***
проблемы начинаются, как и всё в этом мире, задолго до того, как ты обращаешь на них внимание по-настоящему, потому что у тебя нет возможности отмотать время назад, чтобы увидеть корень зла таким, какой он есть на самом деле, — обнажённое тело уязвимой проблемы. феликс приходит к чану в гости поздно вечером, потому что он категорически не может спать на диване этой ночью после того, как у него начались проблемы со спиной несколько месяцев назад из-за работы, которая держала его почти что всё время на ногах, и ещё потому что он думает, что это отличный способ оставить дома сынмина и чонина наедине — чонин живёт с ними примерно последний год, и феликс уверен, что между ним и сынмином напряжение можно почувствовать физически, если обратить внимание вслух на некоторые вещи; феликс делает именно это, потому что он находится вместе с ними достаточно много часов в сутках, чтобы заметить, и он уверен, что не хочет иметь никакого дела в этой динамике больше, чем это абсолютно необходимо. он приходит к чану тогда, когда, как он надеется, чан уже будет заканчивать работу за день, потому что время уже и так довольно позднее, и феликс уверен, что он не ел ничего с завтрака (который наверняка состоял из бутылки воды и протеинового коктейля, потому что чан совершенно не умеет заботиться о себе, будучи при этом совершенно чудесно готовым всегда позаботиться о всех своих друзьях) — что, конечно же, ему необходимо исправить как можно скорее. так что когда феликс заходит в крошечную квартиру-студию чана (у него, естественно, есть код на случай какой угодно потенциальной ситуации в будущем; джисон, друг чонина, говорит, что это означает, что чан пытается пригласить феликса в свою жизнь на перманентной основе, на что феликс предпочитает закатывать глаза и не думать вовсе; он прекрасно знает, что нет в этом мире ничего постоянного, но чан всегда старается быть вечной константой, и феликс не может представить своей жизни в иной вселенной, где он никогда не имел возможности встретить чана), он видит своего друга, который спит, сгрудившись в неловкой позе за компьютерным столом, освещённый только белым светом от монитора, на котором бесконечно струится долгая цепочка каких-то чернильно-чёрных букв. феликс замирает на месте в попытке не разбудить, не навредить, ставит рюкзак на место как можно тише, думает, как поступить лучше; он никогда не находил чана в таком положении раньше. чан всегда работает больше, чем это может быть здоровым, и феликс всегда за него волнуется, но он также понимает, что иногда у него нет выбора — ни у него, ни у чана, и это было бы крайне лицемерно с его стороны останавливать чана, когда сам феликс не делает практически ничего для того, чтобы быть в полном здоровом порядке. иногда нужно работать без выходных недели напролёт, долгие часы, уходящие в глубокую ночь, иногда нужно жертвовать всем, чем ты только готов пожертвовать, если твоя цель достаточно важна для тебя; иногда у тебя нет выбора вообще, если ты хочешь выжить. феликс знает, что цель чана важна для него точно так же, как чёртов воздух, он знает, что чан всегда будет делать всё в его силах и даже больше для того, чтобы добиться желаемого и доказать самому себе, что всё в его жизни, все его предыдущие жертвы и выборы были не зря; феликс знает, что он хочет поддержать чана на каждом его этапе. но чан никогда не отключался раньше вот так, в процессе работы; даже если он был до смерти уставший, даже если он не соображал ничего после трёх дней без сна; особенно если чан знал, что феликс придёт к нему в течение следующих нескольких минут после короткого звонка. феликс придвигается к чану поближе как можно тише, но скрипящие полы не дают ему возможности быть насколько бесшумным, как ему хотелось бы, но, судя по тому, что чан не шевелится даже и феликс не слышит ничего, кроме его ровного дыхания, феликс вообще не беспокоит его сон ни капли; феликс подходит к чану и шепчет: — хён. в ответ он получает только глубокий вздох через нос и слегка сморщившийся лоб, и феликс улыбается про себя от того, как чан забавно выглядит; но он точно не собирается позволить ему спать вот так за столом, ему нужно его разбудить — переместить на кровать и уложить под одеяло, потому что спина убьёт чана после такой ночи, если ничего не сделать сейчас; феликс осторожно кладёт руку ему на плечо и зовёт едва слышно: — чани-хён. чан жмурится, поджимает губы, и феликс серьёзно не думает, что может стоять вот так спокойно, когда чан выглядит настолько ранимо и очаровательно; феликс поднимается тёплой ладонью вверх по шее чана и гладит его по волосам, заправляет непослушные отросшие кудри за ухо, говорит тихим голосом: — крис, ты не можешь так спать, тебе нужно в кровать. чан жмурится ещё сильнее, но при этом подстраивается под равномерные поглаживания феликса, он сонно моргает несколько раз и медленно открывает глаза, облизывает губы и тут же резко вскакивает на месте, заставляя феликса со смехом отпрыгнуть назад, чан отшатывается и тут же морщится; его правая рука мгновенно взлетает к шее, и феликс уверен, что уши чана сейчас горячие тоже; чан говорит очень нервно: — о боже мой, феликс! мне так жаль, о боже, я не хотел засыпать до твоего прихода, я и сам не знаю, как так случилось! феликс улыбается и снова протягивает руку, ерошит чану волосы успокаивающе и говорит: — не переживай, хён, это всего лишь я. чан выглядит на мгновение так, словно хочет поспорить, но потом всё же решает этого не делать, и феликс испытывает облегчение от этого, потому что он не готов сейчас слушать протесты чана, когда ему нужно просто уложить его в кровать после еды. феликс говорит: — как насчёт ты сходишь в душ, пока я разложу еду, которую принёс, хён? а потом мы сможем лечь спать. чан вздыхает как-то тяжело, и феликсу становится его мгновенно жаль, и он уже хочет предложить ему просто лечь спать, когда чан кивает согласно, сжимает плечо феликса благодарно и говорит: — хорошо. ты наверняка тоже голодный. извини меня, что уснул вот так. феликс хмурится, смотрит на чана внимательно и просит: — не извиняйся. за что ты просишь прощения, хён? чан пожимает плечами, говорит: — не знаю. извини. чёрт, феликс, — чан улыбается в ответ на улыбку феликса и бормочет: — я пойду в душ. феликс кивает: — давай, хён. чан неловко встаёт с места и тут же спотыкается на пути к шкафу о воздух, и феликс тихо фыркает, потому что чан немного похож на неловкого оленёнка, который ещё не совсем понимает, как работают его конечности, и феликс невольно делает шаг вперёд вслед за чаном на тот случай, если он начнёт падать, говорит с улыбкой: — точно один справишься, хён? чан достаёт чистое полотенце и одежду из шкафа, поворачивается к феликсу и мягко улыбается, отвечает: — хочешь помочь? и феликс бы покраснел, наверное, если бы чан сказал это ему несколько лет назад. несколько лет назад он бы залился румянцем до ушей, он бы начал заикаться и говорить несвязные вещи, потому что то, что говорит иногда ему чан, немножко разбивает ему сердце и откалывает от него огромные куски безвозвратно, но это всё было бы с феликсом в прошлом. феликс в настоящем же дёргает бровью, закатывает глаза и уточняет с ухмылкой (не потому, что он привык к таким словам чана, похожим на флирт, нет, скорее, он просто пришёл к осознанию, что они не значат ничего из того, о чём феликс думает иногда, когда его покалеченное сердце болит одиночеством): — как в тот раз, когда ты по собственной глупости сломал руку и не мог самостоятельно нормально мыться несколько недель? чан фыркает, закидывает голову назад и заливается ужасно привлекательным смехом, от которого феликсу становится немного остро в центре груди, как от тонкой иголки в сердце, и говорит с явной улыбкой в голосе: — не напоминай. он уходит в душ, и феликс в это время раскладывает по тарелкам еду, делит всё ровно пополам, потому что он знает, что, если этого не сделать, чан будет пытаться оставить ему большую часть; и потом, когда чан садится рядом с ним за стол — потому что, очевидно, сидеть напротив — это слишком далеко и неудобно, потому что чан сонный и очень любит касаться феликса в эти моменты, — феликс заставляет себя дышать ровно, чтобы не спугнуть, потому что, хоть чан всегда был очень тактильным, феликс хранит каждое его прикосновение за тяжёлым засовом в бесценном сундуке его памяти. позже, уже совсем ночью, когда они укладываются спать и чан в который раз проигрывает спор о том, кто будет спать на той стороне матраса, где торчат пружины неудобно (феликс всегда говорит о том, что чану нужно хорошо отдыхать для того, чтобы иметь силы не спать ещё неделю; чан говорит о том, что у феликса больная спина и ему нужно лежать на хорошей стороне; феликс пожимает плечами и говорит: я всё равно сплю в твоих руках, хён, и это почему-то всегда заканчивает любые споры для них двоих, и феликс не прекращает пользоваться этим аргументом в любом случае), в то самое позднее и ленивое время, когда после еды ужасно хочется спать, и у чана наполовину закрыты глаза, и он очаровательно смотрит на феликса поверх подушки, тогда феликс осторожно спрашивает: — твоя бессонница сильно тебя мучила, хён? чан прикрывает глаза и сухо сглатывает, говорит: — не мог спать толком всю неделю, не знаю. я словно не могу отключить это тревожное чувство внутри, которое не умолкает вообще никак, и я не знаю, как с этим справиться. феликс вздыхает и поворачивается на бок, двигается ближе к чану, чтобы погладить его по голове — чан видимо расслабляется и прикрывает глаза, феликс шепчет: — если я могу что-то для тебя сделать, то скажи мне, пожалуйста. не молчи. чан шепчет, не открывая глаз: — хорошо, — он молчит некоторое время, позволяет феликсу зарыться пальцами ему в волосы, и феликс пользуется возможностью, пока волосы у чана кудрявые и слегка влажные от душа, сильно пахнущие шампунем и очень пушистые; феликс обожает эти моменты, которые могут длиться ужасно долго и невыносимо мало, потому что его сердце всегда будет хотеть вернуться назад и почувствовать всё снова, ощутить вещи снова в их первозданном виде, потому что он не знает, как долго это будет продолжаться в будущем. когда феликс уже начинает думать, что чан уснул, он пытается убрать руку и улечься поудобнее рядом с ним, потому что пружины впиваются в него действительно не самым лучшим для его спины образом, чан сонно бормочет: — ты куда, ликс? феликс замирает на месте, как это всегда происходит, потому что есть некоторые вещи, к которым он никогда не сможет привыкнуть и принимать их за должное, как бы часто они не повторялись, и чан берёт феликса за руку и тянет осторожно на себя, пока феликс не лежит вплотную рядом с чаном, и феликс кладёт руку чану на талию, обнимает его благодарно, шепчет: — спокойной ночи, чани-хён. и тот шепчет ему в ответ: — добрых снов. есть вещи, к которым феликс никогда не привыкнет, сколько бы он ни возвращался к ним вновь, и любовь чана в том виде, в каком феликс сейчас ею обладает, всегда будет похожа на крошечный тёплый бесценный сюрприз. феликс любит чана беззаветно. он утыкается носом чану в шею и дышит спокойно, обнимает чана чуть крепче; он спит лучше всего именно так, даже если пружины действительно впиваются ему в спину — по крайней мере, это гораздо лучше, чем спать на старом продавленном диване в одиночестве.***
если есть что-то в это мире, что феликс любит делать после ночёвки у чана и совместного завтрака перед тем, как он позволит чану вернуться к работе (ему строго нужно удостовериться, что чан хорошо поест хотя бы один раз под его присмотром, потому что чан имеет тенденцию… забывать об этом), то это встречаться на ланч у минхо на следующий день. его двоюродный брат и его парень живут совсем близко, и феликс любит проводить у них время до того, как ему и минхо нужно будет идти на работу — почти всегда это вечерние или ночные смены в таких ситуациях, и минхо угрожал их менеджеру достаточно много раз, чтобы тот всегда ставил их работать в одно время, потому что это, как минхо сам говорит, его главный приоритет — безопасность феликса и всё такое. феликс всё ещё думает о немного странном поведении чана, когда они заканчивают ланч, и минхо тычет его палочками несколько раз в попытке привлечь внимание, когда феликс моргает и трясёт головой, спрашивает: — что такое, хён? минхо щурится и смотрит на феликса внимательно, спрашивает: — что сделал чани-хён? феликс закатывает глаза и набирает побольше риса в ложку, держит её на весу какое-то время и говорит: — ничего особого, он не сделал ничего. я просто… — он поджимает губы в попытке собрать мысли в единое целое; минхо ждёт его терпеливо, потому что он знает феликса достаточно хорошо, чтобы не прерывать его и не требовать ответа сию же минуту; феликс пережёвывает рис, сухо сглатывает и продолжает: — когда я пришёл к нему вчера, он спал за столом, прямо на месте, его руки всё ещё лежали на клавиатуре. он сказал, что он снова плохо спит. я… минхо хмурится и уточняет: — он говорил, почему? феликс пожимает плечами, отвечает как-то немного обречённо, и это неприятно звучит для него самого: — сказал, что переживает о чём-то. я не хотел давить, попросил сказать, если я могу ему как-то помочь, но ты же знаешь хёна. минхо вздыхает, пьёт свой кофе и говорит: — знаю. я уверен, что всё не так страшно. по крайней мере, он всё же спал, когда ты был у него, и не отказался поесть и остановить работу. я поговорю с ним, но я не думаю, что нам стоит волноваться пока что. и феликс слушает минхо, потому что, естественно, это то, что он всегда делает, когда их настигают проблемы, о которых он пока что не знает: он доверяет своему старшему брату. так что феликс идёт на работу вместе с минхо, проводит отвратительно долгую смену на кухне, устаёт так сильно, когда приходит домой почти под утро — ему едва ли хватает сил снять верхнюю одежду и расстегнуть пуговицу на джинсах, прежде чем лечь спать на неразложенный диван; он знает, что, когда проснётся, будет жалеть об этом безумно, но смена на работе была отвратительно сложной — много заказов от нескольких больших компаний за столиками, плюс много запросов на доставку; феликс знает, что это означает, что минхо получит больше чаевых как официант, и он чертовски рад за своего брата, но это не означает ничего иного для феликса, кроме огромного количества заказов и, возможно, небольшой прибавки к зарплате в конце месяца; феликсу действительно нужно найти работу получше, но он решает, что это дело для другого дня, и у него совершенно нет сил ни на что продуктивное сейчас. феликс просыпается к обеду и чувствует себя примерно так, как если бы по нему проехался грузовик с чем-то ужасно тяжёлым; он вздыхает устало, словно и не спал вовсе, и с трудом отрывает голову от подушки с потенциальным скрипом в шее, отбрасывая плед, которым он точно не укрывался сам — феликс знает, что должен поблагодарить чонина за это, судя по оставленной записке на журнальном столике. записку, впрочем, явно писал сынмин, и в ней сказано, что они с чонином ушли искать младшему зимнюю обувь, и феликс вздыхает и проверяет телефон на наличие новых сообщений. чонин и сынмин прислали ему несколько фотографий своих покупок, которые, естественно, не ограничились только обувью (чонин работает в магазине одежды и получает скидку сотрудника, что позволяет ему чуть более свободно тратиться на то, что ему не совсем необходимо); джисон предлагает встретиться вечером и посидеть где-то в кофейне, потому что они уже давно не виделись, и феликс быстро отвечает ему согласием; чан пишет ему отчёт о том, что он ответственно заказал доставку на обед. феликс улыбается, переворачивается набок и пишет: вы: я только проснулся хён представляешь я уснул на диване прямо в одежде ㅠㅠ феликс не думает, что чан ответит ему достаточно быстро, никогда не ожидает этого от него, потому что он работает, потому что он действительно занят и не всегда может видеть сообщения от феликса, но… но феликс также знает от всех своих друзей, что им чан не отвечает в рабочее время в принципе вообще, но он никогда не игнорирует феликса. он, конечно же, старается не надеяться зря на невозможные вещи, которые никогда не станут правдой, даже если феликс не будет возвращаться назад в прошлое или отправляться в будущее, но иногда он думает, что надежда — это и так всё, что у него осталось. это уже больше, чем феликс ожидает получить от чана, уже больше, чем он мечтает заполучить в принципе, и он вздыхает мечтательно, утыкается носом в подушку и старается не думать ни о чём лишнем пока что. его телефон вибрирует сообщением примерно через несколько секунд, и феликс тут же снимает блокировку и видит ответ от чана. чани-хён: тебе надо было прийти ночевать после смены ко мне, я бы позаботился о тебе, ликси феликс чувствует, как у него краснеют щёки мгновенно, потому что он иногда совсем не понимает чана, совсем не знает, как надо правильно реагировать на его дружелюбие и на его заботу и не искать в его словах никакой скрытый желаемый подтекст — он мечтает о большем всегда, но совсем не чувствует, что он вправе делать что угодно для того, чтобы сместить их динамику в какую угодно другую сторону, уж точно не тогда, когда у чана и так полно забот — феликс не посмеет рисковать так сильно. чан слишком важен и слишком бесценен, чтобы его потерять. феликс пишет: вы: я не хотел добавлять тебе проблем хён ты и так не высыпаешься я не могу каждую ночь приходить и занимать твою кровать феликс видит, как появляется внизу бегунок о том, что чан набирает сообщение, и это длится довольно долго — дольше, чем могло бы занять то, что он в итоге получает в ответ. чани-хён: ты можешь делать что угодно, феликс феликс фыркает, потому что, конечно же, это неправда. чан говорит это ему всегда, что бы феликс ни пытался предпринять, что бы он ни пробовал сделать, и феликс всегда так ужасно ему благодарен за то, как чан ему помогает, как он подталкивает его к тому, чтобы быть лучшим человеком, и феликс не уверен, что справился бы без чана в принципе, особенно в первые годы их знакомства, когда феликс не бросил учёбу во многом благодаря поддержке чана. феликс пишет: вы: если я могу делать всё что угодно то могу ли я увидеть тебя сегодня? я должен встретиться с джисон-и сегодня вечером но я могу прийти на ночь? феликс не уверен, насколько это вообще нагло, потому что ему кажется неловким просить о таком, особенно когда он и так уже видел чана на днях, но он скучает, и он волнуется, и он хочет убедиться в том, что чан в порядке, что чан спит, ест и находит время отдыхать, хотя бы делать разумные перерывы, потому что он точно не собирается оставлять своего друга без необходимой заботы, даже если ему кажется немного лицемерным просить чана о чём-то, что принесёт удовольствие самому феликсу в первую очередь; он не хочет случайно воспользоваться добротой чана. чан не отвечает ему некоторое время, но феликс не принимает это близко к сердцу, впрочем; он успевает сходить в душ и начать готовить завтрак, когда он получает сообщения от чана. чани-хён: сегодня не получится, солнце. дай мне несколько дней, два-три, и у меня будет время мне нужно закончить этот проект, и я не уверен, что смогу уделить тебе время надлежащим образом, пока я занят я напишу тебе, когда у меня будет время, хорошо? феликс вздыхает, потому что… он уже начал надеяться, что он сможет встретиться с чаном, и он не знает, как отпустить это нелепое ощущение собственной беспомощности, когда дело касается его лучшего друга, ощущение абсолютной собственной нелепости, когда его помощь отвергают даже так мягко и ненавязчиво. феликс пишет простое: вы: хорошо! <3 он не будет давить на чана; есть и так слишком большое множество вещей, которые чан тащит мёртвым грузом; феликс не может быть ещё одной; он не может быть таким же, каким он был во время учёбы, когда полагался на чана почти во всём, что в нём было. феликс может хотеть вернуться в прошлое сколько угодно раз, за чем-то большим или меньшим, за чем-то, чего ужасно хочется коснуться хотя бы кончиками пальцев, изменить, потянуть за спутанный клубок, чтобы выправить его настоящее именно сейчас, но он знает, что есть вещи, которые никогда не будут в его власти, и он знает, что его настоящее сейчас не позволяет ему слишком много роскоши в принципе; любые положительные изменения будут казаться нелепостью, если он не научиться смиряться с неудачами. феликс может перетерпеть, если это означает, что чану будет легче и проще, когда он не путается под ногами.***
джисон встречает опоздавшего на встречу феликса чашкой горячего шоколада и тёплыми объятиями, и феликс мгновенно чувствует себя лучше после странноватого разговора с чаном — не в том смысле, что чан никогда не пускался в дружелюбный флирт с ним и не в том, что чан никогда не просил об отсрочке в плане встречи, совсем нет, такое уже бывало и не раз, но это, кажется, впервые, когда феликс не может стряхнуть с себя навязчивое ощущение того, что с чаном что-то не так, и он не может не переживать об этом постоянно; джисон улыбчивый и очень добрый, впрочем, и он обнимает тепло, и феликсу становится немного легче дышать — джисон знает его слишком хорошо, чтобы понять, что с ним не все в полном порядке; чан говорит, что это их связь как у двойняшек, не зря их дни рождения идут друг за другом; феликс говорит с улыбкой: — джисон-и! ты меня ждал? джисон фыркает и закатывает глаза, говорит: — я пришёл сюда минут пять назад, не волнуйся. опаздываешь не ты один. феликс тут же расслабляется, садится напротив джисона и спрашивает: — как твои дела? джисон со стоном опускает голову вниз, почти упираясь лбом в стол, стратегически отодвигая от себя тарелку с чизкейком, и феликс протягивает руку и ерошит ему волосы, спрашивает: — всё настолько плохо? джисон бормочет в столешницу: — я уже говорил, что ненавижу свою работу? феликс фыркает: — примерно каждый раз, когда мы говорим о работе. джисон вздыхает и выпрямляется, говорит: — скажи мне, пожалуйста, почему я решил, что работать в кол-центре это неплохая идея, особенно когда это часть продаж, когда я ненавижу говорить по телефону и ненавижу говорить с чужими людьми в принципе? феликс поджимает губы и отвечает немного обречённо, потому что, хоть ему и жаль ужасно джисона, он понимает, что тот просто хочет выговориться и убедиться, что он всё ещё поступает правильно; он совсем не стремится получить какой-либо совет: — потому что тебе нужны были деньги и тебе обещали бонусы, джисон-а. и ещё потому что у тебя на удивление неплохо получается. джисон бормочет: — да, но я так устаю от звонков. сегодня был клиент, который пытался кричать на меня за то, что проданный ему товар был негодным. его заставила замолчать только моя фраза о том, что продал товар ему не я, и ещё что он кричит не на того человека. мне кажется, он сломался, потому что не ожидал, что я не буду слушать его вопли и отдам его менеджерам, потому что мне абсолютно плевать на его проблемы. капитализм и всё такое, знаешь. феликс берёт джисона за руку и гладит его по ладони; он говорит ему: — это намного лучше, чем было раньше, разве ты не согласен? раньше ты терялся и не знал, как себя вести с такими людьми, но в этот раз ты смог за себя постоять. джисон закатывает глаза и сжимает руку феликса в ответ, пожимает плечами: — раньше я умел спорить только с близкими людьми. феликс смеётся, говорит: — особенно с хёнджином. джисон прикрывает глаза, щурится и говорит: — я не умел себя вести с людьми, на которых у меня краш. к счастью, опыт с хёнджин-и научил меня тому, что не нужно делать, когда я в будущем встретил минхо-хёна. феликс кусает губу, говорит: — до сих пор не могу поверить, что ты знал хёнджина ещё до того, как встретил хёна и всех нас. джисон пожимает плечами, говорит: — ходить в одну и ту же старшую школу иногда помогает, знаешь. нас всех свела судьба, не иначе, — джисон делает паузу, а потом издаёт смешок, говорит: — мне кажется, я звучу сейчас как чани-хён, особенно когда он говорит про тебя. феликс прикрывает глаза и убирает руку с ладони джисона, проводит кончиком пальца по ободку чашки с горячим шоколадом и говорит: — что ты имеешь в виду? феликс смотрит на джисона, потому что он хочет знать ответ на свой вопрос, потому что иногда ему кажется, что он со страшной жадностью хочет знать всё то, что люди вокруг говорят про него и чана вместе, потому что эти чужие интерпретации хоть и болят своей неправдивостью, дарят ему всё же какое-то особое удовольствие. джисон хмурится немного, спрашивает: — ты не знаешь? феликс качает головой недоумённо: — нет. джисон откидывается на спинку кресла и поясняет: — хён так много раз говорил, что ваша встреча — это чудо. что ты его родственная душа и всё такое, ты не знал? феликс смотрит на джисона широко раскрытыми глазами, потому что… он не знал. ещё потому что ему кажется, что его сердце сейчас вывалится из его груди прямо в центр стола между ним и джисоном, истекающее кровью и пульсирующее до мутной пелены в глазах; феликсу кажется, что он тонет в красном и горячем. он говорит так, словно не может дышать: — он… не говорил мне этого никогда. брови джисона, кажется, скоро исчезнут с его лица с тем, как высоко он их поднимает от удивления: — поверить не могу. при нас он говорит о тебе с такой большой любовью всегда, феликс. феликс краснеет мгновенно так сильно, что ему кажется, венка на лбу может лопнуть от волнения, потому что джисон говорит про чана настолько уверенно, что это дарит ему больше надежды, чем, как ему кажется, он заслуживает, потому что иногда ему кажется, что все те подарки, что ему вручила в руки вселенная, не должны ему принадлежать — все люди, которых он повстречал, все моменты с ними, всё то, что делает его жизнь лучше и добрее — всё это совсем не его на самом деле. похоже на украденные у судьбы моменты тишины и покоя. феликс говорит сипло: — я его друг, конечно же, он не будет говорить обо мне враждебно. джисон поджимает губы, молчит некоторое время, и это заставляет феликса немного напрячься — джисон нечасто бывает настолько серьёзным именно с ним, и обычно эта серьёзность заканчивается тем, что люди вокруг джисона могут услышать вещи, к которым никто не оказывается готов. джисон, к его чести, говорит очень осторожно: — почему ты никогда не… не пытался сказать ему? и если бы джисон ударил его под дых изо всех сил, кулаком, больно, до чёрных пустых кругов в глазах, феликсу было бы не так сложно дышать. обычно дела обстоят так: все знают о том, что чувствует феликс, но никто не пытается по-настоящему говорить с ним об этом. минхо делает это время от времени в настолько мягкой форме, что феликс с лёгкостью не обращает на это внимания, отбрасывает от себя подальше саму идею того, что ему нужно говорить о своих чувствах и оголять свои нервы настолько глубоко — у него всегда хватало вещей, которыми стоило поделиться с друзьями и которые не причиняют ему никакой почти что боли в процессе. все знают, что чувствует феликс, потому что феликс не слишком пытается скрыть это тоже, он просто не всегда озвучивает некоторые вещи вслух — он не собирается выставлять всё напоказ так, словно это экспозиция в музее, но в то же время феликс и не пытается лгать и увиливать, если его спросят напрямую — просто никто толком не спрашивал никогда. феликс говорит: — я не знаю, — он делает паузу, потому что хочет подумать над ответом по-настоящему; потому что джисон выглядит так, словно ждёт от феликса искреннего ответа, и он думает: а почему же? и если феликс действительно будет пытаться понять, в чём была истинная причина его молчанию, он не думает, что ему самому понравится ответ. потому что он знает, что, если бы ему было известно наверняка, что его чувства не безответны, он бы не молчал. также он знает, что в его молчании хранится его безопасность, потому что он ни за что на свете не стал бы рисковать потерять чана. их дружба слишком важна, чтобы рисковать потерять её настолько глупо, и ничто на свете не сможет переубедить его в обратном. феликс неловко ёрзает на месте, а потом говорит так, что и сам до конца не верит тому, в чём он пытается убедить своего друга: — потому что я не могу быть уверенным в том, что мои слова не разрушат нашу дружбу. джисон смеряет феликса взглядом, который мог бы быть пугающим, но это не тот взгляд, от которого ему должно стать неловко или нехорошо. это взгляд человека, который знает, что ему говорят не всю правду, и феликс не знает, что ему добавить, потому что он не уверен в том, что он может погружаться в тёмные воды глубже, потому что он не знает, как получить ответ и не исчезнуть навсегда в куче сомнений и недомолвок перед самим собой. потому что дело не только в чане, не столько в самом чане и их отношениях в принципе, и феликс знает это наверняка. джисон спрашивает внезапно: — почему ты попросил минхо-хёна поговорить с чани-хёном? почему не сделал это сам? потому что минхо-хён так и не получил от него конкретный ответ, когда говорил с ним, он просто отмахнулся от него, и я не удивлён вообще этому. и любому другому человеку показалось бы, что джисон сменил тему, что он звучит обвиняюще, но это совсем не так. не для феликса точно, и ему становится страшно и не по себе, потому что джисон не отступится, и феликс не знает, как ему его остановить, и феликс говорит: — потому что у хёна точно больше авторитета, чем у меня? крис не говорил мне ничего, когда я спросил у него, в чём дело, он сказал, что он в порядке, и он не пояснил мне ничего, хотя я знал, что он не хочет по какой-то причине говорить мне ничего, так что я должен был делать? я не мог это так просто оставить, джисон-а. джисон пожимает плечами: — ты мог надавить на него. это не так сложно, как ты думаешь. он послушает тебя, он из всех нас всегда слушал только тебя, когда ему было тяжело; он слышит тебя, когда ты говоришь ему есть и спать, он не пытается быть трудоголиком, когда ты рядом, ликс. хён любит тебя больше, чем ты можешь себе представить, поверь мне, и ты очень сильно это недооцениваешь, — джисон замолкает на мгновение и накрывает ладонью дрожащие пальцы феликса, он говорит: — не полагайся так сильно на других. никто за тебя не сможет добиться того, что ты хочешь. ни твой брат, ни кто-то из наших друзей, ни сам чан-хён, что бы с ним сейчас ни происходило. тебя нельзя назвать трусливым или нерешительным, совсем нет, но иногда ты позволяешь другим взять контроль над собой, иногда ты ждёшь, что кто-то другой это сделает за тебя, и тебе это не понравится однажды, потому что никто не может знать, чего ты хочешь на самом деле, и все решения должны принадлежать тебе одному. иногда феликсу кажется, что вернуться в прошлое это здорово, это поможет ему взглянуть на вещи под другим углом, это поможет ему справиться с проблемами быстрее и проще, чем это было в первый раз. чаще же ему кажется, что есть определённый паттерн, определённый ход вещей, который никак нельзя изменить, даже если ты будешь возвращаться и пробовать снова, если ты будешь жадным и хотеть больше, ты потеряешь всё рано или поздно — и ничего уже не выйдет изменить. иногда это похоже на вечный дождь, похоже на мелкие капли, что ударяют в окно равномерно, на друга, который стал чем-то холодным и далёким несмотря на всё ваше общее тёплое прошлое. иногда феликсу кажется, что этим другом был он для себя сам, и теперь он потерял самого себя по дороге. и это болит больше, чем всё остальное, на самом деле, потому что в действительности не в чане проблема, не в минхо и не в друзьях, а в самом феликсе, и он понятия не имеет, как набраться смелости её решить. феликс шепчет разочарованно: — я не… я не знаю. лицо джисона мгновенно смягчается, он встаёт с места и садится рядом с феликсом, обнимает его за плечи и говорит: — ты в порядке, феликс. просто подумай об этом, но ты в порядке, потому что для тебя никогда не было ничего невозможного, мы все это знаем наверняка. феликс молча кивает и расслабляется в руках друга, но, когда он сухо сглатывает, он чувствует лишь отвратительную горечь на корне языка. он бормочет: — я подумаю. и он никогда больше в этой жизни не чувствовал себя большим лжецом.***
феликс старается забить свои последующие дни чем угодно и как угодно, потому что он, как самый настоящий лучший друг, с лёгкостью перенимает самые ужасные привычки от чана примерно всегда. он не думает, что это как-то настолько ужасно, потому что, в отличие от чана, феликс действительно знает, когда и как можно остановиться, но это не значит, что его жизнь от этого становится проще — он знает, что то, о чём сказал ему джисон, необходимо обдумать и попытаться либо в себе принять, либо исправить. потому что это буквально два варианта, что в нём есть, и он не думает, что хочет смириться с тем фактом, что кто-то, кто знает его настолько хорошо, как джисон, считает необходимым указать феликсу на его ошибки. феликс проводит дни на работе и вечера дома, к счастью, без ужасных ночных смен всю неделю, и это уже делает чудо для его настроения и общего состояния, и он понимает, что скучает по чану гораздо больше обычного, потому что это впервые, когда они разлучались на такое долгое время. поэтому поздно ночью, когда он совсем не может спать, он пишет чану: вы: хён ты всё ещё занят? на часах примерно начало третьего ночи, и феликс бы спал в любой другой раз, но проблема в том, что он не может не думать о вещах, о которых сказал ему джисон, и он не может не думать о том, что он делает недостаточно, чтобы помочь чану, что он перекладывает ответственность на других слишком часто, что он недостаточно смелый, когда он должен быть таким. феликс сворачивается под одеялом в комочек, натягивает мягкую ткань на уши, держит телефон в руке и ждёт ответа, глядя слезящимися от яркого света глазами. чан не отвечает примерно минут десять, и феликс, бесконечно листающий вниз ленту тиктока, уже думает, что, наверное, ему всё же лучше пойти спать и не ждать чуда, но телефон вибрирует, и его сон словно рукой снимает. чан пишет: чани-хён: солнце, я думаю, я буду занят ещё некоторое время, но давай попробуем встретиться завтра? приходи с ночёвкой, я скучал если бы сердце феликса могло выпрыгнуть из его груди прямо здесь и сейчас, чтобы отправиться на поиски чана и найти свой новый дом в его грудной клетке, в самом безопасном месте для феликса во всём мире, он бы позволил этому случиться. он бы позволил, потому что нет ничего лучше, чем оказаться рядом с чаном прямо сейчас, когда феликс не знает, что ему с собой делать, когда все его решения кажутся ему неправильными, когда ему кажется, что у него нет своей воли почти во всём, что он делал раньше. чан хорошо умеет расставлять всё по местам, чан хорошо умеет брать его за руку и выводить из темноты в солнечный свет осторожно, шаг за шагом, в безопасности. пальцы феликса зависают некоторое время над клавиатурой, а потом он набирает сообщение в ответ. вы: хён я тоже скучал без тебя чан отвечает почти что мгновенно, и феликс невольно кусает нижнюю губу, пытается не издавать лишних звуков, чтобы не разбудить сынмина и чонина за стенкой — тем вставать рано утром, и феликс не хочет нарушить их сон своим восторгом. чани-хён: если бы не было так поздно, я бы приехал за тобой, но тебе нужно спать, ликс если я правильно помню, у тебя утренняя смена завтра, верно? феликс осторожно выдыхает через нос, старается не поддаваться слезам, которые колют уголки глаз ему больным-больно, он печатает: вы: я приду завтра сразу после работы готовься, хён ты должен закончить всю свою работу к четырём вечера максимум к пяти я могу занять себя на час когда буду у тебя но не больше понял? феликс и сам не знает, почему он пишет чану настолько… смело? не то чтобы он не говорил с ним так раньше, но это всегда было шуткой. это всегда было шуткой, от которой его сердце тянуло тонкими острыми нитями, и феликс не думает, что ему и дальше хочется смеяться с подобных вещей. ему не хочется смеяться над тем, как его чувства становятся немного сильнее, чем он сам, потому что это всё больше становится на воздушный шар, который подпирает его рёбра изнутри, начиная с нижних, и этот шар может лопнуть в любой момент вот-вот, потому что по рёбрам медленно ползут трещины, и феликсу становится страшно дышать. это больше не смешно. чани-хён: как скажешь, ликси обещаю уделять внимание только тебе, когда ты придёшь ко мне завтра я закончу всё, что могу закончить, до твоего прихода, честно феликс дёргает уголком губ в улыбке, потому что, что бы ни происходило вокруг, чан всегда будет идти ему навстречу и заставлять его улыбаться, и он будет лучшим человеком, которого он знает, даже если чан не всегда прав, — чан идеальнее всего, что феликс в этой жизни знает, хотя бы за свои бесконечные попытки вопреки всему. феликс любит всех своих друзей, конечно же, но чан всегда будет кем-то, кто больше всей жизни, и феликсу остаётся только гнаться за ним в попытке достичь его звезду. он знает только это, когда дело касается чана. он не знает, как что-то может измениться в этом смысле хоть когда-нибудь.***
когда утром вместе с будильником феликсу звонит минхо и говорит о том, что феликс может взять выходной, потому что их кафе, где они работают, закрыли на санитарный день, он мгновенно отключает звонок и засыпает ещё на пять часов вперёд. просыпаться в середине дня после того, как уснул повторно, никогда не будет чем-то приятным, и феликс не может найти в себе силы выбраться из-под одеяла ещё чуть больше часа; он листает ленту новостей на твиттере, он игнорирует сообщения друзей, пока не будет полностью готов на них ответить, потому что иногда его мысли и слова не совсем соответствуют друг другу, одно опережает другое почти всегда, и иногда бывает сложно понять, что ближе к истине; он всегда заставляет себя подумать о том, что будет для него первым приоритетом в итоге. когда он всё же находит в себе силы зайти в какао, он быстро отвечает минхо на фотографии его котов, потому что минхо решил воспользоваться выходным и поехать к родителям; минхо пишет ему, что поговорил с чаном, но тот ничего толком ему так и не пояснил, потому что он лучше поделится новостями сразу со всеми, когда будет, что сказать; чонин просит феликса купить кое-какие продукты, потому что сам чонин не успеет до закрытия магазинов ночью. чан пишет ему короткое сообщение с подтверждением их планов на ночь, и феликс отвечает пальцами вверх и несколькими знаками восклицания, не совсем готовый использовать слова в своей речи с чаном — странный режим сна делает его более склонным к глупым вещам, и феликс точно не планирует ничего портить своей непродуманностью. хёнджин приглашает его сходить в галерею, потому что у него есть свободный билет после того, как чанбина, который обещал пойти вместе с ним, вызвали на работу в выходной. феликс отвечает быстрым согласием, потому что он не видел хёнджина весь последний месяц — тот был ужасно занят шоукейсом своих подопечных в танцевальной школе, и феликс скучает по нему ужасно. плюс ему реально хочется узнать, как хёнджин справляется, — его размером со всю вселенную краш на чанбина был известен всем, кроме самого чанбина, и когда старший предложил разделить им аренду после того, как хёнджин выселился из общежития после окончания университета, феликс немного волновался о том, что может из этого получиться, — он точно не хотел, чтобы чьё угодно сердце оказалось разбито. потому что хёнджин всегда носил своё сердце хрупко на краю рукава и всегда делал недостаточно, почти не прилагал никаких усилий, чтобы его по-настоящему защитить, особенно когда это было необходимо больше всего, и феликс просто хочет убедиться, что его друг в порядке. так что он выползает из кровати, приводит себя в порядок (после душа он уже чувствует себя большим человеком, чем всё время этого дня ранее, и, когда он находит завтрак, который оставили ему чонин и сынмин, он едва ли не пускается в слёзы от благодарности — он слишком давно не ел домашней еды, перебиваясь доставкой или сладкими напитками из кофейни вниз по улице вместо завтраков), он быстро покупает в супермаркете то, что чонин прислал ему отдельным списком, добавляет несколько снеков, которые они все любят, и приносит всё домой. когда он наконец освобождается, до встречи с хёнджином остаётся совсем немного времени, поэтому феликс не теряет время и собирает с собой вещи, чтобы потом сразу отправиться к чану, потому что он точно не намеревается терять время на то, чтобы возвращаться домой. экспозиция в галерее посвящена противопоставлению экспрессионизма импрессионизму, и хёнджин здесь находится полностью в своём элементе, поясняя ему, что тематика больше подходит для студентов первых курсов факультета искусств; феликс думает о том, что, возможно, хёнджин всё же был бы более рад находиться здесь с чанбином, потому что, феликс знает, чанбин хоть и совершенно не разбирается в искусстве, он всё же всегда рад провести время, наблюдая за хёнджином в месте, где ему настолько комфортно находиться, и он всегда задаёт правильные вопросы, которые заставляют хёнджина улыбаться, и феликс искренне восхищается этой его способностью заставлять хёнджина чувствовать себя самым важным человеком на свете. феликс хочет уметь делать похожее для всех своих друзей однажды. сам феликс не то чтобы хорошо разбирается в том, что представлено в галерее; он никогда не испытывал такой глубокой любви к живописи, как хёнджин, но ему нравится смотреть на красивые вещи, ему нравится пытаться почувствовать то, что там изображено, ему нравится то восхищение, что он испытывает от полотен, которые впечатляют его особенно сильно. в конце концов, он останавливается возле огромной репродукции водных лилий моне и позволяет себе зацепиться взглядом за каждый видимый мазок, расчленить неоднородный цвет на его составляющие; он думает: вот то, на что похоже возвращение к истокам. он стоит там довольно долго, пока хёнджин не находит его сам и не говорит: — ты же знаешь, что картины импрессионистов лучше смотреть издалека? феликс моргает растерянно немного несколько раз, трясёт головой и переводит взгляд на хёнджина, который улыбается ему мягко, феликс говорит: — знаю. хёнджин смотрит на него внимательно, смеряет взглядом так, что феликс немного подбирается изнутри, щурится так, словно глядит на незнакомый, но очень любопытный для него экспонат, и говорит: — сделай два шага назад, феликс, и ты получишь полную картину. под его пристальным взглядом феликс послушно отступает назад, позволяет сотне цветов слиться в один, собраться в паззл картины, соединиться в расчленяемые детали; он шепчет, глядя на картину неотрывно, цепляясь взглядом за край сине-лилового лепестка: — иногда мне хочется вернуться назад в то место, где всё отдельное имеет смысл как единое целое. хёнджин хмыкает и молчит некоторое время; он стоит, сцепив пальцы за спиной и раскачиваясь на носках, явно обдумывая лучший ответ, и феликс ужасно любит его в этот момент, а потом хёнджин говорит просто: — нет ничего плохого в том, чтобы отступить на некоторое время, чтобы собраться с силами идти дальше, ты же знаешь. феликс переводит взгляд с хёнджина обратно на картину; ему кажется, что мир вокруг тоже похож на полотно, похож на эфемерное что-то, на безликое нечто, потому что ничто не ощущается в полной мере настоящим, потому что иногда весь твой мир состоит из неровных резких мазков и игры света и тени, и ты не можешь ничего с этим поделать. иногда дереализация оказывается единственным чем-то, что держит тебя на одном месте, потому что эта точка в знакомой реальности — это та одна вещь, что тебя не пугает, даже если всё остальное похоже на выгнутое зеркало, которое окружает тебя со всех сторон. феликс говорит: — я не уверен в этом больше, хёнджин-а. нет такого места, где всё будет понятным настолько, что я буду в порядке точно так же, как раньше. хёнджин подходит к нему ближе, осторожно берёт за руку и предлагает: — давай присядем? хёнджин звучит обеспокоенно, но в то же время так, словно он слишком хорошо понимает чувства феликса, на что у него есть полное право, он ведёт его через несколько залов в холл, где висят небольшие работы современных корейских художников и стоят несколько каменных скамеек; хёнджин усаживает феликса на одну из них и садится сам рядом, спрашивает осторожно: — что-то случилось? феликс пожимает плечами, отвечает: — ничего особого. хёнджин тут же хмурится, потому что, феликс напоминает себе, он его друг, и он за него переживает; он знает его слишком хорошо для того, чтобы позволить ему промолчать в момент, когда он считает, что феликс нуждается в помощи, и феликс не может скрывать от него что угодно, никогда не мог. хёнджин спрашивает и мгновенно поджимает губы: — это чани-хён? феликс фыркает и откидывается на спинку, запрокидывает голову и бессильно как-то спрашивает: — почему, если я не совсем в порядке, все всегда считают, что это хён? хёнджин, к его чести, не говорит феликсу привычное и почему-то ужасно его пугающее и немного раздражающее «потому что ты всегда беспокоишься о нём больше нормального» или «потому что никто не заставляет тебя грустить больше, чем он», потому что феликс не уверен, что смог бы выслушать это и не иметь некрасивую реакцию, потому что это слишком близко к тому, что он сам думает о себе, и ему не нравятся эти ощущения в принципе, и слова джисона почти всё время набатом стучат у него в голове — и в этом нет вины джисона, просто сам феликс очень склонен к тому, чтобы принимать некоторые вещи очень близко к сердцу, даже когда это не требуется, даже когда изначальной целью человека, что сказал ему о чём-то, совсем не была критика. у феликса снова болит спина и совсем нет сил бороться с тем, что он чувствует, и он ждёт, пока хёнджин сформулирует свою мысль окончательно, потому что хёнджин явно осторожничает со своими словами сейчас. через некоторое время он всё же говорит феликсу: — я не уверен, что это происходит всегда. это не совсем справедливо, феликс, говорить вот так. но у тебя, как и у всех нас есть разная грусть, и иногда это дурацкая работа, иногда это твоя многострадальная спина, иногда это плохой звонок семье, проблемы у кого-то из нас, потому что ты всегда очень о нас заботишься. а иногда это чани-хён. из-за него ты грустишь по-особенному, и те, кто тебя знают, могут понять это, знаешь? это заметно для нас, потому что мы переживаем о тебе и хотим знать, когда мы можем что-то сделать, а когда нет. и мы всегда будем присматривать за тобой. феликс молчит некоторое время, не даёт себе думать ни о чём, старается дышать через нос на счёт, чтобы не поддаваться панике, которая давит изнутри на рёбра, как насос, наполняющий воздухом его лёгкие насильно; он вспоминает слова джисона в который раз в тот же миг, и это расстраивает его больше обычного, потому что он понимает, что попадается в ту же ловушку снова и снова, и это так глупо, потому что иногда ему кажется, что в своей голове он преследует что-то неуловимое, что-то, что может оказаться его спасением, но он не знает, что это такое, что это за чувство, что ведёт его за собой, но он знает, что в нём однажды он найдёт настоящий ответ. феликс говорит: — джисон мне сказал недавно, что я слишком сильно полагаюсь на людей вокруг меня. что я не делаю ничего с тем, чтобы взять под контроль свою жизнь, и позволяю другим принимать решения за меня. хёнджин задумчиво хмыкает, когда слышит слова феликса, откидывается на спинку скамейки и вытягивает свои длинные ноги, толкает кроссовок феликса носком своих конверсов, спрашивает с искренним любопытством: — а тебе не кажется, что это довольно интересно со стороны джисона так говорить, принимая во внимание то, что он полагается на минхо-хёна каждый раз, когда ему нужна помощь, когда он не справляется самостоятельно? мы все так часто говорим о том, что минхо-хён нуждается в нём больше, чем джисон-и в нём, что может быть правдой во множестве событий, но я ни за что не поверю в то, что он решает каждую свою проблему исключительно самостоятельно, когда его бойфренд в любую секунду готов разделить с ним его груз и оказать помощь. когда каждый из нас готов разделить с ним его груз, если уж на то пошло. так же, как и твой, в данном случае. феликс качает головой, потому что, хоть слова хёнджина и кажутся ему правдивыми, он всё же не может не видеть зерна истины в том, что говорил ему джисон, и он говорит: — но это не отрицает того факта, что я действительно отступал множество раз в те моменты, когда кто-то другой готов был взять ответственность на себя вместо меня. хёнджин улыбается мягко, склоняет голову набок и говорит: — если бы у меня был старший брат, особенно такой, как минхо-хён, я бы совсем не был бы против, чтобы он брал за меня ответственность. и он и так это делал для всех нас в разное время, я совсем не вижу проблемы в том, чтобы принимать помощь от других людей, когда ты в ней нуждаешься. феликс выгибает бровь и спрашивает с усмешкой: — а когда ты сам в последний раз это делал, хёнджин-а? я до сих пор помню, как помогал тебе стаскивать кроссовки с твоих стёртых в кровь ног после одиннадцати часов в танцевальной студии, потому что ты говорил, что сам справишься с тем проектом после того, как твой партнёр тебя бросил на полпути. я никогда не думал до этого момента, что перекись так хорошо помогает убирать кровь с белого. хёнджин фыркает и поджимает губы; он краснеет внезапно, когда феликс продолжает смотреть на него выжидательно, говорит еле слышно: — примерно с тех пор, как чанбин-хён пообещал мне, что пригласит меня на свидание тогда, когда он заработает повышение на работе. феликс случайно издаёт нечленораздельный звук, когда слышит слова своего друга, поворачивается мгновенно всем телом в его сторону и смотрит на хёнджина широко раскрытыми глазами, спрашивает: — он пообещал сделать что? хёнджин поднимает плечи к ушам от смущения, и феликс видит, как у него краснеют щёки удивительным образом ещё больше, он говорит тихо, почти что на краешке своего дыхания: — хён сказал, что я ему давно нравлюсь, и он хочет сделать всё правильно, и он хочет исполнить каждую мою мечту, и поэтому он делает это для меня, — хёнджин молчит некоторое время, словно обдумывая, как бы ему лучше пояснить их договорённость так, чтобы феликс его правильно понял, а потом всё же добавляет: — на самом деле, и для себя тоже, потому что, оказывается, у него большие планы на жизнь, которую он видит со мной, и наши планы во многом совпадают. феликс судорожно хватает ртом воздух и старается взять себя в руки как можно быстрее, потому что он точно не может повышать голос здесь, каким бы ни был его полный восторг от произошедшего, так что он берёт хёнджина за руку и жестом просит продолжить, но тот качает головой и говорит ему: — я сказал это к тому, чтобы ты понял, что нет ничего дурного в том, чтобы полагаться на других, потому что я никогда не стремился полагаться на кого-то ещё, но в случае с хёном… я хочу этого сам. это и есть мой выбор. никто не станет принимать никаких решений за тебя молча в любом случае, и ты справишься со всем, правда. феликс мягко опускает голову хёнджину на плечо и шепчет: — хотелось бы в это верить. хёнджин ерошит ему волосы миролюбиво, отвечает: — всё будет в порядке. феликс ужасно хочет ему верить.***
когда феликс приходит к чану, тот ответственно встречает его у двери. феликс улыбается и склоняет голову набок, пока тот забирает у него рюкзак с вещами, говорит: — приятная разница, хён, особенно в сравнении с прошлым разом. чан фыркает, жестом приглашает феликса в квартиру, говорит: — ты же знаешь, что мог бы ничего не брать с собой, ликс. феликс, присевший на корточки, чтобы расшнуровать обувь, поднимает взгляд и щурится немного против света над головой чана, он склоняет голову набок, чтобы тень упала ему на лицо, потому что он хочет видеть лицо чана и жадно вбирать каждую его реакцию, и говорит, совершенно не думая толком ни о чём, кроме того, как он рад наконец быть здесь, продолжая сосредоточенно ковырять шнурок ногтем: — я же не могу спать без одежды, хён. так можешь делать только ты. чан мгновенно давится воздухом, но феликс уже опускает взгляд и наконец снимает обувь, потому что упрямый шнурок поддаётся только после того, как он на него посмотрит; он выпрямляется и втягивает воздух сквозь зубы, вздрагивает неприятно, когда его колени странно при этом щёлкают, и чан говорит ему так, словно пытается оправдаться, что феликсу совсем не хочется слышать сегодня, потому что иногда лучше оставить всё, как есть, зная чана и его постоянное желание сдать назад и назвать его тысячной вариацией кровной родственной связи: — я просто имел в виду, что ты можешь спать в моей одежде, ликс. я не имел в виду- феликс смотрит на чана в упор и говорит, стараясь звучать как можно серьёзнее, задержав немного дыхание: — ты не имел в виду, что хочешь оценить результат моих тренировок, хён? это меня огорчает. и когда чан выглядит так, словно он лопнет на месте, когда тишина становится на грани странно звенящей, когда феликс на кончике языка чувствует то ощущение, за которым он жадно гонится уже несколько лет, он заставляет себя расслабленно улыбнуться, и чан тут же дёргает губами в ответ, — и они смеются в же следующий миг, и феликс наконец чувствует себя так, словно мир перестал быть настолько невыносимо тяжёлым и бесполезным на его плечах. потому что с чаном всегда всё так и есть, с чаном всегда ощущается лёгкость, и феликс мгновенно чувствует, что он может дышать снова. он заставляет себя не думать ни о чём лишнем, ни о чём дурном, ни о чём, что он пытался сломать в себе так старательно, позволяет себе притвориться, что всё в полном порядке, потому что он не хочет, чтобы его бесценное время с чаном отравляли мысли, которые совсем не приносили ему радость в последнее время, которые служили причиной неприятно почти что бессонных ночей, от которых никогда не будет ничего хорошего. он наблюдает за чаном, впрочем, пока они едят, пока они обсуждают последние новости, пока они выбирают, какой фильм посмотреть, — он поглядывает на чана украдкой, пока они смотрят какую-то романтическую комедию, потому что, очевидно, они не собираются идти дальше первой страницы рекомендаций на нетфликс, выбирая что угодно. феликс видит тёмные круги под глазами чана, он видит, что тот трёт лицо устало чаще обычного, он видит, что чан выглядит действительно уставшим, поэтому он старается не задавать лишних вопросов про работу, не говорить про вещи, которые могут казаться острыми, которые могут сделать больнее обычного, и он думает: в следующий раз. под конец «мой сосед тоторо» (и это уже третий фильм, что они смотрят подряд, и феликс чувствует медитативный комфорт от знакомого времяпровождения) чан со вздохом сползает по подушкам ниже, пока не утыкается носом куда-то феликсу мягко в бок, и он улыбается, потому что его сердце ёкает странно и немного нелепо, ударяется о рёбра изнутри, словно оно пытается догнать то чувство, которое преследует феликса по пятам и одновременно ускользает из-под кончиков пальцев, словно его сердце искренне пытается оказаться в бережных руках чана как можно скорее; феликс гладит чана по волосам и спрашивает тихим голосом: — спать, хён? тот издаёт невнятный звук и шумно вздыхает, говорит упрямо: — нет. я слишком давно тебя не видел, чтобы уснуть прямо сейчас. феликс чувствует тепло — ему тепло от их ужасно мягкого пледа, который феликс подарил чану, когда тот только заселился в эту квартиру, от чашки чая в свободной руке, от того, как чан обнимает его двумя руками за талию; ему тепло больше всего от его искренних слов. слова чана могут казаться абсолютно платоническими, они могут казаться чем угодно на свете добрым, и феликс может хотеть множества вещей от чана, но он всегда будет принимать ровно то, что он ему даёт. конечно же, он будет хотеть больше, всегда, безусловно, но это никогда не будет на поверхности, никогда не будет ничем слишком заметным, потому что это не то, что он хочет показать и оказаться больно вывернутым наизнанку напоказ для всего мира. если это только чан, он будет в порядке, но никто другой не может больше видеть его нутро. сердце феликса мягкое, пульсирующее розовым, капающее кислотной красной кровью на бархатистую поверхность, склеивающее ворсинки так, что разодрать их можно только до глубокой раны, похожее на персонажа мультика, который никогда не знает ничего о том, что некоторый риск брать на себя не стоит, потому что под пушистым хлопком острие бритвы кажется ещё более опасным, чем торчащее наружу в виде холодного предупреждения всему миру. даже если феликс знает, что чан никогда не обидит его нарочно, феликс не может быть уверенным в том, что любое неосторожное слово может показаться ему концом всего мира, если он будет в слишком уязвимом положении. иногда лучше себя защитить и позволить ряби на воде успокоиться самостоятельно, затихнуть самой по себе, потому что любой камень, который скачет резво по поверхности, так или иначе тонет глубоко и бесследно. феликс кусает губу и перебирает прядки волос чана между пальцами, спрашивает с любопытством в голосе: — ты выпрямил волосы? ходил куда-то? чан хмурится немного, а потом говорит немного неоднозначное: — да, была встреча по поводу проекта. феликс чувствует, что чан напрягается и не очень хочет говорить об этом прямо сейчас, и он бы с радостью опустил тему; но что-то внутри него не совсем готово промолчать и дать чану улизнуть, потому что он слишком много раз позволял ему это сделать, и ситуация не кажется лучше, и феликс переживает, поэтому феликс спрашивает осторожно: — надеюсь, не безуспешно? чан дёргает плечом, зарывается под одеяло глубже в нагретое место, утыкается носом в мягкий свитер феликса, говорит: — не знаю пока что. пальцы феликса замирают у него в волосах; он осторожно отставляет чашку с чаем на пол; он сползает ниже к чану и обнимает его двумя руками, ёрзает на месте, пока не оказывается головой на подушке, прижимая чана к груди; он дышит глубоко, глотает комок в горле и думает: это так тяжело. быть чаном тяжело, жить в одиноком мире, где на тебе лежит больше ответственности, чем твоё тело и разум могут вынести, не давать никому разделить твоё бремя — это всё слишком сложно, и феликс в который раз чувствует, что слабо опускает руки, делает глубокий вздох, позволяет чану цепляться за его свитер, он шепчет в последней надежде: — расскажи мне, хён, когда сможешь. я не могу вынести это, когда тебе больно, и ты не пускаешь меня. никого не пускаешь. чан кивает отрывисто, прижимается к феликсу ещё ближе, выдыхает горячо через рот, говорит тихо: — хорошо. я скажу, когда буду готов, ладно? и феликс… он сдаётся на этот раз. он позволяет происходящему выскользнуть из-под его контроля. чану явно больно, и чан явно устал, и феликс хочет отвлечь его, хочет сделать лучше, а не испортить всё окончательно, хочет сделать всё, что в его силах, чтобы чан перестал бродить в одиночестве в закоулках своего разума, где совсем нехорошо, где нет ничего доброго и тёплого, и оказывать на него лишнее давление сейчас кажется феликсу слишком жестоким. он говорит со вздохом: — как скажешь. ещё один фильм или спать, хён? чан сжимает бедро феликса в благодарном жесте, делает глубокий вздох и вылезает из-под одеяла, поднимает голову и упирается подбородком феликсу в грудь чуть выше солнечного сплетения; феликс устал считать разы, когда его сердце просится наружу куда-то в руки чану, словно для него это самое безопасное место во всём мире, он улыбается краешком рта, склоняет голову набок и ждёт ответа чана; иногда ему кажется, что никакие возвращения в прошлое не дадут ему больше, чем он уже держит в своих руках, иногда ему кажется, что всё, что ему остаётся, — это гнаться за чем-то абсолютно неведомым в далёкое будущее, потому что того, что у него есть сейчас, ему не хватает до колючего спазма в горле. возможно, феликс и сам не знает, чего он хочет, но он точно знает, что он хочет чего угодно с чаном, и чем больше, тем лучше. чан говорит с мягкой улыбкой: — давай ещё один фильм. не дай мне уснуть, ликс, я правда хочу с тобой больше времени провести, когда я не сонный и не спящий. феликс выгибает бровь, спрашивает подозрительно, невольно прижимая чана к себе крепче (иногда ему хочется влезть чану в грудную клетку и сделать себе дом между его рёбер, держать в руках их горячие бьющиеся сердца вместе, чтобы убедиться, что они в безопасности); ему совсем не нравится, что чан выглядит неуверенно и так, словно пытается увильнуть от прямого ответа ещё до того, как феликс задаёт ему вопрос: — ты что, снова собираешься пропасть на неделю? чан поджимает губы немного неловко, и феликс тут же напрягается, потому что он точно не вынесет этого снова, потому что одна неделя без чана уже была буквально чем-то чудовищным, что он точно не хочет переживать ещё хотя бы раз во всей своей жизни: чан говорит: — я пока что не знаю, ликс. но я буду тебе писать каждый раз, как только у меня будет возможность с тобой увидеться, я обещаю. феликс вздыхает разочарованно, но обнимает чана ещё чуть крепче, потому что не собирается допускать даже на секунду саму идею того, что чан подумает, что феликс обижен или не понимает всю важность его работы; что феликс не ценит его усилия, потому что это ни в коем случае не правда. феликс спрашивает тихонько: — хорошо. но на этих выходных минхо-хён и джисон-и звали всех к себе, ты же придёшь? чан тут же уверенно кивает и сжимает бок феликса чуть сильнее, заставляя его немного поёжиться от щекотного ощущения; чан говорит с улыбкой: — конечно, я же обещал. плюс минхо обещал всех накормить, кто я такой, чтобы отказаться от этого? феликс фыркает и щёлкает чана по лбу, качает головой в неверии, говорит: — выбирай фильм, крис. раз ты не хочешь спать и хочешь обниматься со мной ещё пару часов, ты должен выбрать, что мы будем смотреть. чан улыбается так ярко, что феликсу тут же хочется ткнуть его в ямочку; он быстро сползает с феликса и двигает ноутбук к себе ближе, выбирает какой-то фильм и включает его, а потом протягивает свои руки к феликсу, и тот позволяет ему устроить их двоих так, как его душе угодно, и чан говорит удовлетворённо, когда наконец всё выглядит так, как ему нравится: — я буду обнимать тебя во сне тоже, ликс, не переживай, пожалуйста, я просто хочу помнить больше из происходящего, знаешь. ах. действительно. иногда феликсу хочется раскроить свою грудную клетку и отдать всё её содержимое чану просто так. его сердце всё равно не его больше. иногда все его чувства похожи на россыпь метеоритов, что росчерками серебристого дождя окрашивают небосвод, и этот поток никогда не заканчивается, и нет в мире ничего более прекрасного. неважно, даже если это больно, феликс никогда не откажется от того, что он чувствует. чан всегда будет того стоить.***
когда сынмин предлагает феликсу и чонину устроить посиделки с пивом и жареными крылышками в ночь перед общей встречей, феликс совершенно точно не собирается упускать эту возможность провести вечер пятницы немного веселее, чем обычно, принимая во внимание тот факт, что его смена закончилась достаточно рано, чтобы он не успел устать до умопомрачения к вечеру. они сидят на полу в комнате феликса, и они обсуждают то, что происходило на работе за неделю, и чонин жалуется им на клиентку, которая выбирала между светло-серым и светло-голубым свитером примерно полчаса и в итоге не купила ничего, лишив его всякой надежды на бонус в конце месяца, и сынмин закатывает глаза, говоря о том, что бесконечно жалеет о том, что принял ранее желанное повышение, потому что его босс требует теперь его постоянного пребывания на связи в любое время суток любого дня недели. феликс обнимает их сочувственно, расслабленный от еды и алкоголя, ерошит волосы чонину, заставляя его отшатнуться и с деланным недовольством сказать капризное: — хён! сынмин фыркает, говорит: — у ликса очень много любви, чонин-а, лучше не сопротивляйся. феликс смеётся, потому что он ужасно скучал по своим друзьям вот в такой обстановке — да, он видит их почти каждый день, проводит с ними так много времени, как только может, но феликс всегда будет жадный до ласки, жадный до дружеских объятий и прикосновений, и он всегда будет выражать свою любовь через физический контакт в первую очередь. чонин морщит нос, впрочем, и говорит тихо: — если бы чани-хён не был таким… раздражающим, хён мог бы направлять свою любовь на него и не мучить нас. сынмин тут же поднимается на месте, привстаёт на коленях, и щёлкает чонина по носу, говорит немного повышенным голосом: — чонин! феликс хмыкает, впрочем, откидывается на подушки за спиной, чтобы облегчить напряжение в мышцах под лопатками, качает головой: — он прав в какой-то степени, сынмин-а, не переживай. чонин смотрит на феликса немного удивлённо, приоткрыв рот по-детски и держа сынмина за запястье, и спрашивает, склонив голову набок: — что ты имеешь в виду? феликс пожимает плечами: — ты прав в том, что я мог бы направлять свою любовь на него, будь всё немного иначе. не то чтобы я этого не делал сейчас, просто всё не совсем так, как хотелось бы. сынмин медленно садится на место, поджав ноги под себя, кусает губы и переглядывается с чонином, словно это что-то, в чём они оба не слишком уверены, как нужно говорить правильно, потому что это совершенно незнакомая для них территория, и сынмин спрашивает осторожно в итоге: — я думал, мы не говорим об этом?.. феликс запрокидывает голову назад, прикрывает глаза на мгновение, чтобы собраться с мыслями, а потом говорит медленно: — если честно, я как-то устал не говорить об этом. хёнджин тоже, очевидно, как и джисон. минхо-хён всегда… он говорит со мной тогда, когда я готов, но могу ли я когда-то быть по-настоящему готов, чтобы говорить не только с ним? сынмин смотрит на феликса внимательно, когда тот поднимает голову и переводит взгляд на своих друзей; чонин и сынмин смотрят на него так, словно ждут каких-то пояснений, потому что совершенно не уверены, что они могут сказать, не показавшись при этом слишком назойливыми. сынмин откашливается и спрашивает с огромным терпением в голосе: — что случилось, феликс? феликс пожимает плечами, говорит: — джисон говорил со мной недавно. чонин смотрит на сынмина сначала, словно пытается удостовериться, что он не спросит что-то лишнее, и потом уточняет: — что именно он тебе сказал, хён? феликс сглатывает сухо, чувствует себя немного глупо из-за того, что он так сильно зациклился на одной мысли, жалуясь на неё почти всем своим друзьям, но он всё же говорит: — мы говорили про чани-хёна и про то, как тот не способен рассказать никому из нас, когда у него какие-то проблемы. вы же понимаете, о чём я говорю? — сынмин и чонин в ответ на его слова согласно кивают, и феликс продолжает: — я сказал, что попросил минхо-хёна узнать, что с ним происходит, потому что хён странно себя ведёт снова, и он не отвечает мне толком, когда я пытаюсь спросить, в чём дело, и у брата больше авторитета, чем у меня, и иногда хён слушается его лучше, чем кого либо из нас. а джисон сказал мне, что я должен быть напористее и пытаться решать такие вещи самостоятельно, потому что я вроде как имею больше шансов получить ответ от чани-хёна, чем кто угодно из нас? что-то в этом духе. и что мне стоит меньше полагаться на других? я не знаю, — феликс делает паузу и вздыхает, смотрит на свои руки, сцепленные в замок на коленях, поджимает губы и пытается найти слова, которые пояснят его ощущения лучше, но они почему-то не находятся. его друзья тоже молчат, впрочем, и феликс поднимает на них взгляд, говорит с усталым вздохом: — я не знаю, что мне делать с этой информацией, потому что я в какой-то степени согласен, но мне не хочется с этим соглашаться до конца, потому что это означает, что я не способен до определённого момента справляться со своей жизнью самостоятельно. сынмин снова переглядывается с чонином, что заставляет феликса сдерживать улыбку, потому что это выглядит мило со стороны, и он кусает нижнюю губу в явной нерешительности, и чонин спрашивает: — а что в этом плохого? феликс склоняет голову набок в замешательстве: — что плохого? чонин пожимает плечами, повторяет: — да, что плохого? ты полагаешься на людей, которым ты доверяешь, я не вижу в этом ничего плохого. если что-то пойдёт не так, мы тебе точно поможем, потому что из тебя вытянуть вещи легче, чем из чани-хёна, я не вижу никакой проблемы в том, что ты такой, хён. сынмин говорит: — плюс, ты не избегаешь ответственности, ты делаешь то, что считаешь наиболее правильным, и иногда правильнее бывает отступить, потому что ты не можешь ни на кого давить, заставляя их говорить с тобой о том, о чём человек не хочет говорить. это не от одного тебя зависит. феликс… он чувствует себя странно. потому что он не думал об этом с такой точки зрения, он не думал даже, что кто-то может посчитать это поведение плюсом, и он первое время даже не знает, что ему нужно сказать. чонин говорит: — я не знаю, говорил ли тебе чани-хён это, но он однажды сказал нам, что ты заставляешь его быть более честным человеком. так что я думаю, что, если бы он действительно знал, что рассказать тебе и как, он бы это уже сделал. неважно, пытался ли ты на него надавить или нет. он бы уже сказал тебе всё. и потом уже нам, когда он будет готов. феликс чувствует, как у него горят щёки, и он прислоняет ладони к лицу, шепчет: — он говорил. сынмин протягивает руку и кладёт теплую ладонь феликсу на плечо, говорит: — ты в порядке, феликс. правда. ты в полном порядке. феликс чувствует, как тот камень, что окружает его сердце склепным холодом, скалывается на самом остром месте, оставляет пыльную крошку на самом дне, и ему становится немного свободнее в груди. что совершенно не означает, что его мысли его отпускают — потому что никто из друзей не сказал ему, что эта черта ему не присуща — только то, что она не так страшна, как ему кажется. и он бы с радостью отпустил эту тему, правда, но иногда он не может контролировать свои мысли так, как ему хотелось бы, потому что они всегда будут больше и сильнее, чем он сам, и феликс иногда забредает далеко, забредает куда-то в очень далёкие и пыльные углы своего сознания, и это не делает его счастливым совсем. иногда, думает феликс, иногда ему просто нужно точно знать, что всё хорошо.***
вы: хён крис-хён чани-хён у меня есть вопрос он немного странный но ты можешь не отвечать если не знаешь что сказать я просто я думал об этом долго очень но мне бы хотелось чтобы ты ответил пожалуйста если тебе несложно хорошо? так вот скажи я сильно несамостоятельный? в том смысле погоди айщ заново [2:01_voice message.mp3] чани-хён: нет, ликс, никогда так не считал ты всегда сам всё решал и почти никогда не позволял мне тебе помочь, и в принципе, даже если кто-то другой помогает тебе, ты всегда делаешь что-то в ответ ты никогда не был несамостоятельным или нерешительным, ты всегда делаешь то, что считаешь правильным с чего такие мысли, солнце? вы: хён! ты! о боже мой! крис спасибо ты делаешь мне больно и я счастлив одновременно знаешь? ты всегда хорошо помогаешь сделать так чтобы вещи имели смысл когда я не могу сделать это сам ты не зря мой лучший друг спасибо <3 чани-хён: в любое время, ликс мы увидимся завтра? вы: да! ты должен мне все объятия что пропустил за неделю у тебя нет выбора хён ты должен мне всё отдать что мы упустили хорошо? чани-хён: хорошо как скажешь, ликс, всё, что захочешь, ты же знаешь вы: ловлю тебя на слове доброй ночи <3 чани-хён: сладких снов <3***
иногда вернуться в изначальную точку означает, что феликс делает глубокий вдох, чтобы взять себя в руки, а потом уже пытается понять, что именно движет им в первую очередь, потому что иногда сохранять терпение оказывается безопаснее, чем просто пытаться решить проблему на месте в панике. когда проходят первые пару часов посиделок у минхо, и собираются к вечеру все их друзья, кроме чана, феликс не особо придаёт этому значения, потому что это то, что он пообещал себе в какой-то мере: сохранять спокойствие и быть терпеливым, потому что обещания других людей — не его ответственность, и он не может пытаться взять на себя больше, чем он имеет сил вынести. даже если иногда ему кажется, что он недостаточно ответственный в принципе. феликс давно привык за столько лет, что чан приходит чуть позже в те дни, когда у него есть рабочие встречи в течение дня, также чан не придёт вовремя, когда у них нет точно назначенного времени сбора — к минхо приходят все после работы, и это означает, что им нужно примерно часа три для того, чтобы пришли все, но когда время подбирается к девяти вечера, а чана до сих пор нет, феликс начинает неловко ёрзать на месте против своей воли. он улыбается искренне, он отвечает на шутки друзей, он помогает брату со всем, о чём тот его просит, но его взгляд продолжает соскальзывать на недружелюбные стрелки громко цокающих часов, и он не знает, как это контролировать так, чтобы это был незаметным. он проверяет телефон тоже, потому что не хочет пропустить сообщения от чана в том случае, если он захочет предупредить феликса об опоздании или о том, что он не придёт вовсе, и это делает феликса рассеянным, невнимательным, это заставляет его погрузиться в неприятное место далеко в голове всё глубже, потому что раньше такого не было. чан никогда не нарушал прямые обещания, чан никогда не пропадал совсем без предупреждения, и феликс не знает, как ему себя вести сейчас, чтобы поступить правильно и так, чтобы никого не обидеть случайно. когда феликс в очередной раз проверяет какао на наличие новых сообщений чана, но не видит совсем ничего, сидящий рядом джисон берёт его за руку и спрашивает обеспокоенно: — хён не писал ничего? феликс вздыхает, кусает нижнюю губу и говорит: — ничего. и это «ничего» преследует его бесконечно, потому что феликс начинает нервничать ещё больше, потому что он знает, что с чаном что-то не в порядке, что-то с ним происходит, и он не даёт никому знать, как можно ему помочь, и феликс не знает, что с этим делать. иногда ему кажется, что вся его жизнь вращается вокруг одной цели, о которой он не знает ничего, и это совершенно не что-то, что он может себе позволить преследовать и дальше ради его же блага. потому что чан значит слишком много для него, и потому что феликс точно не будет сидеть сложа руки, когда чан бы точно не позволил себе такое, будь ситуация обращена на сто восемьдесят градусов от нынешней; чан бы сделал всё, чтобы добраться до корня проблемы, даже если феликсу это не слишком нравится — феликс не может позволить себе меньшее. феликс вздыхает и позволяет атмосфере тёплого вечера с друзьями полностью его поглотить, растворить его волнения хоть немного, хоть ненадолго, расколоть их и позволить мягкой сердцевине показаться наружу хотя бы сейчас. потому что феликс не знает, как долго он может себе позволять такое время, сколько времени у него осталось в принципе до того момента, когда его терпение лопнет и он отправится туда, куда несётся его сердце на глупой огромной скорости, похожее на свободное падение во сне, и он поглядывает на часы всё так же часто, и он понимает, что больше не хочет сидеть и ждать дольше. он не хочет и не может, потому что время уже около одиннадцати вечера, и все его друзья начинают расходиться по домам, и феликс делает то же самое. и феликс искренне собирается пойти домой вместе с сынмином и чонином, когда он сталкивается взглядом с джисоном, который смотрит на него в упор и очень серьёзно, и этот взгляд почему-то делает ему больно. джисон не говорит ни слова, впрочем, но его взгляд говорит обо всём, что феликсу нужно знать, и он говорит обо всём, что феликс хочет чувствовать; обо всём, что феликс хочет сделать. потому что — вот оно. это не про нерешительность феликса как таковую, это не про его неспособность надавить, это не про его страх оказаться чересчур, когда он поступает по велению сердца и плохо контролирует ситуацию в итоге; это всё не об этом, и джисон никогда не говорил об этом в слишком прямом и простом, почти примитивном контексте — совсем нет. потому что джисон говорил именно об этом, о том, что происходит сейчас: о том, что феликсу нужно принять правильное решение в правильный момент, и ему ни в коем случае нельзя упустить этот момент как таковой, потому что он должен увидеть его как то, чем он есть на самом деле: чем-то совершенно правильным, чем-то, что может казаться страшным, но на самом деле исправляет почти все проблемы, с которыми он вынужден сталкиваться каждый день. потому что иногда, как феликс знает, жизнь говорит тебе, что никакой страх не стоит того, чтобы не делать то, что говорит ему его несчастное, продырявленное острыми рёбрами сердце, потому что рано или поздно ты приходишь к мысли, что никакие цели не заслуживают отсутствия шанса на исцеление. феликс говорит чонину и сынмину, которые садятся в такси: — езжайте без меня. я хочу проверить хёна. сынмин кивает, говорит: — без проблем, напиши нам, когда будешь у него, хорошо? феликс отвечает с огромным куском льда в груди: — хорошо.***
чувство жгучего стыда за те вещи, в которых ты не виноват, — это самое липкое ощущение на свете. оно не похоже на безвольное падение в темноту, которое означает, что ты не в состоянии пошевелиться от сковывающего тебя ужаса, которое означает, что ты не обязан сопротивляться, потому что сила гравитации рано или поздно размажет тебя тонко по твёрдой поверхности, и ты больше не будешь существовать как что угодно физически осязаемое — это совсем не что-то подобное. оно похоже на резкое падение на копчик, когда катаешься на коньках, оно похоже на падение лицом в снег, когда поскальзываешься на льду, оно похоже падение в грязную лужу в слякоть под сотню чужих смотрящих глаз. оно похоже на что-то, с чем невозможно бороться оттого, что всё уже давно закончилось, — быстрее, чем могло начаться, потому что у тебя и не было ни одного шанса побороться с самого начала. иногда феликсу кажется, что всё, что он делает, не имеет значения, как бы сильно он ни старался. иногда ему кажется —и эта мысль заставляет его плакать только сильнее, на самом деле, — что совсем неважно, что он сделает и какие попытки предпримет, чтобы оказаться в выигрыше, — будет ли он сопротивляться и бороться, позволит ли он всему идти своим ходом, переложит ли он ответственность на другого человека, которого он считает более опытным в чём угодно — это всё не имеет особого значения, если результат останется неизменным, если все его попытки улучшить ситуацию означают, что он в любом случае придёт к этой самой точке в этот самый момент: к чану, который смотрит на него так, словно в нём не осталось ни капли души; к чану, который выглядит так, словно в нём больше ничего не горит; к чану, который говорит ему пустым голосом: — тебе лучше уйти прямо сейчас, хорошо? феликс моргает и чувствует, как глупые слёзы жгут ему глаза, как они неприятно, едва ли тепло скатываются по щекам; он смотрит на чана, который выглядит так, словно он сломается вот-вот, и феликсу больно от того, что он не сможет ему помочь в эту самую секунду. он знает, что сейчас будет худший для этого момент, потому что никто из них не мыслит здраво, слишком зарытые в свои обиды, слишком задетые и покрытые тонкими подкожными занозами, которые не могут убить, но не дают коснуться даже легонько, и феликс говорит сквозь ком в горле и с треском лопающихся нервных волокон в голосе: — хорошо. я уйду сейчас, и я даю тебе время до завтрашнего утра взять себя в руки, хён. не думай, что я это так оставлю, не думай даже на секунду, что это возможно. феликс делает глубокий вздох и подходит к чану, потому что тот всё ещё стоит у двери замершей статуей своих неожиданно холодных слов, потому что феликс и правда хочет уйти сейчас, чтобы не сделать хуже, потому что он не сможет помочь, если не уйдёт прямо сейчас. он подходит к чану, чувствует себя рябью на воде от брошенного плоского камня, дрожащим волнительно и расходящимся множеством ровных кругов; иллюзией контроля, почти что восстановившимся от урона, что прорвал гладкую глянцевую поверхность до рваной мокрой раны, сочащейся тёплым и липким, похожим на кровь, но не совсем ею. феликс смотрит чану прямо в глаза и говорит твёрдо: — я люблю тебя. больше, чем кого бы то ни было ещё, ты должен это знать. ты очень важный для меня человек, крис, — он сухо сглатывает, жалеет, что не напился сегодня вечером до такой степени, чтобы не быть в состоянии покинуть дом минхо с самого начала, а потом не жалеет об этом вовсе, когда видит полное больного чуда бесценное лицо чана; добавляет: — я увижу тебя завтра и только попробуй не впустить меня и сменить код. чанбин-хён сломает эту чёртову дверь, если ты не пустишь меня, я не шучу. феликс проходит мимо чана, к лестнице и наружу, даже если всё его нутро противится этому, даже если это делает ему больнее всего на свете; он делает глубокий вздох, упирается ладонями в колени, как только оказывается на улице, пытается дышать так, чтобы его не стошнило, и он упрямо вытирает слёзы, чтобы снова почувствовать себя чем-то ещё, кроме огромной опухшей гематомы драматично разбитого сердца. феликс достаёт телефон и быстро находит нужный ему контакт, нажимает вызов и ждёт примерно три гудка, а потом он слышит знакомое и обеспокоенное: — ёнбок-а? что-то случилось? феликс старательно выдыхает через нос, а потом говорит: — чанбин-хён? извини, что так поздно, можешь меня забрать? мне нужна будет помощь. всех вас. феликс мгновенно слышит, как чанбин встаёт с места, он слышит встревоженный голос хёнджина на заднем плане и тихие успокаивающие слова чанбина в ответ, а потом звон ключей в его руке; чанбин быстро уточняет простое: — ты всё ещё у чани-хёна? феликс проглатывает судорожный вздох, потому что знает, что не сможет успокоиться до прихода чанбина иначе, а потом говорит: — да. возле его подъезда. и если чанбин удивлён, то он не даёт этому проскользнуть в его голос, и он говорит: — скоро буду. феликс закрывает глаза и заставляет себя выпрямиться: чанбин скоро будет здесь, и феликс должен быть в достаточном порядке, чтобы быть в состоянии рассказать всем о произошедшем, потому что он сможет сделать это только один раз, прежде чем он будет иметь полное право позволить себе сломаться с хрустом свежего снежного покрова.***
чанбин-хён: у нас проблемы, я оживляю этот чат без чани-хёна хёнджин: чани-хён нуждается в нас минхо-хён: что он натворил? сынмин: ёнбок-и всё ещё у него?вы:
нет
я у хёнджин-и и чанбини-хёна
нужна помощь
я
не смогу один
джисон: расскажи, что случилось, хорошо? чонин: да, что с хёном?вы:
я
пришёл к нему
сегодня
хотел спросить
что происходит
и он был
знаете?
не в порядке
он говорил
что в порядке
но он не был
я начал говорить с ним
спрашивать
что не так
и он сначала
извинялся
что не пришёл
сегодня
потом он сказал
что заработался
что я хорошо понимаю!
просто
такого не было раньше
я сказал ему
об этом
и хён выглядел
виноватым
а потом я увидел
счета
у него на столе
у него просрочена оплата
за квартиру
и ещё там
другие вещи
я начал расспрашивать
попытался надавить
на него
и он
он стал очень
знаете
он начал защищаться
хотя я не нападал даже
он сказал
что он неудачник?
и что его музыка никому не нужна
и что он никогда
не добьётся успеха
мне это испугало
хён всегда
был оптимистом
что-то сильно не так
я волнуюсь за него
я не знаю
что конкретно не так
но он попросил меня уйти
и это было некрасиво
то
как мы разошлись
но я ушёл
и сказал, что вернусь
завтра
я думаю
нам нужно придумать
как ему помочь
ребята?
минхо-хён: я убью его джисон: хён! нет! ты не всерьёз, и мы не знаем, что конкретно не так минхо-хён: он обещал мне, что расскажет, если что-то пойдёт не так сказал, что не будет врать и молчать сынмин: феликс, ты в порядке?вы:
я
да
хёнджин-и сделал мне какао
и они обнимают меня с хёном
я в порядке
но нам нужно помочь хёну
я
боюсь за него
чонин: мы должны прийти к нему завтра все и поговорить сынмин: согласен чанбин-хён: да, мы с хёнджином тоже так считаем минхо-хён: джисон-и говорит, что мы придём завтра чонин: почему из всех нас, кто встречается, мы с хёном единственные действительно в состоянии написать сообщения каждый сам за себя? хёнджин: чтовы:
встречается?
??
минхо-хён: о мой бог чанбин: чонин?? сынмин: …ты специально, да, чонин-а? чонин: :Dвы:
…я съезжаю
к чани-хёну
чонин: ну вот, одну его проблему мы уже решили, осталось решить все остальные я про аренду, если что сынмин: да, например, как мы зайдём к нему в квартирувы:
это
не будет проблемой
у меня есть
код
джисон: никогда не сомневался в тебе, ёнбок-а.вы:
:)
завтра в 10
возле чани-хёна?
минхо-хён: мы придём хёнджин: мы тоже чонин: и мы!вы:
спасибо
люблю вас
джисон: и мы тебя, ликс!***
к его чести, чан не сопротивляется и даже не вынуждает феликса воспользоваться кодом — сразу открывает дверь, когда минхо звонит в интерком, и феликс выдыхает и заставляет себя расслабиться на мгновение хотя бы сейчас — он боялся, что чан не пустит их, и он боялся, что тот замкнётся в себе окончательно после вчерашнего, но, к счастью и в принципе всеобщему удивлению, всё совсем не так. естественно, чан выглядит ещё хуже, чем вчера, и феликс уверен, что тот не спал всю ночь, как и несколько ночей до этого, и он выглядит страшно виноватым тоже, и феликсу ужасно хочется злиться на него за его упрямство хотя бы ещё немного, но ему не хочется делать чану ещё больнее — феликс слишком сильно любит его, и феликс слишком сильно привязан к нему, слишком мягок сердцем, слишком ценит нежность, которую дарит ему чан всякий раз, когда они просто оказываются рядом, и поэтому феликс и сам не замечает, как начинает глотать слёзы, сквозь туман в глазах бредёт мимо всех своих друзей прямо в руки к чану, потому что тут протягивает их к нему, как будто это их старая привычка, и феликс чувствует себя одновременно лучше и хуже, когда он ощущает, как чан вздрагивает всем телом, а потом расслабляется, как только заполучает всего феликса в руки, зарывается пальцами феликсу в волосы на затылке яростно, шепчет взволнованно: — извини меня, пожалуйста. феликс, впрочем, хоть и хочет сказать миллион самых разных вещей, молчит и совсем перестаёт сопротивляться слезам, которые он с таким усердием пытался не выпускать наружу со вчерашнего вечера, не может выдавить из себя ни единого слова, судорожно всхлипывает взамен только, и он слышит, как на заднем плане кто-то говорит: — групповые объятия, ну же. а потом все они, его друзья, его семья, его самые родные люди на свете собираются вокруг него и сплетают руки вокруг них с чаном, и феликс снова чувствует себя почти что живым человеком — хотя бы на эти короткие мгновения, пока они все вместе. они стоят так некоторое время, и кто-то гладит феликса по плечу, по волосам, по спине, но он не может заставить себя оторваться от чана, потому что на данный момент это единственное, что его сердцу хочется знать, и он не знает, насколько для него возможно будет сделать шаг назад. совсем не тогда, когда чан плачет мокро ему в толстовку, и феликс отлично знает, как чан ненавидит не держать себя в руках, как он ненавидит не иметь возможности взять себя в руки: как велика его жертва, потому что феликс никогда не может не плакать за чана в таких ситуациях, и чан всегда был тем, кто его успокаивал в таких ситуациях всё это время. его любовь к чану всегда такая простая и преданная, и феликс не знает, как ему справиться с тем, что он сказал чану вчера вечером — со всем, что он сказал прошлым вечером, но феликс знает сейчас, что, хоть некоторым мечтам и не суждено сбыться, иногда приоритеты должны поменяться, потому что важнее всего сейчас будет убедить чана, что он не один. сынмин говорит откуда-то слева через пару минут: — хён, нам нужно поговорить, хорошо? феликс ободряюще гладит чана по волосам, шепчет: — ты в порядке, крис. ты в порядке. чан кивает отрывисто и отстраняется совсем немного, достаточно только для того, чтобы посмотреть на феликса и них всех, не отрывая, впрочем, рук от феликса, продолжая его обнимать, и феликс берёт его за запястье, сплетает их пальцы, тянет за собой, и они все проходят на кухню, усаживают чана за стол, и феликс садится рядом с ним, потому что чан явно не собирается отпускать его в ближайшем будущем, и феликс знает, что это разобьёт ему сердце, если он отпустит руку чана сейчас. минхо смотрит на чана некоторое время, и тот не поднимает на него взгляд, уставившись на столешницу, и минхо спрашивает со вздохом: — что происходит с тобой в последние недели, хён? феликс чувствует, как рука чана сжимает его пальцы сильнее, и он ободряюще гладит его по костяшкам большим пальцем, просит: — расскажи нам, пожалуйста. никто из нас не может говорить за тебя, хён, мы не знаем точно, что случилось, и мы не можем помочь в таком случае. а мы пришли сюда, чтобы помочь. чан открывает рот, словно пробует издать какие-то звуки, и у него ужасно краснеют уши, и феликс снова начинает бояться, что он так ничего им и не скажет; что это снова вывернется в липкую громкую ссору; что он всё испортил своей интервенцией, но чан поднимает свой взгляд, и феликс с облегчением видит в его глазах только решимость, которая может быть сродни обречённости, но феликс очень надеется, что это не так; что чан принял решение говорить с ними, потому что он тоже считает, что так будет лучше. чан говорит отрешённо: — за последний месяц мне не повезло ни с одним проектом. несколько раз меня обманули на деньги, потому что я не смог сделать авторские права вовремя; мою музыку присвоили, и я не получил оплату, — он делает паузу словно в попытке продолжить, но не может сказать ничего больше в итоге, прикрывает глаза и кривится, и феликс продолжает гладить чана по тыльной стороне ладони, бросает обеспокоенные взгляды на друзей, которые выглядят ужасно злыми, с белыми лицами — не на чана, конечно же, но на обстоятельства, в которых тот оказался. джисон уточняет: — твои счета, хён. ты не можешь оплатить их из-за этого? чан сглатывает, кивает и говорит, отводит взгляд в сторону: — мне так ужасно стыдно. хёнджин спрашивает: — почему, хён? я не мог оплатить аренду первые три месяца, что мы съехались с чанбин-хёном. и депозит тоже полностью оплатил он, пока я не смог вернуть ему остаток. чонин кивает, говорит: — и правда, хён. у всех из нас были проблемы с деньгами, и, если ты не забыл, ты и минхо-хён платили за меня каждый раз, когда мы ходили поесть куда-то, пока я был студентом и не имел работы. чан говорит едва слышно: — это другое. я старше вас, я должен быть в порядке, я должен иметь нормальную работу и помогать вам, а не наоборот. я не могу быть обузой. джисон фыркает: — ты в курсе, что минхо-хён приносит еду из ресторана, где он работает, и это часто наш ужин? феликс делает то же самое. каждому их нас сложно похвастаться роскошью, но именно поэтому мы должны друг другу помогать, хён, и мы заботимся друг о друге в те моменты, когда это нужно больше всего. феликс кивает и говорит тихо: — хён, джисон-и прав. чан качает головой: — всё не так просто. чанбин говорит: — хён, ты знаешь, что моя работа, хоть и платит счета, означает, что я не вижу хёнджина, с которым я живу, почти всю неделю, кроме пары часов на выходных? не говоря уже обо всех вас. деньги — это не самое важное, ты же знаешь, и самое главное для нас — убедиться, что мы все в порядке. каждый из нас. чан дёргает уголком губ, говорит: — вы заставляете меня почувствовать себя лучше. сынмин фыркает: — да, и что с того? мы за тебя переживаем, и мы хотим, чтобы у тебя всё было хорошо. ты не один, и ты решал проблемы каждого из нас хотя бы раз за то время, что мы тебя знаем. мы не можем стоять в стороне точно так же. феликс кивает, говорит: — ты платил за каждого из нас, дарил нам подарки по любому поводу, я остаюсь у тебя на ночь больше, чем у себя дома, каждый раз, когда у меня болит спина и мне нужно спать на матрасе, и это явно не способствует твоему здоровому сну. ты покупаешь нам еду, ты помог чонину, когда ему не платили деньги за стажировку, ты помог хёнджину найти работу после университета через своих знакомых. ты не можешь не принять нашу помощь, хён. и ты можешь вернуть нам деньги тогда, когда у тебя будет возможность. я не думаю, что это будет хоть в какой-то степени неподъёмной ношей для кого-то из нас, и разделить бремя на восемь человек не так страшно, как нести его только одному. чан молчит некоторое время, и эта тишина затягивается, и минхо не выдерживает, естественно, говорит елейным голосом, с которым довольно страшно спорить кому угодно, кроме, конечно же, чана, но феликс надеется, что это будет не тот случай: — если ты не согласишься добровольно, хён, я найду способ тебя заставить. феликс смотрит на чана и его упрямый красивый профиль, и сердце феликса стучит где-то в горле пугающе, и ему даже не нужно проверять свой пульс для того, чтобы знать, что он почти что задыхается от того, как его сердце блокирует воздух в гортани. потому что — а вдруг чан всё же откажет им? чан шепчет спустя целую вечность, впрочем: — хорошо, — он откашливается и смотрит на всех полными чувства глазами, добавляет увереннее: — хорошо, если вам будет несложно. я всё верну, правда, у меня уже есть один потенциальный проект, и их контракт выглядит хорошо, честно, я сразу всё отдам. феликс тут же обнимает чана крепко, и все остальные снова собираются вокруг них, держат друг друга в руках, и феликс в который раз оказывается ужасно благодарен судьбе за то, что она послала ему его семью в таком виде, в каком она есть сейчас. он любит этих людей сверх всякой меры. и в этот самый момент сердце феликса ухает вниз — он вспоминает, что сказал чану, что любит его. и это не звучало так, как это звучит обычно для них — потому что ничто в словах и тоне феликса на тот момент не казалось легкомысленным или не имеющим подкожных намерений. потому что он говорил именно то, о чём истекало кровью его сердце всё это долгое время. и он не дал чану ничего сказать в ответ.***
чонин спрашивает, глядя на феликса с ухмылкой и сощурив свои лисьи глаза, когда ловит его на пороге квартиры с рюкзаком: — когда ты в последний раз оставался на ночь дома? феликс закатывает глаза, отвечает: — позавчера? чонин-а, ты мог быть очень занят стараниям сынмина, но я был дома, если что. чонин, впрочем, смущаться отказывается, просит только: — напиши, как придёшь к хёну. феликс завязывает шнурки и выпрямляется, ерошит волосы чонину и говорит: — хорошо. хорошего вечера! и, конечно же, не упускает то, что уши у чонина всё же красные, и улыбка становится немного нервной, и феликс смеётся, выходит за дверь до того, как он слышит ответ чонина, потому что, честно говоря, ему не совсем до этого. потому что его голова полна розовых облаков и нежных мечтаний, потому что за последнюю неделю чан говорил с ним больше, чем раньше, и одновременно с этим они не говорили о самом важном вообще, и феликс больше не может так. к счастью, проблемы чана потихоньку решались, и он понимает, что зацикливается всё больше на том, что он сказал тогда чану перед тем, как уйти, потому что он знает, что это то, о чём ему нужно сказать чану ещё раз, потому что, феликс уверен, чан не скажет ему об этом первым. феликс знает, что чану нужна интервенция для того, чтобы заставить его говорить о его чувствах и проблемах, и феликс совсем не хочет давить на чана больше необходимого, он просто хочет убедиться, что чан понял его правильно. потому что, феликс понимает, его чувство, за которым он так бежал, так стремился к нему, так следовал за ним, оно было не о том, чтобы приблизиться к чану, не стать ещё ближе, не услышать признание в ответ, потому что это совсем не значит для него что-то настолько же важное — он знает, что чан его любит, и он знает, что он всегда будет его лучшим другом, и феликс достаточно уверен в том, что он сможет справиться с чем угодно даже если чан скажет, что не чувствует ничего похожего. оно было о том, чтобы наконец выпустить кота из мешка. оно было о честности, о падении, которое означает, что ты приземлишься на мягкое и пушистое, похожее на розовое плюшевое сердце на брелке, потому что феликс ненавидит скрывать вещи от чана, он ненавидит быть не до конца честным и с ним, и с другими, и с собой. с собой в особенности, и с чаном это начинает напоминать старую рану, которая не заживает, и его страх перестаёт казаться настоящим, потому что, даже если всё будет не так, как ему хочется, чан не исчезнет из его жизни, они связаны слишком сильно для того, чтобы оказаться ничем из-за чего-то такого незначительного. поэтому феликс думает: сегодня. он поговорит с чаном сегодня.***
чан встречает его на пороге с широкой улыбкой, и он подпрыгивает немного на месте, как когда он слишком восторжен чем-то, о чём ему ещё нужно рассказать, и это выглядит ужасно мило, естественно, и феликс тут же улыбается в ответ, конечно же, потому что энтузиазм чана абсолютно заразителен. феликс спрашивает: — что такое, хён? чан улыбается ещё ярче, ослепительно совершенно, и он говорит: — я заказал нам еду, давай поедим, и я тебе всё расскажу? — феликс щурится немного, глядя на чана, и тот тут же склоняет голову набок, добавляет: — только хорошие новости, обещаю. и ещё одна, если тебе понравится, надеюсь. феликс кивает, говорит чану: — как скажешь, крис. ты на тонком льду всё ещё, не забывай. чан фыркает и поднимает руки в защитном жесте, говорит: — я помню, правда, но только хорошие вещи сегодня. феликс обнимает чана тут же, говорит: — вот и молодец, чани-хён. они садятся ужинать, и феликс рассказывает чану о работе, жалуется в шутку на то, как чонин и сынмин, перестав играть в прятки, совсем обнаглели, и чан смеётся по-доброму, говорит, ковыряясь палочками в промытом кимчи: — стоило ожидать, что они так будут делать. чонину давно сынмин нравился, я всё ждал того, смогут ли они поговорить, потому что я не думал, что чувства чонина односторонни. сынмин о нём очень заботился всегда. феликс хмыкает, щурится, смотрит на чана внимательно, говорит: — ты мне говорил, что джисон и минхо-хён встречаются ещё до того, как они нам рассказали об этом. я всегда хотел спросить, как ты знал? чан пожимает плечами и наконец оставляет кимчи в покое, откладывает палочки в сторону и пьёт воду, отвечает: — чонин сам мне рассказал про себя, а минхо всегда смотрел на джисона так, словно в нём заключался мировой секрет, который очень много для него значит, — чан делает паузу, дёргает плечом снова, хмыкает, говорит: — если спросишь про чанбина и хёнджина, то они слишком очевидны. вопрос только во времени, потому что они не скрывали никогда ничего ни от кого. феликс смотрит в свою тарелку и говорит: — я не знал. я знал про хёнджина, но, пока хёнджин не рассказал мне про их договорённость, я не думал, что хён это всерьёз. я переживал за него, когда они решили съехаться. чан говорит удивлённо: — серьёзно? чанбин никогда не говорит ничего того, в чём он не уверен. он может звучать так, словно это шутка, только чтобы дать хёнджину возможность сдать назад, если ему некомфортно. но хёнджин никогда этого не делал. поэтому нужно было просто дать им время. феликс кивает и говорит задумчиво: — он всегда принимал всё то, что хён делал для него. они молчат некоторое время, и феликс понимает внезапно с чёткой ясностью, что лучше времени он не найдёт. ему нужно начать говорить прямо сейчас, потому что иначе он снова будет искать идеальный момент, найдёт сотню детских причин бояться, найдёт множество возможностей не рассказать, и промолчать, и он не может продолжать так больше. феликс откашливается немного нервно, трогает пальцами бешено скачущий пульс на шее, спрашивает: — а ты, хён? чан поднимает бровь вопросительно: — что ты имеешь в виду? феликс чувствует, как от страха начинают неметь губы, он чувствует, как ему сложнее продолжать говорить, но он всё равно уже начал; у него есть множество возможностей сдать назад, но он не хочет больше, даже если у него лицо горит огнём, даже если ему кажется, что он понимает, что чувствует падающая с неба на огромной скорости звезда — словно он умирает и возрождается вновь в мечтах не своих. феликс больше не хочет молчать, потому что больше нельзя, потому что больше это не кажется правильным, больше не кажется честным, больше злит его, чем пугает, и феликс поясняет: — что делаешь ты, когда дело доходит до потенциальных отношений? ты никогда не рассказывал мне. чан поджимает губы и смотрит прямо на феликса, и он тут же краснеет, потому что ему всегда кажется, что чан видит его насквозь, что чан знает его лучше, чем феликс пытается себя узнать, и это искренне его пугает иногда, но совсем не пугает сейчас. если чан знает, зачем он завёл этот разговор, он поймёт его сейчас и скажет то, что он чувствует на самом деле. чан молчит некоторое время, поджав губы, и он выглядит очень серьёзным, что заставляет несчастное сердце феликса покрыться острой коркой льда, сломанными снежинками, пронзить его осколками снежной крошки, и феликс молчит тоже, потому что ему нужно знать ответ, и он не хочет отсмеяться и свести всё в шутку. чан говорит медленно: — обычно я стараюсь признаться первым, чтобы снять это бремя с другого человека, если я тоже им нравлюсь. если это не взаимно, то я хотя бы был честным и мы оба знаем правду, и мы можем вместе решить, что делать дальше. феликс опускает взгляд вниз, не в силах смотреть чану в лицо после этих слов, потому что, кажется, вот и его ответ, да? его ответ, который он хотел получить столько лет, звучит совсем не так, как в мечтаниях, но феликс с удивлением всё равно чувствует облегчение, поэтому он поднимает голову, чтобы сменить тему, и- и он внезапно видит, как чан смотрит на него с ярчайшей улыбкой. чан выглядит таким абсолютно нежным, и он протягивает руку, чтобы взять безвольную ладонь феликса в свою, спрашивает: — но ты меня опередил в этот раз, да, ликс? феликс смотрит на чана широко раскрытыми глазами, совсем не в состоянии найти слова, чтобы ответить хоть что-то, потому что чан забрал у него всё, что он мог бы сказать в этот момент, и он может только ждать, чтобы чан продолжил говорить. — ты сказал мне об этом первым, и я не знал, как поговорить с тобой после, потому что происходило слишком много вещей, и я хотел решить максимальное количество проблем, чтобы меня ничего не могло отвлечь от тебя, знаешь, и я не- феликс вскакивает с места и тут же забирается чану на колени, обхватывает руками его шею и утыкается носом в плечо в довольно жалкой попытке предотвратить слёзы, и чан замирает на мгновение, а потом охает и обхватывает феликса за талию, шепчет: — я не хочу, чтобы меня отвлекало хоть что-то от тебя, когда мы можем быть вместе, потому что ты сказал мне самые лучшие слова на свете, и я всю ту ночь думал только о них. феликс слабо пихает чана кулаком в плечо и поднимает голову, чтобы посмотреть на чана красными глазами, и он говорит сквозь слёзы: — ты должен был думать над своим поведением, а не о том, что я сказал тебе тогда, о чём ты и так должен был знать. чан дёргает уголком губ, бережно вытирает под глазами феликса, говорит: — я не знал. честно, я не знал. иначе бы давно уже что-то сказал. феликс переспрашивает мгновенно, естественно, потому что он не собирается упускать эту возможность: — давно? как давно? чан поджимает губы, смотрит в сторону, а потом склоняет голову набок, отвечает с улыбкой: — не уверен, если честно. это словно всегда было со мной столько, сколько я тебя знаю, чем больше я об этом думаю. я не всегда это осознавал, но это всегда было во мне, ликс. феликс мгновенно сглатывает ком в горле и тут же утыкается носом чану в шею, потому что, очевидно, сегодня не самый лучший день для его душевного равновесия, и он слышит, как чан смеётся тепло и тихо, и чан обнимает его крепче и сжимает легко его заднюю часть шеи, и феликс бормочет: — это нечестно. чан спрашивает, щекочет дыханием его шею: — что именно, солнце? феликс говорит, не отрываясь от чана: — ты. — я? — спрашивает чан и смеётся, потому что, очевидно, он нервничает тоже, и феликс знает этот смех — он означает, что чан не знает, что ему делать с подарком, который ему вручили в руки, даже если он ему очень рад, даже если он сам говорил, что это именно то, что ему всегда было нужно, и феликс думает, что пришло время ему чану помочь. он отстраняется немного и смотрит чану в его сияющие искренним светом глаза, звучит ужасно капризно и ломко, когда говорит: — ты. ты до сих пор не поцеловал меня, я не понимаю, что тебя останавливает, крис, я могу сидеть здесь вечность, конечно же, но нам нужно придумать, как развлечься, и я- и феликс мгновенно забывает, что хотел сказал ещё, потому что чан целует его, и это ощущается так, словно чан на самом деле имеет в виду то, что он делает, совсем не кажется сомневающимся — то, как он прижимает феликса к себе, как он обхватывает его ладонью под челюстью, как он целует его жадно, позволяя феликсу придвинуться ещё ближе, и феликсу кажется, что больше нет ничего, кроме этого момента, словно все его попытки поймать чувства где-то далеко, где-то там, где их с чаном больше не существует, оказались чем-то пустым и совершенно неважным, пока у него есть чан здесь и сейчас. чан зубами прихватывает нижнюю губу феликса, и он издаёт хнычущий звук через нос, который удивляет его самого, и феликс отстраняется совсем немного, позволяет чану целовать его щёки (он считает веснушки, феликс уверен, и он чувствует себя драгоценным в руках чана, и он чувствует себя ужасно влюблённым тоже, и это даже не страшно ни капли, только захватывающе), и феликс шепчет, когда чан щекотно целует его шею: — крис. чан издаёт хмыкающий звук, но целовать не прекращает, и феликс чувствует безграничную нежность по отношению к чану, которая заставляет его глаза печь, и он пытается снова: — чани-хён. чан целует феликса за ухом, и кожа феликса тут же покрывается мурашками, потому что, конечно же, чан знает, что феликс чувствителен в этом месте, потому что феликс имел глупость рассказать чану слишком много своих секретов однажды слишком поздней ночью, и феликс ёрзает на месте, что мгновенно заставляет чана положить руки ему на бёдра, чтобы остановить его движения; чан поднимает голову, встречается с феликсом взглядом и спрашивает с довольной улыбкой: — что такое, малыш? феликс сжимает плечи чана и не может не улыбаться в ответ, даже если у него щёки горят, даже если он всё ещё не может до конца поверить, что это всё правда, что это происходит именно с ним, и феликс говорит: — ты уверен, что хочешь оставаться здесь, хён? чан фыркает, говорит: — ты же сам сказал, что можешь сидеть тут вечность, — чан придвигает феликса к себе ещё ближе, и феликс чувствует его под собой, ухмыляется довольно, пока чан не наклоняется к нему быстро и не прикусывает за ключицу, и феликс уверен, что там останется след, потому что чан не пытается быть слишком нежным с ним совершенно, хоть и держит его очень бережно и надёжно. феликс говорит с придыханием: — да, но разве кровать в твоей квартире была ниспослана тебе просто так, крис? — феликс ждёт реакцию чана, но тот очевидно считает, что мучить феликса гораздо веселее, чем делать что угодно на свете, и феликс не выдерживает, добавляет, когда чан оставляет засос на другой ключице (для симметрии, очевидно): — разве ты не думал обо мне каждый раз, когда я спал с тобой в одной кровати всё это время? чан медленно поднимает взгляд на феликса, щурится немного, но феликс видит улыбку в его глазах всё равно, чан опускает руки ниже, сжимает задницу феликса, заставляя его фыркнуть, потому что — предсказуемо, а потом подхватывает феликса под бёдра и встаёт с места, и феликс цепляется руками за шею чана крепче, смеётся и вжимается лицом в изгиб между плечом и шеей чана, вдыхает его родной запах, и тот говорит ему серьёзно: — ты даже не представляешь, феликс. чан звучит внезапно ранимо, и он несёт феликса в комнату, кладёт на кровать очень бережно, и феликс тянет чана на себя, потому что ему невыносимо разрывать контакт сейчас, когда чан в его руках, наконец, как в сказочных мечтах, о которых он боялся лишний раз думать, феликс шепчет: — я тоже. я тоже, хён. чан жмурится с силой, и сердце феликса сжимается, и он протягивает руку и гладит чана по лицу, осторожно проводит кончиками пальцев по скулам, кладёт ладони ему на щёки, говорит с чудом в голосе: — ты такой красивый, крис. всё хорошо. такой красивый. люблю тебя. уши у чана начинают гореть в тот же миг, и феликс не может не улыбаться счастливо, потому что наконец он может говорить всё это вслух, не бояться ничего, потому что наконец плоский камень, что пускал круги на воде, больше не кажется чем-то, что разрывает материю и пропадает без следа — он кажется тем, что вскрывает истинную глубину его чувств, о которых есть, кому позаботиться, и феликс не может найти лучшего человека для этого, чем чан. чан говорит: — я не могу поверить. я должен был поверить давно, но я до сих пор не могу поверить, что это не сон. я так сильно любил тебя все эти годы, что больше ничего не кажется настоящим. феликс тут же обнимает чана ещё крепче, гладит по спине, шепчет: — я знаю. ты докажешь мне, что это настоящее, крис? — феликс целует чана со всем, что в нём есть, говорит: — пожалуйста. чан приподнимается на локтях и смотрит на феликса широко раскрытыми глазами, говорит: — раз уж ты просишь так хорошо. и феликсу больше не приходится просить ни о чём, потому что чан, кажется, знает, что ему нужно, читает его мысли так, словно он имеет с ним более глубокую связь, чем феликс мог бы предположить, и феликс не может не гореть всем тем, что в нём есть, потому что чан касается его так, словно он важнее всего на свете в этот момент, и феликс не знает, как можно принять обратное. феликс шепчет бесконечное «чан» и «ещё», и «о боже», и он целует чана горячо, и ловит каждый звук, что чан издаёт, и ему кажется, что в жизни он не был счастливее, чем сейчас, потому что он не знает ничего другого, кроме этого чувства, которое он наконец поймал за яркий искрящийся фейерверками хвост. иногда весна наступает тогда, когда решение принимает то, что случается между людьми в тот момент, когда им двоим это больше всего нужно.***
когда феликс наконец выпускает чана из кровати на следующий день, это под строгим условием, что это только ради еды, и феликс будет обнимать чана всё время, потому что, естественно, он не собирается от него отходить в принципе. феликс утыкается носом чану в плечо, когда тот борется с кофемашиной, и вспоминает внезапно: — ты говорил, что у тебя есть хорошие новости вчера. и так и не рассказал, какие конкретно. чан подпрыгивает на месте, поворачивается в руках феликса и выглядит внезапно очень воодушевлённым, восклицает: — точно! совсем забыл. феликс кивает поощрительно, говорит: — что такое? чан делает глубокий вдох, как маленький ребёнок, когда готовится сказать что-то по-настоящему важное, и сердце феликса пронзает острой нежностью, когда он это делает, и чан говорит: — я подписал контракт с лейблом как их домашний продюсер. феликс тут же вскидывает голову и обнимает чана за шею, говорит: — о мой бог, хён! почему ты не сказал вчера сразу, это же нереально крутые новости! я так рад, я так рад за тебя, боже мой! он целует чана в губы, целует всё его прекрасное смеющееся лицо, и чан держит феликса крепко, а потом отстраняется немного, поясняет: — твои слова вчера были лучше, — чан смотрит внимательно и восторженно на то, как феликс краснеет, а потом продолжает: — это небольшой лейбл, но всё официально, и контракт хороший очень, даёт мне много творческой свободы и возможность работать с другими артистами тоже, если будут запросы, я не привязан только к одному месту на все сто процентов; я думаю, это начало чего-то хорошего, ликс. феликс говорит с широкой улыбкой: — это лучшая новость на свете, крис. ты заслуживаешь всего мира, ты так усердно работаешь, я уверен, что дальше будет только лучше для тебя. чан целует феликса, а потом говорит ему: — сейчас? сейчас всё уже идеально, солнце. особенно если ты согласишься переехать ко мне, потому что это было второй вещью, о которой я хотел тебе рассказать. если ты не против. ты же согласишься? и феликс смотрит на чана во все глаза, дышит глубоко, чувствует: его сердце наконец невредимое. его сердце наконец не болит, его решения не кажутся ему чужими, и он больше не сомневается в том, что способен делать то, что считает правильным, даже если у него нет возможности решить какие-то проблемы самостоятельно полностью. и весь мир кажется совершенным таким, какой он есть в этот миг. особенно тогда, когда он целует чана и говорит ему: — конечно же, да.