — сразу же отозвался босс, окликнув его вновь только у двери. — И выспись хорошенько, уже завтра вылет. — Конечно-конечно. — слегка шутливым тоном ответил Осаму, выскользнув из темного кабинета. "А интересный он все же малый. Годы ничуть его не изменили" — пронеслось у Огая в голове, стоило двери закрыться, скрывая за собой уходящую гордую спину.***
Франция, цветущая благами и своевольством народа, действительно – рассадник шарма. Франция – страна для упрямых и пылкокровных. Порой кажется, что ее история богаче, чем у Китая. Это во многом заслуга французского свободолюбия и вечных внутренних конфликтов. И до сих пор многие качества из прошлого теплятся в людских сердцах. Жгучий характер, окутанный лёгким шармом, на самом деле скрывает добрую и элегантную натуру. "Утро у француза начинается с чашечки свежего кофе и румяного круассана из пекарни" – кажется, что именно так принято считать за пределами Франции. И так-то оно так, но только не сегодня и только не у Накахары Тюи, который вновь проспал и теперь хаотично носится по всему дому, прыгает к окну, натягивая белый носок, а потом тихо бранится, понимая ненадежность белого цвета на ногах, но вскоре плюёт на всё от совокупности лени и поджимающего времени. Нет, это все не оттого, что Тюя не француз и так относится к традициям чужой страны, вовсе нет, просто он уж больно любит поспать, дотягивая до последнего момента, а потом кукожится при виде сытых и довольных людей на пропитанных влагой улицах, за что извечно себя корит. Порывы утреннего бриза колышат свисающую с полей черной шляпы цепочку, а затем путаются в кудрявых волосах, отливающих на солнечных лучах яркой бронзой. В последний раз юноша слышал шутку про свой внешний вид еще до переезда во Францию. Здесь же наоборот ценилась миниатюрность вкупе с натуральной яркостью. Из-за этого Накахаре некоторое время поступали приглашения в различные модельные агентства, но всем и без исключений юноша любезно отказывал, не лежит у него сердце к этому, что уж поделать. Отзвук небольших каблучков о влажный асфальт резко стихает, их владельца радостно приветствует звон резного колокольчика, обвитого красной атласной лентой. Если вы вдруг подумали, что Накахара все же решил заскочить в кафе перед работой, несмотря на позднее пробуждение, то знатно ошиблись. Это его заведение, так сказать, небольшой семейный бизнес. Работа бариста в собственном заведении определенно приносила Тюе удовольствие. Спокойные будни в мягком свету теплых ламп, темной мебели и окутывающего запаха горячих напитков – всё это Тюя ценил превыше всякого в жизни. Такая методичность успокаивала расшатанные пылким нравом нервы. Говорят, что повторение действий, размеренность и порядок приводят нас в состояние покоя, ибо мы не томимся в незнании грядущих событий и имеем постоянный план, хоть и примерный. Юноша мягко и неспешно проходит за стойку, фиксируя заведенческий фартучек белыми завязками, на которые, стоит заметить, всегда сетовал, ибо белому свойственно затираться и впитывать в себя всю грязь, отчего его внутренний эстет пребывал в крайнем недовольстве. До начала рабочего дня остаются считанные минуты, а в груди, как впервые, теплятся многообразные предвкушения. Накахара всегда находился в подобном состоянии, ожидая начала чего-либо, даже если это обычный рабочий день. "Запах свежего кофе за моей стойкой дает мне знать, что это будет хороший день" — именно так ответит бариста, стоит спросить его об отдыхе или, не дай Боже, больничном. Он слишком привязался к этой обыденности, чтобы позволить себе чахнуть дома, когда может делать отменный кофе или чай для дорогих посетителей. Небольшое заведение с гордым названием „Le tap'as l'oeil” всегда оставляло положительное впечатление у клиентов, а яркий бариста приятно запоминался своей, казалось, неиссякаемой харизмой. Хотя, несмотря на всё упомянутое, юноша был одинок и никогда серьезно не остепенялся в личной жизни, а все свои промахи упорно отрицал, прикрываясь плотным графиком. Дальше первого (и последнего) свидания дело никогда не заходило просто потому, что Тюя – личность слишком амбициозная, гордая и вспыльчивая. Часто на свиданиях рассказывает о своей любимой работе, пока собеседник тихо блекнет на его фоне, мерно прогибаясь под хлестким напором. Но Накахару данное положение вещей ни капли не печалило, а даже напротив. Мир на девицах клином сошелся что ли? Нет? Ну, вот и всё. К тому же, он имеет абсолютно всё для своего собственного счастья, зачем искать что-либо еще?