Второй шанс

Сасори сидел за кухонным столом, постукивая двумя пальцами по деревянной поверхности. Скрывать раздражение было бессмысленно. И не только потому, что, на секунду закрыв глаза, снова уснул, проспав в итоге значительно больше, чем планировал. Главная же причина суетливо сновала от холодильника к плите и обратно. Очень много лишних движений.. очень. Хотя, раздражал вовсе не Дейдара непосредственно. Он буквально не сделал ничего, чтобы на него злиться, и вел себя абсолютно как обычно. По сути, кукольник сам не знал, чего он хотел. Точно не глумливых фразочек вроде: "Понравилось?" или "Вам было хорошо?" Стоило только представить, прокрутить подобный диалог в уме, как появлялось непреодолимое желание закатить глаза. Это ведь абсолютно глупо. Однако, и пустить всё на самотёк Акасуна не мог. Вот только что "всё"? Он не мог ответить даже сам себе, что именно не давало ему покоя. В конце концов, они оба взрослые люди, пусть и относительно, и никто никого ни к чему не обязывает. Да и Дейдара далеко не выглядел несчастным или просто тем, кто хоть о чём-то сожалеет. Хотя, он и так и так не жалел. Будто бы даже никогда. - Вам покрепче? - интересуется, не поворачиваясь, подрывник, вынимая из своей чашки чайный пакетик. - Угу. Голова, да и тело, предательски ныло. И крепкий чай был, пока, единственной идеей, как прийти в норму. Стук тарелки о поверхность стола возвращает из мыслей в реальность. Перед ним стояла буквально изувеченная, другого слова не подобрать, яичница. Желток растёкся и, поджарившись, смешался с белком. Из округлой массы, какую яичница должна была, по идее, из себя представлять, получилась рваная субстанция, похожая скорее на мокрый картон. - Спасибо. - кивает кукловод невозмутимо, но когда Дейдара ставит рядом свою порцию, остаётся лишь обречённо вздохнуть. Месиво в его собственной тарелке оказалось ещё ничего. Потому что себе самому этот ненормальный взял все, что подгорело или имело такой вид, что даже бродячие собаки побрезговали есть нечто подобное. По сути, все справедливо. Дейдара сам испортил завтрак. Вот только, как часто бывало в отношении этого человека, логика и здравый смысл диссонировали с чувствами. Пока тот отвернулся затем, чтобы поставить на стол чашки, Сасори меняет тарелки. Что-то подсказывало, что он пожалеет. Но.. какая разница. - Данна, я.. - начал было блондин, но осекается и замолкает под тяжёлым взглядом кукольника. Он вообще сверхъестественным образом понимал, когда можно спорить, а когда абсолютно бесперспективно. И сейчас был как раз такой случай. Вроде бы, мелочь. Но именно она подталкивает к пониманию, из-за чего было так неспокойно. Они едят молча. Дейдара ковырял палочками яичницу, каким-то образом оказавшуюся ещё хуже, будучи перестроенной. Акасуна же, с каждым кусочком превозмогая себя, размышлял о том, как поступить будет правильно. Вроде бы, где-то он слышал о том, что способность говорить с человеком и есть показатель настоящей близости. Можете обсуждать всё, значит, вы близки. Не можете - нет. Вот только сам кукловод многие вещи обсуждать просто не хотел. Не потому что смущался или что-то вроде того. Он не хотел даже думать о том, что, допустим, касалось непосредственно физиологии. Или разных вариантов будущего. И как раз последнее, если подумать, и было корнем проблем. Сасори больше всего хотел стабильности. Уверенности, что то или иное действие приведет к предсказуемым последствиям. Тянешь за одну ниточку, и марионетка поднимает руку. Тянешь за другую - голову. Всё отлажено и гармонично. И даже если вдруг этот механизм даёт сбой, все можно исправить, если, конечно, знать алгоритм. Раньше Сасори его знал. И, если быть совсем уж честным хотя бы с собой, и нынешнюю жизнь понял довольно таки быстро. И.. пожалуй, он мог бы приспособиться и к этому. Вот только из двух вариантов, которые у него на данный момент были, выбор был все ещё очевиден. Дейдара одновременно и остался, каким был годы назад, каким его запомнил кукольник, эгоистичным подростком, и изменился до неузнаваемости. Потому что в свою сторону Акасуна этого самого эгоизма не ощущал. Скорее даже наоборот. Тот, кто раньше только раздражал своей болтовней об искусстве, которое таковым не могло быть по определению, теперь делал для него все. Буквально все, невзирая на собственные желания, кроме, пожалуй, одного. - Данна, а.. это больно, становиться марионеткой? Кукловод непроизвольно поджимает губы. То ли блондин читал мысли, что вряд ли, то ли его линия размышлений и собственная каким-то образом совпали. - Нет. - коротко отвечает он, но добавляет: - Если, конечно, работает не дилетант. - А.. - тянет Дейдара, вроде бы, и соглашаясь, и желая спросить что-то ещё. Но вместо этого он лишь отправляет в рот кусок яичницы. Что делает и Сасори. Странно, конечно. Дейдара никогда не интересовался подобным, просто отмахиваясь и испытывая лишь поверхностный интерес к тому, чего явно не понимал. "Все Ваш кукольный театр" - повторял он каждый раз, когда дело касалось марионеток. Однако, он никогда не позволял себе лишнего. Не критиковал, и уж тем более не насмехался. Как и не интересовался деталями. Будто бы не хотел принимать это все слишком близко. Как, собственно, не хотел и кукольник, когда дело касалось понимания подрывника о прекрасном. Вот только что изменилось? Мысль обрывает стук в дверь, и бывшие отступники синхронно замирают и переглядываются. Разумеется, для обычного человека то, что кто-то мог прийти, было нормальным. Да и для них двоих, наверное, тоже, во всяком случае, скрывать им было абсолютно нечего. Вот только кто, кроме, пожалуй, анбу, не только знал, но и мог иметь необходимость прийти? - Я открою.