Верни мне этот день

      Возвращаться в прошлое — полезный навык. Локи отматывал время по щелчку пальцев, чтобы испробовать все варианты развития событий.       Сейчас Локи, скованный по рукам и ногам нитями вселенных, отматывает время у себя в голове и переживает бесчисленные попытки вновь и вновь — хорошо, что их было так много. А тогда вся эта беготня вперед-назад казалась напрасной и утомительной.       Сейчас те воспоминания — все, что у него осталось.       Бессчетное количество забегов, разные временные точки, откуда он пытался все исправить, но исход оставался неизменным — взрыв и смерть всего живого. Не помогала даже магия. Поэтому Локи решил совместить ее с наукой. Веками он крутился, как белка в колесе, изучая механику, физику и инженерное дело. Но приобрел лишь нервные тики и острый психоз. Знания оказались бесполезны. Ткач — константа, взрывающаяся при любой последовательности переменных.       Значит, корень зла был зарыт глубже. Там, где Локи понадобятся не знания, а навыки рукопашного боя.       — Чтобы меня остановить, тебе придется убить меня.       Сильви пронзала кинжалом Того, Кто Остается раз за разом, и ее не удавалось отговорить. Ее глаза застилал гнев, она ничего не хотела слышать. Такой целеустремленности можно только позавидовать.       Иногда Локи так выдыхался, что готов был сделать роковой выбор и вонзить в спину Сильви ее же кинжал, пробить грудную клетку и оставить труп в цитадели времен, чтобы никто и никогда его не нашёл. В этой твари ничего святого. Она перебила половину TVA. Гнила бы на каменном полу, раз такая упрямая сука.       И эти мысли лишь подтверждали, насколько сильно Локи себя ненавидел.       Смерть Сильви бы ничего не решила, но показала бы Локи, что он все такой же жалкий трусливый божок, не умеющий нести ответственность за свои поступки. Крыса, наносящая удар исключительно в спину.       Все это время Сильви боролась за свободу воли, пока он беспечно отсиживался в золотой клетке TVA. Может быть, через тысячи лет, именно Сильви найдет его на этом же троне и подарит столь желанную смерть. Потому что она его зеркало — такой же потерянный, недолюбленный ребенок, жаждущий признания.       Когда он увидел на проекторе TVA собственную смерть, ему стало страшно. Но он еще не знал… есть вещи похуже — вечный холод и одиночество в месте, куда из-за радиации не может проникнуть ни одна живая душа. Во льдах Йотунхейма не было так тоскливо, как здесь, ведь тогда Локи не знал, чего был лишен — искренней человеческой теплоты. Он бы отдал все, чтобы вновь проснуться в мире людей.       Мобиус рассказал ему историю о восьмилетнем мальчике. Его пощадил один непоколебимый охотник, тем самым породив множество аномальных ответвлений на священном таймлайне, из-за которых умирали люди. У восьмилетнего мальчика был брат, и они плавали в озере. Что-то необъяснимое заставило охотника остановиться в тот день. Локи понял, что они напомнили Мобиусу о собственных детях.       Тот наверняка был хорошим отцом. Даже в Локи разглядел напуганного маленького мальчика. И вытащил его из темноты.       Забытое прошлое Мобиуса стремительно вырывалось наружу, проявлялось в гиппокампе мутными образами, формировало новую личность на основе старой. Невозможно полностью стереть человека, как и невозможно полностью погасить в нем огонь, выбирающий не подчиняться.       Локи почувствовал, что должен сделать кое-что еще. Прощальный подарок — чуть больше драгоценного времени, которое они проведут вдвоем. Поэтому Локи на мгновение телепортировался в Алабаму лишь для того, чтобы украсть из супермаркета жвачку. А после перенесся во Францию и отдал эту жвачку ребенку.       Сегодня был день их знакомства. Локи наблюдал издалека, как Мобиус легко сблизился с напуганным ребенком, как ворковал с ним на его родном языке, запрещая вооруженным солдатам подходить ближе. Нарисовал человечка на таймпаде, чем вызвал у девочки улыбку.       — Знаешь, кто сделал это?       Девочка указала на витраж с рогатым демоном. За обманчивой человеческой оболочкой Локи именно такой. Вот что Мобиус должен был увидеть в первую очередь. Но тот не побоялся и протянул этому зверю руку.       Спустя тысячи провалившихся попыток довести Виктора до Ткача Локи на короткое мгновенье покинул суетящихся друзей, забился в угол и заплакал, осознавая себя песчинкой, выброшенной в бескрайний космос. Через пару минут Мобиус нашел его, судорожно трясущегося от истерического рыдания, в пустом кафетерии.       Куда бы Локи ни возвращался, Мобиус поддерживал его: теплые руки, подбадривающие слова. Мобиус такой добрый и чуткий, он всегда был светом среди темноты. Маленькой путеводной звездой, не дающей сбиться с пути, в какую бы точку галактики ни забросило. Локи и не осознавал, насколько сильно привязался. Оказывается, люди владели особой магией, о которой не ведали боги. Мобиус показал ему, как сильна магия неподдельной бескорыстной любви, как одними словами можно приручить могущественную божественную сущность. Превратить ее в слабого, беспомощного зверька, жмущегося к хозяйской ноге.       — Я сейчас сам заплачу, Локи. Не доводи старика.       Мобиус сел рядом с ним на холодный пол и прижал к себе, не особо беспокоясь ни о чистоте своего костюма, ни о Ткаче, который с минуты на минуту разнесет таймлайны и развеет их прах над Хельхеймом. Локи крепко обнял его за шею и задрожал. Мобиус не мог не растрогаться. Он нежно трепал Локи по волосам вместо того, чтобы быстро успокоить и вернуть в строй. Мобиуса будто совершенно не волновала судьба миллиардов ответвлений, они были не важнее самочувствия его ручного бога.       — Ладно-ладно, проплачься, малыш, — ласково прошептал Мобиус на ушко. — Наверное, так тяжело быть богом. Большая сила… большая ответственность… или как там.       Изможденный, Локи устроил голову на чужой груди, едва дыша. Его хватало только на сдавленные всхлипы, иногда их прерывал надрывный удушающий кашель.       — Не переживай, Мобиус. Я спасу нас всех. Я вытащу тебя отсюда.       — Конечно, ты все преодолеешь, великий бог! — воодушевленно подбодрил Мобиус. — Ты уже меня спас.       Локи закрыл глаза, теперь по его щекам катились слезы смирения. Неконтролируемые бурные потоки стали двумя спокойными реками, но текли они в Хельхейм.       — Предположим… — прохрипел Локи. — Умрем мы, но выживут миллионы миров. Или умрут все ответвления, кроме священного таймлайна, а мы спрячемся там, и нас никто не найдет. Что бы ты выбрал?       — О, так мы будем в бегах? — Мобиус слабо усмехнулся. — Станем временными преступниками и всегда будем вместе? Космические Бонни и Клайд!       Локи удивленно поднял голову. Он ожидал, что в час гибели всего живого Мобиус будет хотя бы немного серьезен.       — Кто это?       — Неважно. Просто люблю смотреть фильмы и примерять на себя разные интересные роли. Я ведь ничего не помню о своей жизни за пределами офисного кресла, — Мобиус провел рукой по ледяной щеке Локи и обжег своим теплом. — Они молоды, они влюблены… и они убивают людей. К сожалению, это кажется романтичным лишь на экране. В реальности все более пугающе. Но… мы ведь только предполагаем?       — Да. Просто фантазируем.       — Тогда я бы выбрал тебя.       Локи сильнее прижался щекой к горячей ладони, а Мобиус большим пальцем размазал его слезы.       — А еще говорят, что боги эгоисты, — сквозь безмерную печаль пробилась робкая улыбка, словно первые цвета радуги преодолели густые тучи.       — Смотря какие боги. Ты стал слишком мягким, Локи. Неужели у меня получилось нащупать сердце в этом холодном боге лжи и коварства.       — Лгут не от хорошей жизни.       — Я знаю, малыш. Я никогда не осуждал тебя.       Локи подорвался с места и жадно поцеловал Мобиуса в губы. Тот ответил, и едкая соль защипала его язык вместе с неземным магическим жаром. Непередаваемые ощущения. Словно радиация уже начинала разрушать его клетки, а кожа покрывалась ожогами — с таким остервенением Локи впился в его спину.       — Это было… слишком эгоистично? — тихо спросил тот, когда поцелуй прервался.       — Наверное. Я бы никогда не осмелился. Даже перед лицом апокалипсиса.       — Чего ты боишься?       — Получить надежду на то, что у нас могло быть будущее. Если бы мы не стали узниками TVA. Только при других обстоятельствах мы бы, скорее всего, и не встретились. Так что наши отношения обречены в любом случае.       — Ты бы предпочел прожить обычную жизнь, никогда не зная о TVA?       — На удивление нет. Время, проведенное с тобой, оправдало все эти годы в заточении.       Локи благодарно прижался лбом ко лбу Мобиуса.       — Прости, я собираюсь солгать тебе в последний раз.       Локи глубоко вздохнул и отмотал время назад, до похода в кафетерий.       Конечно же, как и в тот раз, Мобиус первым заметил, что Локи стремился куда-то сбежать. Теперь уже навсегда.       Локи проигнорировал обеспокоенные крики Мобиуса и успел заблокировать дверь, не дав Сильви себя поймать.       — Я знаю, каким богом хочу стать. Ради вас.       Он всегда хотел уйти победителем. Это был героический и зрелищный поступок, но стоила ли минута триумфа того, чтобы обречь себя на неподвижную вечность среди ветвей мирового древа? Он наконец увековечит свое имя в истории, но уже как-то плевать. Главное, что драгоценное время, подаренное его друзьям, оправдает все эти годы в заточении.       С детства, глядя на звезды, Локи представлял себя одной из них — яркой и могучей, способной сжечь любого, кто к ней прикоснется. Тысячелетиями он мечтал о власти и троне, жаждал взойти на престол. И вот он здесь, в его руках целые вселенные, он един со священным таймлайном, может управлять временем и пространством. Но все это он бы с легкостью променял на обычную человеческую жизнь со скучной работой в офисе и мимолетным существованием без сверхспособностей. На то будущее, которое у них могло бы быть.       Теперь он не просто центр солнечной системы, он ствол Иггдрасиля, удерживающий все девять миров. Его жаркий огонь питает миллионы галактик. Он получил желаемое, достиг той великой цели, которую поставил себе еще в детстве. Но теперь несчастен и одинок.       Среди звезд оказалось холодно и тоскливо, да и вид отсюда хреновый.