Агрессия.
Поджатые колени, закрывающие лицо волосы, обнимающие за плечи руки. Зачем? За-чем? За чем? Ох, Ноа… У меня нет и слов, чтобы описать всё произошедшее за эти полчаса. Это всё и ничего одновременно. Это… это всё ты. Изумительно! Ты снова выигрываешь! Как так? Чёрт. Снести бы здесь всё к херам. Забыть этот чёртов город. Забыть эту чёртову работу. Забыть этих чёртовых людей. Но не забыть тебя? Исчезни, исчезни, исчезни! Всё в голове. Всё в прошлом. Всё осталось позади. Ничего не изменить. Стрелки идут вперёд. Я делаю шаги назад. Но мне не убежать. — Ммм…! Ненавижу! — хлипкий невиновный стул оказывается без ножки из-за того, что я с силой пинаю его, — Отродье. Вскакиваю с места и начинаю нарезать круги по дому. Уймись. Давай же! Успокойся! Ты не можешь сломать всё построенное за пару лет одним лишь своим появлением! Я не позволю! Отчаянно кричу, впиваясь ногтями в ладони. Впиваюсь с такой силой, что костяшки белеют и начинают ноюще болеть. Белые, как снег, из которого мы лепили снеговиков перед Рождеством, чтобы украсить передний и задний двор. Белые, как соль, которой мы как малые дети посыпали нарисованный клеем узор снежинки и дарили открытки друзьям. Белые, как каждая выпитая тобой банка пива. Белые, как свет прожектора, светящего на тебя во время концертов. Белые, как мои пушистые рукавицы — подарок от тебя на Рождество. Белые, как отблеск от твоих мониторных наушников. Белые, как отельные полотенца, которыми ты обматывал свои длинные волосы во время туров, когда мы созванивались по видеосвязи. Я ненавижу белый цвет всей душой и продолжу его ненавидеть. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу-у-а-а-а! Стремительно припадаю к полу руками и начинаю отжиматься, чтобы выплеснуть свою агрессию менее болезненно. Я не люблю тебя, и приятные воспоминания не заставят меня поменять моё мнение. — Как… — подход, — …ты мог себе позволить… — подход, — …меня одурачить?! Как… — подход, — …могла позволить… — подход, — …себя одурачить я? Отжимания продолжаются. Распущенные волосы спадают с плеч. Тёмно-карие глаза разрезают темноту в квартире, готовые с таким же успехом разрезать любого, кто подберётся поближе. Они не просто готовы, они жаждут этого. У них есть одна конкретная цель. — Мне надо… — подход, — …успокоиться. Но сегодня видимо не судьба. — Ноа, тебе дорого обойдётся, если ты ещё раз посмеешь разрушить фундамент моей жизни, — подход, — Я клянусь. Рваный вздох с дрожью в теле, после которого всё как рукой сняло. Поистерили и хватит. Надо подниматься. Не позволю. Кричи, сколько влезет, но не смей проронить и слезинки. Даже не зарекайся об этом. Но нет. Это всего лишь затишье перед бурей. Прохожу мимо настенного зеркала и отпрыгиваю, чувствуя, как резко поднимается и опускается сердце. Господи… Ещё не хватало только своего отражения бояться. Если себя-то боюсь, то какова будет реакция на всё остальное? От сердечного приступа умру?! Да нет… В отражении даже не я. Закрываю и открываю глаза. Кто это передо мной? Что же ты натворил? Я не узнаю этот профиль лица, эту тень от тела, эти руки. Я же выстраивала эти стены столько времени, а ты, как Моисей заставил расступиться Красное море, шар-бабой снёс их в одно мгновение. Я же такую аксиому для себя разработала, а тебе хватило единожды зажечь спичку, как все мои труды уже сгорели. И меня вновь трясёт. Я вздыхаю с трудом, после чего с каждым новым вдохом и выдохом через нос учащается пульс. Агрессия, как лава в жерле вулкана, начинает закипать внутри. Я сжимаю кулаки до побеления костяшек и ищу себе первую жертву, потому что если не вымещу злость — то пиши пропало. Никакие отжимания не помогут здесь. Покалеченный стул принимает на себя фатальный урон и становится кучкой щепок. Это я его только что разломала о стену. Смотрела, как старое дерево не могло противостоять твёрдой преграде. Громоподобный надсадный вопль. Срываю с себя кольца, отбрасывая их куда-то на кровать, и начинаю остервенело ходить по комнатам с расставленными в стороны руками и сметать всё, что стоит на каких-либо тумбочках, шкафчиках, столах. Рывком сметаю с полки тюбики и баночки в ванной комнате, пинаю корзину с грязным бельём, выкидываю из корзины секунду назад аккуратно сложенные свежевыстиранные полотенца, саму корзину с силой бросаю в стену, покрытую плиткой, и поскорее ухожу подальше от зеркала. Разбейся. На кухне наполняю раковину вровень и смешиваю там все попавшиеся на глаза моющие средства. Руками взбалтываю эту мешанину, расплёскивая воду и пену по сторонам. Мокрыми руками вовремя хватаюсь за угол столешницы и падаю на колени, сильно зажмуриваясь. А после начинаю кататься по полу, как капризный ребёнок, желая то ли размозжить себе голову, то ли разодрать себе лицо. Безбожно матерюсь и проклинаю всё и вся. Я больше не хохочу истерично, как мне доводилось раньше. Я надрывисто кричу. Резко подскакиваю, отчего темнеет в глазах, но я хватаю со стола оставленную вилку и втыкаю её прямо апельсин, лежащий на столе. Прямо на поражение. Фрукт жалобно пенится и истекает соком. Жаль не кровью. Жаль апельсин. Ладонью я отшвыриваю свою мишень, и она с характерным звуком оказывается раздавлена ногой. Ненавижу грёбанные цитрусы. Грозно топать ногой — не про меня. Ногой я пытаюсь проломить паркет, и плевать я хотела на боль в пятке. Открыт шкаф с тарелками? Прекрасно! Керамический звон раздаётся по всему дому, смешиваясь со стеклянным и металлическим, пока я ломаю посуду почти на сто кусков. Вышвыриваю тарелки, кружки, вилки, ложки, ножи, бокалы для вина и шампанского, рюмки, блюдца, в конце концов, выкидываю сковородку. Плевать я хотела, плевать! Я плюю прямо на осколки и двигаюсь приносить разрушение дальше. Истеки кровью. В мастерской ногой бью в мольберт, который драматично с иступлённым видом ударяется о стену и сползает по ней, попутно задевая несколько незаконченных портретов, прикреплённых к стене. Жаль мольберт, а не кто-то. Разрываю лист с наброском, разливаю на пол застоявшуюся воду из стакана-непроливайки и заправляю всё красками, а после кулаками ударяю прямо в месиво на полу и им же оказываюсь запачканной. И снова кричу, пока не начинает сводить скулы и драть глотку. Крики похожи на животные. Меня словно режут. Медленно. Кусочек за кусочком. Неглубоко проходятся ножом по моей коже, затем проходятся по тому же порезу, углубляя рану, и так несколько раз по всему телу. Кусочек за кусочком. Клеточка за клеточкой. Нерв за нервом. Умри. — Ты! Ты виноват! Чёрт бы тебя побрал, Себастьян, это ты сделал меня зависимой от тебя! Ненавижу! Ненави-и-ижу! И даже не знаю, что или кого я ненавижу. Главное — ненавидеть. А что или кто попадётся под горячую руку, там уже не будет времени разбираться. Я падаю на колени и цепляюсь пальцами за длину волос, начинаю тянуть вниз. Ненависть и агрессия с невероятной силой рвутся наружу, попутно вырывая с корнем все мои внутренности и предельно ясно давая понять, что сейчас не я контролирую свои эмоции, а они меня. Я сорвалась, я ошибка. — Не хочу, не хочу, не хочу… Я не хочу опять… Долго разговаривать не получается, потому что я задыхаюсь, в глазах сильно темнеет. Воздуха и так мало, так что на разговоры его тратить не лучшее решение. Тварь, тварь, тварь. Слабая, никчёмная, зависимая, безнадёжная, нелепая, отвратительная. Запятнанная. Невообразимым образом нахожу силы реветь дальше. — Я виновата! Ты виноват! Все виноваты! Всё — тлен! Всё не имеет смысла! Всё рушится, не успев построиться! Я не кричу, я ору. Ору что есть мочи, пока не начинает тугим жгутом мышц сводить живот, и пока я не складываюсь на полу пополам. Это просто гвалт. — Уничтожить… Уничтожить всё! Уничтожить всех! За что? За что-о?! Протягиваю уже хриплым голосом и бьюсь лбом о ламинат, желая вытряхнуть всю дурь из головы. Но этого не произойдёт. Я резко поднимаюсь и запрокидываю голову или пытаясь полной грудью поглотить как можно больше воздуха, или прося божественные силы разобрать меня по молекулам. Губы начинают дрожать, передавая рябь всему телу, и я ползу в угол спиной вперёд, нелепо отталкиваясь ладонями. А после, поджимая под себя колени, прячу лицо в спутанных измученных волосах и обнимаю себя за плечи так крепко, что ногтями впиваюсь в лопатки, имитируя смирительную рубашку. Шмыганье носом начинает заглушаться белым шумом и чьим-то шёпотом. «Сама, сама себе всё понапридумывала. Сама всё сломала» — шепчет кто-то или что-то извне отдалённо напоминающее голос Ноа. У меня совершенно нет желания разбираться, что за чертовщина происходит со мной. Потому я срываюсь с места и бегу в ванную, где ледяной водой обмываю лицо и шею, высмаркиваюсь и набираюсь смелости посмотреть в зеркало. Ещё более выделяющиеся круги и синяки под глазами, лопнувшие капилляры, намокшие волосы и ресницы. Жалкая. Господи, какая же жалкая. Но беспокойство понемногу стихает, поэтому и ненависть тоже отступает, решив, что с меня хватит на сегодня. И так слишком много произошло за день. Лежу на скомканной кровати. Грязная, зарёванная, разбитая. Ненавижу, когда ты выигрываешь, ничего при этом не делая. С ноутбука, чудом уцелевшего во время моего погрома, на повторе играет bad decisions и добивает меня окончательно. Твой голос, твой тембр, твои строчки, твои музыкальные фишки. Всё твоё. Я твоя, твоя, это и ежу понятно. Кончики пальцев уже тянутся к телефону, нажимают на иконку трубки и застывают над твоим номером. Но после пары гудков, я отключаю и откидываю в сторону телефон, переворачиваясь на бок и подкладывая под голову ладонь. А после начинаю всхлипывать, и слёзы и воздух толчками выходят из меня. Тело скручивается в позу эмбриона от спазмов, голова гудит от рыданий, глаза щиплет от излишней соли. Будь проклята моя жизнь. Да она уже. Ненавижу. — За что ты так со мной?.. Еле слышно шепчу в темноту полуразнесённого дома. Мой разум расколот вдрызг, вдребезги. За внешним спокойствием скрывается хаос, который не удавалось никому ещё усмирить. Конечно, я никому не покажу такую свою сторону. Мне проще научиться жонглировать ножами, чем проронить слезу в присутствие кого-либо. Ты не считаешься. Слишком тяжёлая тема. А может…Скажи, почему ты так со мной поступал раньше?
Блять. Зачем я это написала? Какой чёрт тянет меня на безрассудные поступки? Я перечитываю несколько раз своё сообщение, искривляю губы и уже намереваюсь удалить его, как ты появляешься в сети, и к одной галочке добавляется вторая. Блять. Мы же вчера обсуждали, и я сказал, что это ошибка молодого мышления. Что такое, Лиза? Что случилось?Ничего. Просто спросила
Я прошу тебя, не говори неправду. Я же знаю тебяВсё в порядке
Лиза Что произошло? Почему ты не хочешь поделиться со мной? Я обещаю, я не раню тебяДень был насыщенный, вот и всё
Ты же понимаешь, что сама хочешь об этом рассказать? Ты же понимаешь, что я не поверю в твои отговорки?Понимаю
Но я не хочу
Не хочешь чего?Признаваться
Во всём
Признавать свою слабость
Свою бесполезность
Инфантильность
Неумение держать ситуацию под контролем
Неумение держать под контролем себя
Свои эмоции
Не хочу
Я ничего не хочу
Видеть
Слышать
Чувствовать
Испытывать фрустрацию раз за разом
Не хочу переживать всё вновь и вновь
Я устала
Устала сдаваться
У тебя был приступ агрессии? Блять. Попал. Мы слишком хорошо знаем друг друга, и в данной ситуации меня это убивает.Был
Ты цела?Да
Только в доме бардак
Мне приехать? Да, да, пожалуйста, приедь и закончи всё это! Сотри всё это из моей памяти. Вымой эту боль и тревогу из моего тела и разума. Помоги мне заново отстроить стены. Вернись ко мне. Верни меня. Пожалуйста, будь рядом вновь, я умоляю. Ноа, мне страшно. Мне так страшно сделать что-нибудь с собой, в конце концов, когда мои эмоции возьмут надо мной верх.Нет, ты сам устал. Тебе нужно отдохнуть перед туром
Громкий взрёв. Я прикрываю рот рукой и задерживаю дыхание, ожидая новой волны приступа. Однако ничего, кроме твоего ответа, не следует. Но в груди ощущение, будто меня прижали к нагретому до такой степени металлу, что повысь температуру на пару градусов, и он начнёт плавиться и разливаться внутри меня, безжалостно выжигая остатки человечности. Лиза, давай я приеду. Я же знаю, что тебе сейчас тяжело. Мне всё равно, куда мне надо, устал ли я или ещё что-то. Если я нужен тебе рядом, то я буду рядом Я читаю опять и опять твоё сообщение. Не могу собрать слова воедино и написать целесообразный ответ. Я еду Пожалуйста, не плачь Не плачь, солнышко, прошу Я не вывезу ни капли твоих слёзНоа, не надо
Я сказал, я приеду И точка