Lux in tenebris

—Меня нисколько не привлекает идея остаться здесь на ночь,—девушка вздыхает и осматривает только что поставленную палатку,—но у меня нет выбора. Верно? Размякшая после дождя почва неприятно хлюпает, проминается под ногами и смешивается с глиной. Мокрые травы склоняются под тяжестью капель и льнут к земле, создавая некое «покрывало» на которому легко поскользнуться и плюхнуться в самую грязь. Даже огонь не развести, мелкие капли всё ещё раздражают и пропитывают влагой без того мокрую до последней нитки одежду. Люмин медленно подходит к дереву близь которого было принято решение разбить подобие лагеря. Убирая мокрые пряди волос с щёк и лба, мечница обхватывает свои плечи ладонями. Стоит ветру дунуть посильнее, как мелкая дрожь пробирает до самых костей. —Если ты в силах предоставить другой вариант, то я весь внимание. На лице мужчины появляется слабая улыбка, когда он заканчивает установку временного убежища и поворачивается к своей спутнице. Правда, она моментально исчезает, когда Дайнслейф видит продрогшую девушку и её хмурый взгляд, направленный в его сторону. —Забирайся. Крикнешь, когда можно будет зайти… Блондин учтиво открывает палатку и ждёт снаружи, пока та отыскивает в сумке с вещами сухую одежду и переодевается. Всё это время он продолжает стоять под накрапывающим дождём, а взгляд устремляет куда-то в сторону, якобы высматривая кого-то или что-то между деревьями. … Сегодняшний вечер удалось провести в таверне и выбить гостевую комнату на верхнем этаже, а не как обычно...в лесу, среди деревьев и с постоянным предчувствием того, что дикие животные могут набежать посреди ночи, а им придется спешно искать отложенное куда-то в сторону оружие. —Эй, имей совесть! Люмин хихикает и толкает своего приятеля в плечо, второй рукой вновь хватаясь за ручку своей чашки, в которой плещется терпкий напиток. Блондин только тихо фыркает и продолжает ковыряться в поданном ему салате. С алкоголем он не дружил, перед глазами слишком быстро появлялась та самая дымка, а конечности сковывала неприятная ему слабость. Оставаясь трезвым, он не скупился на колкие комментарии в сторону разгорячённой подруги с красными от выпитого алкоголя щеками и заразительным смехом. Нельзя сказать, что это раздражало мужчину, как раз наоборот. В такие моменты он мог не торопясь рассматривать нежные и аккуратные черты лица на вид юной девушки, задерживая взгляд на пышных ресницах и янтарных радужках глаз, красиво отливающих в свете слабо горящих свеч. Она была похожа на утреннюю звезду. Далёкую, одинокую, манящую и грозящую исчезнуть. От молчаливого созерцания отвлекает голос мужчины, любезно предоставившего им ночлег за сущие копейки в обмен на то, что те помогли ему с уборкой сада. Светловолосая сразу же обращается к своему новому знакомому, хозяину таверны, который присел к ним за стол с чашкой горячительного напитка, дабы «составить компанию». Дайн лишь наблюдает, уголки губ едва заметно приподнимается, взгляд скользит по лицу и белоснежным локонам спутницу в очередной и последний раз. —Не засиживайся допоздна, утром зайду за тобой. Нам предстоит длинный путь…Будь аккуратнее с алкоголем. … Люмин не может сдержать слёз, смотря на то, как всё рушится. Люди бегут в страхе и стараются вытащить самые ценные вещи из своих домов, в то время как их накрывает очередной обвал или поглощают языки пламени. Крики. Она видит, как женщина укрывает своего малолетнего ребенка и тот, как ей кажется, истошно кричит. Вот только слухом улавливает только громкое биение собственного сердца. Хочется закричать, но в горле стоит ком. Даже ноги не слушаются и будто бы вросли в землю. Среди обвалов и растерзанных трупов Дайнслейф наконец отыскивает Люмин, неподвижно стоящую рядом с грудой осколков и с застывшей на щеках влагой. Он спешно хватает её за плечи, старается привести в себя и вывести в более менее безопасное место. Все его руки покрыты, пылью, кровью и многочисленными ранами, скорее всего полученными пару минут назад, исходя из того, что алые капли всё ещё вытекают из порезов, пачкая тёмную одежду рыцаря. —Не трогай меня! Девушка с силой отталкивает парня двумя руками, лицо искажается от острого отвращения вперемешку с непониманием. Спустя пару секунд на нём отражается злость, медленно вскипающая в самой груди и пробивающая на мелкую дрожь до кончиков пальцев, рука непроизвольно тянется к ножнам. Словно огромная скала, всё время нависавшая над ними, трескается и каменная крошка угрожающе опадает на белоснежные одежды. Вот-вот случится обвал и их раздавит огромной глыбой. —Прошу, успокойся, нам нужно уходить отсюда, здесь небезопасно. Я всё расскажу по доро... Но договорить ему не дают, грубо обрывая на полуслове. —Нужно? Нам?,—с губ слетает злобный смешок, а тонкие пальцы цепляются за рукоять меча,—Я последний человек, которому нужны твои жалкие оправдания. Не подходи ко мне. Не прикасайся ко мне. Не смей даже вымолвить моё имя своим поганым ртом, которым ты успел опорочить всех когда-то близких тебе людей. Опорочить свою родину. Всё, что ты видишь – твоя вина. Очнись, никому не нужны твои душевные разговоры не о чём. Всё это приходятся как удар под дых, из-за которых Дайнслейф теряется и лишь шумно дышит, не в силах как-то парировать слова собеседницы. В воздухе стоит запах горящей человеческой плоти. Нужно торопиться. —Ты должна понимать, что я не в силах залатать расщелины или удержать падающие здания. Прошу, пойдём, иначе ты останешься под этими завали вместе с умершими. Я могу только вывести пока что живых, но не достать трупы. Он до боли стискивает челюсти, когда рука девушки со звучным шлепком ударяет его в правую щёку. —Ничтожество. Мечница резко разворачивается и уходит прочь, оставляя своего спутника среди камней, трупов и пылающих зданий. … «Мои воспоминания уже слишком сильно подверглись эрозии, но главное я никогда не забуду: как сильно она любила эти цветы» Мужчина откидывает с лица мокрые пряди волос и с силой сжимает собственный веки, стараясь реконструировать её образ. Всегда светлая, с лёгкой улыбкой или усмешкой на губах она вызывала непонятный трепет и желание…помочь? Укрыть, обеспечить комфорт и спрятать от тех бед, которые сулит внешний мир. Она не заслуживает того, что встречается на пути. Не должна марать руки чужой кровью и получать глубокие раны. Не должна получать вообще какие-либо ранения и окроплять своей кровью землю. Он видел её после катазлизма. В голову приходила мысль о том, что у него получится всё исправить и сохранить хотя бы их хрупкую связь. Хоть что-то. Однако, пропасть между ними только расширялась и не смотря на то, что они продолжили своё путешествие, в один из дней он просто-напросто не застал её в лагере. Только пустая миска и пара оставленных в спешке вещей говорила о том, что она не была плодом его больного воображения. Каким бы жестоким ни был его проклятье, он никогда не забывал её. Из тысячи глаз он всегда найдёт два янтаря в тусклом сиянии лунного света. Иронично, что только она может избавить его от страданий и дать долгожданный покой сердцу, измученному поисками, безответными чувствами и безграничной виной. … Лезвие меча мягко входит в разгоряченную плоть, встречая на своем пути только хрупкие кости грудной клетки. Люмин обхватывает рукоять тонкими пальцами и давит всем весом. Слышится хруст, сравнимый с треском сухих веток. Мужчина хрипит, цепляется пальцами за крошку камней и нечаянно вырывает пару "заблудших" цветов. Светлые локоны разлетаются в стороны и запрокинув голову кверху он всеми силами старается сдержать болезненный стон. Губы блондинки непроизвольно сжимаются в тонкую полоску, а на обагренный кровью жилет падает солёная влага. Всего одна слеза и девушка возвращает себе былое самообладание. Правда, что-то определенно ломается, когда она отводит глаза от бурлящей кровяной пены под темной одеждой и встречается с бездонными глазами своей "жертвы". В них нет ненависти, гнева, отчаяния или желания отомстить. Он даже не борется, лишь безмолвно тянет руку к её до ужаса бледному лику. А скорлупа Люмин трещит по швам, она не в силах выпрямить спину и вырвать оружие из груди Дайнслейфа. Не может развернуться и покинуть расщелину. –Какого черта,–она не плачет, нет. Но губы неудержимо дрожат, а к горлу подступает ком. –Я благодарен тому, что это была ты,–на губах блондина показывается кровь. Несмотря на адскую боль, он позволяет себе улыбнуться самыми кончиками...А потом заходиться в приступе кашля ,прикрывая свои глаза,–ты такая красивая... Девушка не успевает ответить или сообразить, не успевает осознать, что это последние слова былого спутника. Тело под ней обмякает, рука, едва коснувшаяся виска, безвольно падает и ударяется об острые камни. Пыль липнет к следам крови на уже опустевшем теле. Сейчас он выглядит таким.. спокойным и удовлетворённым В груди щемит, но она не может позволить себе остаться здесь и проститься с тем, кого сама же и убила. Принцесса выпрямляется, с секунду смотрит на меч...а потом вырывает его из бездвижной груди. Груди, которая больше никогда не поднимается. И только ночью, когда во сне вновь увидит это лицо перед собой, мечница будет судорожно задавать вопросы. Почему ты это сказал? Чего ты хотел добиться? Что ты, блять, имел ввиду? Если бы я знала, что это будут твои последние слова, я бы вырвала твой поганый язык. Но почему я так хочу, чтобы ты сказал это ещё раз?