Наш последний день

      Дело шло к закату, мондштадтское солнце лежало в ладонях статуи Анемо Архонта. Лëгкий ветерок шуршал листьями кустов, унося с собой звуки разбредающихся по домам жителей, смешивая их с отдалëнным шумом работы Вагнера. Кэйа сидел за небольшим двухместным столиком напротив своей спутницы, слегка вальяжно развалившись на стуле с полупустым, уже наверное третьим по счёту бокалом в руке. Лиза дожëвывала своë Мятное желе, пока Альберих поглядывал на неё. Она уже спрашивала, не хочет ли он заказать и себе чего-нибудь, на что тот ответил, что сыт, но это было не совсем правдиво. У капитана кавалерии была интересная особенность. У него вообще было много интересных особенностей, но эта выделялась. Он мог безупречно контролировать выражение взгляда открытого глаза, но под повязкой прятались все его настоящие эмоции. Небольшой кусок ткани сейчас скрывал за собой, как капитан кавалерии голодным взглядом смотрел на Лизу, он был готов сожрать её глазами, взять её прямо здесь, но он бы не был собой, если бы так поступил или если бы кто-то, кроме него, знал о таких намерениях. Закончив трапезу, библиотекарь откинулась на спинку стула и расстегнула верхнюю пуговицу, как бы нарочно раздразнивая своего кавалера ещё больше. — Ну что, тебе всë понравилось? – мягкий бархатный голос Кэйи как будто обволакивал слух, стелился по воздуху, отдаваясь теплом по всему телу. Он часто полагался на обаяние своего тембра и глаза, и сейчас на слегка выпившей Лизе оно прекрасно работало, хоть она и старалась это скрывать. Прячась под полями своей шляпы от хищного, но в то же время тëплого и усыпляющего бдительность взгляда серовато-синего глаза капитана кавалерии, Лиза немного лениво отвечала: — Да, всë было замечательно. — В таком случае предлагаю не злоупотреблять более гостеприимством нашей дорогой Маргариты, пускай она и получает за это деньги. Мой домик тут недалеко, может продолжим твой выходной там? – с этими словами он достал из кармана увесистый, пусть и недотягиваюший до кошелька одного рыжеволосого предвестника, мешочек с морой, и не задумываясь оставил его весь на столике рядом с пустой посудой. — Ох, после сегодняшней беготни по горам и подземельям у меня так затекли ноги, и совсем нет сил. – девушка говорила особенно размеренно, даже жалобно, растягивая некоторые слова.       "Ну, это не проблема" – подумал Кэйа, встал из-за стола и неторопливо подошëл к месту, где сидела Лиза. Он обнял её одной рукой, как сестру, обхватив плечи, улыбнулся, закрыв глаза, нагнулся немного вниз, свободной рукой подхватил её ноги в районе колен и взял её на руки. Она инстинктивно обвилась руками вокруг его крепкой шеи, сцепив пальцы в замок, однако уже через мгновение, когда осознала, что произошло, расслабилась, обмякла у него на руках и засмеялась. Засмеялась не как это принято в высоком обществе, как она обычно смеётся на людях, не слишком громко, чтобы это звучало неприлично, засмеялась весело, легко и радостно. А Кэйа шёл к своему дому, не глядя, куда идёт, смотря только на Лизу. Она смеялась, а он смотрел на неё и улыбался, улыбался, как он почти никогда не улыбается, не лукаво, не заискивающе, не приторно, не слишком доброжелательно, улыбался до смешного просто и искренне, и Лиза от его улыбки продолжала смеяться, у него на руках она чувствовала себя точно на крыльях, еë веселило это ощущение свободы, которое не мог дать даже планер, а улыбающийся взгляд его серовато-синего глаза сейчас был таким однозначным, таким честным, что усыплëнная его обаянием бдительность сейчас проснулась, и лишь недовольно перевернулась на другой бок. Окружающие косо поглядывали на них, но этим двоим было не до этого, они даже не замечали остальных, не замечали, как приближались к дому капитана кавалерии, сейчас они замечали только друг друга, а всë остальное было где-то там. И вечернее солнце провожало их в ночь, сидя на руках статуи Анемо Архонта.       Зайдя в дом, Кэйа сел на кровать, уж слишком большую для одинокого мужчины, усадив Лизу себе на колени. Он держался руками за край, она – обвилась вокруг его шеи, сцепив пальцы в замок. — Вообще, если ты будешь мне вот так портить выходные почаще, я буду даже не против. — Так я прощëн? — Ага. – она повернула голову в его сторону и взглянула ему в глаз. Он больше не пожирал её взглядом, хотя следы чего-то такого ещё были видны. В его взгляде читалась просьба просто быть. Если бы она просто осталась, он уже был бы счастлив, но библиотекарь уцепилась именно за то едва уловимое, подобное не желанию, требующему немедленного и беспрекословного удовлетворения, а скорее очень смелой и большой мечте, "что-то такое". Она положила свою мягкую, прохладную ладонь ему на щëку, он накрыл её своей, свободной рукой обнял за талию. Они, закрыв глаза, тянулись друг к другу, медленно, едва дыша, приближались, редкие осторожные выдохи обжигающе падали на щëки, пока наконец, их губы не смокнулись. Кэйа, откинувшись назад, упал на кровать, увлекая Лизу за собой. Ну, а что было дальше… И так понятно.       Глубокой ночью, около трëх часов, Альберих собирался в дорогу. Лунный свет, идеально чистый, лился через окно, падал на кровать, освещая спавшую на ней Лизу. Одевшись, Кэйа бросил на неё прощальный взгляд. Как далека она была от всех этих интриг, вражды, ненависти, от приближающейся войны. Он осторожно, чтобы не разбудить, отодвинул с щеки непослушную прядку волос за ухо и, едва касаясь её губами, поцеловал на прощание. — Прощай, принцесса. Надеюсь, до скорого.       До "Рассвета" он дошёл без приключений. Внутри его уже ждал Рагнвиндр, стоявший в той же позе, в какой Кэйа оставил его в прошлый раз. С его последнего визита на винокурню брата вообще почти ничего не изменилось, не считая пятна чернил на входной двери. Дилюк выглядел довольно плохо, растрëпанные алые волосы в беспорядке лежали, падали на глаза, под которыми образовались сине-фиолетовые круги, плотная щетина покрывала лицо. — Ты опоздал. – уставшим голосом, не здороваясь, встретил сводного брата Дилюк — Знаешь, братец, я ведь предпочëл тебя делëжке одной постели с нашей общей знакомой. Будь благодарен, что я вообще пришёл. — Ты сам предложил встретиться. — Правда? Ой, точно… Ахахах — Давай уже ближе к делу, говори, что хотел.