Крылья юга

      Город был ещё более оживлённым, чем при нашем прибытии. И хотя мне было любопытно глазеть на невиданные ранее лавки с дорогой одеждой, едой и странными штуками, но от обилия предметов я быстро устал.       Портной долго возникал по поводу моего хвоста, но в итоге смирился и сделал вырезы на паре брюк, приделав на пояс сзади пуговицу для возможности легко снимать и надевать их. Вместо «приличного сюртука» на меня подшили «жакет», «рубашку» и сняли мерки, дабы пошить «гардероб». А «цирюльник» обкорнал мои лохмы, сделав волосы очень короткими, так что затылок теперь обдувался ветерком.       Новые слова сыпались весь день, но даже уставший мозг их почему-то впитывал. Всякие расчёски, пуговицы, мостовая, часы, булавки. Если так будет каждый день, моя голова просто лопнет.       Однако нет худа без добра. В мастерской цирюльника меня научили пользоваться двумя зеркалами сразу, и мне удалось разглядеть метку. От самого края волос до последнего позвонка, видного из-под воротника рубашки, тянулся символ. Чёрная метка власти герцога тау’Хореса змеилась и петляла, а вокруг шеи тянулся чёрный след обода. Метка-ошейник. Да, теперь я начинал понимать.       Я видел ошейники на рабах. Железные, они стирали кожу до крови, кожаные при желании стягивались господином, как удавка. Эта метка не причиняла физических неудобств, но она явно неспроста на мне, нутром чую.       Настроение сразу немного упало. Яркие впечатления смазались. Я не на весёлой прогулке по рынку, меня готовят к чему-то, и вряд ли это что-то мне понравится. В замке меня ждал вкусный обед. Нет, не так. ОБЕД. Меня немного раздражали косые взгляды слуг, пока я запихивал руками еду в рот, но это не испортило аппетита. Если меня будут кормить так каждый день, то я буду стараться не нарушать заветов господина. После обеда за мной снова пришел Урус. Он отвел меня к молодому человеку, которого представил как «учителя». Юноша назвался Ильтом и немного раздражённо поинтересовался, чему он должен меня учить.       — Его Светлость сказал лишь, что нужно научить этого нелюдя манерам. Как сказал герцог, он будет брать его с собой на важные встречи, — Урус выделил слово «важные». Видимо, оно ему нравилось. Он вообще вытягивался в струнку, стоило ему заговорить о герцоге. Но то был не страх, а некое восхищение.       Однако Ильт на слове «важные» только поморщился.       — И я должен обучать ЭТО этикету?! И потом, к чему брать на встречи его? Почему не секретаря или, в конце концов… меня? — Кажется, «меня» он хотел вообще сказать вначале. — Я тут, между прочим, уже два года, и никакого повышения. Обучаю только этих мелких нелюдей кланяться, — чуть остыв, учитель продолжил: — и чему его ещё учить? Если он не как остальные, не будет тут торчать, то что он будет делать для господина? Носить сумки? Слишком хилый. Писать, разве что.       — Не имею ни малейшего понятия, — чуть сморщил нос Урус. Учитель не вызывал у него благоговейных эмоций, как герцог, и мелкой сошке дворецкий не собирался уделять много внимания. — Его Светлость лишь сказали, что он их фамильяр, и на том удалились. Прерывая разговор, Урус развернулся и вышел, хлопнув дверцей. Я чуть вздрогнул и покосился на учителя. Парень сперва сердито буравил глазами дверцу, но, наконец, снизошёл до меня.       Следующие часы превратились в пытку. Учитель учил меня кланяться. И, как оказалось, поклон был вовсе не один. Чтобы поклониться господину, принимая приказ, мне нужно было сделать шаг назад одной ногой, приложить руку к животу, а вторую отвести назад и склониться в корпусе. При встрече важным господам и дамам нужно было кланяться, вытянув руки вдоль туловища. А при встрече с леди и помогая ей выйти из кареты или встать со стула, нужно было взять её за руку и чуть присесть. И это ещё без реверансов! Как выразился учитель, пока что они мне даром не нужны.       Параллельно мы учили слова. Господин — важный человек богатого, но не дворянского происхождения. Повар, портной, цирюльник, герцог, барон, граф, рыцарь. Вся масса людей, живущих в замке и подчиняющаяся герцогу — двор.       Как объяснил учитель, герцог и его окружение будут использовать множество сложных слов. Чтобы не поставить Его Светлость в неудобное положение, я должен их знать и понимать речь вельмож разных мастей.       — Вряд ли с тобой заговорят другие благородные. Скорее всего, с тобой будут говорить другие дворецкие и прочие слуги. Однако они тоже знают все эти слова. От должностей мы перешли к предметам. Слова сыпались бесконечным потоком, и под конец у меня разболелась голова. Увидев, что мое внимание уже не сконцентрировано, учитель дал мне подзатыльник и вернулся к поклонам. Наприседавшись до упаду, я с трудом запомнил, что было на ужин, лишь порадовался сытной жизни. Не без помощи какой-то служанки, которую отправил со мной Урус, нашёл свою комнату.       На следующий день пытка с поклонами и словами продолжилась. А ещё через несколько к поклонам добавились жесты, а к простым словам, которых было уже очень много, учитель добавил сложные слова и выражения. Его Светлость, Его Превосходительство, «Да, мой лорд», «Непременно». Разобравшись, что я немой, учитель решил, что если повторить для меня одно и то же раз по сто, то даже такая обезьяна, как я, это запомнит.       И хотя вечерами меня периодически настигала головная боль, я тихо радовался сытому желудку, тёплой постели, безопасности и отсутствию Его Светлости. После обеда я пялился на улицу. Внизу мальчишки-слуги гоняли кожаный мяч. Он был лучше войлочного, который гоняли мы в Ленгри.       Один раз, не сумев побороть желание, я всё же вылез наружу и подошёл ближе. Оказавшись на пути мяча, я попробовал передать пас какому-то мальчишке. Но тот застыл. Игра прекратилась, и ребята стали смотреть на меня. Откуда-то сзади подошёл Мышь, которого я не заметил, и схватил меня за ворот.       — Смотрите-ка, кто это у нас вылез? Герцохский фильяр показался! — Мышь притянул меня к себе, но я схватил его рукой, на которой быстро отросли когти.       Выругавшись, пацан отпустил меня, но остальные ребята тем временем стали окружать. Я просто хотел погонять мяч вместе с ними! Обернувшись к Мышу, я надеялся, что он меня поймёт без слов. Но тот и вправду меня понимал, только помогать не хотел.       — Что, наелся харчей в герцохской кухне и теперь вышел поиграть? Ага, щас. Как же! Будем мы играть со всякими отщепенцами, которые спят на перине до обеда!       Парни стали поддакивать ему. Лица были обиженными, будто я отнимал у них еду и мягкую постель. Я скалился и перебегал глазами от одного к другому. Но поддержки ждать оказалось неоткуда. Как-то вышло, что я стал пятиться спиной к чёрному ходу замка, а парни шли на меня с другой стороны. Прошло несколько мгновений, и я пустился наутёк. В замок ребята не сунулись.       Может, это было малодушно (моё новое слово вчера), но я так делал всегда. А это новое слово сегодня «герой» мне и вовсе казалось каким-то нереальным. Погибать за сюзерена или тем более за даму. Чушь какая-то.       Чуть помотавшись по огромному замку и заплутав пару раз, я нашёл интересное место. В крыле герцогского отдыха была высокая башня с большим балконом. На нём стояло множество цветов в горшках, пара кресел, столик и никого.       Как я потом вычислил, служанки поднимались сюда лишь для полива зелени, а у герцогского гарема был свой замковый сад. В часы, когда меня отпускал учитель, я болтался по замку, находя новые интересные места, или смотрел вниз с балкона, привыкая к высоте.       Почему-то мне очень нравилось это место. Никто не мешал, не злился. А ещё внутри смешивался страх с восторгом, когда я решался глянуть вниз.