«And if you're in love, then you are the lucky one
'Cause most of us are bitter over someone
Setting fire to our insides for fun
To distract our hearts from ever missing them
But I'm forever missing him»
«Youth» by Daughter
***
— Я знал, что рано или поздно ты придёшь. Саске поднял голову на Итачи. Тот стоял на пороге дома и опирался о трость, держа на весу левую ногу. — Не болит? — Ты спрашиваешь от этом каждый раз, когда я завожу разговор на неудобную тебе тему. — Сообщил Итачи, смотря на своего брата пристально-пристально, а после его губы чуть-чуть приподнялись. — Может впустишь? Итачи приподнял трость и чуть отодвинул себя назад. Дома ничего не изменилось. Всё так же оставалось горькое тепло древесины, искусственно мягкое, ровное, но если приглядеться, можно увидеть оспины и глубокие щели, словно дом Саске поразила болезнь. Кинув рюкзак в свою комнату, Саске вышел в гостиную и, под внимательным взглядом Итачи, всё ещё стоящего у двери, почувствовал себя уязвимым, читаемым и глупым. Недавний разговор привнёс в младшего Учиху ворох горячих углей, и Саске еле удерживался от того, чтобы начать метаться. Потому что слова, запущенные хитрым ртом Цунаде, выжигали в голове ту истину, которую он боялся принимать, словно за этим последует что-то необратимое, новое, неизученное. А Саске не любил неизвестность. Чуть-чуть заглядывая за ширму этой истины, у него поднимался жар, к шее, к лицу, ушам. Что-то незримое, эфемерное стояло за валом эмоций, которым Саске отгородил себя от окружающего мира и от себя самого. От того, о чём говорила Цунаде. Его не учили любви, когда-то он осознавал, находил её, но после смерти родителей всё изменилось. Он был даже зол на них. Они любили его, но они ушли. Чего тогда стоит любовь, если она недолговечна, если её так легко забрать? Саске молчал слишком долго, и почему-то казалось, что Итачи слышит его мысли, настолько пристально тот на него смотрел. — Тебя что-то беспокоит? — Наруто пропал, — эхом откликнулся Саске, сообщив ту информацию, которую Итачи знал и так, растерянно стоя в середине комнаты. Дурацкая была идея ломануться в Коноху. Разговор с Сакурой скомкал жёсткую бумагу его апатичного отстранённого настроения, когда всё, что он делал, это предавался хандре, лёжа на полу в квартире Наруто. Жгучее неназванное чувство, что, на самом деле, имело имя, но Саске упрямо игнорировал его. Это чувство появлялось тогда, когда Гаара как-либо вставал на его пути. Вставал между ним и Наруто. Что-то противоестественное было в этом, и такого не наблюдалось с остальными друзьями Наруто. Упрямая борьба Сакуры разозлила его, но только сейчас он понял, что Харуно и знать не знала того, что было известно Учихе. Возможно, не придя к выводу, что Наруто сбежал сам, Саске бы не так сильно укололо подозрение Сакуры. Но конфликта было не избежать в любом случае, потому что Сакура обладала той объективностью, что делала её настойчивой в любых делах. Ей невозможно было бы объяснить, что Итачи незачем похищать Наруто. Она не знала Итачи, не знала многого и о Саске. Она бы не смогла понять. Но она боролась. Боролась столь отчаянно, что, казалось, своей напускной бравадой избегала настоящей борьбы. Сакура боялась. Она так сильно боялась, что делала всё, что угодно, лишь бы не встречаться лицом к лицу со своей виной, со своим стыдом и горечью. Саске не мог ей помочь. Сакура не могла помочь ему. Со своей объективностью она перешла грань, зацепившись за одну догадку, как за спасательный круг. И давила, давила, продавливала свою мысль, чтобы убедить себя, других, что всё так оно и есть, что она угадала, что на самом деле всё просто. Что её не настигнет разочарование от ложности её догадки. Это и запустило мотор ярости в душе Саске. Разогнало ветром ровную меланхолию на ворсистом ковре чужой квартиры и застойный вакуум, наполненный жалящими мыслями, что походили на рой пчёл, попавших в банку. Вернуло на дорожку, где лежит ответ, но Саске не видел в темноте, хватался руками за воздух, да и сам сливался с пространством, диффундируясь с мраком пустых выводов, растворяясь перед собственными чувствами, перед которыми он был беззащитен. Подавлять их — всё равно что пытаться утопить воздушный шар в воде. — Я знаю, что он пропал, — сказал Итачи таким тоном, что стало ясно: его не устроил ответ Саске и он ждал продолжение. — Но тебя беспокоит что-то другое. — Я не хочу об этом говорить. — Но ты пришёл. Зачем? Младший Учиха изумлённо поднял голову на старшего. Тот, не отрываясь, смотрел на него, пронизывая чёрными глазами. Он никогда не спрашивал, с какой целью Саске приезжает, он всегда был рад ему. Но сейчас Итачи почему-то требовал ответа. Саске сглотнул, чувствуя себя неуютно. Как подросток, которого родители вызвали «на ковёр». — Цунаде... сказала много чуши. Итачи склонил голову. — Если ты так говоришь, значит она сказала то, что тебя волнует. — Спокойно констатировал он, словно Саске сам это и сказал. — Однако ты приехал не для того, чтобы узнать, что может сказать тебе Цунаде. — Я поссорился с Сакурой. Итачи удовлетворённо кивнул и прошёл к дивану, опираясь на трость и привычно слегка заваливаясь в левую сторону. Младший Учиха сел рядом, смотря в одну точку, на деревянное покрытие стены, ища узоры огромного скелета, которые он видел в детстве. Из-за света светодиодной ленты, которую Саске выпросил на день рождения, скелет казался фиолетовым. Если Саске наказывали, то он стоял в углу у этого самого скелета, чувствуя себя защищённым. Ведь, если что, он отслоится от стены и поможет ему. Но, когда всё случилось, на помощь не пришёл никто. Он с Итачи остался один на один с жестокостью, страхом и смертью, что поселилась в их доме, став его неотъемлемой частью. Всё, что имело цвета, вдруг стало мутным, грязным и неживым. Их дом... больше не мог так зваться. Ощущение дома пропало, как и детство, как и поля Конохи, как и бескрайнее голубое небо, что поселилось в глазах Наруто. Цунаде... Она знала это. Она знала, что Наруто заменил Саске дом. — И она сказала что-то связанное со мной. Скорее всего она узнала о том, что я состоял в Акацуки, иначе тебе незачем приезжать, когда ты только недавно был здесь. — Легко продолжил Итачи, без труда переводя для себя односложные ответы брата. Саске тяжело выдохнул, скрестил руки на груди и отвернулся в сторону двери. Иногда с Итачи было тяжело, потому что тот видел Саске насквозь. Единственный человек, который так мог. — Она думает, что это ты похитил Наруто. — Я бы на её месте так же думал. Саске нахмурился. — Что? Почему? — Сам посуди, — Итачи аккуратно перекинул правую ногу на левую и скрестил пальцы на колене. — Пропадает человек, на которого двадцать лет назад покушался самый опасный преступник — Девятихвостый. И этот преступник часто мелькал в кругах Акацуки. И теперь, когда он получил пожизненное, а месть не исполнена, он может воспользоваться старыми связями. И конечно в такой ситуации, чтобы не быть замеченным, нужно использовать для похищения человека, на которого подумают в последнюю очередь. Я твой брат, а ты лучший друг Наруто, соответственно, с точки зрения морали, я бы не стал похищать Наруто, так как он важен для тебя, а ты важен для меня. Поэтому я и становлюсь идеальным кандидатом, ведь у меня есть причина им не быть, — родство с тобой. Саске вздохнул и устало потёр лицо ладонью. — Девятихвостый действительно хотел убить Наруто? Итачи кивнул. Его глаза вдруг застлала пелена воспоминаний. — Да. И он был настолько ужасен, что Акацуки не смели идти против него. Однако, он был горд. И вместо того, чтобы послать кого-то более незаметного, он устроил теракт, решив самому разделаться с младенцем, что носил фамилию Узумаки. Погибло огромное количество людей, населяющих Коноху. Он попытался убить Наруто, но так как шёл в открытую, родители Наруто успели подготовиться. Саске внимательно слушал Итачи, а после его лицо накрыла волна скорби, и вызвана она внезапно распустившимся внутри сочувствием, что холодной рекой наполнило Саске. Наруто никогда не говорил о родителях, никогда не говорил о том, какого это, жить одному. Он двенадцать лет жил в одиночестве, пока не появился Джирайя. Да и тот умер через пару лет. Внезапная тяжесть надвинулась на него, словно небо с непомерной силой прижало его к земле, поставило под такое давление, как если бы Саске вдруг оказался на дне Марианской впадины. Под толщей воды, схлопываясь в черноте в кучу сломанных костей и раздавленных внутренностей, мышц. — Как бы то ни было, это уже не важно. — Почему? — Потому что Наруто сбежал сам. Настала короткая пауза. Итачи застыл. Казалось, вся его энергия бурлила в голове, настолько неживыми стали его тело и глаза, словно он смотрел внутрь себя. — С чего ты взял? — У него дома я обнаружил собранный чемодан. Вероятно, в тот вечер произошло что-то, что заставило его уйти даже не взяв свои вещи. — Саске не стал просвещать Итачи, что он легкомысленно и беспричинно подозревал Гаару только потому, что он тоже... что он... был как Саске. Итачи долго-долго смотрел на брата. Его лицо будто заморозилось: ни одна эмоция не проскакивала, ни одна мышца не дёргалась. Казалось, на Саске смотрел манекен, настолько пустым был его взгляд. В доме стало по-настоящему тихо, словно и так неодушевлённые предметы стали мёртвыми. Чернота наступающей ночи нацепила на Итачи плотную маску. Он казался пугающим в своём спокойствии. Том спокойствии, что совершенно не сочеталось с дальнейшими его словами. — Саске. — Итачи всего один раз так смотрел на него. Саске внутренне напрягся так сильно, что, казалось, давлением своих сомкнутых в кулаки пальцев мог сдавить вольфрам. — Кто-то хочет, чтобы ты думал, что Наруто сбежал. Прозвучавшее в тишине было громче взрыва. Саске медленно расширил глаза. Кровь отлила от лица, и её гул зашумел в голове, отсоединяя Саске от реальности. Он отдалялся от окошка зрения так быстро, словно его что-то утаскивало вглубь головы, до сужающейся точки, которой он стал. «Кто-то хочет, чтобы ты думал, что Наруто сбежал». Произнесённые только что слова прогремели так, словно кто-то опрокинул огромное количество гирь, и все они с грохотом повалились на Саске. Он неверяще уставился на своего брата. — Нет, такого не может быть. Не может. Почему ты так решил? — Его голос сипел. Руки начали дрожать. Внутри Саске вспорхнули ершистые облака из кричащих птиц, что начали яростно кричать внутри его черепной коробки, махать крыльями, врезаясь друг в друга, раня друг друга, вызывая такой шум, что не слышно было даже собственного голоса. Итачи что-то продолжал говорить, но Саске его не слышал, сидел будто оглушённый. Младшему Учихе казалось, что все его внутренности перевернулись. Ледяная эмоция пробралась под кожу, заставляя стучать ещё сильнее глупое горячее сердце. Но он не слышал даже его. Саске чувствовал себя камнем, летящим в пропасть. — ... и потому я стал тайным членом Акацуки. Меня берегли, ведь я единственный мог в случае чего спасти остальных и скрыть всю информацию так, чтобы полиция её не обнаружила. А если Сакура вышла на меня, то это значит, что кто-то специально слил информацию о том, что я состоял в преступной организации. И сделал это тот, кто в ней и состоял. Он и смог создать видимость побега. Голова Саске заработала быстро-быстро. Он вскочил с места, словно на нём было битое стекло, и стал ходить по комнате. — Зачем Акацуки подставлять своих же членов, особенно настолько важных? — Потому что похищение Наруто стало приоритетнее, чем моя тайна. Потому что желание Девятихвостого оказалось сильнее, чем связь со мной. Акацуки уже давно изменили свою политику, так что... Гм, неважно. Важно то, что этот кто-то знал, что это дело расследует в том числе и Сакура Харуно. Вероятно, был расчёт на то, чтобы всех отдалить от тебя. Я не удивлюсь, если ты приедешь обратно и все будут смотреть на тебя так, будто и ты убивал людей и покрываешь меня. — Что?! — Все слова, что говорил Итачи, были так дики и неправильны, словно были из какого-то другого мира. И всё это не с ним, не здесь. — Но они же знают моё отношение к Наруто... — Спустя пару секунд Саске понял, насколько двусмысленно прозвучала фраза и потратил всё самообладание на то, чтобы остаться спокойным. Но у Итачи всё равно появилось абсолютно такое же выражение лица, что было недавно у Цунаде. А потому Саске поспешно добавил, — Нет, они не такие. Они знают, что я Наруто очень... ценю. И даже если была цель отдалить меня ото всех. Она не была главной. — С чего ты взял? Саске промолчал. Ворох открывающейся новой информации был настолько резким, выбивающим почву под ногами, что потерянность как никогда ясно и чётко проступила в чертах младшего Учихи, как бы тот ни старался её подавить. Подавить... Слишком многое он сейчас пытался затолкнуть обратно, абстрагироваться. Спрессовать рвущийся страх и запереть. Никогда — никогда его не открывать. — Из всего этого можно сделать вывод, — начал Саске, концентрируясь на каждой букве, что он произносил, словно боялся, что, не будь он осторожен, все его спрессованные эмоции вырвутся на свободу, — Что кто-то хотел скрыться за твоей преступной тенью или скрыть настоящего похитителя. Они быстро это поймут. Спустя огромное количество времени безуспешных поисков, они, выйдя на одного конкретного человека, ломанутся в полицию. Сакура не допустит того, чтобы ты стал основным подозреваемым из отношения ко мне и из осторожности. Всё-таки, размышлял Саске, она никогда не была жестокой и не делала поспешных решений. Так странно сейчас было думать о Сакуре... — Скорее всего она обратится к Карин. Даже если та отказалась предоставлять им какую-либо информацию, она тоже является заинтересованным лицом в поиске Наруто. И она проверит тебя, а у тебя есть безупречное алиби. В ночь похищения ты был со мной. Если бы меня тогда не было в Конохе, то тогда ты абсолютно точно стал бы основным подозреваемым. — А что если бы я послал другого человека похитить Наруто? — спросил Итачи. Саске с отсутствующим видом помотал головой. — Ты не мог знать, что компания соберётся именно в тот вечер... Карин мне сказала, что узнала от Сакуры, что они решились пойти в «Кроличью нору» спонтанно. То есть... никто бы не успел передать тебе, где находится Наруто. Итачи задумчиво кивнул. — Ты прав, маленький брат, — Саске скривился, и прежде, чем он успел что-нибудь сказать, старший Учиха продолжил, — по работе я часто меняю номера телефонов, поэтому, даже если бы я послал человека похитить Наруто, до меня бы не дозвонились. Снова настала тишина. Неправильная, тугая. Саске чувствовал себя так «никак», в режиме отложенной истерики, словно его втоптали в землю и одновременно подняли слишком высоко: голову сдавливало так сильно, словно кто-то вакууматором выкачал весь воздух. — Вопрос только в том, — тихо начал Саске, едва шевеля побелевшими губами, — как похитителю удалось создать условия, которые указывали бы на побег. Ключи были только у Гаары и полиции. Когда полиция проверяла квартиру Наруто, они бы явно заметили, что там чемодан, и легко пришли бы к выводу, что он сбежал сам и не стали бы поднимать уголовное дело. Значит кто-то побывал там после. — Значит, это тот, кто имел доступ к квартире Наруто. Всё указывает на... — Это не Гаара, — сразу перебил Саске, и настала уже очередь Итачи недоумевать. Первый понимал эту реакцию: на самом деле, было бы очень удобно, если бы это был он. Саске и так ненавидел Гаару, но он понимал, что, если хочет найти Наруто, руководствоваться только собственными чувствами нельзя. Хоть и, всё же, никогда бы не подумал, что придёт время, когда сам, добровольно будет защищать Сабаку но... Происходящее всё больше и больше напоминало страшный сон. — Он отдал мне ключи до того, как там побывала полиция, а значит он не мог попасть в квартиру. Но всё же... Мне придётся с ним поговорить, — Саске сморщился, доставая телефон, и Итачи внезапно улыбнулся, потрепав по голове младшего брата. — Не торопись. Мы знаем слишком мало. — От слова «мы» в груди Саске что-то ёкнуло: он впервые за последние недели не чувствовал себя одиноким, даже при таких обстоятельствах. — Похититель мог всё подстроить так, что виноваты будут вообще все, кого мы знаем. — На них мне всё ра... — Не спеши сжигать мосты, Саске. — Оборвал его Итачи с непонятной интонацией. По лицу ничего нельзя было прочитать, но почему-то Саске показалось, что это что-то очень-очень личное, очень-очень болезненное. Он ничего на это не ответил. Этот день полностью истощил его. Сонливость одолела мощной волной, словно кто-то ввёл его в наркоз. Саске хотел спать. Спать и проснуться в другом мире, где нет всего этого. Где этот день никогда не наступил и никогда не была произнесена фраза «кто-то хочет, чтобы ты думал, что Наруто сбежал». День, где Наруто всё-таки сбежал. День, когда Саске отпустил бы его. Младший Учиха понял, насколько несущественны были его страдания до этого момента. Ведь он жил с мыслью, что Наруто где-то там, но в порядке, даже если не с ним, даже если не здесь. Но что сейчас? Даже если Наруто жив, он в страшной опасности. Вероятно, ему плохо, вероятно, ему больно. Вероятно, он ничего не может с этим сделать. Вероятно, больше не существует прежнего Наруто. — Иди спать. Пока ты ничего не можешь сделать. Позволь себе отдохнуть. — Мягко произнёс Итачи и аккуратно встал с дивана, чтобы тоже уйти. Знал бы Итачи, как всё это повлияло на Саске... Знал бы Итачи, какое состояние поджидало Саске рассветным солнцем, до которого ему выделена всего одна ночь слепого беспамятства. Саске вернулся в свою комнату. Благодаря стараниям брата она всегда оставалась чистой. Заглянув в окно, Саске увидел чёрное небо, словно измазанное гуталином, и облака, напоминающие вытекшую ядовитую ртуть. Она словно втекла в него, отравила, парализовала. В голове носились пульсирующие мысли, режущие нагретыми лезвиями по его сознанию, тут же прожигая следы. Дрожь теперь поразила и ноги, и Саске медленно опустился на корточки, держась за подоконник. Лёгкие горели, жар батареи вызывал тошноту. Он дышал тяжело и судорожно, делая огромные болезненные вдохи, словно тратил все силы на то, чтобы просто дышать. Саске схватился за грудную клетку так, как если бы хотел сжать в руках боль, пока она не вытечет чёрной кровью, пока не брызнет меж костяшек. Сознание тяжёлым воском утекало, останавливалось на грани между абсолютной пустотой и частичкой реальности, за которую Саске зацепился как за единственную соломинку. Но и она треснула. Чернота поглотила его, пока духота вытесняла все здравые мысли. Была лишь неопровержимая истина, заточенная, острая и холодная. Саске бился в её лёд, пытался преодолеть плотину, будучи под водой, но с каждой секундой что-то утаскивало его вниз... В самый последний момент он подумал о Наруто. И его образ вспышкой выжегся на подкорке такой болью, что Саске будто полностью ослеп, отдаваясь пустоте и тишине. Больше не было ничего. Он так и не дошёл до кровати. В ту ночь Саске, выбитый шоком, ещё не понимал, что на самом деле знал ещё одного подозреваемого. Держась в отдалении от компании, Саске даже не думал, что кто-то стоял и в его собственной тени.