Уён никогда не ходил в подобные заведения. Единственной причиной, почему он вдруг мог оказаться в подвальном пабе с обшарпанными стенами, пластиковыми стульями и жужжащими холодильниками, забитыми соджу, могла быть только необходимость набрать материал для статьи, в любом другом случае журналист предпочитал делать вид, что таких мест в его любимом Сеуле не существует.
Сан же явно был опытным посетителем пабов, по крайней мере держался он свободно и, войдя в помещение, поздоровался не только с хозяйкой, но и со всеми посетителями разом. Уён его в этом дружелюбном порыве не поддержал, стоя позади наставника хмурой тенью, как, собственно, и остальные посетители паба — счастливый клич охотника был встречен молчаливым недоумением. Впрочем, Сана это нисколько не задело, поэтому выбирал столик и делал заказ он все в том же приподнятом расположении духа, отвешивая измученной хозяйке комплименты и нахваливая «аутентичную обстановку» заведения. Слушая его бодрую речь, Уён понял, чем охотник так очаровывал своих жертв — Сан был наглым, бестактным, но зато на приятные слова и восхищенные взгляды не скупился, а для многих этого могло быть достаточно, чтобы проникнуться к нему безграничным доверием.
Уже через пару секунд Сан вскрывал первую бутылку соджу и разливал прозрачный напиток по стопкам, между делом невозмутимо смахивая рукавом крошки с их стола. Уёну нестерпимо захотелось помыть руки, а лучше — целиком вымыться в антисептике, заодно смыв с себя приторно сладкий аромат кокоса, но приходилось забывать о приступах чистоплотности и концентрироваться на основной задаче: выяснить как можно больше у Сана и не спалиться при этом. Игра началась.
— Часто бываешь в таких местах? — поинтересовался Уён, закусывая соджу принесенным хозяйкой кимчи.
— Иногда, — ответил Сан, смачно отрывая зубами кусок от куриной ножки. — Люблю собраться с друзьями, поболтать, порой, и выпить… А ты? Часто ходишь в пабы?
— Редко, — покачал головой журналист. — Практически никогда.
— Не любишь пить? — попытался угадать явно обеспокоенный его ответом Сан. По мнению Уёна, тот переигрывал в своих реакциях, тот же Сонхва играл куда правдоподобнее. — Или… или у тебя нет друзей?
Друзей у Добермана действительно не было, Сан попал в самую точку. Но в то же самое время плесень в углу и пьяное быдло в углу, кричащее что-то про «ебучих американских капиталистов», убивали любое желание появляться здесь даже в одиночестве.
— Друзья у меня есть. Просто не люблю атмосферу, — слегка приврал Уён. С одной стороны, эта ложь была необходима из соображений безопасности — преступники не должны знать, что в твоем окружении нет людей, которые заметят твою внезапную пропажу (хотя тут журналист уже успел знатно проебаться, пожаловавшись Сонхва и Хонджуну на собеседовании на свое одиночество, так что этот момент следовало в будущем исправить). С другой стороны, от вида глубочайшего сочувствия на лице афериста тянуло блевать. Хотя виной этому могло быть и кимчи, оказавшееся кислым по вкусу и каким-то сопливым по консистенции.
— Слушай, а можно задать тебе один личный вопрос? — поинтересовался Сан, наполняя их стопки соджу. — Это не дает мне покоя.
— Не обещаю, что отвечу, но валяй.
— Видишь ли, когда у нас было совещание по поводу нового члена команды, Хонджун рассказал нам, что ты… — Сан замялся, как будто собирался сказать что-то неприличное.
— Что я «что»? — удивился Уён, гадая что же такого страшного мог сказать про него лидер.
— Что ты не веришь в мистику! — выпалил Сан, затем машинально перейдя на громкий шепот, который привлекал внимание куда больше, чем если бы он говорил своим нормальным голосом. — В смысле, что совсем не веришь, абсолютно. Даже в привидения!
— Есть такое, — кивнул журналист. — А что, это проблема?
Сан вдруг посмотрел на него с такой жалостью, что Уён аж подавился, заходясь в истошном кашле. Чертов Чхве Сан! Решил убить его, падла, да еще и так, чтобы это выглядело как несчастный случай!
— Я очень тебе сочувствую, — выдохнул охотник, похлопывая ладонью по чужой спине. По ощущениям было похоже, что Уёна долбят по хребту железной трубой. — Наверное, это очень тяжело, когда не веришь.
— Иди на фиг, — просипел Уён, отодвигаясь на стуле, чтобы парень со своей заботой не переломал ему позвоночник. — И не устраивай тут спектакль, будто я какой-то ущербный, это совсем не забавно. Кто-то верит в мистику, кто-то не верит, тоже мне трагедия всемирного масштаба!
— Прости, — сокрушенно покачал головой Сан, а журналист, перестав бороться за свою жизнь, с удивлением заметил, как сильно у охотника покраснели скулы. Он же всего две стопки выпил, а уже захмелел? — Я не собираюсь лезть к тебе в душу, но все же почему ты пошел к нам? Если реально считаешь, что мы дураки, которые занимаются ерундой?
— Условия хорошие, зарплата нормальная, а мне нужна работа.
— Боже мой, это звучит очень, очень, очень грустно! — расстроился Сан, опрокидывая в себя еще одну стопку. — Как же грустно!
— Почему же грустно? — возразил Уён, тоже выпивая соджу, немного при этом прополоскав себе рот, чтобы сбить мерзкий привкус кимчи. — Фу, гадость какая… Испорченное кимчи — вот это грустно! А у меня теперь есть работа и стабильная зарплата, в то время как половина страны у нас безработные и сидят почти без средств к существованию. Ты их лучше пожалей!
— Но ведь ты вынужден заниматься нелюбимым делом, — печально протянул Сан, надувая губы. — А это всегда грустно, когда человек тратит свою жизнь на то, что он не любит.
— А ты, выходит, занимаешься любимым делом? — перевел стрелки Уён, внутренне негодуя от того, что какой-то гребаный аферист сейчас смеет его «жалеть». — Это — твоя мечта? Охотиться на привидения за деньги?
— На привидения и не только, — согласно закивал Сан. — Я люблю эту работу. Мы чистим этот мир от зла, помогаем людям, которые оказались в безвыходной ситуации, слышим крики о помощи тех, кого все старательно игнорируют, априори считая их сумасшедшим… Это моя жизнь, и я очень горд этим.
— И какая же твоя любимая часть работы?
— Любимая? — задумался Сан. — Что ж, мне нравится сам процесс охоты — адреналин, чувство опасности, успешное завершение, это все круто. Но больше всего я люблю сообщать людям о том, что теперь они в безопасности, их глаза в тот момент — лучшая награда за все наши старания.
Стелил Сан гладко, но эту песню Уён уже слышал от Юнхо — пели парни прям-таки в унисон: счастье от спасения людей, благодарность клиентов, очищать мир от великого зла и прочая возвышенная чепуха. Не исключено, что эта речь с различными вариациями заучивалась всеми членами команды на случай подобных вопросов.
— И только? — хитро прищурился Уён. — А как же получение денег…?
— Эй, это уже грубо! — моментально обиделся Сан, выпивая четвертую стопку и не замечая, что его собутыльник дальше первой не продвинулся. — Деньги — это пошлость!
— Но это же правда, — настойчиво заметил журналист. — Вы же получаете деньги в конце работы?
— Конечно, получаем! Иначе мы бы не выжили, без денег мы бы даже охотиться не смогли, ведь оборудование требует средств.
— Но при этом тебе не нравится получать деньги?
— Не нравится, — пробурчал Сан. — И не нравится, когда об этом говорят так, как ты это сказал. Я помогаю от чистого сердца, а не ради денег.
— Благородно. Настолько благородно, что даже с трудом верится.
— То есть ты мне не веришь? — нахмурился охотник, выпивая еще одну стопу и затем старательно пытаясь сфокусировать взгляд на собеседнике. — Почему? Разве я похож на плохого человека?
Уён определенно видел в нем плохого человека, и даже больше — он считал его редкостным уебком. Но говорить об этом вслух стал бы разве что полный идиот.
— Я без понятия, какой ты человек, — фыркнул журналист, переводя взгляд на тарелку с курицей. — Мы с тобой знакомы всего пару часов. Если хочешь, то можешь просветить меня: расскажи о себе сам.
— О себе? Я… — Сан завис на пару секунд, разглядывая стол, после чего продолжил гораздо тише: — Я не плохой человек, Уён. Не самый лучший, конечно, но и не плохой, правда. Я разбитый, кое-как склеенный, но нашедший свое спасение, нашедший настоящих друзей... А ведь это так важно знать, что есть люди, которые в любой ситуации придут тебе на помощь, верно?
Последний вопрос Сан задал уже глядя Уёну в глаза, и тому нечего было ответить. И если бы охотник не выглядел сейчас так, будто вот-вот свалится со стула, журналист бы воспринял эти слова как угрозу, но все-таки решил, что актерские способности этого парня не могут быть настолько великолепными, чтобы так профессионально отыгрывать пьяного. Телефон завибрировал входящим сообщением, прерывая их неловкий момент.
Сонхва: Уён, привет! Ты случайно не с Саном?
— Мне Сонхва пишет, — сообщил собутыльнику Уён. — Тебя разыскивает.
— Я отключил телефон, — шмыгнул носом Сан, уныло заглядывая в пустую бутылку из-под соджу. — Не люблю, когда мамочка-наседка читает мне нотации.
Уён: Он со мной. Мы в каком-то пабе. Что-то про курицу, то ли «счастливая курица», то ли «куриное счастье», я не запомнил
Сонхва: Черт!
Сонхва: Я забыл тебя предупредить
Сонхва: Сколько он уже выпил?
Уён: Немного. Около пяти или шести стопок. А что?
Сонхва: Дрянь какая!
Сонхва: Его лимит — это четыре, больше ему нельзя, дальше он теряет над собой контроль
Сонхва: Видимо, он слишком сильно перенервничал из-за сегодняшнего дня, поэтому сорвался…
Уён: Он алкоголик?
Сонхва: Нет!
Сонхва: Конечно, нет!
Сонхва: Он потом тебе сам все объяснит, хорошо? Я не буду в это лезть.
Сонхва: Но у меня есть к тебе огромная просьба! Умоляю, отвези его, пожалуйста, домой. Прямо сейчас, пока он не выпил еще больше!
Уён: Ладно, я вызову ему такси.
Сонхва: Боюсь, что вынужден просить тебя о большем.
Сонхва: Из такси он может выпрыгнуть на половине пути. Отвези его, пожалуйста, до самого дома. Прям убедись, что он лежит в своей кровати, а потом захлопни входную дверь.
Сонхва: Деньги за такси и компенсацию потом возьмешь у Сана, он утром будет долго извиняться и сам все отдаст.
Уён: Я на это не подписывался, чтобы ты знал!
Уён: Но так и быть сделаю.
Уён: И часто Сан пьет, да еще и до такого состояния?
Сонхва: Нет. Но порой такое бывает
Сонхва: Это его способ справляться
Уён: Справляться с… чем?
Сонхва: С жизнью. И, в частности, с тем, с чем он сталкивается на работе
Сонхва: У всех нас есть такой способ
Уён еле слышно хмыкнул. Конечно, им нужен способ! Чувство вины и стыд не так-то просто заглушить, особенно когда ежедневно обманываешь пожилых, больных и просто напуганных до смерти людей, выуживая у них последние деньги. Какой бы тварью ты ни был, совесть все равно найдет лазейку, чтобы потихоньку грызть твое гнилое нутро.
Уён: А какой твой способ?
Сонхва: Я собираю пазлы
Уён: Серьезно?
Сонхва: Это успокаивает.
Сонхва: Я после сборки их наклеиваю на картон и вешаю на стены как картины, получается очень красиво. Могу потом показать свои любимые работы, если тебе интересно :)
Сонхва: Значит, отвезешь его, да? Я сейчас скину тебе адрес
Уён ответил ему короткое «ок», после чего наконец-таки обратил внимание на Сана. Тот как раз запрокинул голову назад и жадно хлестал соджу прямо из горла второй бутылки. Ошарашенный журналист еле успел подхватить эту гору мышц, когда тот все-таки навернулся со стула, но если голову Сана от бетонного пола он спас, то полупустая бутылка соджу разлетелась вдребезги. В пабе повисла напряженная тишина.
— Ведь это самое главное! — проникновенно зашептал уже совершено невменяемый Сан, вцепившись Уёну в руку. — Когда есть кого спасать…
***
Хозяйка орала как резанная даже после того, как Уён тысячу раз извинился за беспорядок и компенсировал ей все убытки, а Сан, нагло повисший у него на плече и напевающий какую-то смутно знакомую песню, только добавлял журналисту поводов для злости.
В такси охотник и вовсе потерял всякие понятия о приличиях и пытался лечь на Уёна, требуя от взбешенного мужчины «обнимашек», несмотря на то что тот несколько раз грубо его оттолкнул и высказал все, что думает о своем наставнике.
— Еще раз попробуешь меня обнять, и, клянусь, я тебе зубы выбью! — пригрозил Уён, очередной раз отпихивая от себя пьяного, поющего Сана. — Или выброшу где-нибудь по дороге, а Сонхва скажу, что ты сбежал!
— Ты такой агрессивный, — обиженно буркнул охотник, оставляя наконец попытки превратить своего подопечного в дакимакуру. — Не буду с тобой обниматься! Никогда не буду!
— Какое счастье, — бросил в ответ Уён, скрещивая руки на груди. — Хоть какая-то хорошая новость за сегодня!
— Ах так?! — возмутился Сан, снова набрасываясь на журналиста. — Тогда я буду обниматься! Постоянно буду!
— А ну отвали от меня немедленно! Убери руки! — придушенно воскликнул Уён, защищаясь от любвеобильного и, увы, очень сильного наставника. — Я предупреждаю: если ты сейчас же не прекратишь, то я точно тебя побью!
— Эй, голубки! — окликнул их водитель такси, тормозя перед многоквартирным домом. — Приехали. Давайте вы будете обжиматься уже за пределами моей машины, а то устроили тут пьяные игрища…
— Вообще-то никакие игрища мы тут не устраивали, — раздраженно заявил Уён таксисту, открывая дверь и вылезая вместе с Саном на улицу. — И не вам осуждать пьяных, вы на них, между прочим, деньги зарабатываете.
Обычно Уён не вступал в перепалки с таксистами, водителями общественного транспорта, уборщиками и так далее, но в этот раз его нервы уже были на пределе, а каждое новое проникновение Сана в его личное пространство сводило его с ума. Доберман физически не переносил, когда его трогали, тем более без спросу. К несчастью, охотнику на его ощущения было наплевать, так что, вывалившись из машины, он снова повис на Уёне и радостно предложил прогуляться, раз на улице такая славная погода, про которую он тут же затянул какую-то песню из старой дорамы.
— Прогуляешься без меня, бестолочь, — отрезал журналист. — Меня просили отвести тебе домой и закрыть за тобой дверь, и я это сделаю, хочешь ты того или нет.
После этого Уён схватил наставника за руку и потащил его ко входу в здание. Сан немного буксовал, но особого сопротивления не оказывал, что-то бурча себя под нос — то ли обижался как дитя малое, то ли проклинал страшными заклинаниями.
— Где твоя квартира, пьянь? — спросил журналист, выталкивая Сана из лифта на девятом этаже. — Веди давай.
— Там, — буркнул Сан, указав рукой направо и тут же получил толчок в спину в этом направлении. — Ай! Не толкайся!
— Рот закрой, — огрызнулся Уён, еще раз толкнув наставника в спину. — Это твоя квартира? Ну и чего ты стоишь как пенек посреди полянки?! Доставай ключи, открывай дверь!
— У меня нет ключей, — надменно фыркнул Сан, но прежде, чем журналист успел в порыве гнева отвесить ему подзатыльник за потерянные ключи, добавил: — Дверь с кодовым замком.
— Тогда будьте добры, многоуважаемый сэр, введите уже ваш драгоценный код, — язвительно пропел Уён.
— С легкостью, — ответил охотник, поворачиваясь к панели, но нажимать на цифры почему-то не спешил, а спустя пару долгих секунд и вовсе развернулся к Уёну, окидывая его задумчивым взглядом. — Знаешь, я хотел тебе сказать это еще в зале…
— Да что опять не так?! — воскликнул Доберман, всей душой желающий сбежать из этого дома в свою уютную одинокую квартирку, закрыв в ней все двери и окна, чтобы остаться наконец в блаженном спокойствии: никакого навязчивого шума, никакого постороннего запаха на коже, никаких прикосновений, от которых тело чувствовала себя так, будто его усадили на работающий электрический стул. — Только не говори, что ты забыл код! Клянусь, я спущу тебя с лестницы!
— У тебя очень красивые глаза, — признался вдруг Сан, проигнорировав угрозу. — И очень добрые. Но такие несчастные, что у меня сердце разрывается…
— Проверь зрение, — устало посоветовал Уён, за свою жизнь уставший слушать от родных и знакомых, что его взгляд может воду замораживать. — Доброта — это не моя сильная сторона. А прямо сейчас я вообще очень и очень зол, и еле сдерживаюсь, чтобы не разбить твою голову о ближайшую поверхность.
— Почему ты так несчастен? — продолжил спрашивать Сан, будто не слыша, что ему говорить собеседник. — Отчего…?
— Ты меня вообще слышишь?! Давай я прямо сейчас скажу тебе, почему я так несчастен! — выпалил Уён, хватая Сана за шкирку и встряхивая его. — Конкретно сейчас я несчастен, потому что хочу уже поехать домой и отдохнуть, но один придурок не хочет открывать дверь в свою гребаную квартиру!
— Ладно-ладно, успокойся! — очнулся наконец Сан, быстро моргая и затем осоловело уставившись на журналиста. — Я открою дверь, не нервничай так. Но сначала ты должен покукарекать.
Сжавший челюсть Уён сверлил наставника яростным взглядом на протяжении целых десяти секунд, но Сан даже не почесался, явно ожидая, когда же его приказ будет выполнен. Но вместе кукареканья, журналист вдруг толкнул Сана к ближайшей стенке, схватив его при этом за горло. Пальцы несильно, но ощутимо сжались в районе кадыка — это был первый раз, когда Уён был настолько близок к убийству.
— Слушай, а ты точно пьян или просто прикидываешься, чтобы меня позлить? — прищурился журналист, внимательно оглядывая красное лицо мужчины. — Кто вообще пьянеет с пяти рюмок соджу? Может, ты просто хочешь вывести меня из себя, а, господин наставник?
— Я и не пьян, — качнул головой Сан, не предпринимая никаких попыток выбраться. Уён поморщился, ощутив ладонью движение его кадыка. — Я совершенно трезв! А ты обязан мне подчиняться, иначе я запишу это куда-нибудь, и потом ты не сдашь зачет, и я расстроюсь, и Хонджун расстроится, и Сонхва… Это будет так грустно… Так что кукарекай!
— Я тебе это припомню, — еле слышно пообещал Уён, после чего быстро выпалил Сану в лицо, все так же не убирая руку с чужой шеи: — Кукареку, кукареку, кукареку, сука! Доволен? Вводи уже долбанный пароль или я за себя не отвечаю!
***
Стоило Сану оказаться в квартире, как он совсем потерял контроль над своим телом, заваливаясь на стеночку и с трудом стаскивая кроссовки.
— Хочу к Шиберу! — заявил он журналисту, бросив обувь прямо посреди прихожей. — Шибер! Я иду!
— Кто такой Шибер? — напрягся Уён, быстро перебирая в голове возможные варианты: друг, сосед по квартире, злобный пес, безобидный кот, матерящийся попугайчик…
— Это мой Шибер! — почему-то обиженно ответил Сан, направившись вглубь квартиры и собирая по дороге все углы и пороги. Уён шел следом на небольшом отдалении, готовый в случае чего убегать от собак или, не дай бог, каких-нибудь совсем уж экзотических животных. С Сана станется завести себе какого-нибудь мерзкого питона или ядовитого скорпиона.
— Шибер, я вернулся! — радостно воскликнул тем временем Сан, заваливаясь в спальню и плюхаясь на огромную кровать. — Шибер, знакомься, это Уён. Он немного злюка, но на самом деле у него нежное сердце!
— Нежнее только шерсть на жопе у шиншиллы, — хмуро заметил журналист. — Твой Шибер — это плюшевая игрушка?
— Ага, — подтвердил Сан, обнимая мягкую игрушку и закрывая глаза. — Плюшевая… мгмхм…
— Эй, Сан! Ты что, спишь? — негромко спросил Уён у мирно сопящего на кровати мужчины.
Сан в ответ лишь сладко причмокнул, продолжая пускать слюни на Шибера, поэтому журналист выждал для верности еще минуту, а затем покинул спальню, прикрыв за собой дверь.
Теперь начиналось самое интересное — Уёну предстояло обыскать квартиру афериста в поисках компромата.
