Вечер пятницы

Эзреаль ненавидел пятницу всей своей душой. Он буквально хотел вычеркнуть её из недели красным карандашом, разорвав при этом все страницы календаря. Для кого-то это последний день недели — хорошая новость к тому, что скоро выходные, можно будет отдохнуть и наконец-то выспаться, сходить на прогулку с друзьями и развеяться. Но юноша знал, что с наступлением ночи «судного дня» он не будет спать. Всё это время Эзреаль будет сидеть в расшатанном состоянии, стараясь не заклевать носом из-за недосыпа. А всё это было потому, что каждую ночь пятницы в его комнату вдрызг пьяным заваливался Каин, начиная нести полную околесицу. И прогнать Эзреаль его не мог. Во-первых, если Каина в который раз спалит Ёнэ за выпивкой, то всю группу отчитают по самое не балуй за «чрезмерное употребление алкоголя в рабочее время». Этого юноше совсем не хотелось. Во-вторых, легче делать вид, что они просто засыпают вместе, а на утро выходят из комнаты вдвоём. Ну, а в-третьих, Каин не просто нёс полную чепуху. Эзреаль узнавал много новых фактов из его жизни, которые в трезвом состоянии репер бы никогда не озвучил. В какой-то степени это было забавно. Такой неприступный и грубый Каин выливает душу Эзреалю, а тот только сопли ему успевает подтирать. Кому скажи — не поверят, а потом засмеют. К примеру, так Эзреаль узнал, что Каин ушёл из родительского дома в шестнадцать. И что первая группа принесла ему лишь полнейшее разочарование в музыке. А ещё то, что на гитаре Каина научил играть какой-то незнакомец, проходящий мимо. И так продолжалось вот уже почти три месяца. Конечно, узнавать подробности чужой жизни было увлекательно, но не когда Каин на следующее утро совершенно ничего не помнил. Ну, либо притворялся, что не помнит. Эзреалю и новости о существовании Рааста хватило, о которой, к слову, юноша тоже узнал из-за пьянок своего товарища. Не то что бы это стало огромным удивлением. Скорее ебучей вишенкой на торте к убеждениям о том, что всё же Каин не двинулся головой, а просто имел симбиота. С одной стороны, Эзреалю было приятно, что именно к нему Каин приходил и с порога начинал говорить о душевном, наболевшем за неделю. Ощущалось какое-то трепещущее чувство в груди, заставляющее сердце делать кульбит. Было лестно осознавать, что Шида никому не сможет довериться так, как Эзреалю. Да взять ту же Акали. Знакомы они с Каином больше пяти лет, а грызутся как кошка с собакой каждый раз, когда улавливают в воздухе нотки знакомого парфюма. В какой-то момент Эзреаль начал думать, что у тех просто своеобразные отношения, которые они пытаются скрыть за различными перепалками. Однако, после довольно забавной ситуации на совместном интервью, вокалист понял, что его мысли были ошибочными. Пока Сетт яростно утверждал, что Каин и Акали состоят в отношениях, инструменталист буквально катался по полу от смеха, пытаясь сдержать слёзы. Для Эзреаля это стало большим потрясением. У Каина с Акали огромная фан-база, люди рады видеть их взаимодействия. Юноша даже не постыдиться сказать, что наткнулся в интернете на довольно интересные статьи о них, после чего видеть Шиду было сродни самоубийству. Эзреаль подозревал, что Каин при любом удобном случае будет подначивать участников группы, но когда весь поток шуток и издевательств обрушивался только на него, юноша хотел послать Шиду нахуй, дабы тот больше не рассчитывал на его компанию по пятницам. Жаль, что тогда они всей группой ехали на очередную важную съёмку. Жаль, что Каин задремал на плече Эзреаля. Жаль, что он начал считать себя кем-то особенным для Шиды. Несмотря на все тёплые чувства по отношению к Каину, его ночные похождения хотелось прекратить, потому что Эзреаль устал от постоянных выскочек Шиды. Он хотел не ворочаться всю ночь от того, что инструменталист подрывается каждые тридцать минут, а потом жмётся ближе, дыша на юношу перегаром. Очередной кульбит, смешанный с отвратительным отрицанием того, что ему это нравится. Эзреаль напоминал себе каждую неделю, что он не его мама. Не его нянька, чтобы подтирать Каину задницу каждый Божий день и приносить на следующее утро таблетки от похмелья и стакан воды. Казалось бы, Шида взрослый человек, даже старше самого Эзреаля, потому может позаботиться о себе сам. Казалось бы. Но в дверь стучат. И Эзреаль понимает, что это никогда не закончится. Он не справится с этим. Эта цепочка, ведущая прямиком в обитель дьявола, не прервётся до самого распада группы. И ведь у Эзреаля нет никаких гарантий на то, что Каин не сможет вычислить его адрес и эти ебаные встречи не закончатся до самой старости, пока у кого-то сердце к чёртовой матери не откажет. Легче застрелить сначала Каина, а потом и себя. Эзреаль проворачивает ручку двери, потирая переносицу. Удивительно, но юноша не видит привычной взгляду картинки. Каин не валяется на полу около двери, не облизывает ближайшую стенку, потому что опять словил галюны, и даже не пытается ввалиться в чужую комнату, сразу же падая на кровать. Каин выглядит вполне себе прилично. Слегка потрёпанная чёрная футболка и спортивки, волосы зачёсаны назад, а в руках, что ещё более удивительно, букет цветов и какие-то ужасно приторные конфеты из ближайшего супермаркета. Запах алкоголя в воздухе не чувствовался, из-за чего Эзреаль напрягся. Разве сегодня не пятница? — Мне кажется, или ты ошибся дверью? Вокалист совершенно не понимал происходящего, отчего начинал раздражаться. Если у Каина всё в порядке, то пусть сваливает к себе, а Эзреаль уляжется наконец-то и проспит, дай Бог, до вечера следующего дня, потому что это его блядский законный выходной. — Не выёбывайся, — гаркает Каин, практически заталкивая в чужие руки все презенты, – И не делай такое лицо. Ощущение, что ты совсем не рад меня видеть. — Знаешь, твоё самолюбие никогда не вписывалось в мои планы. Каин сухо усмехается в своём привычном оскале, осматривая чужую комнату, будто он тут никогда и не был. Немного погодя, вальяжно проходит за порог и усаживается на кровать младшего. От такой наглости становится немного не по себе, но Каин точно не замечает замешательства Эзреаля. Вокалист хмурится, громко хлопая дверью, намекая на то, что Каину тут вовсе не рады и с объятиями его не примут. Максимум того, что ему могут предложить — плюнуть в рот, а потом выставить за дверь. Но даже на такие манипуляции нет сил. За эту неделю Эзреаль смог побыть в спокойствии всего ничего. Всё время он носился как белка в колесе, стараясь доделать всё, что так уверенно копилось в «долгом ящике». Правда, и с этим он прогорел. Дедлайны проёбаны, Алуна каждый раз кидает на юношу недовольные взгляды, уговаривая отпроситься у Ёнэ хотя бы на пару дней, дабы привести мысли и тело в порядок. Эзреаль понимал её заботу, но делать этого совсем не хотел. Он ответственный человек, ему не составит труда всё сделать в сроки. Но видимо он даже на это не способен. Сейчас же появился иной напряг для мозга: куда деть цветы? Просто положить на подоконник будет кощунством и неуважением к Каину, но и вазы с водой у него не было. Юноша решает оставить букет на столе, а после разобраться с ними более гуманным способом. — Что тебе нужно? — нервы Эзреаля обещают сдать, если Каин не исчезнет из его поля зрения. — Пришёл, как и обычно. Ты находишь в этом проблему, Принцесса? Эзреаль правда не хотел говорить что-то плохое. Эзреаль правда хотел отдохнуть. Эзреаль правда не хотел давать Каину пощёчину со всей силы из-за раздражения ко всему живому, от которой у Шиды искры перед глазами полетели. Юноша пытается совладать с собой, потому что расклад нынешних дел его не устраивал. Эзреаль не хотел в очередной раз ссориться с Каином, с которым у него и так в последнее время отношения не клеились. Но все поступки Шиды его бесили. Его бесил сам Шида. — А ты, смотрю, смелым стал? В следующий миг по лицу проходятся кулаком, губа в ту же секунду начинает саднить. На языке металлический привкус, который ничуть не отрезвляет голову, в которой происходит полная неразбериха из различного рода мыслей и трёхэтажного мата. Однако язык не поворачивается сказать и слово, руки не слушаются, а о всех своих дальнейших действиях Эзреаль заранее сожалеет. Его валят на кровать, нависая сверху, вдавливают в матрас. В глазах Каина черти пляшут, оно видно даже невооружённым взглядом. Ещё хоть одна заминка, и его сожрут с потрохами. — Ударь меня ещё раз, — единственное, что сумел выдавить из себя Эзреаль. Взгляд у Каина злой, прожигающий дыру в груди. Не такой, как обычно. Эзреаль всё ещё чувствует касание чужих рук на коже, отчего в голову невольно лезут мысли, будто это не у Каина с башкой некий разлад, а у самого Эзреаля. Вокалист неслышно усмехается своим же умозаключениям. — Ты объёбанный? — уточняет Каин, спустя пару секунд молчания. Видимо, он проводил консилиум с Раастом. Только тот мог подкинуть такую конченую фразу в не менее конченной ситуации. Сколько таких уже было? Несколько десятков? Сотен? — Если бы, — Эзреаль уводит взгляд куда угодно, лишь бы не видеть Шиду. Лишь бы не разрыдаться, как маленький мальчик. Это будет слишком. Просто слишком. — Тогда что это сейчас, блять, было? — Каин раздражается ещё сильнее, сминая простынь рядом с головой младшего. — Я устал. В комнате виснет неприятное молчание, в котором Эзреаль ловит себя на мысли, что пялит в потолок уже несколько минут. Неприятно осознавать, что ты, видимо, попал в то самое отвратительное и апатичное состояние, связанное со своей главной мечтой. Эзреаль перегорел к тому, чем жил несколько лет. К такому осознанию юноша пришёл, может, ещё недели две назад? Было тяжело признать, что больше не хочется выходить на сцену; снимать клипы, дурачась с ребятами; видеть восхищённые лица фанатов; знать, что тебя любят и готовы принять любым, с какой бы стороны ты себя не показал. Эзреаль мучился от того, что он должен поехать на студию и записать партию в новой песне, которую должны выпустить буквально в следующем месяце. Но даже этого он сделать не может. Ни физически, ни ментально. Сил хватало только на мысли о том, что Эзреаль свернул не на ту дорожку. В какой момент своей жизни? — Ты с каких это пор таким отчаянным стал? Каин аккуратно, чтобы не спугнуть Эзреаля, ложится рядом с ним, нежным движением рук утягивая юношу на себя. Теперь вокалист лежал в чужих объятиях, которые за несколько месяцев непонятных встреч стали родными. Ещё один кульбит в копилочку, что скоро расколется на маленькие кусочки от чрезмерного пополнения. Сейчас не было противного запаха алкоголя, от которого часто тянуло блевать. Не было ощущения, что Каин ничего не вспомнит на следующее утро, посчитав, что они опять просто заснули, чудесным образом лёжа в обнимку вместе. Сейчас всё ощущалось неосязаемым, за гранью реальности. Таким, каким Эзреаль был бы рад видеть каждую ночь пятницы. Может, не только пятницы. — Папа был прав. Не быть мне певцом. — Твой отец мудак, забей на это. Эзреаль тихо усмехается такому моментальному ответу. Если бы всё было так легко, то он бы сейчас не лежал в чужих объятиях, а пытался выгнать Каина из комнаты. И, видимо, ему бы пришлось приложить немало усилий для этого, потому что настрой Шиды сбить нереально. Либо ты соглашаешься напрямую, либо тебя заставят согласиться. — Не сказал бы, что мои родители были за мой выбор. Батя хотел, чтобы я стал офисным червяком и внёс пользу в общество. Матушка же только и делала, что прогибалась под него, говоря, что так будет лучше для всех. Впервые Эзреаль слышал что-то о семье Каина. Обычно Шида умело избегал эту тему, перескакивая на другую, тем самым не давая чётких ответов на поставленные вопросы. Чаще всего он делал что-то странное, чтобы увести тему совершенно в другое русло. Это спасало его, но сильно напрягало Эзреаля. — Моя мама хотела, чтобы я стал врачом. Ну, знаешь, я бы мог спасать чужие жизни. Отцу было всё равно. Он говорил, что я бездарность. Что с образованием, что без него. — Наши родители гандоны, — выплёвывает Каин, недовольно хмуря брови, — Никогда не жалел, что съебал из дома. — Я бы хотел вернуться, — выдыхает Эзреаль, — Особенно к матери. — Так почему ещё не сделал этого? — Чувство вины. — Не слышал о таком, — смеётся Каин, улыбаясь собственным мыслям. Хотя, возможно это Рааст травит анекдоты у него в голове, — Думаю, что порой я слишком часто строю из себя героя. — Сердобольцы вроде тебя всегда нужны, так что подбери сопли с моей футболки. Каин показушно стряхивает с чужой одежды невидимые слёзы, тем самым вызывая у Эзреаля волну смеха, который был приглушён из-за крепких объятий Каина. С Шидой было спокойно. Тот пах чем-то до боли знакомым уже много лет и обнимал до хруста в позвоночнике, не давая выбраться из хватки. Порой старался оказать поддержку, которая перерастала в оплеухи и открывание глаз на серую реальность. Они были как Инь и Янь. Эзреаль предпочитал надеяться на счастливый конец в любой истории, как бы сильно не грузился навязчивыми мыслями. Каин же думал лишь о самых плохих исходах, вплоть до собственной смерти. Эзреаль, по сути своей, довольно часто терялся в личностях для публики, которые придумал по собственной прихоти. Для чего нужна была эта скрытность он и знать не знал, но продолжал стараться делать вид, что он всё делает верно и правильно. Каин же ломал эти маски каждый раз, вытаскивая на поверхность именно ту личность, что была загнана в угол пустой и тёмной комнаты, закрытой на несколько замков. Эзреаль боялся обжечься о каждого, потому что знал: реальность жестока. Каин обжигался об Эзреаля каждую секунду своей жизни, дабы чувствовать себя живым. — Иногда мне кажется, что нас свела судьба для какой-то идиотской цели, — Эзреаль переворачивается в чужих объятиях, резво умещаясь на Каине. Его руки перебрались на бёдра вокалиста, слегка придерживая. — Чтобы нас называли «убийственным дуэтом» и растаскивали чуть ли не на сцене? Ну да, это забавно, — Шида смеётся, сногсшибательно улыбаясь, показывая белоснежный ряд зубов, — Акали как-то раз сказала, что мы бы неплохо смотрелись вместе. — Акали ерунды не скажет, — смазано произносит Эзреаль, заглядываясь в глаза Каина. Чувствует, как тот сжимает кожу на бёдрах. С Каином всегда так. Ты можешь забыться в эмоциях, льющихся уже через край тары, но тебе всё равно будет мало. Ты, точно наркоман — захочешь окунуться в чувство эйфории всё больше и больше. Будешь увеличивать дозу, пока окончательно не подпишешь себе смертный приговор. Это будет тем самым счастливым концом, что каждый раз представляет себе Эзреаль? — Давай спать, — парирует Каин, начиная стягивать с себя футболку. — И зачем ты раздеваешься? — уточняет Эзреаль, слезая с кровати и расстилая одеяло, дабы скрыться под ним по самый нос. Видеть Каина ещё более невыносимо, когда он ведёт себя так развязно. — А как я, по-твоему, спать буду? — В пьяном состоянии ты более неказистый. — Блять, вот только инвалида из меня не делай. Эзреаль хмыкает от такого сравнения, а после чувствует, как теплое тело обнимает его со спины. Вокалисту всегда казалось, что температура тела Каина гораздо выше обычного, объясняя это тем, что он делит свою личность с демоном. Шида эти догадки отрицал, говоря, что верить херне в интернете не стоит. Эзреаль же был уверен, что всё, о чём он вычитал в статьях, было ясно, как белый день. — Почему ты выбрал именно меня для всего этого? — Ну ты нашёл, блять, время на разговор. Эзреаля всегда интересовал вопрос: почему Каин так притёрся именно к нему? На свете много людей, которые прекрасно подошли бы на его место, но из раза в раз Шида приходит к вокалисту, не меняя стратегии и собственных пристрастий. Возможно, это уже вошло у него в привычку. Всегда можно найти кого-то лучше. Кого-то, кто не будет собачиться с Каином каждую удобную минутку просто забавы ради. Эзреаль часто задумывался над этим, отчего пытался абстрагироваться от Шиды. Каин всегда ломал пятую стену между ними, вламываясь в чужое личное пространство, не спрашивая разрешения. Он знал, что ему не откажут. Только не Эзреаль. — Мне казалось, что это очевидно. Каин явно был недоволен тем, что из него пытаются выпытать те слова, которые произносить вслух он не хотел. Инструменталист никогда не говорил о своих чувствах. Он мог съязвить, но сказать что-то напрямую ему было невмоготу. Эзреаль любил прямолинейность и требовал её от своего окружения. Каин был исключением из всех правил. Да, Эзреаль не был глупцом и давно догадался, почему такое «особое» отношение было направлено именно в его сторону. Однако, услышать это из чужих уст было бы приятней в сотню раз. Нет, в тысячу раз. — Возможно. Чувствуется слабый поцелуй на шее. И ещё один. Копилка явно дала трещину, не выдерживая напора. Ощущение до дрожи приятное, разливающееся теплом где-то внизу живота. Эзреалю хорошо рядом с Каином. И раз судьба даёт ему шанс на развитие этих нелепых отношений, то вокалист будет хвататься за него, не желая отпускать. Чужие руки аккуратно, насколько Каин вообще умел, перебирают волосы младшего, разглаживая их. Это было до урчания приятно. Вот бы этот момент длился вечно. — Эз? Голос Шиды в темноте комнаты отскакивает от стен эхом, выдаваясь слишком громким. Отвечать не хотелось, но Эзреаль тихо мычит, давая понять, что он весь во внимании. — Знаешь, ты всегда можешь попросить у меня помощи. Я буду рядом, пока ты будешь позволять мне это. — Спасибо, мой Принц. Очередной кульбит. Очередной вечер пятницы, когда они лежат вдвоём. Они оба запомнят этот день, пометив красным карандашом. Возможно, Эзреаль даже не разорвет этот лист календаря.