“Привет. Сегодня я умру. Можешь не пытаться всё изменить, ты не успеешь. Я вполне уже без дыхания, когда ты читаешь это письмо. И тем лучше. Ты можешь прийти, посмотреть, до чего я довела себя со своим слабым характером и дуростью. Я мертва с помощью нашей любимой реки. Я буду там, пока меня кто-нибудь не достанет. Мне бы стоило попросить прощения у тебя. Ты его найдёшь, в огромном количестве голосовых у меня в избранном на телефоне. Ты единственный мой близкий человек, так что все вещи по праву теперь твои. Ты будешь восклицать, что тебе не нужны ни вещи, ни недвижимость, ни деньги, а я сама, но я сдалась, Ноа. Правда. Я сдалась. Последние родственники от меня отвернулись, с работы меня выгнали, тебя ещё замучила. Это низко и слабо. Нет смысла врать. Мою правду найдёшь в письмах дома. Я настолько жалкая, что не смогла всё сказать в лицо, а писала уродские письма. Не хотела заставлять тебя плакать. Честно. Я тебя люблю. Прощай. — Лиза.”
18:27. Это что… шутка какая-то? Почерк её, манера письма тоже… Мои пальцы вцепились в бумагу, лёгкие сжались. Ключ от её дома, который был вложен в письмо, теперь кажется пропитанным радиоактивностью. 18:28. Три пищащих ноты. “Абонент временно не доступен. Перезвоните позже.” 18:29. Я бегу сначала вперёд, потом назад, чтобы закрыть дом, затем к реке. 18:30. Я успею. Успею! Ты не можешь вот так поступать! 18:31. До реки даже бежать минимум минут 7. Пожалуйста, умоляю! 18:32. Ну же, ну! Лиза, ты не можешь вот так сдаться! НУ ЖЕ! 18:33. Три. 18:34. Два. 18:35. Один. 18:36. Ты упала не в воду, а на множественные большие камни к ближе к краю моста. Твои глаза закрыты, не открыты, в них нельзя прочесть ни страх, ни боль, ни сожаление. Лишь тонкая струйка крови льётся изо рта и разбавляется водой, в которую стекает. Дыхания и так нет, но я ору. Ору, словно не своим голосом. Словно не своими связками. Ору, словно я не один, а меня тысяча, тысяча тысяч, миллион. Задираю голову, смотрю в небо, сиюминутно взывая всё исправить и спрашивая, за что мне всё воздалось. Снова ору, плачу, смотрю вниз. Истерично перепрыгиваю с ноги на ногу, семеню на месте, будто подо мной не асфальт, а раскалённые угли. Словно так можно вытрясти все нервные окончания из тела. Ноги трясутся, руки готовы свернуть чугунную изгородь в спираль, внутренности пляшут в хаотичном танце, требуя выпустить их наружу. Я ударяюсь лбом об изгородь, но не чувствую никакой физической боли. — ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА, ЛИЗА?! ЗАЧЕМ?! ЗАЧЕ-Е-ЕМ?! — ладони разбиваются о чугун, угасающее тело сползает вниз, складываясь пополам и пытаясь прижать голову к животу и груди — очагу боли. Тело даже не вата, тело — истлевшая гниль, которую подключили к АИК, но внутри начали резко произрастать вольфрамовые иглы. 18:48. Мои пальцы дрожали, когда я набирал скорую. Эти пальцы… Эти пальцы были предназначены, чтобы пропускать через себя твои пряди волос, дотрагиваться до кожи, гладить по спине. А сейчас я тяну их к тебе, но не смогу больше дотянуться, даже если тело положат прямо передо мной. Ты слишком близко, но слишком далеко. Как выключить, как выкинуть сердце, что сломано пополам? Как избавиться от него незаметно, не привлекая массы индивидов? Как остановить кровоизлияние твоё и моё? 18:54. Приехала скорая. И, наверное, сегодня она заберёт два трупа. Только письмо в кармане моей ветровки и ключ от твоего дома. 18:55. Меня трясут как мешок, но я не могу напрячь ни одну мышцу. В глазах лишь твоё застывшее бездыханное тело, на губах застывший вопль, на щеках застывшие слёзы. 18:56. Меня не волнует текущая по лицу кровь от удара с изгородью. Меня не волнует плед, настойчиво обёрнутый вокруг меня. Меня не волнует ничего. 19:00. Меня уже раз 20 спросили, кто я ей. “Её парень.” 19:02. Медики попытались разговорить меня. “Лицо бледное, носогубный треугольник синий, пульс слабый, озноб.” 19:07. Дали нашатыря, чтобы я немного пришёл в чувства. 19:08. Напоили чем-то тёплым и сладким. 19:09. Я дал показания. 19:10. Смерть констатировали. 19:11. Я закрываю глаза. 19:12. Я хочу умереть. 27.07. Вчера мне вкололи снотворное, а после опросили повторно. Я пролежал почти сутки на больничной койке, но лучше бы я с неё не вставал. Меня не пускают в морг. Говорят, нельзя в моём состоянии туда. Даже не морг, а патологоанатомическое учреждение судебно-медицинского типа. Какая разница… Днём приехали парни. Я еле назвал номер Ника, когда меня спросили про близких. — Ноа… Они сглотнули и слёзы, и боль, но подошли. Потухший взгляд, обветренные губы, зеленоватый оттенок кожи. Это я. И мне всё равно на себя. Я тоже сглотнул, закрыл глаза и попытался вновь не заплакать. Не называйте моё имя. Я не могу. Вечер. Несколько часов назад они уехали. Я всё же допросился. Мертвенно серая кожа, бледно-васильковые губы. Прости меня. Я сжимаю твою руку в последний раз, целую, провожу по волосам пальцами и выбегаю не в силах продолжать прощаться. Прости. Очень болят глаза, горло и лёгкие. Прощай. 28.07. Я набрался смелости посетить твой дом. На столе посередине было ещё одно письмо. Я попытался сделать глубокий вдох и выдох, сел на твой стул и распечатал письмо.“Котёна, сладость моя, это я, твоя радость и печаль. Я всё сидела и вспоминала твои карие глаза. Красивые, притягательные, нескончаемые. Они мне только и нужны были в этой жизни. Ты и твои глаза. Я всё сидела и думала, какая же я дура. Всё можно было пережить и не уходить в этот мир боли, не переходить на сторону страданий. Но поздно. Сделано слишком много. Мне всё хуже удаётся себя контролировать. Я не хочу быть сосудом для необъятной ненависти. Я не хочу, чтобы моя ненависть являлась твоим карателем. И никогда не хотела. Прости меня за все ошибки. Время совершить одну последнюю ошибку. Когда я закрывала глаза, то вспоминала тебя очень часто. Очень много раз я открывала диалог с тобой и хотела что-то написать, но просто держала телефон в руке, и никогда не признавалась в этом ни тебе, ни себе. Я слишком слабая, и нерешительность взяла меня под крыло с самого детства. Я, правда, хотела наладить отношения. Прости, что так и не смогла ничего изменить. Прости, что вечно кусала губы. Прости, что срывалась на тебя. Я просто хотела быть счастливой рядом с тобой, но у меня не вышло. В этом мире мне нет пристанища, я везде себя ощущаю тревожно. У меня нет места, которое можно назвать домом по-настоящему. На столе найдёшь ещё письма и мою тетрадь со стихами и записями. У меня выходит всё так же плохо. Точнее, выходило. Почитай, если захочешь. Я писала их, когда протекало сердце. Только ты их читай не для этого. Улыбайся, когда будешь думать обо мне. Если будешь думать, конечно. Не хочу для тебя боли. Когда-то я была для тебя солнцем. Но топливо закончилось. Время погаснуть. Найди себе нового любимого человека, найди новое солнце. Найди достойного, лучшего человека. У тебя обязательно получится. Ты у меня сильный, стойкий. Не вини себя. Не падай духом. Знай, что я всегда за тебя, на твоей стороне. Люблю тебя, котёнок. — Лиза.”
Я не дышу. Просто тянусь за следующим письмом.“Нас видели вместе и из-за этого мне начали приходить угрозы в социальных сетях, на электронную почту, в письмах. Я спрятала их, чтобы ты не напоролся и на эту боль, не ищи их, пожалуйста. Я знаю, что тебе тяжело. Ты, наверное, скажешь: “А ты обо мне подумала?” Но я подумала, Ноа. Я подумала и решила. И ты меня пойми. Я так больше не могу жить. В вечном страхе. Ты не можешь держать меня в подвале, чтобы уберечь любимого человека от взора неприятелей. Так будет лучше. Я надеюсь, по крайней мере… на то, что они не тронут тебя и не будут тебе докучать. Я хочу этого больше всего. Пусть они разорвут, раздерут всю мою плоть, но не тронут тебя. Прости меня, пожалуйста, котёнок, я тебя очень люблю и всегда любила, но мир жесток. И кто-то выживает, а кто-то изгоняется радикальными методами. Прости, миллион раз прости, что я не смогла это вынести. Я не виновата перед ними! Я ни в чём не виновна! Я виновата только перед тобой в том, что не сказала раньше. Надеюсь, что ты сможешь простить меня, иначе даже после смерти я не найду покоя. В столешнице найди завещание. Все мои вещи — твои. Делай с ними, что хочешь. Это теперь твоё. А я буду твоей навсегда. Похорони меня с надетым золотым кольцом на безымянном пальце, какой ты и хотел видеть меня при жизни. Оно лежит в пиалке с украшениями на столе. Я тебя люблю. — Лиза.”
“Жаль в клуб 27 не вошла. Всего год разница. Но кто ж знал год назад, что ты объявишься. Пароль от телефона — 196214”
19 — возраст, в котором мы познакомились, 6 — шесть колец, которые ты всегда носила, 2 — два года разлуки, 1 — твоё любимое число, 4 — четыре года наших отношений.“Пожалуйста, спаси меня! Я умоляю, заставь их заткнуться! Я не верю их оскорблениям, их упрёкам, я не верю, что ты влюбился в кого-то ещё, я не верю, не верю! Если ты меня любишь, то заставишь их прекратить. Мне не за что держаться, земля уходит из-под ног, она проваливается кусками. Скажи хоть что-нибудь!!! Почему ты молчишь?! Почему до тебя не дошло ни одно моё сообщение?! Я тебе не нужна или что? Почему?!”
Записи в дневнике. 28.07.2023. Кровать тёплая, Но руки и ноги — нет. Переполнена горем до края, Никто не даёт совет. 3.09.2023. Одиночество растворяет меня как таблетку. Этот разрез глаз слишком быстро в темноту окрашивается. Прошу, забудь. В этом мире меня больше нет. 24.10.2023. Я не могу даже встать. Я трясусь как мокрый листик. Надоела мне эта кровать. Надоело прозвище “нытик”. 5.11.2023. Моя жизнь словно хвост комет — Моментальна, быстра, незначительна. Умоляю, посети меня хоть во сне. Ты прости, что я так расточительна. 15.12.2023. Я словно кочерга, брошенная в море. Я хотела утопиться, но меня вытолкнуло на поверхность. Я дрейфую в бесконечной боли, ускользает любая ответственность из моих пальцев, я не могу сосредоточиться. 8.01.2024. (зачёркнуто)*** Понедельник.
Я выбил стулом окно в своём доме. То, похожее на окно в твоём доме, через которое мы поцеловались спустя два года разлуки. Я взял из тумбочки твои духи, разлил их на себя, полез на чердак и начал поднимать пыль, забивать ею лёгкие, чтобы перестать дышать. Я кашлял как астматик и снова прижимал к лицу твои старые пыльные вещи, ужасно кашлял и прижимал к лицу твои вещи, кашлял и прижимал. — Я трус, я лжец, я урод! Я снова и снова подпрыгивал и падал всем телом на деревянный пол. Долбил ладонями, сдирал кожу, натирал мозоли, засаживал занозы глубоко под кожу, чтобы вся боль выгноила. Ладони разрезаны поперёк тем разбитым стеклом и уже перебинтованы. Через пару дней всё повторится. Сотри меня в порошок. Продай меня по частям. Перережь мне глотку. Если бы я так не зависел от тебя, то давно бы перестал страдать и забыл бы. Но мне нравится быть униженным, убитым, уничтоженным. Нравится быть твоей марионеткой. Нравится причинять себе физическую боль. Меня вымораживает беспомощность. Отхаркиваю скопившуюся во рту пыль, но тут же глотаю из-за собственного чувства неприязни к себе, тем самым замыкая порочный круг боли.*** Вторник.
Я так хочу к тебе. Так хочу! Я просто хочу обнять тебя и простоять так час, два, десять. Не думать ни о чём и ни о ком. Хочу затеряться, утонуть, задохнуться в этих карих глазах. Я чувствую, как рассыпаюсь. Чувствую, как каждый мой нерв в головном мозгу чернеет и добирается до спинного. Всё происходит как цепная реакция. А как известно, чем дальше от начала находится элемент, тем быстрее он передаст импульс впереди стоящему. Поэтому чернота внутри меня разливается как чернила на акварельной бумаге. Мой мозг и всё моё “Я” настолько треснуто и заполнено туманом, что даже остановиться невозможно. Страх недопонимания и потери себя. Если в гробу есть место, я лягу рядом с тобой.*** Среда.
Я уже как минут 15 царапаю предплечье левой руки ногтями, чтобы оно саднило как последняя объёбанная, трахнутая во все щели, униженная, грязная шлюха. Я хочу ничего не чувствовать. Спуститься в загробный мир и разрезать ножницами свою нить жизни. Я заслуживаю быть на дне и нигде более. Я мерзкий. Я не могу отпустить тебя или, хуже того, забыть. Я слишком привязался к тебе. Я себя не чувствую, не ощущаю, не признаю. Я себя ненавижу. Втягиваю с силой воздух сквозь зубы. Это ночной кошмар.*** Четверг.
Я хочу вдохнуть. Но я не могу. Я хочу улыбнуться. Но нет причины. Хочу вновь смеяться и непринуждённо разговаривать с другими. Но не хватает сил. Я разломал в щепки свою электрогитару, на которой иногда играла ты. А потом ревел, пытаясь соединить куски дерева. Я порезал ноги струнами, когда разрывал их о голени и о бёдра. Я обматывал струны вокруг своего горла и душил себя. Расшатал дверь, хлопая ею со всего маху. Оторвал гардину в спальне с испуга, когда представил спящую тебя на моей кровати, а потом в глазах резко предстал образ мёртвой тебя. Я бы хотел, чтобы ты спасла меня. Но я не спас тебя, поэтому не могу ничего требовать в ответ.*** Пятница.
Как мне засыпать, не думая о тебе и о нас? Я вспоминаю твой запах и становится лишь хуже. Развинченный, расшатанный, угрюмый, бесполезный. Я смотрю на своё отражение. Жалость берёт верх, она одолевает меня. Всё можно было исправить. Почему ты сдалась, почему? Я не ем, пью всякую химию, меня тошнит от голода. Я худею на глазах. Я нюхаю пары бытовой химии, чтобы забыть эту реальность. Я практически не встаю с кровати. Неделя со дня твоей смерти. Оторви моё тело от земли.*** Суббота.
Это апатия к жизни и к однообразию боли. Несколько дней назад боль была многогранна. А сейчас слилась в один общий гул и въелась в меня. Прошу, поговори со мной, я устал переслушивать твой голос в голосовых. Ты была всем для меня. Ты мне нужна. Вернись… Пожалуйста, вернись.***
Психологи говорят, чтобы отпустить любимого человека нужен минимум год. Прошло почти три. Я принял твой выбор, я принял себя, но заледенел. Я не ищу новых отношений, необременительных знакомств, чуда. Состояние твоей могилы всегда поддерживается мной в любое время года. Я делаю это не чтобы причинить себе боль, я хочу отдать тебе должное, отдать тебе капельку нежности, которой больше нет ни для кого. У всех женщин лица смазанные, руки липкие, голос разрушительно звонкий. Я просто не могу заставить себя относиться к ним с романтическим интересом. Твой дом я не продал. Я живу то в своём, то в твоём. Плевать, что плачу в двойном размере за коммуналку. Деньги вообще тут не играют роли. Твою последнюю волю я тоже исполнил: кольцо в гробу. Своё золотое я тоже ношу. Я не ищу новое солнце, оно всё равно ничего не исправит, мне лучше быть одному. Так спокойнее. Если бы не парни, я не знаю, кто бы меня вытащил из этого месива. Те письма с угрозами я нашёл. И плакал. От того, что всё это свалилось на твои хрупкие плечи и они не выдержали. Любовь не определяется расстоянием плоти, однако моя любовь и моё сердце шесть футов под землёй. Ты навсегда останешься в моей памяти, и я всегда буду принадлежать тебе. Вот почему ты всегда будешь меня волновать. Я люблю тебя. Прощай.