***
Спустя час пути Красотка Сью устроила репетицию. Администратор Сон, конечно, предлагал отложить ее до завтра и дать всему коллективу нормально отдохнуть, но женщина была непреклонна — ей было необходимо как можно скорее выяснить, с чем она в итоге отправилась на гастроли. Тем более, что в группе было целых две новенькие, про которых было известно только то, что они подружки и что учились в консерватории в европейском городе с дурацким названием. К ее глубокому разочарованию новенькие оказались унылой посредственностью. Об уровне консерватории и говорит было нечего, но вдобавок эти клуши еще и играли так, будто сидели на похоронах! Исполнять с таким отвратительным настроем джаз, по мнению Красотки, было самым настоящим преступлением. — Стоп! — закричала женщина, истерично стуча дирижерской палочкой по спинке сиденья. — Стоп! Всем замолчать! Новенькие! — Да, госпожа, — смиренно пролепетали «подружки». — Что вы, ради всего святого, делаете?! — Играем… — робко ответил Сонхва, приобнимая контрабас, как будто он мог защитить от ярости Красотки. С другой стороны, от пуль же он их закрыл? Насколько праведный гнев красивой женщины опаснее огнестрельного оружия? — Вы не играете, вы насилуете инструменты! — отрезала Красотка. — Это невыносимо слушать! Где вы играли до этого? — Много где, — уклончиво протянул Уён. — На праздниках, на танцах… — На похоронах, — вдруг ляпнул Сонхва и тут же невинно захлопал глазками. — В последнем — не сомневаюсь, — скривилась Красотка, нервно постукивая каблучком и крепко сжимая в руках дирижерскую палочку. Выглядело это весьма угрожающе. — У меня такое чувство, что своей игрой вы просто издеваетесь над живыми. Так не пойдет, красавицы, я такого не приемлю. Веселее! Живее! Очнитесь уже! Вы не на отпевании, прости Господи, а на пути в солнечную Флориду! Еще раз с самого начала! Три-четыре! На этот раз новенькие перестали саботировать репетицию и смогли показать хоть что-то стоящее, так что Красотка Сью немного успокоилась, позволив Мэрилин выйти со своей партией. И все было даже хорошо, ровно до того момента, как… Дзинь! Фляга, ранее неудачно прикрепленная к очаровательной ножке, соскользнула и с громким звоном упала на пол, привлекая к себе всеобщее внимание. Глаза обернувшейся на звук Красотки Сью налились кровью. — МИНГИ! — Что случилось?! — подбежал к ним задремавший было администратор. — Что такое?! — Вот! — презрительно бросила женщина, указав пальцем на флягу. — Опять! Администратор Сон тут же поднял предмет с пола, отвинтил крышку и понюхал содержимое, брезгливо скривившись от едкого алкогольного запаха. — Мэрилин… — сокрушенно вздохнул он, обращаясь к перепугавшейся певице. — Я же предупреждал. Теперь у меня просто нет иного выбора, как ссадить тебя с поезда на ближайшей остановке. — Но я… я… — Тебе давали второй шанс, но ты решила им не воспользоваться. Мне больно тебя выгонять, ведь я знаю, как ты дорожишь этой работой — ты сама уверяла меня в этом в прошлый раз, когда я застал тебя пьяной, но как оказалось ты дорожишь ей недостаточно. — Простите, господин Сон! — резво растолкав своих коллег, вмешался Сонхва. — Верните мне, пожалуйста, мою фляжку, будьте добры. — Да, конечно, — машинально ответил мужчина, но осознание пришло уже в следующую секунду: — Постойте! Так это ваша фляга? — Ну, да, — глупо хихикнул Сонхва, игнорируя то, что ее в тот момент яростно теребят за подол платья, пытаясь остановить от опрометчивого шага. — Меня в поездах укачивает, а эта штучка хорошо бодрит. Пара глотков и никакой тошноты или головокружения! — Пара глотков… водки?! Это совершенно недопустимо в нашем коллективе, — решительно заявил Минги. — Алкоголь в ATEEZ строго запрещен! Вы хотите вылететь из группы после первой же репетиции, Чон Сона? — Нет, что вы! — испуганно округлил глаза контрабасист. Нижняя губа начала мелко подрагивать, копируя манеру знакомых танцовщиц, пойманных на курении за кулисами. — Простите меня, пожалуйста, я не знала… Я бы никогда, если бы только… Простите, я же ничего такого… Там в Европе ведь ничего… А теперь здесь… — Первый и последний раз, — холодно произнес администратор Сон, прерывая жалобный лепет. — Здесь вам не Европа, пора бы вам это запомнить. Фляга конфискуется. И, Мэрилин, не забывай, что ты все еще балансируешь на грани. Продолжайте репетицию. — Новенькие! — подозрительно прищурилась Красотка, сдержанно кивнув администратору. — А скажите-ка еще раз, где находится ваша консерватория? — В Штейнберге, — без колебаний ответил Сонхва. — Это премилый немецкий городок. И, между прочим, родина писателя Гилберта Вэйнса! — Кого? — нахмурилась женщина. — Как?! — весьма правдоподобно изумился Сонхва. — Вы не читали его роман «Откровение черной ночи»? — Читала, конечно, — раздраженно цокнула Красотка, отводя взгляд. — А почему в вашем контрабасе дырки? Что это за ужасное пренебрежение к инструменту? — Это дизайн, — гордо ответил Сонхва, оглаживая пальцем отверстие от пули чикагской мафии. — Сама вырезала. Хочу потом украшать цветами, мне кажется, что это будет красиво. — Главное, чтобы это не искажало звук, он у вас и так фальшивит. А что же госпожа Пак Ёна? Вы язык проглотили? Почему вы все время молчите? — Милочка обычно все говорит за меня, — равнодушно пожав плечами, ответил саксофонист. — Она такая болтушка, что мне, как правило, нечего добавить к ее речи. — Прекрасно, — язвительно подытожила Красотка. — Вы чудесная пара: пьющая болтушка и загадочная тихоня. Я только надеюсь, ваш дуэт не доставит нам еще больше проблем в будущем. Что застыли? Играем, дамы, играем! Все с самого начала!***
— Что ты творишь? — тихо спросил Уён у чистящего зубы Сонхва, убедившись, что в туалете кроме них никого нет. — Эм… Зубы чищу, — ответил мужчина, после чего тщательно прополоскал рот. — А теперь собираюсь пойти спать. — Ты понимаешь, о чем я. — А что такого я сделал? — закатил глаза Сонхва. — Я просто помог девушке. — «Просто помог»?! Твоя сердобольность сведет нас в могилу! — гневно прошипел Уён. — Моя сердобольность, между прочим, помогла нам сесть на этот поезд! — парировал контрабасист. — Здорово ведь было бы самим искать одежду и парики по всему Чикаго, а потом ночевать на улице? А кроме того, Мэрилин очень милая девушка. И несчастная. Если бы ее поймали с этой флягой, то ссадили бы с поезда, и куда бы, по-твоему, она могла отправиться? — Да хоть к черту в гости — плевать! Боже, Хва, неужели ты реально не понимаешь, как сильно ты рисковал? — Мы из Европы, — спокойно заметил мужчина. — В Европе нет сухого закона, нас можно понять. А то, что мы вынуждены притворяться женщинами еще не лишает нас человечности, Уён. Нас не оставили в беде, нам помогли — бесплатно, искренне, рискуя обречь себя на кровавую встречу с головорезом Чхве, вот и мы не должны отказывать другим в помощи. Теперь это наш долг. — Так-так-так, — насторожился саксофонист, скрещивая руки на груди и окидывая друга внимательным взглядом. — Безрассудный альтруизм, разговоры о долге и взгляд побитой собаки… Ты ж, блять, влюбился! — Неправда! — Правда, мой дорогой и наивный друг, — уверенно закивал Уён. — Ты совершенно точно запал на эту очаровательную певичку с маленькой гитаркой в руках. — Это не гитарка, это укулеле, — хмуро поправил Сонхва. — И твое презрительное отношение просто возмутительно. Ты слышал ее голос? Она очень талантлива! — А еще она сексуальна, — упрямо добавил саксофонист. — Поэтому и решения ты принимаешь не мозгом, а членом. Я, конечно, понимаю: мы пережили огромное потрясение, а теперь организм требует расслабления, и его сигналы тяжело игнорировать, тем более девственнику… — Я не девственник! — перебил его оскорбленный Сонхва. — Ага, конечно, — хмыкнул Уён. — Секс в твоих влажных фантазиях не считается. — У меня были отношения, — устало произнес мужчина, поправляя чуть съехавшую в ночнушке накладную грудь. Этот элемент маскировки раздражал его даже сильнее, чем неприятное ощущение побритого тела. — И ты об этом знаешь. — В любом случае, забудь о Мерилин, — приказал Уён. — Нам сейчас не до нее. А будешь спасать всех подряд — сам утонешь. — Мы уже покинули Чикаго, — мягко напомнил Сонхва. — Нам стоит выдохнуть и успокоиться. — Я спокоен, — заявил саксофонист. — Просто не отказываюсь от здравого смысла в отличие от некоторых. Кстати, что еще за «Откровения черной ночи»? — Моя импровизация. Никто не любит признаваться, что чего-то не читал или не знает, все хотят казаться умными. Хотя парадоксальным образом количество знаний вовсе не всегда отражает степень умственного развития. — Знаешь, для честного человека ты подозрительно виртуозно врешь. — У меня талант, — фыркнул Сонхва. — К тому же я слишком долго с тобой общаюсь, я просто не мог не научиться лгать за эти годы. — Ладно, лгунишка, проехали. Будем считать, что сегодня нам повезло, но в будущем, пожалуйста, держи себя в руках, а свой членах в штанах. В смысле, под юбкой. Короче, ты меня понял — никакой Мэрилин. — Ты ведь сам спрашивал у тетушки Мэри, можно ли тебя лапать и целовать девушек в группе, — недовольно надулся Сонхва. — Почему тогда только я должен «держать член в штанах»? Тебя это разве не касается? — С того, что есть огромная разница между моими увлечениями и твоей влюбленностью. Мои интрижки никак не влияют ни на меня, ни на мои поступки, а вот ты если втрескаешься в кого-то, то готов будешь под поезд прыгнуть ради нее. И даже не вздумай отрицать, это так! Ты пиздец какой самоотверженный, Сонхва, мне ли не знать? Любой другой на твоем месте точно не стал бы терпеть меня столько лет, но ты — исключение, и я очень ценю это. Однако как бы сильно мне ни нравилась эта твоя черта, нам все стоит тебя контролировать. — Я одновременно и рад, и удивлен тому, что ты понимаешь, насколько временами невыносим, — грустно улыбнулся Сонхва, после чего молча вышел из туалета, неловко запнувшись на пороге и чуть не врезавшись в проходящего по коридору Минги. Пожелав новенькой спокойной ночи, администратор Сон проводил странную девушку с походкой косолапого медведя взглядом и крепко задумался. Была в этой дружелюбной и открытой Соне какая-то загадка…***
Спальное место Уёна располагалось в конце вагона аккурат под местом Сонхва, поэтому именно саксофонист был первым, кто проснулся от его крика. Выпутавшись из дурацких занавесок, отгораживающих постель, Уён бросился на помощь к другу: — Сонх… Сона! Что с тобой? — Все в порядке, — еле слышно простонал мужчина из-за закрытой шторки. — Мне приснился кошмар. Выстрелы, погоня… Это было ужасно. — Н-да уж… — протянул Уён. Сам он от кошмаров никогда не страдал, но некоторые из его девушек имели такую проблему, так что он примерно представлял, как с этим можно справиться. — Хочешь, я лягу с тобой? Чтобы тебе было не так страшно? — Со мной? — растерянно переспросил Сонхва, после чего шторка резко распахнулась, являя его испуганное бледное лицо. — Да, хочу! Спасибо тебе… Залезай. — Эй, кумушки, у вас все в порядке? — хрипло поинтересовалась соседка напротив. — Чего кричим? — Сона читала страшную книжку на ночь и ей приснился кошмар, — быстро сориентировался Уён. — Нашла, что читать! — хохотнула соседка. — Спокойной ночи, дамы. — Спокойной ночи! — слащаво протянул в ответ Уён, после чего забрался по лесенке к Сонхва и нагло толкнул того в бедро: — Двигай жопу давай! Или лягу прямо на тебя. — Раздавишь, — усмехнулся контрабасист, послушно освобождая место. — Ложись. Только не пинайся. Чисто из принципа саксофонист тут же пнул Сонхва коленом по пятой точке. Не больно, конечно, но позицию свою он обозначил — Ты невыносим, — прошипел Сонхва. — Как тебя только женщины терпят? — В постели с моими женщинами я нежен до одури, так что им не на что жаловаться. — Верится с трудом, — из вредности пробормотал Сонхва. На самом деле он нисколько не сомневался в том, что Уён умеет быть и обходительным, и галантным, и страстным, и нежным — любым, каким бы его захотели видеть. Этот дьявол умел искушать так, что редкая женщина бы не соблазнилась его чарами, и Сонхва ожидал, что сейчас обиженный друг примется яро его переубеждать, озвучивая свой внушительный послужной список, однако... Однако вместо ответа Уён помолчал пару секунд, а затем осторожно провел тыльной стороной ладони по щеке Сонхва. От этого неожиданно ласкового жеста у контрабасиста аж дыхание перехватило и все, что он мог в тот момент — изумленно распахнуть глаза, пытаясь в темноте разглядеть лицо товарища. — Так и знал! У тебя уже щетина чувствуется, — тем временем раздосадовано заметил Уён, убирая руку. — Встанем на рассвете, побреемся вместе. — Только бы не попасться, — устало прошептал Сонхва, закрывая глаза. — Я не хочу умирать. — Тебе никто и не заставляет, дурень! — ущипнул его за плечо Уён. — Перестань разводить тут сопли и думать о всяких ужасах, все у нас нормально. — Не сказал бы, что прям нормально… — иронично протянул Сонхва. — Спи, давай, — перебил его Уён. — Я рядом, а пока я рядом тебе ничего не грозит. Тем более, что самое страшное уже позади, теперь мы в безопасности. Доедем до Флориды, поживем немного в отеле, отдохнем, покупаемся, потом сбежим куда-нибудь в глушь и затаимся до тех пор, пока про нас не забудут. Отличный ведь план? — Отличный, — согласился друг. — Пусть все так и будет… Они еще не знали, что двадцать четыре часа спустя по той же железной дороге в том же самом направлении промчится поезд, в котором вместе со своей свитой будет сидеть, лениво попивая контрабандный виски, личный головорез Коломбо и по совместительству его правая рука безжалостный Чхве Сан, благодаря которому их отличный план эпично провалится еще на первой стадии.