Надоедливый тренер

      По всему периметру спортивного зала разносятся скрипы кроссовок, учащенные дыхания пятерых парней и удары тяжелого мяча об паркет. В последние недели они тренируются каждый день по нескольку часов, потому что скоро им предстоит сыграть в премьер-лиге, за которую они сражались кровью и потом несколько месяцев.       Замученные усталостью парни гоняют мяч по всей площадке блокируя друг друга, обводя и забрасывая его в корзину, отрабатывая новые тактики и позиции. В последнее время все стали задумываться «а нахуй оно надо собственно?», но так хочет сам тренер, а если ты захочешь сказать что-то поперек ему, получишь наказание. Настолько жестокое, что в последующие дни с кровати встать не сможешь оттого насколько ужасно будут ныть и гудеть собственные ноги. Половина из них уже испытала это на себе, поэтому молча в тряпочку терпят все что происходит. Всей командой они не прочь бы уже закончить все турниры, со спокойной душой отдохнуть пару месяцев, пока тренер будет упиваться дома из-за очередного луза не дошедшего до кубка.       Вот и Мин Юнги в который раз оббегает Хосока, выкидывая мяч из-за спины, прокручиваясь на сто восемьдесят и подбирая забрасывает его в корзину. Он — центровой игрок, на котором лежит главная задача — привести команду к победе, поэтому и тренироваться ему приходится намного усерднее и дольше всех остальных. Но несмотря на то, что Юнги и так является, по его мнению, «ахуенным» игроком, ему все-таки приходится отдавать большее количество времени на игру.       — Парни, — тренер, сидевший все это время позади на скамейке и наблюдающий игру вялых тюленей наконец встал и похлопав в ладоши произнес. — На сегодня достаточно, все молодцы, можете идти домой. Завтра в это же время жду всех и без опозданий! Иначе заставлю бежать.       Дружно и устало выдохнув парни слегка приободрились счастливому концу тренировки. Бросив мяч в угол, они поплелись к деревянной скамейке, чтобы забрать свои сумки и после пойти в душ.       — Эй, Юнги. Погнали пива выпьем с токпокками, я плачу, — предложил Хосок и раздался гул всех ребят из протяжного «у-у-у», конечно, никто бы не отказался от такого приятного ужина после выматывающей тренировки.       — Бля, я только с радостью, давайте в душ сначала, — тяжело дыша Юнги плелся к лавке растрепая ладонью ужасно взмокшие черные волосы, сбрасывая при этом такую же мокрую повязку со лба. В своих мечтах он уже представлял острый вкус рисовых клецок в сочетании с пивом, отчего во рту скапливалось огромное количество слюны. От сумасшедшего голода он готов съесть двойную порцию, но по видимому его планам не суждено сбыться.       — Мин Юнги, останься еще ненадолго и отработай броски в корзину, — жесткий и властный голос донесся позади и Юнги был уверен, что сейчас он точно развернется и пошлет кого-то куда подальше, потому что урчащий желудок не заставит себя ждать еще несколько часов.       — Тренер Чон, какого хуя? — он уже не контролирует свой язык от усталости, что навалилась и на его мозг. — Почему опять я, третий день подряд!       — Потому что ты центровой и все на тебя опираются. Попрошу подбирать выражения, если не хочешь бежать двадцать кругов ада, — на последних словах он очень едко улыбнулся сложив руки, отчего внутри у Юнги все начало закипать еще больше.       — Да похуй мне, я жрать хочу. Завтра пробегу хоть сорок если потребуется, — и развернувшись он закинул сумку на плечо и пошел в раздевалку, куда за время их разговора ушли все остальные.       Сидя в небольшой забегаловке впятером они дружно уплетали токпокки и запивали светлым пивом, но кто-то конечно посягнул на соджу. Они общались обо всем и ни о чем, главное, что никто не любил затрагивать тему игр, турниров и самого баскетбола. Как ни странно, всем никогда не хотелось говорить об этом, видимо тренировки настолько их изживали, что и думать даже не хотелось. Как обычно все их разговоры сводились в сторону девушек, отношений и секса. А так как Юнги единственный у кого отсутствует пассия, каждый раз попадал под обстрел.       — Юнги-ши, ты самый старший из нас, но у тебя до сих пор нет девушки, расскажи, как же так? — с издевательской усмешкой спросил Кай — один из сокомандников, и оглядел остальных, чтобы они его поддержали кивками головой и ухмыляющимися лицами.       Прожевав полный рот еды и не спеша запив, с каменным лицом он ответил, — Отвечу вам в десятый раз, раз вы до сих пор не всосали, что я говорил до этого. Меня никто не интересует, девушки мне не нравятся, и нет смысла мне ее иметь как вам, лишь бы потрахивать пару раз в неделю от скукоты, — он поставил точку тем самым допив банку пива.       — А может тебе нравятся парни, раз на девок не заглядываешься? — так же вторил Кай начиная смеяться как гиена, а все остальные подхватили за ним.       — Если тебе будет с этого какая-то выгода, то пусть мне будут нравится парни. Все? Ты успокоишься на этом? — Юнги понемногу начинает выходить из себя. Вопросы про ориентацию всегда задевали его слишком глубоко. Дело в том, что он не относит себя ни геям ни гетеро, он что-то между.       — Так вот почему наш любимый тренер оставляет тебя после тренировок. Скажи нам, он хорош в постели? — еще немного и выдержка Юнги достигнет пика, после которого он собирается без особого стеснения начистить рожи всем сидящим за столом, потому что они ему изрядно надоели.       — Конечно. Пока вы намываетесь и бежите домой к своим мамочкам, он меня хорошенько поебывает в своем кабинете, ноги всегда трясутся после, не замечали? — он решил принять правила их игры и отвечать с максимально серьезным лицом, в душе посылая каждого на три веселых буквы.       После сказанного все залились смехом, а позже наконец забыли про этот диалог и стали обсуждать совсем другие темы. Юнги же очень наскучило находится в обществе умственно отсталых, поэтому попрощавшись со всеми он поехал домой, после упав на кровать без сил и уснув до следующего утра.              — Доброе утро, опоздун! Вперед бежать 40 кругов, как и обещал вчера, а я посмотрю на это, — утро встречает очень «добрым» и «снисходительным» тренером, который заставляет только проснувшегося Юнги бежать. Но в самом деле он сам в этом виноват, вчера нужно было держать язык за зубами и не выебываться, но по своей натуре он этого не умеет.       Сначала ему было тяжело поднять свою пропившую тушу с кровати, доковылять до душа, чтобы в состоянии живого мертвеца на подкашивающихся ногах почистить зубы. Когда он увидел свое «слегка» помятое лицо в зеркале, то испугался, было слишком неожиданно. На завтрак в желудок упало пару сендвичей с чаем, к сожалению, этого было недостаточно, поэтому сегодня ему опять придется дожидаться вечера, чтобы после тренировки наесться вдоволь. Он в том же полуживом состоянии ехал в автобусе и шел в спортивный зал, который потихоньку становился ненавистным.       Проглотив едкие высказывания, которые могли бы снова выпасть из его рта, он скинул сумку и побежал легким бегом вокруг парней, что кружили по площадке с мячами. Первые пятнадцать кругов дались легко, но по мере их нарастания ноги начинали забиваться, дыхалка сбиваться, а горло пересыхать подобно пустыне.       Никто из парней не обращал на него внимания, но единственный взгляд был прикован точно к его бегущему телу, и он принадлежал тренеру. Вот только смотрел он совсем по-другому, не как обычно. Этот взгляд напоминал животный, как будто сжирающий его изнутри, отчего дыхание чаще спирало и внутри нарастало беспокойствие. Подумав, что Юнги кажется, он начал думать о других вещах, об учебе в университете, дальнейшей его жизни и может быть, как он сладко поспит сегодня после тренировки. На счету был уже тридцатый круг, на снисхождение тренера он и не надеялся, видимо и правда сильно обидел. Но чертов взгляд он так и не сводил, парни продолжали гонять мячи и забрасывать их в корзины, внимания на них он даже не обращал, только лишь смотрел на измотанное и потное бегущее тело Юнги. Что в голове у этого молодого тренера Богу неизвестно, да и самому Юнги тоже.       — Достаточно Юнги, можешь отдохнуть пару минут и подключаться к парням, — он сказал это как обычно, своим строгим, непоколебимым голосом, который давно приелся в голове.       Остановившись Юнги едва смог восстановить дыхание, не каждый день выдается бегать по сорок кругов, и не каждый день твои ноги к этому готовы, поэтому с ощущением камней в икрах он дошел до лавки и плюхнувшись на нее выпил литровую бутылку воды. Отдышавшись он решил выйти в коридор и освежиться, да и не помешало бы налить воды из фонтана. Пройдя пару метров от зала, он остановился рядом с железным фонтанчиком для питья. Отпив немного, он принялся набирать бутылку, уставившись взглядом на тонкую струйку воды. Внезапно, сквозь помутнённый рассудок он чувствует, как на его талию ложиться чья-то большая ладонь, а над ухом раздается горячее дыхание.       — Если захочешь снова мне съязвить, то я с удовольствием еще раз посмотрю на то, как ты бежишь. Ты невероятно красивый, когда такой запыхавшийся, — грубый, властный голос, практически подчиняющий твердит прямо в ухо. Все тело сжимается от страха, Юнги чувствует, как напряжена каждая его мышца, голос же совсем пропал. Бутылка переполнилась, а вода стекает по руке, обдавая холодом, и это единственное, что отрезвляет.       — Какого ху., — но ему не дают договорить.       — Чш-ш, без лишних слов. Я уже понял, что у тебя очень изворотливый язык. Его можно применить в другом месте, но это потом, — и после он удалился, оставив на талии фантомное прикосновение, что не будет давать покоя весь оставшийся день.       В этот же вечер парни снова пошли ресторан, они наедаются в последние дни как могут. Потому что, когда поедут в другую страну, навряд ли смогут питаться чем-то подобным. Сидя за столом вновь обсуждались насущные проблемы, вот только Юнги в них не участвовал. Он мысленно находился в том самом моменте прокручивая произошедшее в сотый раз.       — Парни, а вы не помните сколько лет тренеру Чону? — спросил Юнги крутя в руках жестяную банку газировки.       — Вроде двадцать два, — ответил Хосок.       — Че? Он реально такой молодой? — с удивлением спросил другой.       — А вы не в курсе что ли? Он с пеленок мяч гонял, вот и вырос с лучшего баскетболиста до тренера, — «удивительно, что у них есть мозги», подумал Юнги, «хоть где-то пригодились».       После плотного ужина все разъехались по домам, Юнги же решил прогуляться пешком до дома, чтобы немного освежиться и разъяснить ситуацию. Бредя по темным проулкам, он смотрел на одиночно стоящие фонари, пинал носком кроссовка маленькие камушки и разговаривал сам с собой.       — Так, получается, Чон Чонгук мой тренер, с которым мы тренируемся примерно год, хочет меня, — он хмыкнул сам себе, от того насколько смешно все складывается. — Ну нет, бред какой-то.       С каждым последующим днем Юнги понимал, что все оказывается совсем не бредом. Тренер продолжал оставлять его после тренировок заставляя усерднее и больше тренироваться и с ненасытным взглядом рассматривать его со всех сторон. Его друзья стали это замечать, вследствие чего чаще подкалывать и издеваться, в основном смеясь за его спиной, называя «голубым». Все это потихоньку, но верно сводило с ума.       Настал день вылета. Поместив в сумку небольшое количество вещей, которые понадобятся на неделе пребывания в США Юнги вышел во двор, где его уже ждал минивен с остальными участниками команды, включая тренера. Дорога до аэропорта занимала примерно два часа, из которых он все время сидел в телефоне, не обращая внимания на вечно смеющихся и косящих на него взглядом сокомандников. В сетях были глупые и неинтересные посты, игр особо не наблюдалось на памяти телефона, только лишь одна, в которой нужно бегать по поездам и собирать монетки. И именно эта незамысловатая игрушка стала единственным спасением, чтобы скоротать время прямиком до зала ожидания и посадки в самолет.       За покупкой билетов стояли директор клуба и сам тренер, поэтому их всем пятерым выдали в руки только при посадке. Место Юнги располагалось рядом с крылом самолета, плюс к нему был и иллюминатор, еще одна веселая задумка для того, чтобы отвлечься на неопределенное время. Первым делом он достал книгу и наушники — два верных и единственных его спутника по жизни. Пока Юнги закидывал сумку на верхнюю полку, он почувствовал, как чужие руки нежно коснулись его талии и в испуге повернувшись, он увидел того, кого больше жизни не хотел видеть рядом.       — Ты тоже тут сидишь? Какое чудесное совпадение! — высокий, темноволосый парень, у которого в левой брови и губе находилась серьга выглядел намного сексуальнее привычного тренера, которого Юнги привык видеть на протяжении нескольких недель в одном и том же спортивном костюме. Руки находящиеся в непозволительном месте на удивление уже не приносили дискомфорта, под длинными пальцами и венистыми запястьями, которые касались светлой кожи растекалось тепло. Спину окатило волной горячих мурашек, а взгляд застыл на пухлых губах, в которых красовалось серебряное колечко.       — Чего застыл? Давай помогу с сумкой, — перехватив из застывших рук рюкзак, Чонгук положил его на полку и закрыл шкафчик. — Твое место около окна?       — Да, — наконец отойдя от ступора и отведя грязные мысли ответил он.       — А мое по середине, — широко улыбнувшись он обнажил белоснежно-ровные зубы, а на щеках появились две ямочки, что невероятно манили и привлекали. Указав ладонью, Чонгук пропустил Юнги, чтобы они оба сели.       Находясь в полете около пяти часов из которых Юнги уже успел три раза прослушать скачанный плейлист и прочитать половину книги, все-таки решил удостоить свой организм недолгим сном. Опустив створку иллюминатора, за которым горел восход, а мимо пролетали большие кучевые облака он закрыл глаза, погрузившись в размеренный гул двигателя и тишины, что окутала весь салон самолета.       Находившись между двух миров сознания, в одном из которых он видел частичную темноту с редко появляющимися картинками, которые особо ничего не значили, но сюжет в них был интересным и захватывающим, и другим, в котором он слышал и осязал, что происходит вокруг, он ощутил, как чья-то ладонь легла на его бедро. Слегка вздрогнув, он не подал виду что проснулся и продолжил лежать с закрытыми глазами, уперевшись макушкой о спинку сидения, в ожидании неизвестного продолжения. Остановившись на пару секунд, хозяин как будто проверял в сознании ли его жертва и убедившись в обратном продолжил. Ловкие пальцы едва касаясь ткани джинс скользнули ближе к паху, а после удалились до колена. Повторяясь несколько раз кадык Юнги нервно двигался в постоянном сглатывании, грудная клетка вздымалась чаще и глубже, а губы закусывались с такой силой, что вот-вот и из нижней стечет первая капля крови. На секунду ладонь отстранилась, отчего Мин нервно выдохнул, а после, резко вернувшись, она сжала ляжку с такой силой, отчего вздохнуть было тяжело, все тело окатило жаром, поднимающимся до головы, а по шее скатилась первая капля пота.       В узких джинсах уже давно стало тесно, Юнги больше не мог терпеть, поэтому открыв глаза, он, протиснувшись через узкий проход между чужих ног и кресел, под пристальным взглядом быстрым шагом устремился в туалет. Закрыв за собой дверь он оперся руками о маленькую раковину и всем телом чувствовал, как оно пылает. Находившись в одной футболке ему было неимоверно жарко, ее хотелось сорвать, как и все остальное, залезть под ледяной душ, чтобы хоть немного остудиться. Участки кожи до которой прикасался Чонгук пылали больше остального, складывалось ощущение, что на этих местах остались сильные ожоги. Открыв кран холодной воды Юнги наспех умывал лицо, руки и все это не могло избавить его от внутреннего пожара, что не хотел затухать.       Ощущение того, что половой орган упирается в ширинку джинс доставляло крупное неудобство, ему хотелось избавить себя от возбуждения, но он не хотел делать это привычным способом. Перед глазами проносились кадры выразительной внешности Чонгука: острые линии скул, темные, бездонные глаза, в которых хотелось утонуть и захлебнуться, железное кольцо в губе, что так и манило докоснуться, прочувствовать его на своих губах, венистые, накачанные руки. Все эти картинки поочередно всплывали и заставляли жмуриться, он пытался избавиться от них, он не хотел их видеть, он не хотел чувствовать горячие, нежные прикосновения к своей коже, что заставляли покрываться тело мурашками. Окатив себя холодной водой он услышал легкий стук в дверь, выключив кран он прислушался, поднеся ухо к месту звука, и вновь, еле слышные удары по тонкой складывающейся двери.       Повернув заглушку, дверь резко раскрылась и за ней оказался Чонгук. Его глаза были широко распахнуты в испуге, грудь учащенно вздымалась и смотря в глаза Юнги он нервно закусывал нижнюю губу. Ввалившись внутрь маленькой комнатки, он закрыл за собой дверь и не отрывая взгляда друг от друга они оба смотрели ошарашенно.       Сорвавшись первым Чонгук докоснулся небольших полных губ, оплетая руками угловатое лицо Юнги. Оно все еще было покрыто каплями холодной воды, что потихоньку стекали вниз по щекам и пальцам других рук. Сплетаясь губами в страстном поцелуе, они вкушали чувство наслаждения, жажды, не имея возможности насытиться друг другом. Руки Юнги зарывались в черные мягкие волосы, перебирая их между пальцев, спускались к крупным плечам переходя на спину, что казалась неимоверно большой и накаченной, как и остальное тело. Прижимая Мина к холодной стене Чон оглаживал тонкую талию, бедра, оставляя горячие поцелуи на линиях скул переходя к шее. Откинув голову Юнги ловил ртом воздух пока на нежной, белоснежной коже оставались мокрые следы, которые впоследствии станут красными.       Им обоим было очень жарко в маленьком пространстве, им было мало места для того чтобы расплыться. Их тела были настолько близки, что жар, страсть и похоть слились воедино в один коктейль. Отстранившись от шеи Чонгук стянул майку с Юнги и вновь прильнул к уже покрасневшим мокрым губам углубляя поцелуй. Их языки сплетались в танго пока мысли улетели в забвение. Ощутив на губах холодный металл Мин аккуратно прикусил его зубами и потянул на себя смотря помутненным взглядом в бездонные глаза напротив, в которых горела только страсть, желание и жажда продолжения. Тишину пространства разбавляли звуки поцелуев и учащенные дыхания обоих. Тонкие, костяные пальцы Юнги пробирались под футболку напротив ощупывая накачанный торс, грудь, двигаясь от одного к другому, ощупывая каждый сантиметр. Обхватив ладонью выпирающее место и оглаживая, Чон сорвал с губ Мина первый протяжный стон, что скрылся за жаром глубоко проникающего языка. Их тела неистово горели, обжигая друг друга невидимыми языками пламени. Мягко отстранившись они соприкоснулись лбами смотря друг на друга сквозь пелену в глазах находя в них ответ на продолжение.       — Нагнись для меня, — глубокий баритон так и заставлял подчиняться хозяину голоса.       Опершись руками о раковину Юн почувствовал новый приток возбуждения, в штанах неимоверно тянуло, а все тело продолжало гореть под властными прикосновениями и поглаживаниями рук по влажной коже. Стянув узкие джинсы вместе с боксерами Чон принялся выцеловывать каждый позвонок от загривка спускаясь вниз, сминая при этом правую половинку. Спину окатило холодными мурашками, дыхание сбивалось, а ноги начинали трястись. Чонгук сводил его с ума каждым своим прикосновением, каждым движением и действием.       Смочив два пальца он ввел их в узкое колечко мышц срывая рваный стон с губ Юнги и принялся оставлять мокрую дорожку языком от лопаток к пояснице оглаживая ореолы сосков. Двигаясь внутри он растягивал и искал заветную точку наслаждения, пока стройное тело под ним яро извивалось, выгибая спину и часто выдыхая с новой волной окатывающей неги.       От происходящего ни одной внятной мысли в голове, только закипающая страсть и похоть в каждой клетке крови.       Добавляя третий палец Юнги лишь глухо мычал сильнее закусывая губу и двигался навстречу подмахивая бедрами. Найдя пухлые губы, они вновь соприкоснулись с холодным металлом и властью языка, что без особого стеснения протискивался все глубже блуждая и сплетаясь с другим. Пальцы продвигались дальше, продолжая растягивать и в моменте сокрушившийся громкий стон в поцелуе, после которого Юн прикусил губу Чона дал ему понять, что заветная точка найдена.       — Чш-ш, тише. Мы же не хотим, чтобы нас обнаружили? — Юнги быстро закивал. — Ну вот и отлично.       Раздвинув две половинки Чон приставил член и шипя медленно ввел его внутрь, ощущая узость и тепло растянутых стенок. Остановившись на половине, он дал Юнги время привыкнуть, пока у него тряслись ноги и по спине сбегали капли пота, спадая на холодный пол. Он оглаживал спину кончиками пальцев, чтобы расслабить и успокоить, целовал лопатки, сминал бедра. Войдя на полную и медленно двигаясь Мин выгнулся, а его глаза распахнулись от глубоких ощущений, оттого насколько чувственно он ощущал внушительные размеры. От долгожданной заполненности, он таял в запредельном наслаждении, жадно хватая воздух ртом. Игнорируя легкие неприятные ощущения, он нетерпеливо поддается тазом ближе.       — Быстрее, Чонгук, прошу, — простонал Юнги, пока его член стоял колом и изнывал от перевозбуждения.       Услышав сладостную просьбу, он не заставил Юнги долго ждать, выпуская из оков вырывающуюся страсть он начинает ритмично двигаться, сходя с ума оттого, насколько в нем тесно и горячо.       При каждом своем толчке Чонгук задевает чувствительную точку внутри, выбивая из Мина сдавленные стоны с обрывками воздуха, приближая его к кульминации.       В завершении Юнги протяжно стонет, пока его вновь утягивают в полный нежности и чувственности поцелуй, изливаясь он слегка пачкает свой живот и пол. Пара резких толчков и Чонгук заканчивает на спину, заглушив свой полурык в макушке Мина, все еще пребывая в окутавшем его экстазе.       Отдышавшись, Чон придерживает Юнги за талию, пока тот на подкашивающихся ногах переворачивается и одаривает полуулыбкой такого же запыхавшегося и мокрого Чонгука. Тот же, держа в своих руках подрагивающее тело, гладит его по взмокшим волосам и смахивает мелкие капли пота с его лба.       — Вот ты и допизделся, Мин Юнги.              Премьер-лига прошла успешно, команда во главе Юнги обыграла команду парней из США, и совсем скоро им придется лететь в Японию на Кубок чемпионов. Его друзья продолжают ржать над ним, называя «голубым» и девственником, вот только отношения с его надоедливым тренером он скрывает. И никому не расскажет, как он поебывает его у себя в кабинете, после чего неимоверно трясутся ноги.