Старые фики по ОЭ

Мы просто живем рядом. Как-то странно — нас так тянет друг к другу, что расстаться после первой случайной встречи оказалось невозможно, но мы не приближаемся друг к другу на самом деле близко. Просто живем рядом. Я старше тебя, ты студент юрфака, совсем мальчишка. У меня довольно много уже осталось позади, душа избита как собака, и так же, как дворовый пес, живуча, благодарна за каждый новый день с солнцем и кофе в какой-то кружке по утрам. Всегда в «какой-то» — ты делишь кружки на любимые и нет, а я и в твоем возрасте не дорожил вещами, а сейчас и вовсе стараюсь не привязываться зря. Мы живем рядом. То есть, я официально сдаю тебе дальнюю комнату в квартире, ты даже платишь мне аренду за нее. Деньги, которые не нужны мне, и нелегко даются постепенно выдирающемуся из семейного болота тебе. Мы редко разговариваем, я не только опасаюсь привязываться, я уже и просто не умею дружить — тем более, ну как можно дружить с мальчишкой на неполных восемнадцать лет моложе. Заботиться о тебе? Получается не очень. Выйти встречать тебя, как будто ты девица, когда ты сильно задерживаешься из городской библиотеки, найти прижатым в подворотне и отбить у местной шантрапы. Хороший мальчик, кинувший отцу ключи машины, ты даже драться не умеешь. Научить. Дразнить тебя, так ядовито, чтобы губы задрожали от обиды, и ты их закусил — тебе же будет лучше, если не станешь сачковать, ты не из тех, кому слишком легко дается все, скорей, из тех, кому, чем трудолюбивей и настойчивей он будет, тем больше будет мелко не везти. Кормить тебя, когда нет своих денег… делать уколы, когда слег с правосторонней пневмонией. Рука у меня далеко не легкая. Забота? Может быть так. Просто — не отпустить. Я же сказал — тянет друг к другу. Странно. Какая-то кармическая связь, как ты с кривой улыбкой, и не глядя в глаза сказал когда-то. Какой-то долг, что-то еще. Ты говоришь, что, когда я женюсь, ты снимешь жилье как можно ближе к моему. Что чувствуешь себя немного сумасшедшим, но только мне не стоит думать, что ты что-то хочешь от меня, ты просто… сам не знаешь. «Ты можешь жить, где хочешь», — пожимаю я плечами, замалчивая, что и сам иначе не могу. Ты обижаешься, хотя прекрасно знаешь. А кофе утром приготовишь ты, мне и себе. В какой-то новой кружке — ты каждый раз подсовываешь мне что-то, что нравится тебе, словно надеясь, что так будет вкусней. Кофе чуть лучше, чем был, когда ты сделал это в первый раз, впрочем, Эмилю, кажется, что он лучше ничего не пил, и я гоняю его подальше от тебя. Да, я ревнивый. Мы не любовники и не друзья. Какая пошлость спать со студентом вдвое младше! Да еще когда оба предпочитаем женщин. Ты, так точно. Какая глупость забывать дышать, когда ты утром входишь в кухню в одних только пижамных брюках, сонный и распаренный со сна, и начинаешь лунатически готовить тот самый кофе, а потом, подсунув мне кружку с надписью про утро и про джаз, босыми пятками шлепаешь в душ. Какая пошлость, ставя уколы, любоваться стройной красивой поясницей, со скрытым удовольствием спускать с тебя штаны, скупо касаясь ягодиц — скупо и четко, удерживая искушение полапать. Сестру надо нанять было тогда. Какая дурость — опаздывать на службу утром, потому что ты снова просыпаешь, и мне бессознательно нет воли подняться, не получив кофе. И готовить самостоятельно как будто разучился. Утро. Когда ты заведешь себе девчонку и уедешь, смогу я здесь остаться? Или в самом деле найду жилье, любое, лишь бы рядом? Уже не знаю. Ты заходишь в кухню, сонный и теплый. Неожиданно доходит, что вообще-то у тебя каникулы, вставать одновременно со мной тебе уже не нужно. — Утро, — голос хриплый. Включаешь плитку, наполняешь джезву. Перец и сахар, кофе и вода. Очередная кружка. Ловлю за руку, немного отклоняюсь на стуле и смотрю тебе в глаза. — М? Хочешь выглядеть более сонным, чем на самом деле. Ты понимаешь, но не все легко сказать. Тяну тебя к себе. Еще чуть ближе, чтобы ты встал между моих коленей. Глаза распахиваются, ты даже рот приоткрываешь, хотя и ничего не говоришь. Ни грамма похоти. Я просто прижимаюсь лицом к теплому животу и просто обнимаю за поясницу. Ты так и стоишь. А потом пальцы зарываются мне в волосы. — Тебе сегодня точно нужно уходить?