***
Гомес Аддамс был в ярости. За десять лет знакомства Мэрилин никогда не видела его таким. Он метался по комнате, его шаги были похожи на шаги гиганта, а сам он разглагольствовал по телефону с женой, вернувшейся домой. — Она выставляет себя абсолютной дурой, Тиш, — говорил он в трубку. — Абсолютно все, чему я ее учил, пошло прахом. И все из-за этой противной девчонки из двенадцатого. — Ты должна что-то сказать, — пробормотала Лариса. — Например? — Как насчет того, чтобы перестать публично порочить Энид. Ей понадобятся спонсоры. Никто не захочет спонсировать «противную девчонку», не так ли? — Думаю, нет, — сказала Торнхилл. Она сделала еще один глоток своего напитка и сказала: — Я вернусь, — она оттолкнулась от стола и направилась к разгневанному Аддамсу. Женщина выхватила телефон, попрощалась с Мортишей и снова вставила его в консоль. — Ты не имеешь права… — Нет, ты не имеешь права, — сказала Мэрилин, отпихивая взрослого мужчину, — твоя дочь на этой арене борется за свою жизнь. Может, тебе стоит потратить силы на заботу о ней, а не разглагольствовать перед женой о том, что она делает не так. — Ты не имеешь права указывать мне, как я должен воспитывать свою дочь, мисс Торнхилл. — Продолжай в том же духе, и скоро у тебя не останется дочери, которую можно было бы воспитывать, — сказала Мэрилин. Это было жестоко, но ей нужно было донести свою точку зрения. Гомес молчал. — Она на той арене, и ей больно. Ты ей нужен. Укусы ос-убийц были смертельными, и Уэнсдей укусила не одна. Энид делала все возможное, чтобы позаботиться о ней, но она была не в себе уже несколько дней, и Мэрилин знала, что у Гомеса есть возможность найти для нее спонсоров, так почему же он этого не делает. — Моей дочери нужна доза здравого смысла, — сказал Гомес. — Если бы она сделала то, о чем думала, и убила мисс Синклер в первый же день, то не оказалась бы в таком затруднительном положении. — Твоя дочь не такая, как ты, — сказала Мэрилин, — она действительно способна заботиться о других. — О, я забочусь о других, — сказал Гомес, — особенно о своей дочери, поэтому я и обучил ее тому, как побеждать в этих играх. Но если она собирается игнорировать все, чему я ее учил, то я не буду просто стоять здесь и предлагать свою помощь. Она этого не заслуживает, и я не обязан ей помогать. — Она твоя дочь, — сказала женщина, — ты должен ей все. — У тебя есть дети, мисс Торнхилл? — Нет, нет. — Тогда не говори мне, что я ей должен, — сказал Гомес, — ты и так потратила сегодня достаточно моего времени. Мой тебе совет: позаботься о своих собственных трибутах. Твой мальчик теперь сам по себе. Думаю, ему осталось недолго. А что касается мисс Синклер… Мисс Синклер не в себе. Ей следует быть осторожнее, — он повернулся, чтобы уйти, но женщина остановила его, сказав: — Ты говоришь это, чтобы заставить меня волноваться за Энид, или ты говоришь это, потому что боишься? Боишься, что Энид может быть единственной, кто выберется. Гомес сделал паузу. Его поза стала менее царственной и более расслабленной. Он медленно повернулся. — Я люблю свою дочь, мисс Торнхилл, — сказал он. — Просто знай это. С этими словами он развернулся и пошел прочь, захлопнув за собой дверь. Мэрилин много пила до конца дня, практически не обращая внимания на игры. Аякс и Энид были в порядке, и это было все, что ей нужно было знать. Но Лариса волновалась, а волнения Уимс никогда не были хорошими. — Уже несколько дней ничего не меняется, — сказала Уимс, — после Бьянки не умер ни один трибут. Если они не начнут убивать, Капитолий разозлится. — Ну в мое время они всегда устраивали самые большие сцены из-за стихийных бедствий. Землетрясение, пожар, торнадо. — О боже, — воскликнула Лариса, — как думаешь, сколько еще до этого осталось? — Прошло уже несколько дней, так что не так уж и много, — сообщила Мэрилин, — никто не хочет смотреть, как куча детей сидит без дела, верно? Нет, если дети не хотят ничего делать, то это сделает Капитолий. К счастью или к несчастью для них, Мэрилин не была уверена, что именно, мальчик из десятого умер той ночью. Его подстрелила Паркер, девочка из четвертого, которая сейчас охотилась за другими трибутами и подобралась на опасное расстояние к месту, где Энид лечила раненую Уэнсдей. В ту ночь она их не нашла, но женщина знала, что их время на исходе. Паркер не нашла их и на следующий день, а через день проснулась Уэнсдей. Это заставило Мэрилин занервничать. Она не думала, что Энид убьет Уэнсдей, но не могла говорить за другую девушку. К ее удивлению, никто никого не убил. На самом деле девушки просто разговаривали. Честно говоря, ей было совсем неинтересно, пока Уэнсдей не заговорила о своем возрасте. — Мне всего семнадцать, — сказала она Энид, и тогда женщина поняла, почему Гомес злится больше обычного. Ни один карьерный трибут не уходил на игры в семнадцать лет. Не тогда, когда есть кто-то другой. Торнхилл поднялась со стула и спустилась в холл, где куча спонсоров наблюдала за происходящим вместе с наставниками. Она заметила Гомеса, сидевшего в одиночестве у окна. Мэрилин осторожно подошла и спросила: — Мы можем поговорить? — Пришла снова критиковать мое воспитание, мисс Торнхилл? — Я подумала, что мы могли бы выпить, — сказала Мэрилин, поднимая бутылку в руках. Гомес кивнул ей и жестом указал на место напротив себя. Она налила виски в два стакана и спросила: — Ты смотрел? — В последнее время нет, — ответил Гомес, отхлебнув из бокала. — Моя дочь в безопасности, и это главное. — Не благодаря тебе, — подметила Торнхилл, — ты больше не думал о том, что я сказала? — Я думал, мы это уже прошли, — сказал он. — Я не критикую, я просто спрашиваю, — сказала она, — девочка из четвертого, Паркер… она на тропе войны. Она только что убила мальчика из десятого. Если она доберется до Уэнсдей и Энид… — Энид? — спросил Гомес. — Энид Синклер, — повторила Мэрилин, — мой трибут. — Ты теперь общаешься по прозвищу? — Гомес спросил. — Я думал, ты обычно предпочитаешь дистанцироваться от своих бедных трибутов. — Я решила дать шанс своим «бедным трибутам», — ответила Мэрилин. — Кроме того, важно не это. Уэнсдей в беде. Девушка из четвертого близка к тому, чтобы найти ее. Она все еще ранена от укусов, что, если она не сможет с ней бороться? Почти на секунду в глазах Гомеса мелькнула паника, но она исчезла так же быстро, как и появилась. — Если она уже в пути, то я ничего не могу сделать, верно? Эти спонсорские посылки занимают какое-то время. — Ты мог бы хотя бы попытаться, — сказала женщина. Гомес только пожал плечами, сделав еще один глоток. — Я видела, что она только что сказала. О том, что она не должна была ехать в этом году. Думаю, она не советовалась с тобой по поводу этого выбора, не так ли? — Аддамс сделал паузу, его движение по поднесению бокала к губам остановилось. — Полагаю, это означает, что я права. — Может, и так, — проворчал Гомес. — Тебе, должно быть, не нравится, когда все идет не по твоему сценарию, не так ли? — Гомес посмотрел на Мэрилин, и на его лице появилась ухмылка. — Я не беспокоюсь об этом, все всегда идет своим чередом. Я выиграл Голодные игры, женился на любви всей своей жизни, у меня родилась прекрасная дочь. Но ты не можешь сказать того же, не так ли? Твой брат был убит моей рукой, твоя мать была слишком расстроена, чтобы справиться с этим, когда тебя выбрали, и теперь ты живешь одна, и тебе не к кому вернуться домой, — его голос был жестоким, но расчетливым. В разговоре с Энид после парада Уэнсдей говорила точно так же, как он. Очевидно, яблоко от яблони недалеко падает. — Ладно, мы закончили, — сказала женщина, отстраняясь от стола. — Отлично, — сказал Гомес, его ухмылка стала еще шире. — Знаешь, вы с дочерью ошибаетесь насчет Энид, — сообщила ему Мэрилин, — она выберется с арены, я в этом уверена. — В твоих мечтах, — сказал Гомес. Мэрилин покачала головой и, высоко подняв ее, вышла из комнаты. Гомес Аддамс не видел, как она дрогнула.***
Этой ночью Паркер Нидлер добралась до Энид и Уэнсдей. Обе девушки спали, и это нервировало Мэрилин, а нервозность только усугубилась, когда первой проснулась Уэнсдей. Энид по какой-то причине отдала Уэнсдей свою куртку в качестве одеяла. Куртку с конфискованными ножами. Очнувшись, Уэнсдей выглядела дезориентированной, но как только она сориентировалась, то сразу же вытащила ножи из куртки Энид и положила их обратно в свою. Торнхилл знала ее следующий шаг. Она перережет Энид горло одним из них, а затем начнет действовать. Она подняла нож над телом блондинки, и Мэрилин закрыла глаза. Она не хотела этого видеть. Однако младшая Аддамс не стала доводить дело до конца. Вместо этого она опустила нож и присела, держась вне поля зрения девушки из четвертого Дистрикта. Она заметила ее. И в данный момент, похоже, Уэнсдей считала ее убийство более важным, чем убийство Энид. Мэрилин облегченно вздохнула, когда Энид вскоре проснулась, и Уэнсдей тут же заткнула ей рот. К тому времени, когда Паркер вышла к девушкам, они уже были готовы к встрече с ней. Они неплохо справлялись с ее приемами, пока Уэнсдей не получила тяжелое ножевое ранение в плечо. Однако Энид помогла ей, и вскоре Аддамс уже всаживала одну из стрел Энид в шею Паркер. Чуть позже раздался выстрел из пушки. — Уэнсдей! — раздался голос назойливого приятеля Аддамс по Дистрикту. Когда Уэнсдей повернулась, чтобы позвать его, Энид, слава Богу, поняла намек и побежала так быстро, как только могла. Зная, что она вне опасности, Мэрилин позволила себе наконец перевести дух. Через несколько минут лифт открылся, и из него вошла Лариса, держа в руках шампанское, принесенное снизу. — Что случилось? — спросила она. — Я слышала пушку. — Паркер Нидлер мертва, — сказала Мэрилин, когда Лариса заняла место рядом с ней, — ее убила Уэнсдей. — О боже, — воскликнула Уимс, глядя на экран, где Уэнсдей и ее профи-приятели снова были вместе. Услышав, что Аякс сбежал, Торнхилл отвлеклась от игр. Пока с ее двумя все в порядке, она сможет пережить эту ночь. Но ее не покидало чувство беспокойства за молодую профи из второго Дистрикта, которая в очередной раз позволила ее девушке дожить до нового дня.***
Когда Торнхилл спустилась на следующий день, лицо Гомеса было каменно-холодным, он сидел в одиночестве, покручивая правой рукой стакан с виски. — Это тот же напиток, что я дала тебе вчера? — спросила она. — Конечно нет, — ответил мужчина, когда прошло не меньше минуты. — Я пью только чистый алкоголь, я же не дикарь. — Ты вообще не пьешь, — сказала Мэрилин, садясь напротив него. Гомес молчал. — Ты смотрел вчера игры? — Нет, — ответил Гомес, — все, что мне нужно знать, это то, что моя дочь жива. Это все, что имеет значение. — Она жива, и ты ей нужен, — утверждала Мэрилин, — она ранена. Она может заразиться. Если заражение продолжится, она заболеет. К тому времени будет уже слишком поздно. — Никогда не знаешь, — ответил мужчина, — может, мисс Синклер прилетит и снова спасет положение. Уверен, ей бы это понравилось, — при упоминании Энид женщина заметила горечь в его тоне. — Так вот в чем дело, — сказала она, — Энид. — Не будь смешной, — Гомес язвил, — меня мало волнует твой трибут. — Может быть, — ответила Мэрилин, — но я не думаю, что Уэнсдей чувствует то же самое. И я полагаю, что ты тоже, — Гомес не ответил ей, но его молчание было достаточным ответом. — Ты беспокоишься, верно? — О чем беспокоюсь? — Что когда дойдет до дела, Уэнсдей не сможет сделать контрольный выстрел. Я имею в виду, ей дали две возможности, и она не воспользовалась ни одной из них. Допустим, эти игры закончатся ими двумя. Как ты думаешь, она сможет это сделать? — Заткнись, — прорычал мужчина. — Так вот почему ты не хочешь помочь? Ты что считаешь, что она не заслуживает твоей помощи или еще чего-нибудь, потому что думаешь, что она позволит Энид победить? — Я сказал, заткнись! — крикнул он, хлопнув стаканом по маленькому столику. От удара бокал разбился, разбросав повсюду осколки. — Ты больной, Гомес, — утверждала женщина. — Но я, кажется, уже знала это, не так ли? — Ты ничего обо мне не знаешь, мисс Торнхилл, — Гомес говорил, и в его голосе чувствовался яд. — Ты человек, который убил моего брата, — сказала она, — я знаю о тебе все, что нужно, — Гомес молчал, поэтому Мэрилин вздохнула и встала. Она уже почти вышла из комнаты, когда повернулась и сказала: — Знаешь, я тоже это вижу и беспокоюсь. — О чем? — спросил он. Торнхилл знала, что Гомес просто хотел, чтобы она произнесла это вслух. Она скрестила руки, подошла ближе к мужчине и произнесла: — Что если дойдет до дела… Энид не убьет ее. — Что ж, — сказал Гомес после минутного молчания, — мы попали в затруднительное положение? — Мэрилин только и смогла, что кивнуть. — Хорошего дня, мисс Торнхилл. — Хорошего дня, Гомес, — сказала она, не желая проявлять к нему такого же уважения. Она отошла и направилась к бару. Наливая себе напиток, она посмотрела на экран. Уэнсдей сидела напротив рога изобилия, сжимая до боли плечо. Не делай этого, приказала она себе. Но как она могла оставаться в стороне? Гомес не хотел помогать, а работа Мэрилин заключалась в том, чтобы помогать Энид. А что может быть лучше, чем помочь ее неожиданному союзнику с прошлой ночи? И она отправилась в обход. — Энид не пострадала, — сказал один из спонсоров. — Не для Энид, — сказала Мэрилин, — а для Уэнсдей. Послушайте, я знаю, что это нестандартно… Ей потребовалось немало усилий, чтобы убедить его, но вскоре для молодой профи была отправлена банка мази с особым благодарственным посланием от нее, и женщина не пропустила ее улыбку, когда та получила подарок. Да, определенно затруднительное положение.