распуская мёртвые цветы

      когда-то в саду могут зацвести увядающие растения. казалось бы, вот они склонили свои стебли, приникли к земле, теряя свое величие. их свеча померкла от дыхания пустоты. они склонили свои головы в предсмертной красоте, и радовали лишь людей с позитивным пессимизмом. в увядании своя прелесть.       масиро сиина сидела в своей комнате за мольбертом и смотрела на своё новоиспеченное произведение. её взгляд скользил по нему, ища, за какой штрих и полутон зацепиться, анализируя все рефлексы и отсветы. но он был как всегда пуст и в нём не было удовлетворения, её глаз не сверкал, как у ребёнка, нарисовавшего ломанную линию и восхищающегося ей. она смотрела на дарование художественной литературы, как будто его не существовало в реальном мире.       — хей, масиро! смотри! — рита эйнсворт, с улыбкой, подбежала к девушке со своим холстом в руках.       рита была полной противоположностью сиины. может, она не была такой же роковой художницей, но она сияла в своём мире. каким бы он ни был.       — хорошая работа, рита. масиро отвечала, смотря на свою соседку, но её взгляд будто проходил сквозь её внутренний свет. перед ней будто не стояло сейчас человека. силуэт пустоты и мазки на холсте в воздухе.       — сегодня, в нашем музее, мы проводим картинную выставку имени масиро сиины, гениальной юной девушки с определённым талантом. а вот и она! масиро, вам слово. — спасибо.       сотни глаз, восхищаясь, смотрели на хладнокровную девушку. со своей стройной фигурой, в платье, сшитом стилистами по последним образцам, с невероятно красивой внешностью, стоя среди своих картин, от которых захватывало дыхание, она производила неизгладимое впечатление. на неё смотрели, ей восхищались, её любили.       лишь она никого не видела в пустой комнате вокруг себя.       она сверкала, по-настоящему сияла. но это была красота увядания. красота мертвых цветочных душ.       рита никогда не желала своей подруге ничего плохого, но у неё была одна черта, пагубная скорее для неё, чем для других.       смотря на взгляды, направленные на масиро, видя, что не получает такого же отклика, она угасала.       она лежала на кровати, сверля глазами потолок, пока сиина в полутьме порхала кисточкой по шершавой поверхности. девушка с разочарованными глазами растеряла силы идти дальше. стараться без признаний и восхищений.       она не ненавидела масиро, не завидовала ей.       но порой она думала, как провести вскрытие с последующим переселением души.       — хей, масиро. а ты не хочешь… попробовать себя в таком деле, как манга?! — рита, без злого умысла, но с болью и горькой усмешкой в голосе, протянула ей комикс. — смотри, я думаю, у тебя бы вышло… хорошо.       она натянула на себя самую милую улыбку, которая была усеяна шипами изнутри.       сиина заинтересовалась и откликнулась.       — манга?..       она взяла произведение современного искусства из рук соседки и уставилась в него.       люди… люди взаимодействовали. сиина не знала мира другого, людского. она была погружена в свой — мир картин, красок, цветов. ей были чужды чувства, эмоции, желания, мотивы, цели и их осознание.       но она сказала себе: «почему бы не погрузиться в это?»       она с невозмутимым лицом отдала вещь, столь кардинально повлиявшую на её жизнь после, обратно в руки рите. девушка посчитала, что шутка плохо воспринята, и разговор закончен. вскоре, устав от гнетущих мыслей, она уснула.       — я хочу рисовать мангу. учи. эйнсворт открыла глаза, протерла их, и подумала, что она всё ещё спит, увидя перед собой масиро в ночной блузе с графическим планшетом и стилусом в руках. её взгляд был неоспорим. он был таким прямым и копающим до самого сокровенного, что от его падения на кого-то становилось даже неловко.       — что?! она совсем с ума сошла?! она должна рисовать картины! она великая художница! я же только пошутила… — подумала рита, но тут в её душе что-то больно отозвалось и кольнуло.       — ах, конечно… сначала тебя надо научить… работать с компьютером…       сама того не осознавая, с надеждой и отчаянием в голосе начала говорить рита. её несчастный взгляд бегал по одеялу, боясь показаться на глаза масиро. впрочем, ей казалось, что уже не эта девушка стоит перед ней. перед ней стояла рита эйнсворт, взгляд которой было страшно поймать на себе.