Дела минувших дней

      Орочимару внимательно осмотрел клетку с белыми мышами — он держал их для своих исследований. После вчерашнего слабого землетрясения зверьки до сих пор суетились.       «Значит, будет еще продолжение», — подумал и убрал волосы в хвост.       Сел за рабочее место и надел перчатки перед приготовлением препарата. На столе стояли аптекарские весы, рядом расставлено несколько склянок с лекарствами. Осторожно зачерпнул из одной склянки белый кристаллический порошок и, задержав дыхание, высыпал в чашу весов. Подцепил пинцетом маленькую гирьку и поставил на другую чашу — она перевесила и упала вниз. Нервно выдохнул и принялся вычерпывать порошок обратно в склянку. Когда чаши сравнялись, подставил еще одну гирьку и откупорил другую склянку. Начал понемногу добавлять другой порошок в чашу, постепенно добиваясь равновесия.       Готовый препарат ссыпал в чистую склянку и убрал со стола остальные. Вспомнил Кабуто, когда он говорил, что, располагая тем количеством ядов, которые у него есть, можно отравить половину Токио. Усмехнулся себе, потому что это вещество нужно было в его работе, и никаких преступных планов никогда не строил.       В дверь с улицы постучали. Раздраженно поджал губы: он не любил, когда его отвлекали от работы, особенно, если он никого не ждал в выходной день. Тихо кашлянул в кулак и пошел открывать.       Перед ним стояла женщина с покрытой головой. Заношенное серое кимоно и гэта на босую ногу сильно выделялись на фоне ее ухоженной кожи. Без всякого приветствия она стала быстро шептать слова. Орочимару не расслышал и половины того, что она говорит. Смотрел в оба глаза на гостью и только несколько секунд спустя признал, что перед ним стоит Шицуне.       — Я знаю, что у тебя есть много всяких средств!       — Каких? — недоумевал он.       — Не прикидывайся, ты прекрасно знаешь! — крикнула она.       Быстро оглянулся по сторонам (не наблюдает ли кто за ними?) и скомандовал:       — Зайди в дом, не надо мне истерик на пороге.       Стоило ей ступить в гэнкан, она продолжила в том же духе: он обязан дать ей яд, чтобы она с мужем смогла достойно уйти из жизни.       — У меня нет никаких ядов! — Раздражение подскочило до предела, Орочимару готов был выставить ее за шиворот из дома. — Можно подумать, ты не можешь достать, что тебе надо? Даже в твоем нынешнем положении тебе все доступно!       — Я не для себя прошу, — процедила Шицуне. — Его полностью парализовало после выхода той статьи. Помоги мне сделать «coup de grace».       — Какая хорошая жена! — съязвил он. — Вместо того, чтобы лечить мужа, она его травит!       Смерил ее взглядом, желая добавить, что, наконец, пришел час расплаты за все прошлые дела, но сдержал себя, не стал еще больше способствовать ее истерике.       — Пойдем, поищу для тебя что-нибудь.       Она скинула гэта и просеменила за ним в кабинет. Разумеется, Орочимару не собирался ей давать никакого яда. Открыл стеклянный сервант и достал фарфоровый штанглас без этикетки. Там была карловаровская соль. На глазок отсыпал в бумажный конверт и всучил ей в руки. Боковым зрением заметил, что Шицуне вроде как поправляла одежду, когда он к ней повернулся.       — Это что такое? Как его пить? — Вместо благодарности, открыла конверт и начала растирать в пальцах вещество. — Ты что мне дал? — заверещала она. — Думаешь, я не отличу слабительное?       — Не нравится — не бери! Другого ничего нет!       — Придурок! — визгливо выкрикнула ему и высыпала вещество на пол.       Руки чесались вытолкать ее кулаками, но так нельзя — перед ним женщина. Молча выпроводил, сдерживаясь, чтобы не обругать за такую выходку. Надо сказать, Шицуне всегда вела себя с апломбом, будто окружающие должны ей только за то, что она родилась в знатной семье. В противовес ей всегда была Цунаде — имела не менее знатные корни, но он никогда не слышал и не видел, чтобы она вела себя как Шицуне.       Глянул на часы и выругался: через пятнадцать минут он должен быть в усадьбе Учиха. Мадара пригласил его и Цунаде с Сакумо, вроде как праздновать свою новую роль в клане. Орочимару был с ним знаком больше косвенно и знал его по рассказам сестренки. Мог бы и не отзываться на внезапное предложение, но не смог отказаться от возможности лишний раз встретиться с Цунаде.       Когда она вместе с Сакумо заходила к нему после возвращения с Хоккайдо, выглядела такой счастливой, даже одухотворенной. В ее глазах была неподдельная радость. Не разгадал в чем источник ее счастья, но хорошо понимал: если она теперь вместе с любимым человеком, все остальное не важно. Был искренне рад за нее, ведь от ее счастья и ему было теплее.       В быстром темпе собрался и пошел к остановке, отстукивая каждый шаг тростью. Набалдашник был оформлен в виде змеи, оплетающей ветку дерева. Цунаде всегда сравнивала его трость с посохом Асклепия.       Ускорил шаг, чтобы успеть на уходящий трамвай. Когда запрыгнул в вагон, снова кашлянул, но не обратил должного внимания. Достал карманные часы и откинул крышку. На оборотной стороне была приклеена фотография его любимой женщины: на протяжении многих лет ее образ направлял его и давал силы жить дальше. У него есть еще немного времени, чтобы успеть.       Отвел взгляд в окно: над городом расцветал осенний закат. До захода солнца еще несколько часов, вечерние перистые облака стояли так высоко в небе, что отследить взглядом было трудно. Оставалось только завороженно наблюдать, как солнце раскрашивает крыши домов, оставшуюся листву на деревьях и прохожих в красный цвет.       Нежданный визит Шицуне сильно выбил его из колеи. Женщина появилась внезапно и стала нагло требовать яд, будто он профессиональный убийца. Попытался вспомнить, поставил ли на место склянку с отсыпанным веществом, и не смог: Шицуне так заморочила голову, что не помнил, куда дел его.       «Вроде оставил на столе, — подумал и раздраженно сжал набалдашник трости. — Не возвращаться же обратно ради того, чтобы проверить?! Кажется, она не подходила к столу».       Хотел выбежать прямо на ходу, но послышался сигнал остановки, на этот раз нужной ему. Только вышел из вагона, навстречу бросился темноволосый молодой человек — по виду, Учиха. Как он потом объяснил, Мадара-сан поручил его встретить и проводить в усадьбу.       В сравнении с домом, где жила Шицуне, усадьба Учиха выглядела в разы скромнее. В их распоряжении была только роща кленов-момидзи у дома и небольшой пруд. Интерьер дома не рассмотрел: ему принесли тренировочную одежду и сразу проводили в додзе. По комнате для тренировок Орочимару сделал правильный вывод — Учиха тоже любили внешний лоск и размах во всем. Огромное помещение с большими окнами выходило к саду камней за кленами.       Снял обувь и переступил порог. У входа и вдоль стен стояли стеллажи с оружием: тренировочным и настоящим. Около дальней стены — статуя Каннон и доспехи воина. Оглянулся по сторонам: сестренка с мужем была уже тут. Поклонился им и, подобрав полы тренировочной одежды, сел рядом с ней.       — Тоже гадаешь, по какой причине он собрал нас? — спросила Цунаде и незаметно взяла его руку в свою. Тепло ее ладони слегка уняло его беспокойство.       — Я видел его несколько раз в жизни, а тут такая милость.       — Не переживай, Мадара любит пустить пыль в глаза, показать всем, насколько он теперь влиятельный.       — По-моему, это общая черта всех богатых людей, — добавил Сакумо.       — Охотно верю!       Ожидание затягивалось. Сакумо встал осмотреть оружие, примерить к руке.       — С моего последнего появления здесь, — начала Цунаде, — в его коллекции заметно прибавилось.       — Давно была?       — Когда работала с ним еще черт знает в каком году.       — Тогда меня это приглашение вдвойне настораживает.       — Брось, Орочимару, не напускай панику!       — Может, проведем поединок, пока его нет? — спросил Сакумо, подбрасывая в руке деревянный меч.       — Какой бой? Разве тебе можно? — забеспокоилась Цунаде.       — Цунаде, перестань! Прошло достаточно времени, я себя отлично чувствую!       — Как хочешь! Только не говори потом, что я тебя не предупреждала!       Орочимару было забавно наблюдать за ними, особенно когда Сакумо пытался обуздать ее крутой нрав. Так и хотел сказать ему: не получится! Этот огонь невозможно приручить, можно только греться рядом.       — Почему ему нельзя драться? — не удержался и спросил ее.       Они оба оглянулись на него, будто интересовался чем-нибудь запретным, но ответить ему не успели: вошел Мадара.       Хозяин усадьбы поприветствовал их, а затем рассыпался в извинениях, мол, в клане накопилось столько дел, что времени не хватает ни на что.       — Даже на молодую жену? — съехидничала Цунаде.       — А ты в своем репертуаре! Все так же остра на язычок, — заметил ей, а потом обратился к Орочимару и Сакумо: — Господа! Я позвал вас на свой праздник. Наконец, наступил тот момент, когда я смог вернуться в родной клан, с честью победив всех врагов. Пока ужин готовится, надеюсь, никто не против дружеского поединка?       — Если нам предложили переодеться в тренировочную одежду, стало быть, мы не против, — с улыбкой отозвался Орочимару. — Тем более, здесь все владеют мечом, не правда ли, Сакумо-сан?       — Разумеется, — кивнул ему.       — Кто желает выйти первым? — поинтересовался Мадара и снял с подставки боккен.       Цунаде в шутку подкатила глаза, показывая Орочимару свое отношение к его уровню мастерства. Он помнил по ее рассказам, что несмотря на богатство и уважение к традициям, Учиха был посредственным фехтовальщиком. Если учесть, что Орочимару после переезда в столицу не брал в руки оружия, они сейчас на одном уровне. Возможно, ему стоит попробовать свои силы в бою? И заодно разговорить Мадару.       — Я выйду! — Поднялся с места, на ходу затянул туже длинные волосы, чтобы не было, как на Эдзо, когда сенсей зацепил его и победил, а все из-за того, что волосы свободно спадали с плеч. Подошел к стойке и взял боккен.       Первый выпад Мадара отбил четко, без лишних движений, но на то оно и начало боя, чтобы оппоненты могли присмотреться друг к другу. Боккены снова скрестились со стуком.       «Вполне себе неплох!» — подумал Орочимару.       Мадара начал наступать. Теснил его к стенке шаг за шагом. Силен, крепче сложен, шире в плечах и, может быть, выше ростом. Пока Орочимару отступал, сделал для себя маленькое открытие: за каждым движением его противника скрыта чистая, неподдельная агрессия. Вот оно то, зачем он их пригласил! Еще чуть-чуть, и он выведет его на чистую воду.       Сколько бы лет ни прошло, уроки сенсея не прошли даром. Внезапный удар по низу застал Мадару врасплох.       — Это было не честно! — крикнул ему и начал осторожно отступать в сторону.       — В бою не место чести! Либо ты, либо тебя! — Теперь Орочимару поменялся с Мадарой местами.       — Вы всегда придерживаетесь этого принципа? — Смерил его горящим взглядом и замахнулся вперед.       — Это правило одинаково для всех живых организмов, что бы там ни говорили философы и проповедники. — Боккены снова скрестились с треском. Орочимару сжал челюсти. Мадара был сильнее, но проиграть ему не входило в его планы.       — Значит, вы хотите сказать, что вам чужды любые моральные принципы? — Мадара увернулся от прямого удара и снова замахнулся.       — Вы не на судебном заседании, чтобы обвинять меня в чем-либо, — ухмыльнулся Орочимару и блокировал его удар. По спине скатилась капля пота. Казалось, что с каждым движением Мадара становится все сильнее и совсем скоро не останется энергии сдерживать его.       — Но имели в виду то, что сказали, правда ведь? — Еще один удар, и Орочимару чуть не оступился. В ушах появился шум крови — он все-таки не Цунаде, которая всю жизнь оттачивала навыки фехтования.       — Понимайте, как вам угодно. Какой смысл что-то доказывать, если каждый из нас останется при своем мнении? — быстро проговорил и обрушил на соперника серию ударов. Еле переводя дыхание, отскочил от его атаки и сделал подсечку.       — Отличие в том, что одно мнение правильное, а другое — противозаконное, — выкрикнул Мадара, после того как увернулся от подсечки.       — В живой природе не бывает ничего противозаконного!       — Но мы с вами в мире людей, тут правят свои законы! — парировал и собрался нанести, как он считал, решающий удар.       Орочимару снова увернулся и занял выгодное место для новой атаки. Их изначально дружеский поединок стал больше напоминать бой на выживание, хотя никто из них еще ни разу не коснулся противника. Каждый удар был блокирован. Мышцы рук и грудь горели от перенапряжения. Длинные волосы, собранные в хвост, растрепались — некогда смахнуть с лица. Он ехал сюда отнюдь не для того, чтобы махать палкой. Но нужно было нанести всего один удар, чтобы узнать настоящую цель приглашения.       Еще один нечестный прием — на этот раз Орочимару замахнулся ногой в Мадару, чтобы выбить меч. Проигрывать ему он не собирался. Удар пришелся по пустому месту, а его накрыл приступ кашля. Согнулся пополам, одной рукой прикрывая рот, а другой, упирая меч в пол, чтобы не упасть. Сухой лающий кашель никак не отпускал его. Казалось, что он сейчас выплюнет легкие. В ладонь брызнуло что-то горячее. Слюна? Почувствовал, как скользят сжатые пальцы. Видел, как подбежала Цунаде, накрыла его руку белым платком и вывела из додзе на свежий воздух.       По телу пробежала дрожь, одновременно с ней накрыла слабость. Сестренка помогла ему сесть на порог энгавы, долго гладила по спине, чтобы снять спазм в груди. Наконец он смог свободно вдохнуть и выдохнуть.       — Как давно? — строго спросила, не спуская взгляда с окровавленного платка. Орочимару не хотел присматриваться к тому, сколько эмоций сейчас бушевало внутри нее.       — Сейчас или вообще?       — Издеваешься?       — Не ругайся. Ты тогда вернулась с войны и жила в деревне.       — Почему? Почему ты мне ничего не сказал, братик? — Цунаде смахнула выбившиеся пряди с его глаз и взяла лицо в ладони.       — Прости, я не должен был и сейчас говорить, — ответил и пристально посмотрел на нее. — Не хотел беспокоить по пустякам, у тебя тогда было проблем выше крыши. Самостоятельно пролечился, даже ездил на источники в Миядзаки. За столько лет первый раз рецидив.       Она ничего не ответила, выпустила его из рук, легла на деревянный пол энгавы и долго смотрела в небо. Орочимару тоже посмотрел вверх. Красные высококучевые облака висели над домом, совершенно не двигаясь. Появились темно-фиолетовые, рваные и подвижные.       — Сестренка, пойдем обратно. — Дотронулся ее руки и осторожно погладил. — Становится холодно.       — Да, прости, — выдохнула и поднялась одним движением. Помогла ему встать, подождала, пока он придет в себя, чтобы не закружилась голова. — Платок никому не показывай. Будут спрашивать, скажем, что ты просто устал с непривычки. Завтра утром завезу тебе лекарство, будешь пить его, как я тебе скажу, понятно?       — Не стоило тебя так беспокоить.       — Прекрати!       Внутри додзе было заметно теплее. Зажгли свет, и все вокруг приобрело совсем другой вид: статуя Каннон казалась улыбающейся, доспехи самурая не такими устрашающими, а темное дерево на стенах и полу стало светлее. Еду принесли прямо сюда на маленьких столиках и оставили дожидаться в стороне.       Мадара показывал Сакумо оружие, они подолгу крутили в руках каждый экземпляр и тихо беседовали. Был слышен его рассказ, как на протяжении многих лет боролся с кружком «Рассвет». Цунаде села на то же место рядом с Орочимару.       — Слышишь? — тихо сказал, чтобы услышала только она. — Вот и вся причина его приглашения.       — Знаю, — кивнула ему. — Он давно хотел этого.       — И, зная обо всем, ты так бесстрашно пришла сюда?       — Я его не боюсь, — сухо сказала она. — И ты сейчас это увидишь.       Цунаде поднялась и подошла к стойке с боккенами, вроде как посмотреть поближе. Только Орочимару знал, что в ее голове созрел план. Жаль, она не посвятила его.       Мадара обратил внимание на нее, улыбнулся чему-то и подвел ее к стойке с настоящим оружием. Она отказалась взять настоящий меч, зато он взял.       — Не боишься? — самодовольно спросил он.       — Хватит болтать, атакуй!       В ответ на его первый выпад Цунаде отвела руку, скользнула в сторону и чуть не ударила его в бок. Мадара ушел от ее атаки. С Орочимару он так ловко не двигался — шел напролом, пытаясь продавить оборону силой. Неужели жалел его? Но если Цунаде говорила, что он посредственный фехтовальщик, что-то не сходилось.       Орочимару внимательно смотрел за их поединком, стараясь предугадать каждый шаг Мадары. Он не только силен, но и ловок.       — Хорошо двигаешься! — похвалила Цунаде. — Вижу, послушал меня и нанял себе учителя фехтования?       — Ты права! — хищно улыбнулся и блеснул глазами на нее. — Я хорошо подготовился к этой встрече, — сказал и сделал неожиданную подсечку. Цунаде вовремя среагировала: ушла вправо.       — Неужели так сильно ждал этого дня? — спросила и скользнула в его сторону так быстро, что зарябило в глазах.       — Можешь представить, каково мне было искать крохи информации о «Рассвете» и его участниках все эти годы? — Взмах меча блеснул под электрическим светом, но Цунаде вовремя увернулась и атаковала его боккеном с другой стороны.       — Не могу, — ответила ему, готовясь к следующей атаке. — Твои поиски — не более чем одержимость идеей. Это дела минувших дней, что еще надо? — Она продолжала наступать, но было заметно, что перестала себя сдерживать и сражалась с ним на полную.       — Ты до сих пор не поняла? — выкрикнул он.       «Вот, кажется, она нащупала в нем настоящую сущность. Он собрал нас, чтобы убить» — невесело подумал Орочимару.       — Шицуне и ее муж живы, да и вы с Орочимару тоже, — выплюнул ответ, зыркая с неприкрытой ненавистью на нее.       — И ты решил начать с нас? — презрительно фыркнула и двинула его плечом, держа оборону. — На Като выйти кишка тонка?       — Разве не читаешь газет? Они оба под домашним арестом. Я победил.       — Гордишься?       — Нечему, — прошипел и двинулся в агрессивную атаку, блокируя каждое ее движение и нападая вновь. — Ты столько лет ходила под моим носом, а я и предположить не мог, что являешься одной из главных действующих лиц «Рассвета».       — Интересно знать, кто тебе скормил эту чушь? — процедила слова, уходя от его атаки, и стукнула его деревянной палкой в плечо. Он попытался отбиться, но тем самым еще больше усугубил свое положение. — По-твоему, если я туда входила, значит, должна быть под стать Като? — Еще удар. — Забыл, что мне пришлось бежать в Корею, а потом гнить в деревне столько лет? — Мадара не ожидал от нее такого напора, да и видел ли когда-нибудь ее такой разъяренной? — Может быть, я поимела хоть одну йену от их денег? — не унималась она. Казалось, что она убьет его и деревянной палкой. — Я всю жизнь зарабатывала своим трудом, или у вас, богачей, голова работает только в одну сторону? — Она подпрыгнула, замахиваясь на него, чтобы нанести финальный удар. — Да что ты вообще знаешь обо мне? — И Мадаре чудом удалось сдержать ее: он выставил поперек удара меч. Металл перерубил дерево, и обрубок со стуком покатился по полу.       — Достаточно, чтобы иметь свое мнение! — гаркнул в ответ. Не обращая внимания на то, что она безоружна перед ним, замахнулся в ударе.       — Ты как с ней разговариваешь? — рявкнул Сакумо и схватил кусаригаму вместо меча. Стал постепенно раскручивать, целясь в него.       Мадара не обратил внимания: был сильно поглощен боем и самим собой. Сделал подножку и оттолкнул Цунаде к стене. Она удержалась на ногах. Отбросила обрубок меча и развернулась к стойке с настоящим оружием.       «Если Мадара не побоялся замахнуться на нее по-настоящему, время игр окончено» — так показалось Орочимару.       Пошла на него прямой атакой, но, видимо, не учла, что ее рука даже с мечом короче его. Мадара махнул железом прямо перед ее носом. Было видно срезанные концы ее волос в воздухе. Стало опасно: сейчас перед ними предстал тот настоящий Мадара, который скрывался под личиной беззаботного мизантропа.       Сакумо резко обернулся на него — цепь вращалась на бешеной скорости. Нужно остановить Мадару, как можно быстрее! Железная цепь оплелась вокруг его меча, продолжая виться по руке. Он выронил меч — это дало несколько секунд передышки Цунаде: она смахнула с лица пот и перебросила меч из руки в руку. В бою или в гневе она была особенно прекрасна.       Внимание Орочимару отвлекла светловолосая девушка в светло-голубом кимоно. Она открыла седзи и, поклонившись, вошла в додзе. Никогда не видел ее, но при ближайшем рассмотрении, заметил мон клана Учиха на ее одежде и беременность, тщательно скрываемую широким оби.       — Мой дорогой муж, — успела пролепетать, но помещение сильно качнуло из-под земли. Послышался треск досок.       Мадара оступился, но удержался на ногах. Стряхнул с себя цепь и поднял меч. Когда земля под ними успокоилась, замахнулся на новую атаку против Цунаде. Последовал еще один подземный толчок. Шагнул назад, развернулся и механически, не думая, замахнулся на девушку. Меч прошел по касательной, но капелька крови на ее груди была вполне заметной.       — Чертов идиот! — закричала Цунаде и бросилась к девушке, закрывая ее собой. — Совсем рехнулся на старости лет? Так хочешь убить меня? Я здесь, давай уже!       Вместо ответа Мадара застыл как вкопанный, переводя взгляд со своего меча на девушку и обратно.       — Господа, прекращайте! — Сакумо оттолкнул Мадару подальше от Цунаде и девушки. Пол опять покачнулся.       — Нужно выйти на улицу! Сестренка, бросай меч, достаточно!       Цунаде не скоро выпустила оружие из рук. Дождалась, пока Мадара успокоится и придет в себя, но все так же шла рядом с девушкой, закрывая ее от него.       — Нам следует встретиться в более спокойной обстановке, — сказал Сакумо, но все вокруг понимали, что, скорее всего, второй встречи не случится.       — Девочка поедет с нами, пока ты не уймешь своих внутренних демонов! — выкрикнула Цунаде и выбросила меч на траву.       — Еще чего! Она моя жена, я никуда ее не отпускал! — Вернешь ее обратно в обмен на все колюще-режущее, что есть в твоем доме!       — Поверь, я знаю его дольше, чем ты, — заговорила ей уже тише. — Он сейчас не в себе, может и убить под горячую руку. Тебе оно точно надо?       Его жена находилась в состоянии легкого шока, растирала кровь по груди, но слова Цунаде упали на благодатную почву: она сделала шаг и еще шаг в сторону от дома.       Кто-то распорядился, и вышколенные учиховские служки вынесли одежду и обувь прямо сюда, рядом с додзе. Заходить обратно в помещение было опасно — вдруг еще будут толчки?       В скором времени подъехал рикша, с трудом усадили в коляску троих человек, Орочимару пошел той же дорогой, что и днем.       Придя домой, едва хватило сил чтобы снять с себя одежду и упасть на футон. День выдался не просто насыщенным — сумасшедшим. Болезнь больше не давала о себе знать, да и думать о ней не было никаких сил. Орочимару забылся без снов до самого утра и проспал бы дольше, если бы Кабуто не ворвался в комнату, размахивая газетой.       — Ты почитай, что пишут!       — Чего орешь с утра?       — Семья члена Совета Старейшин найдена мертвой в своем загородном доме, — зачитал ему огромный заголовок на первой странице.       — Черт возьми! — Орочимару рывком встал и побежал в свой кабинет. Осмотрел рабочий стол, на котором вчера оставлял стеклянный пузырек. Его нигде не было. — Вот сука! Заморочила мне вчера голову своей истерикой и украла яд!       Приступ кашля снова накрыл — сухой, выматывающий, забирающий последние силы. Кабуто бросился к нему, но застыл в полушаге, с ужасом разглядывая выплюнутую кровь на его ладони.