Найди меня. Нет, блин, потеряй.

Последнее, чего ожидал Сенку во время просиживания штанов на паре, так это воодушевленно-разочарованного рассказа седого дряхлого деда с манией величия, только вставшего с кресла-качалки и пришедшего вести занятия у его группы. Немое сочувствие уборщице, которой придётся подметать пыль за профессором Ксено, мелькает на мгновение в красных глазах, пока уши от повествуемой истории вянут так, как не доводилось вянуть бедному кактусу на подоконнике в кабинете директора. Студенты в аудитории источают лишь желание покинуть стены учебного заведения, поесть и пойти за сигаретами, ведь после сытного обеда, по закону Архимеда, чтобы жиром не заплыть, нужно срочно покурить. Это всё, что держалось в юных головах из учебной программы, в то время, как на остальное, мозги, с отсутствием даже жалкого намека на извилины, способны не были. Но к счастью, а может и к превеликому сожалению для всех, в дверь стучат. Уши засыхают, словно первоклашка впервые услышала матерное слово и повторяла раз за разом. Задние парты аж притихли, впервые за весь семестр. Вот это действительно важно! Ведь даже сам профессор не мог заткнуть вечно жрущих с чайником из фикспрайса студентов, трещащих на его паре без умолку. Иногда ему даже хотелось запульнуть в столь ахуевших малолеток, по его старческим меркам, мелом или еще чем похуже - его любимыми часами, висящими над доской доисторических времен. Поговаривают, они пережили динозавров. И вот в аудиторию заходит какой-то фрик, протаскивающий с собой хорошо упакованную еду, а все так надеялись на ружье. – Хай битч! Не ждали, а я приперся. Стэнли просил передать, чтобы ты не опух с голода. Честно, я настаивал на том, чтобы он сварил пельмени. Ну... Как те, которые у тебя в прихожей на картинах. Казалось, в эту секунду что-то явно тяжелое пролетело через аудиторию. Вполне возможно, это пронеслись счастливые моменты перед глазами каждого, кто сидел в аудитории, ибо следующее и последнее, что предстанет перед ними, это белый свет в конце бесконечного тоннеля. На деле же это была всего лишь репутация профессора, решившая, что такого позора ни она, ни сам профессор не переживёт. Какие пельмени в прихожей..? А ведь совсем недавно он рассказывал эту великую историю о студенте, что прямо на его лекции заявил, что чёрные дыры похожи на пельмени, после чего его никогда не видели на парах Уингфилда... И вот теперь этот самый студент, живая легенда, стоит с контейнером жареной картошки в руках, пока белый цвет его сплита начинает преобладать в волосах от количества стресса. Сенку такого испанского стыда не испытывал ещё со времен первого курса... – Сколько раз объяснять, что это чёрная дыра, чтобы до тебя дошло? Чтоб вас, гуманитариев... – Да какая разница. Пельмень есть пельмень, а его название на этикетке не важно. Эта легенда, похоже, решила похоронить себя под бетоном учебного заведения. А как ещё описать то, как он унижает репутацию препода физфака? Она, кажется, десять раз треснула, развалилась. Как стальные нервы директора, когда какой-то безбашенный молокосос разнёс деканат в очередной раз. Ни дня спокойствия! Цирк уродов, как часто любит выражаться Сенку по поводу обитателей данного ада. – Отдавай еë сюда и пошел прочь с глаз моих. Можешь передать Стэнли, чтобы больше никогда не подсылал тебя. Ну всë. Довел. Иначе и не скажешь. У бедного Ксено глаза кровью налились и вот-вот лопнут, да вытекут из орбит, покорять просторы паркета. Молодой человек пусть и выглядел бессмертным, ради своего же блага решил удалиться. Театрально он ставит контейнер, не полный картошки, ибо часть была утеряна в жестокой битве с голодающими студентами психфака, на стол Уингфилда, прямо на распечатки лекций, и ретируется как можно скорее из кабинета, не забыв сделать косплей на профессора Снейпа, взмахнув длинным подолом кардигана, как плащом.... И в ту же секунду, как только закрывается дверь, в путь покинувшей нас легенде летит, сквозь время и пространство, нечто большое, как самооценка профессора, и тяжёлое... В воздухе начинает витать аромат чего-то горелого. То ли это спиртовки горят синим пламенем, то ли Ксено от недовольства извергает огонь из всех возможных мест. Градус кринжа по меркам Сенку взлетает выше установленной нормальной отметки. Никогда ещё не было такого на его памяти, чтобы преподавателя, которого боятся даже те, у кого не было с ним пар отродясь, вот так легко доводили... Это был его сын? Пожалуй, если судить по волосам, то ещё пара подобных встреч и они будут очень похожи... Задние парты опять разносятся хохотом, отодвигая свою мини столовую. Чайник вот-вот ëбнется на пол, добавляя градус в эту спиртовку. – Я никогда еще не видела, чтобы нашего Годзиллу так унижали. Переходит на шепот очередная жертва физфака, имя которой явно никто не знал, ведь это совершенно не важно. Нпс они такие. Тут даже внешность не имеет значения. Просто представьте палку палку огуречик, получился человечек. – Как он еще выжил. Правду говорят, что это живая легенда! А вот это было сильно, Хром. Ты хоть бы на шепот перешёл так же, как эта безымянная дамочка. Ну всë. Не видать тебе белого света, как не видать никому формулы и задачи на доске из-за начёса Ксено. – Теперь здесь будет ещё одна легенда, только не такая живая. Голос препода звучит решительно, разрезая воздух искренним раздражением. Опозорили, сейчас ещё и отвлекаются от занятий... Нынешнее поколение вообще имеет инстинкт самосохранения, или при поступлении его автоматически отключают? Сенку на своей парте получает очередную дозу, к сожалению, не героина, и будто бы уже сам готов идти вести лекцию, ведь профессор, судя по его сконфуженному выражению лица, уже не справляется. Но решимость становится подавлена тяжелым ботинком Ксено, который после долгой процедуры восстановления продолжает пару, несмотря на то, что листы лекции безнадежно пали под тяжестью картошки... Вот, что значит, мастер своего дела. Такому мастерству может позавидовать любой. Еще никто не мог так вести свой предмет, под натиском шебуршащих студентов. Взрослые люди, а ведут себя хуже первоклашек. Бедный Ксено, с такой группой скоро сляжет в психушку на лет эдак десять. Но и терпение у деда не бесконечное, поэтому бедные ребятушки как в каком-то меме сползают со стен, как бумага. Ещё бы чуть-чуть, и хоронить пришлось бы уборщицу, которой пришлось бы соскабливать каждого, кроме Сенку, со стен аудитории. Ох уж эти любимчики. – Пара окончена. – Ксено падает на свой мягкий стул, как какой-то мешок и трет лоб, хотя это скорее Эверест, пальцами от усталости. Наконец-то всех спас звонок и все ползком кататся к выходу, как черви после дождя. Ничего нового. Типичные занятия физфака. А теперь в общагу. По пути, конечно, пришлось передраться со всеми за путь спасения и взобраться на ковчег. Бедные студенты, живут как в мире животных. И вот Сенку, как настоящий герой, скидывает рюкзак на свою кровать. Он выжил в этом поединке, какое счастье. Еще бы чуть-чуть, и как муху прихлопнули. Выживают не сильнейшие, а умнейшие походу. Только-только примастив свое плоскопопие к мягкому матрасу, он вздыхает так, что чуть не разваливает свой корпус таким тяжелым дыханием. Иногда ему казалось, что живут они в карточном домике. К сожалению, студенту пишет его друг с...... А где он вообще учится? В один день говорит, что торчит на психфаке, в другой день уже экономический достает. А сегодня вот - поднял на уши репортёров. Ни дня спокойствия! А теперь еще и достает несчастного Сенку, кажется, с очередного фейка. Личные сообщения Lublu_dEngī и Senku: Lublu_dEngĪ: Слыш ты, дитя лука и огурца. Твоя рожа по всему унику гуляет. Писят рублей и покажу. Senku: Да когда ж ты уже успокоишься. Что там уже опять? Конечно же, нет никакой веры словам белобрысого богатого придурка, у которого деньги, кажется, даже на месте туалетной бумаги присутствуют. Но слова довольно интересные, не сказать, что Сенку не был заинтересован таким неожиданным заявлением своего..друга? Как он вообще стал его другом - загадка, которую ещё никому не удалось разгадать. Эта дружба - результат Великой Сенку-Рюсуевской войны в далеких нулевых, когда один только-только родился, а второй уже занимался инвестированием в говно. Они сами не помнят, как эта война началась и когда закончилась, но она точно была судя по тому, как эти двое просто пересеклись и сразу начали общаться, как самые настоящие братаны, разлученные в детстве... Рюсуй не любит это сравнение, каждый раз начиная реветь так, будто этой планете не хватает тех 70% воды и нужно добить все 100. Lublu_dEngĪ: Сначала деньги, потом информация. Этот человек непробиваем... Если не ответить сейчас, придётся отвечать уже лично, а там и воздействие на его мозг будет грубее и жестче, дойдя до того, что Сенку однажды наденет кепку с надписью "не трахать (ну пожалуйста)". Дрожащими пальцами он заходит в приложение банка и, пуская скупую слезу, переводит злосчастные "писят рублей" на счет Нанами... Если он на эти деньги купит не пиво, то это явно будет самый бесполезный вклад в жизни Ишигами. Senku: Показывай уже, гений мысли. Вот она... Решающая всё секунда... За это время на Землю успел бы упасть метеорит, человечество смогло вернуться в Средневековье... И лучше бы это действительно произошло, ведь увиденный шедевр современного искусства моментально заставляет разочароваться в этом мире. На картинке, которую прислал Рюсуй, к лицу Сенку профессионально прифотошоплена луковая грядка... Это что, взято с фотки, которую он делал перед поступлением? Senku: Какого хуя... *** – Ты представляешь, какого я гения видел в кабинете у Ксено? Я-то думал, что я кринжовый, но нет, меня переплюнули! Активно жестикулировал легендарный студент психфака перед курящим мужчиной, на чьем лице прямо сейчас выражалось столько боли, будто он пережил несколько войн подряд... На деле же он пережил, и переживает до сих пор, только несломленную ничем самооценку Ксено, которую, видимо, старается разбить Ген (пока удается разбить только его репутацию), что на деле ещё хуже, чем война. – И кого же? И вот, Гена срывает как с цепи. Правильно Ксено когда-то говорил - его появление в их жизни огромная ошибка. Скорее, даже человечества. Оно не выдержит такого наплыва кринжа и вымрет, а вселенная схлопнется. Да здравствует апокалипсис. Эта жертва пьяного парикмахера достает свой телефон, залезая сразу на доисторический сайт универа. А теперь и танцы с бубном отплясывает, чтобы найти хоть что-нибудь. Почему все сайты на арабском вообще? Вызвав таким образом дождь, ураган и всемирный потоп, он все таки справляется. И вот перед Стэнли крутят бедным телефоном, пережившим сексуальное домогательство поиска рожи столь странного студента. Стэнли разрывается хохотом, чуть ли не умирая от наплыва истерики смеха. Аж сигаретой давится. – Кто заставлял его чувствовать силу тока? – уже валяется на полу мужчина, имитируя предсмертное дрыганье конечностями. – Да сто проц Ксено. Да ты вообще бессмертный Ген. Скоро эти двое пустят тебя на фарш. – Это его любимчик, представляешь? Давай над ними подшутим, – а вот этих слов от бывшего военного никто не мог ожидать. Ген аж в статую превратился, представляя, как Ксено элегантно выносит их мозг, а потом и этих двоих вперед ногами. – Тебя точно не подменили? Или у меня галюны после пирожка из столовой? Клинику вызывать не надо? – на всякий случай, для уверенности, Ген проверяет лобешник на наличие температуры. И пока одни думают и сомневаются, другие приступают к действиям. Здесь, выживая вместе с Ксено и Геном, которые, оставшись один на один, могут вынести все вселенные, всегда надо быть начеку. Телефон, ревущий горькими цифровыми слезами, умоляет отпустить его на тот свет, лишь бы не насиловали снова, но Снайдер ему этого счастья не даст. Он элегантно забирает бедное устройство из рук студента и скачивает фотографию парня, которого породил союз человека с редиской и луком одновременно, пока Асагири, чувствуя температуру 36,7, отправляется на три метра под землю. Фотка отправляется в личную переписку со Стэнли. Ещё никогда военному не приходилось общаться самому с собой... Спасибо, Ген. С почином. – Мелочь, фотошопом пользоваться умеешь? Или уроки информатики прогуливал, а хорошую оценку получил за расклад на таро для учителя? – Ты над ним подшутить собирался, а не надо мной. Контрл зед, отмена. Стэнли от этих знаний ментально отправляется на Луну (не Райт), а значит, можно доверить гению мысли, неудачной пародии на Круэллу, эту работу государственной важности... Проходят миллионы лет, к жизни вернули динозавров, и Ген, наконец-то, заканчивает свой шедевр... Теперь это будет висеть в рамочке над его кроватью в общаге, служить скримером для соседей, которые захотят занять его коронное место. Прекрасное, великолепное каменное выражение лица студента, а вместо волос чудесная луковая грядка, которой позавидует каждая бабушка. Стэнли на увиденный шедевр молча хлопает, хочет заплакать, но воспитание не позволяет, а потому слеза, вырвавшаяся из плена, возвращается обратно, как у полицейского в том самом мультике про мутировавшую еду. – Поразительно... Гениально. Не зря тебя подобрал, – и хлопает крепкой мужицкой ладонью по хрупкому плечу, с которым теперь Ген может спокойно попрощаться. И лёгким движением пальцев это великолепие отправляется в беседу группы Гена и в чаты с людьми с других курсов, показывая всем студентам мем... Будто под воздействием гипноза, фотография распространяется постепенно сначала среди всего психфака, доходит до экономического и застревает в... Твою мать. За несколько километров слышится искренний смех Рюсуя, сносящий все здания рядом с собой. Его голос знает каждый, даже тот, кто не знает самого Нанами... И слышится это так, будто он не только смеётся, но и задыхается, и умирает... Светлая память. Хороший был человек. Жаль, не успел оставить завещание... Снайдер искренне гордится, Ген счастлив, Рюсуй умирает, а Сэнку приходится лишь смириться со своей нахлынувшей популярностью, при этом оплакивая злосчастные писят рублей...