распуская мёртвые цветы

      касание рук. слабое, еле ощущаемое. как друг друга касаются и поглаживают колосья пшеницы, развевающиеся на ветру.       рита подала дорожную сумку той, чье присутствие в своей комнате она больше не ощутит. её место навсегда опустеет, словно появится дыра в пространстве, которую ничем нельзя заполнить. всепоглощающая пропасть.       — масиро, удачи тебе! я думаю, у тебя все получится. девушка не ответила, лишь молча кивнула. и…       растворилась в воздухе. только сейчас до эйнсворт дошло, что же все-таки произошло. и кроме боли в душе, от нарастающего бессилия и отчаяния, появилось еще кое-что.       ненависть. такая же всепоглощающая, как дыра в её комнате.       — ненавижу! я ненавижу тебя, масиро! рита стучала кулаками по стенам, крича и заливаясь слезами. руки болели и стирались в кровь об шершавую поверхность обоев. она упала на пол.       — ненавижу! ненавижу рисование!       девушка рыдала, рыдала от отчаяния, не находя сил с ним справиться, утопая в океане боли и одиночества. тишина больно била в уши, будто в комнате стоял гул тысячи самолётов, чистый воздух обжигал кожу.       картины. картины сводили с ума. цвета, мазки, рефлексы. блик на вазе. светотень.       штрих. штрихи. агрессивные штрихи. тысячи. миллионы штрихов. вазы, вазы, снова вазы, вазы из стекла, режущего так же больно, как горькая правда.       красный. коралловый. бардовый. безумная симфония ослепляющих цветов.       — ты что? совсем с катушек съехала?! — несчастная художница резко вскочила на ноги, опьяненная злобой. крича куда-то туда, далеко в прошлое, на девушку, лежащую на полу, бьющуюся в слезах.       вся эта комната… дышала пылью и грязью. она давила, душила, из её стен торчали тесаки.       эти картины были ей ненавистны. соль въедалась в кожу щек. рита разрывала холсты и разбивала рамы.       — если ты ушла… я тоже никогда не вернусь.       внутренний хрустальный стержень, переломившись и разбившись, стал титановым.       имя риты эйнсворт исчезло из газет и строки новостей.       масиро смотрела в окно.       в бескрайней дали была лишь небесно-голубая, матовая поверхность.       они летели над облаками. мягкими, пушистыми облаками, нежными и невинно чистыми, как мечты. они были светлы, но плыли так далеко, что, казалось, не догонишь, даже если будешь бежать так быстро, как только можешь.             возможно ли догнать облака? сиина вздохнула и вернулась к рисованию манги.       — канда, у меня есть поручение к тебе. голос молодой учительницы заливисто прозвучал и разнесся по зале, в которой находился парень с уставшим видом.       — ох, что на этот раз? — раздражённо ответил он, от напряжения потянув шерсть кошки на своих коленях, которая за это одарила его новым укусом на руке и устрашающим шипением. кошка спрыгнула и, вильнув хвостом, поспешила удалиться.       — хикари!..       на столе перед ним оказался снимок.       — вот. это моя племянница. ты должен встретить её сегодня… чихиро, молодая учительница с не лучшим чувством ответственности, живущая в сакурасо вместе с проблемными подростками, стояла перед парнем и давала ему новое задание.       новичок сразу приглянулся ей своей излишней и нарочитой серьёзностью. только на него можно было скинуть все мелкие обязанности, на выполнение которых у неё не хватало сил.       канда смотрел на неё и не слышал её слова дальше, уже изнывая от того, что его снова куда-то посылают. в мыслях пронеслось: «почему именно я?!»       — и перестань фырчать. всё говоришь, какие в сакурасо безумцы, а сам кроме той пагубной для тебя кошки ещё пятерых притащил. заметь, не мы их тебе сдали.       чихиро улыбнулась и удалилась. разговор был окончен.       в её пользу.       сората вздохнул и решил посмотреть на снимок, понимая, что участи не избежать.       на нём была изображена девочка в милом, выглаженном платье. на фото ей было лет около восьми.       — значит… встретить её на вокзале? чтож, ничего не поделать… парень поднялся и нехотя поплелся в комнату, чтоб собраться.       — мелкиииий!!!       в комнату, через окно, залетела гиперактивная девушка в странном наряде.       — а через дверь тебя не учили заходить?! — прокричал сората, поваленный ей на пол. — некогда мне, снова на вашего исполнителя повесили обязанность, никому не подвластную.       он резко поднялся и вышел из комнаты, резко хлопнув дверью.       мисаки, девушка, секунды назад появившаяся в комнате таким впечатляющим образом, но в явно неподходящее время, осталась сидеть на полу, не понимая, что же произошло и почему её друг так зол. она вздохнула, и, подумав: «какой дурак, всегда так легко от всего заводится! надо ему… дать ощутить вкус жизни!», встала и, не желая прохлаждатся, побежала, чтоб найти себе другое развлечение.