Viva Las Vegas

— Ты определенно остался доволен Вегасом больше моего, — на забавную ремарку Верстаппена Шарль лишь кивает, смущенно отводя взгляд. С волос победителя все еще стекали капли шампанского, им, по хорошему, надо было поспешить вернуться в свои моторхоумы. Не мешало бы переодеться, принять душ, Максу узнать как чувствует себя Ландо, Шарлю успокоить адреналин в крови, но каждый раз когда монегаск слышал голос своего противника, хотелось навсегда застыть в моменте. Макс после подиума выглядел… завораживающе. Да, именно так его бы описал Шарль. На него хотелось смотреть, хотелось провести ладонью по этим мокрым волосам и зачесать их назад, хотелось целовать покрасневшие губы, снова чувствуя опьяняющий вкус победного напитка. — Эй, все еще злишься на меня? — чужая рука на плече обжигала даже через комбинезон. — Я не злился, — усмехнулся Шарль, подмигивая своему парню напарнику коллеге? — Ну… может в начале, хотя ты уже получил свое. Верстаппен лишь закатил глаза, после быстро сокращая расстояние между ними и оставляя легкий поцелуй на чужих губах, мягко приобнимая монегаска за талию. — Макси… камеры, — не желая отстраняться Шарль легко прошептал в чужие губы самую банальную вещь на свете. — Не волнуйся, сюда им нельзя, а остальные пилоты уже и так знают о нас. — Верстаппен! — в этот момент мимо закоулка проходил Оскар, спешивший быстрее вернуться и проведать своего напарника. От резкого возгласа он вздрогнул, с опаской оглядываясь. Если и до этого он и не думал смотреть по сторонам находясь в своих мыслях, сейчас его взгляд падал на руку трехкратного чемпиона, сжимающую талию пилота Феррари. — Привет? Ответа не последовало, Пиастри смущенно кивнул и поспешил удалиться по своим делам, отмечая в голове, что надо будет рассказать про это Ландо. Сплетни об этих двоих того всегда радовали. — Видишь? Я же говорил, Леклер, мы не особо то скрываемся, — усмехнулся Макс, оставляя поцелуй на чужой покрасневшей щеке, после утыкаясь в нее носом. — Ненавижу тебя. — Угу, — смешок опалил уши Шарля, что заставило его машинально ближе прижаться к телу того, кого он, по идее, и правда должен был ненавидеть. Они простояли так еще какое то время, обсуждая то, что не успели обсудить до подиума, все еще не спеша отступить друг от друга ни на сантиметр. Шарлю было немного обидно, не смотря на то, что гонка оказалась веселее чем было предсказано. Он много тренировался, и на симуляторе, и играя в полюбившуюся ему игру. Как будто бы в его жизни не хватало гонок, каждый раз возвращаясь после работы на симуляторе Шарль открывал свою любимую F1’23 дабы снова обкатать ту же самую трассу. Они в этом с Максом были похожи, хотя тот предпочитал не тратить свое время на дешевую пародию и предпочитал поиграть в FIFA в свободное время, он редко что видел кроме гонок. На самом деле почти ничего. В их тандеме Шарль был тем, кто постоянно где-то был, куда-то ездил, смазливо улыбаясь в камеру и наслаждаясь каждой секундой, когда его замечали фанаты. Любил читать про себя твиты, а приторно сладкие фантазии фанатов о нем и Максе обязательно скидывал в личку второму. Верстаппену давно бы стоило заблокировать его в твиттере, в инстаграмме, а лучше уж и сразу удалить его номер, однако после каждого такого сообщение обязательно следовало предложение провести время вместе. Шарль определенно был инициатором, то ли от большой любви, то ли от чувства одиночества когда долго не мог почувствовать Макса рядом. Иногда они могли и неделю не общаться, у них не было обязательств перед друг другом, а иногда хотелось прижаться, даже просто в объятиях, каждый раз после того, как он не мог свести свой взгляд с Макса на очередном брифинге перед гонкой. Леклер определенно был влюблен. Он должен был ненавидеть голландца, ради себя, ради победы, ради Феррари. Он не мог. За Максом хотелось наблюдать, хотелось быть рядом и слушать. Слушать, слушать, слушать. Ему никогда не надоедало, пару раз (определенно больше чем пару раз, но Шарль никогда в этом не признается) он засыпал под его болтовню, устраивая голову на чужих коленях. На что Макс никогда не злился, продолжая перебирать чужие волосы, лишь говорил тише, убаюкивая младшего. Верстаппен тоже был влюблен. Неловко краснел на очередные посты официальных аккаунтов. «Лестаппен снова вместе», «Лестаппен устроили отличную гонку еще до начала гонки», «Макс и Шарль никак не могут оторваться друг от друга», и все в этом духе. Ему грело душу знать, видеть, что Шарль смотрит на него так же, что он не против этого всего бреда фанатов. Что они настоящие даже перед камерой, потому что они настоящие друг с другом. Максу было бы проще не замечать Леклера, пускай он и отличный водитель, постоянно Феррари уничтожали его своей некомпетентностью. То машина сломается, то питстоп 5 секунд, то вообще (на деле почти всегда) их стратегия оставляла желать лучшего. Он уже и забыл что такое бороться с Шарлем как раньше, обгонять друг друга на каждом повороте, избегать неделями после аварии, кричать в радио что второй полнейший кретин. Макс хватался за каждую возможность поездить бок о бок с монегаском, игриво гоняясь с ним даже на тренировке. Этот гран-при определенно стал лучшим. Любимым, даже при всей ненависти Макса к Лас-Вегасу и этой ужасной организации, которая чуть не стоила одному из пилотов жизни. Он наконец то смог побороться с тем, кто больше всего заслужил. «Я всегда думал, что если я попаду в Формулу 1, то Шарль тоже сможет это сделать.» Шарль смог, Макс безумно этому рад. Для таких как они гонки это все. «Я не представляю заезды без тебя.» Часто звучало из уст обоих, и хоть Леклер и понимал, что он ему не ровня, его болид не ровня РедБуллу, но он пытался, старался, хотел выиграть. Обязан был выиграть. Хотеть гонять до конца жизни против друг друга было равносильно предложению руки и сердца. Они оба были согласны. Они оба никогда не обговаривали свои отношения вне трека. Это случилось само собой, попытка дружбы после того самого инцидента (Шарль до сих пор не может подписаться в инстаграме на того, с кем спит в одной кровати почти каждые выходные), легкие прикосновения, улыбки, влюбленные глаза, пока не стало слишком… нормально. Случайный первый поцелуй, когда Шарль снова увидел Макса в шампанском после очередной победы и не смог сдержаться. Верстаппен лишь прижимал второго ближе, потому что ждал этого слишком долго, но боялся на это решиться. Макс влюбился первым, Шарль влюбился сильнее. Им хотелось оставить все как есть. Без разговоров о том кто они, без лишних эмоций, обязательств. Оба боялись, что не готовы к тому, что их отношения на треке будут влиять на то какие они после заезда. Казалось, что вот так как есть разойтись будет проще. Не будет обиды за аварию и испорченную гонку, не будет обидно за отсутствие победы или попытки на победу. Будет никак. Оба знали, что рано или поздно они сгорят. Оба знали, что очередная победа в копилку Макса Верстаппена лишь сжигает Шарля еще сильнее. Его мечта ускользала от него как песок между пальцев, он тонул в надежде, что все станет лучше. Но все обязательно станет лучше. Он верил в себя (старался), верил в Феррари (он был обязан), но это было сложно. Сложно было прижиматься к чужому телу, которое так заботливо обнимало обжигая прикосновениями, в очередном срыве из-за неудачного заезда, из-за отвратительной стратегии или очередного косяка, который не зависел от него. Шарль чувствовал себя жалко, ища успокоение и заботу в том, кто был на вершине. Шарль обещал себе, что однажды на вершине будет он. Макси 🤍 01:22 Уже спишь? Шарль 01:23 Детка это Вегас, ты издеваешься? Как Ландо? Макси 🤍 01:25 Терпимо, вроде ничего серьезного. Идешь с ребятами в казино? Шарль 01:27 Макси… нам запретили появляться в казино! Иду конечно, или у тебя есть предложение получше? ;) Макси 🤍 01:29 Если хочешь получить штраф — я составлю тебе компанию. Если нет — жди меня у отеля через 10 минут. Шарль 01:30 У меня есть идея получше Заезжай через 15 ;) Машина напрокат, взятая на имя Келли, уже ждала Шарля напротив его отеля. У Макса не было ничего с Пике, им просто было удобно. Они помогали друг другу, поддерживали, иногда жили вместе и создавали образ идеальной пары для прессы, для отца Макса. Она все понимала, Макс был ей за это благодарен. А еще она понимала, когда тому нужно было извиниться перед Шарлем, отправить коробку конфет просто так или появиться на пороге квартиры монегаска перед закатом с бутылкой вина и неловкой улыбкой. Если бы не она и ее советы, Шарль бы точно давно заблокировал Макса во всех социальных сетях. Иногда голландец был слишком прямолинейным и слишком холодным, что тому, в отличие от Шарля, точно требовалась женская рука помощи в отношениях. Макс ждал Шарля с улыбкой, стараясь не светиться у входа. Победитель РедБулл ошивается рядом с отелем Феррари, что может быть лучшим заголовком? Было гораздо проще когда их команды останавливались в одних и тех же отелях, хотя Макс на этаже Феррари или их совместные утренние завтраки определенно вызывали вопросы еще и у работников команд. «Противники с детства,» — проносилось у всех в голове. «Они определенно трахаются,» — шутил каждый раз Ландо. Шарль выглядел на высоте. Как и всегда. Хоть все и считали Люиса самым стильным среди гонщиков, Макс определенно бы с этим поспорил. На Леклере хорошо было абсолютно все. Он был моделью даже в этой ужасной толстовке с белым кругом посередине, не говоря уже о том, когда он одевался на выход. Белая кофта, красный пиджак, белые штаны. Прямо как Феррари или флаг Монако, пронеслось у Макса в мыслях. А еще его любимые очки, он выглядел в них мило, почему-то эти очки сразу забирали у Шарля пару тройку баллов сексуальности, но Макс не жаловался. Он готов был пожирать его взглядом в любом виде. — Привет! — воскликнул монегаск, улыбаясь Максу. Неловкое, но все же дружеское прощение с Алекс после выхода из поля зрения камер и Шарль поспешил к новенькой машине. У Шарля и его (не-)девушки были иные отношения. Они были приятелями, неплохо общались, но не разделяли жизнь так тепло, как это делали Макс и Келли. Милые объятия и действия на камеру, скрепленные руки и одежда Шарля на ней. Иногда Макс ревновал, на что Леклер лишь смеялся, мягко целуя ворчливый рот голландца. — Привет, — и снова легкий поцелуй и рука на чужой талии, которая прижимает ближе к себе, — и какие же у нас планы? В глазах Шарля определенно загорелись искры.