Сумела простить

Ночь. Кромешная тьма, его мысли были заполнены рыжеволосой ведьмой. Он её сегодня обидел, ему тошно от самого себя, обидеть любимого человека — это очень страшно. Сегодня она не приехала, осталась с дочкой. Конечно, к такому дураку — и ехать? Он не знает, как исправить его ужасный поступок, одними словами не отделаться. Марьяне сейчас тоже нелегко, с его стороны это было предательством. На кухне так спокойно, стрелки часов переходили за двенадцать. — Мам, ты решила порвать с ним? — зашла дочь и понимающе села рядом. — Это не я решила, он сам за нас решил, — усмехнулась и тяжело вздохнула. — Мам, Костя вовсе не плохой человек, я же вижу, как вы светитесь рядом друг с другом, — в чём-то она права, Костя — это поистине её первая любовь. Он идеал мужчины, добрый, понимающий, но и умеющий постоять и за себя, и за свою даму. Как он тогда дал ясно понять бывшему мужу, что Марьяна его женщина, и обидеть её — обидеть его. — Солнышко, я это знаю, — с дрожью в голосе продолжила Романова. — Если он захочет извиниться, ты его выслушаешь? — на данный момент это являлось главным, услышать и простить, если это еще возможно. Марьяна задумалась, но ненадолго, она ведь знала ответ с самого начала. — Прощу, — ответила Марьяна и опустила голову на стол, ей надо было побыть одной, и дочь оставила её со своими мыслями один на один. — Кость, действуй, иначе я тебя убью!

— Спасибо, Ясь, через двадцать минут буду!

— Хорошо, я пока соберусь к подруге и буду ждать твоего приезда. Недолго думая, Костя вылетел из квартиры и быстро сел в машину. Ехать пытался быстрее, не думая о риске попасть в аварию при такой-то скорости, а уж тем более об оплате предстоящих штрафов. Что и следовало ожидать, через пятнадцать-двадцать минут он уже был около квартиры Романовых. Яся уже была готова открывать, и не успел он позвонить в звонок, как дверь уже была открыта. — Проходи, мне кажется, что она уснула, — шепотом сказала девушка — Хорошо, спасибо, — также шепотом ответил провидец. Ему было стыдно смотреть ей в глаза, он обидел её мать, но она не прогоняет его, а сама хочет сделать так, чтобы те были вместе. — Ещё раз обидишь, я на тебя порчу наведу, — усмехнулась младшая. — Я до Меланьи, решите здесь и сейчас, да и не мучайте друг друга. Вот и всё, обратно дороги нет. Костя знал их дом как свои пять пальцев, потому что часто бывал там и достаточно провёл ночей, чтобы запомнить, где и что находится там. Пройдя на кухню, он увидел мирно спящую женщину. Измотанная ведьма даже и не поняла, как уснула, а проснулась уже в кровати. Костя так и не решился её разбудить, ждал её пробуждения, он понимал, что их ссоры и так забрали у неё много энергии, рыжеволосая должна поднабраться сил для предстоящего важного разговора. Встав с уютной кровати, она сразу поняла, что до неё добраться сама точно не могла или же у неё начались проблемы с памятью. Романова решила сходить в комнату к дочери. Не дойдя, она заметила в гостиной на диване спящего Гецати. «Прям семья сонь, поговорить друг с другом не могут, ей-богу» — слова автора. Ведьма замерла: что ей делать? Будить или нет? Раз он здесь, и дочери не слышно, значит, она попала в их план-капкан. Костя, услышав шаги, боялся открыть глаза, потому что сразу же начнется разговор, которого, к сожалению, не избежать. — Доброе утро, — приподнялся с дивана мужчина, это не самая удобная вещь, на которой ему приходилось спать. — Скорее вечер, Гецати, — грубо, она знала, ему безумно не нравилось, когда та его так называла. — Яся ушла к подруге, нам надо поговорить, я хочу всё объяснить, — начал мужчина и сразу же сел за стол, они начали разговор. Сбывалась фраза «Дома поговорим». Обе стороны были решительно настроены, и отступать было уже некуда. — Моим словам нет оправдания, я не хотел и не хочу тебя обвинять в злом умысле. Я не хотел тебя обидеть. — Но тем не менее ты сказал, что я хотела забрать энергию у Олега, — обиженно ответила ведьма, он промолчал. — Не такой уж ты и леопольд, да, Гецати? — Он злится. Нет, он злится не на неё, она права. Он злится на себя, на свой ужасный поступок. Он злится, что не заступился в готзале за Марьяну. Когда Надежда оскорбляла его женщину, когда обнял её не он, а Башаров, и после съемок не смог нормально с ней поговорить. — Получается, что так, — опустил глаза, доминантом была здесь она, он не знал, что ответить, она говорит факты, а он лишь оправдывается. — Ты пришёл сюда, выгнал мою дочь к подруге, перенёс меня на кровать, сам успел поспать, чтобы здесь сидеть и молчать? — Я пришёл сюда, чтобы сказать, что я был неправ, что я поступил как конченный человек, что не был рядом с тобой и добил тебя окончательно. Я люблю тебя, люблю так, как никогда никого не любил, я знал, что прощения не заслужу, но я и не мог иначе. Когда ты в конце выпуска спрашивала у меня, разве ты могла меня как-то обидеть? Могла, я тебе никогда ничего не говорил, извинился и извинюсь сотни раз за своё поведение, — закончил аланский провидец. — Красивые слова, доктор, — он не понимал, почему она так жестока сейчас с ним или же делает вид, что его слова ей безразличны. — Марьян, ты сейчас специально, так ведь? — непонимающе спрашивал мужчина. — Да, специально. Ты сделал мне больно так, что в итоге больно тебе. Ничего не ответив, он пошел к выходу, ничего не понимающая Марьяна проследовала за ним. — Сбегаешь, доктор? — к её глазам уже подступали слезы, ей было тяжело, видимо, этот мужчина оказался трусом. Ни сказав ни слова, Константин покинул квартиру. Истерика Марьяны уже приближалась, с каждой секундой ей становилось всё хуже. Навзрыд, ей так хотелось кричать. Кричать почти в час ночи— не самая лучшая идея, особенно когда за стенкой новорожденный ребенок. — Идиот, кретин, придурок, я была готова его простить, сволочь, — негромко говорила рыжеволосая, но она не знала, что тот ушёл не навсегда. Мужчина готов был к тому, что Марьяна его не простит. Плана «Б» не было, но был навигатор и мозги, которые догадались купить цветы. Поблизости нигде магазинов не находилось, пришлось пройтись. На машине ехать не хотелось, надо было проветрить голову, и второе, — боязнь пробки, мало ли, потом еще ехать полтора часа. Наконец дойдя до ближайшего магазина, он зашел и начал выбирать, и, купив белые розы, он быстрым шагом пошел обратно. По дороге прошёл небольшой дождик, и немного промокший провидец пришёл обратно. Забившись в углу, Марьяна плакала, истерика заканчивалась, силы уже покидали её. Гецати аккуратно открыл дверь и услышал всхлипы, доносящиеся из кухни. — Марьяш, — подошёл к женщине и сел на колени. Женщина, вытерев слезы рукавом кофты, подняла на него заплаканные глаза. — Можешь меня не прощать, но только не плачь из-за меня, я полный идиот, и твои слезы никого не стоят, особенно меня, — его руки обхватили её лицо, и небольшой свет едва давал разглядывать их лица. — Разве могу я тебя не простить? — ответила женщина, и, недолго думая, Костя осторожно отодвинул прядь её рыжих кудрей, заставляя сердце забиться в бешеном ритме. И, сам того не понимая, трепетно коснулся её бархатных губ. Поцелуй был сладок, обоим не хотелось отрываться, но где крепко любят, там легко прощают. Любящие люди останутся вместе не потому, что забыли ошибки, а потому, что сумели простить их.