Великий Древний

      — Какую цену я заплачу за силу, способную уничтожить логово вампиров, Владычица Эммир?       — Думалось мне, ты любишь их, дитя. — Прозвучало с долей издевки. — Прежде ты и сам справлялся. Что изменилось в этот раз?       — В этот раз я один. — Без эмоций ответил Маркус. — И цель моя — перворожденный. Те, кого я когда-то освободил вряд ли встанут на мою сторону.       — Идешь за маленькой жрицей? — усмехнулась Древняя. — Спровадив для начала своего красавца эльфа? Ах, как же самонадеянно! Помнится в Мирне был славный театр. Полмира съезжалось посмотреть. Но и там не было столь интересных постановок. Наблюдать за тем, как ты барахтаешься куда большее удовольствие. И чем же кончится эта пьеса? Смертью героя и самоубийством его возлюбленного? Вечной виной, запутавшейся в сетях злодея селунитки? Или же на землю снизойдет deus ex machinaи принесет несчастным душам спасение?       — Только божеству и решать. — Мрачно сказал тифлинг. — Дело ведь только в цене. Сколько я заплачу?       — За такую силу, дитя, ты отдашь свой рассудок. — Разошлось холодом по спине. Маркус передернул плечами. Эммир тем же ледяным тоном продолжала: — Тебе еще не подвластна истинная мощь моих клинков. Ты имеешь лишь то, что способен обуять. Получишь больше — забудешь кто ты.       — Ты этого не допустишь. Я еще нужен тебе.       — О, нет! Это было бы безусловно любопытно, но слишком долго я ковала тебя у горна душ. Ты не готов, а значит этой сделке не бывать. И все же, дитя, за то, что ты развеселил меня, я сделаю тебе маленький подарок. Селунитка жива, но надолго ли? Это неведомо и Богам. А теперь, когда ты знаешь, продолжим увеселения! Какой же путь ты изберешь? Побежишь ли напролом, рискнув тем, над чем так яро трясешься, или решишь пойти в обход, и увидеть только тело той, что в тебя верила?       — Я не принесу перворожденному то, над чем трясусь, Владычица Эммир. Если до того дойдет, пойду один. Твоей милостью выживу.       В потяжелевшей голове раздался смех. Богиня, не скрывая своего презрения издевалась над ним.       — С чего ты решил, что я проявлю к тебе милость? Разве еще не пришло к тебе осознание? Мне нужен сильный и благоразумный воитель! К чему мне встревать в судьбу негодного ни на что щенка? Не сгинешь сейчас, сгинешь потом. А потому — сделай свой выбор! Докажи, достоин ли ты моего покровительства!       На лице тифлинга появилась улыбка. Он знал, что Госпожа Мечей ему этого так просто не простит, но остановиться уже не мог. Неизвестно, осмелился бы он на подобное стой она перед ним в своей телесной оболочке, но пока он слышал лишь ее голос и не чувствовал того давления, которое обрушивалось на него, когда Эммир материализовывалась во плоти, продолжал:       — Мой выбор пройти к Лунным Башням. Если же ты не поможешь мне, мне помогут смертные. Друиды, арфисты. Союзники, которых я собрал, когда ты грозила мне смертью до того, как я обращусь иллитидом. Мне бы только разведчиков найти и пройти по залам Гримфорджа. И клянусь, Великая Госпожа Мечей, за оскорбление, которое прихвостни этого кровососа нанесли верховной жрице, их всех ждет наивысшая кара.       — Неразумное ты существо! — Разъярилась богиня. — Смеешь ставить мне мои слова в упрек? Думаешь нет для тебя препятствий?! Думаешь восемь сотен и еще сорок тварей, забывших вкус крови за месяцы в застенках, подпустят тебя к вратам?! Ты и пролив не преодолеешь без моей защиты! Смертные твои и вести не получат о твоей гибели!       Маркус притих, стараясь думать о чем-то отвлеченном и не выдавать истинных чувств. Но скрыть помыслы от покровительницы, которая читала его как открытую книгу было предельно сложно. Она будто глядела на него из полутьмы, грозными бездонными глазами, понемногу сжимала его душу, сдавливая грудную клетку незримыми тисками.       — Прости меня, Владычица Эммир. — Выдохнул тифлинг, — я больше не посмею так говорить. Моя жизнь и моя судьба в твоих руках, я твой верный воин, я твой разящий меч. Как тобой велено, так и будет. А теперь позволь мне уйти. Клянусь плетением, я не посрамлю твоего имени.       — Уйти. — Эхом отозвался голос. Невидимая цепь обвила застывшему колдуну шею. Он закрыл глаза, готовясь к боли. И правда излишне самонадеянно было ожидать, что она не заметит, и, если бы Маркус не был уверен, что ей это понравится, он бы ни за что не решился на эту затею. — Ты… негодная дрянь! — Взревела Богиня. У тифлинга подкосились ноги. Цепи натянулись, и вскоре от удушья начало темнеть в глазах. — Ты что же, осмелел настолько, что удумал меня обхитрить?! Где ты набрался столько наглости, чтобы посметь запутать меня речами?! Так ты чтишь свое божество?! Так ты платишь за снисхождение?!       —Я ничего не просил, Госпожа Мечей. — Сквозь боль ответил тифлинг. — Ты сама мне все рассказала.       Удара ждать не пришлось. Тысячи острых нитей впились в скованную душу, и Маркус на секунду ощутил, как та покидает тело. Владычица Эммир, вырывала то, что принадлежало ей, без какого-либо сожаления. Изощренно, медленно, разрывая саму сущность порожденного ею же существа на куски, будто наслаждаясь его агонией. Молить о пощаде в такие моменты было бессмысленно, и оставалось только терпеть, стиснув зубы до скрипа, стараясь сохранить ясность рассудка сквозь вспышки неумолимой боли. И тифлинг терпел, не позволяя себе проронить ни звука, в надежде что взбешенная Богиня вскоре наиграется. И, как и ожидалось, мучать безмолвное тело ей быстро надоело. Она отшвырнула колдуна в стену, и громовым голосом, отдающим тяжестью в голове, бросила: — Только посмей еще раз!       Маркус, смахнув хлынувшую из носа кровь криво усмехнулся. В первый раз эта экзекуция впечатляла, в последующие стала чем-то обыденным. Приятно все же, когда древнему существу по-прежнему что-то от тебя надо. Мучать будет, но не убьет.       — Никогда больше, моя госпожа. Я не осмелюсь даже пытаться.       Эммир не ответила. Она будто закрылась от него наглухо, захлопнув невидимую дверь. Маркус, медленно поднялся на ноги, помятый, но довольный собой. Чувство отрыва от покровительницы не самое приятное, отдающее пустотой, но вполне терпимое. Призванное оружие еще слушалось, а значит Древняя в очередной раз сделала его находчивости своеобразный комплимент. Что поделать, узревшие изобретательность опекуны по-разному хвалят своих подопечных. Кто медяк дает, кто душу вырвать пытается. Кому как судьбой положено. Ему положено быть на привязи у существа с очень необычными мерами воспитания. Раб ей не нужен, ей нужен рыцарь. А потому терпи и гни свое дальше. Тифлинг это давно усвоил.       Потерев ушибленную спину, он подошел к низкому столу, на котором были разложенные вытрясенные из сумок местных травниц ингредиенты. Зелье придется варить по памяти. Дневник дроу с рецептом «черной крови» исчез вместе с дорожной сумкой где-то в недрах Подземья. Но для того, кто годами оттачивал мастерство алхимика это был далеко не смертельный вызов. Оставалось наварить этого добра столько, чтобы хватило всем причастным. Хотя понадобится ли яд, Маркус наверняка не знал. То, что он смог выудить у Госпожи Мечей рисовало не самую радужную картину, но, все же это было куда лучше неизвестности. Самое главное — Шэдоухарт жива. А то, что ее окружают восемьсот сорок отродий, по какой-то причине не пьющих кровь уже несколько месяцев обстоятельство неприятное, но решаемое. Жаль только не удалось выведать что из себя представляет владыка-вампир, и теперь придется выяснять это на месте.       Закинув в ступку выжимку из чернокорня, Маркус прикинул сколько придется провозиться, чтобы заготовить «черной крови» на всю эту ораву. Он был уверен, что арфисты на бойцов не поскупятся, да и друиды в стороне не останутся. Осталось только убедить рыжую селунитку выбраться наружу, пересечь перевал и передать союзникам весточку. Обидно будет, если вопреки ожиданиям никто не отзовется, и не плохо бы отправить с ней Астариона. Вот только он не пойдет, да еще и скажет, что в этом плане слишком много «если». Притом свой вариант конечно же не предложит, предпочтет глаза закрыть и похоронить Ночную Орхидею заживо. Тифлинг нахмурился, сжав руку в кулак. Его все еще бесили резкие слова эльфа, так надменно брошенные в его адрес. Ему лишь бы осуждать, не думая, как это задевает. Ладно покровительница, ее и битва с Абсолют не впечатлила. Да и что еще ждать от тысячелетней дьяволицы, дорвавшейся до божественной силы. Но он то, его верный спутник, бывший рядом во всех их передрягах, знающий все о темном прошлом младшего из Хэллстормов, о том какие выборы ему приходилось делать, как изворачиваться чтобы выжить, видевший как его «идиотские решения» спасали ситуацию, и как дорого он иногда платил за их общее благо. Он то, как может так говорить? Маркус скрестил руки на груди, мысленно продолжая убеждать Астариона в его неправоте. Может он и старше, причем намного, но какое это имеет значение против тяжелого опыта, выброшенного в большой мир тифлинга, которому покровительница далеко не подсказывала что делать. Она только наблюдала как он тонет и набивает шишки, чтобы лишний раз сторговаться на очередную выходящую за рамки гадость, и то лишь потому, что их основной договор не предусматривал грязную работу. А больше у него и не было никого. Не на кого было равняться, некому было жаловаться на жизнь, ну у кого было искать понимания. Нужно было быстро соображать, обгонять порыв мысли действиями, и уж чего он не заслужил, так это очередного клейма, и чьих-то упреков в незрелости. Клейма на нем уже и так ставить не куда. Выродок, дьявольский ублюдок, нечестивец, убийца. И вот наконец каким-то непонятным образом — герой. Вот только герой в глазах тысяч, но не того единственного который ему нужен. И ведь в этот раз он даже до конца не дослушал! Ушел, хлопнув дверью, дав понять, что плевать он хотел на судьбу их союзницы. А они на крови друг другу клялись защищать свое маленькое сообщество. Маркус ведь только в те несколько месяцев, находясь рядом с такими же неудачниками осознал, что это такое- быть для кого-то близким. Прикрывать кому-то спину безвозмездно, и знать, что прикроют тебя. И как можно в такой тяжелый момент так эгоистично отвернуться от славной подруги, имея все возможности ей помочь? Тифлинг отказывался это понимать, и подавляя в себе обиду думал, как бы помягче поговорить с Астарионом, когда тому надоест проветриваться. Как бы не вылить на него все свое негодование. Но он все не возвращался, что помимо прочего поднимало в душе тревогу. И хотя прошло всего около часа и лазурит на кольце мерцал, показывая, что он где-то неподалеку, интуиция подсказывала что что-то неладно. Маркус, забив это неприятное чувство подальше решил дать эльфу еще немного времени, и, если он не объявится в течение получаса пойти его искать. И пусть только попробует что-то съязвить при встрече. Тогда точно нарвется.

***

      Астарион глядел на заточенные грани кинжала, не поднимая глаз на того, кто его пленил. Спиралевидное лезвие выдавало работу мастеров-южан, россыпь камней на узкой рукояти, сложенных в узор сияющими завитками, не оставляла сомнений в том, в каком регионе было сделано оружие. Похожий раритетный клинок висел у них в гостиной и был безжалостно подточен ржавчиной, но Маркус ни в какую не давал выкидывать свою игрушку. Акцент, с которым говорил эльф, размахивающий этим кинжалом у Астариона перед носом, был тем же, с которым говорят переселенцы с Юга, и что он черт возьми забыл в Подземье, вампиру было неведомо. Рядом с ним стояли дварфы, один самый обыкновенный вышибала, второй с коротким искрящимся жезлом, которым и обездвижил Астариона. Поодаль, стоял дверегар, злобно буравивший незваного гостя глазами.       — Очередное отродье. — Надменно заключил эльф, перекинув клинок в руке. — Оголодал? Решил нашего Ромула сожрать? — Наигранно засмеялся пленитель, и его подручные, подхватив его тон, издевательски захохотали над оцепеневшим вампиром.       — Хватит с ним цацкаться, Иттерий! — Сплюнул дверегар, — кончай его и пошли. Нам не за лясы платят!       Астарион еле заметно улыбнулся. Если низкорослая компания определенно была простыми наемниками, невесть что тут делавшими, то эльф явно сюда не вписывался. Кто он? Чей-то незаконнорожденный сын? Опальный аристократ? Так или иначе, вышитый на широком плаще герб он должен был узнать. Его далеко за пределами Юга знали, а все благодаря «закону Мирны». На том то он и решил сыграть, как знать, может и получится.       — Прежде чем… ты вот эту глупость сделаешь… — начал Астарион непослушным языком, — приглядись… кого казнить удумал!       Дверегар выругался и перехватил топор удобнее явно намереваясь опередить вдруг остолбеневшего эльфа, но тот поднял вверх руку, командуя ему оставаться на месте. Астарион одарил наемника, названного Иттерием коварной усмешкой. По его расширившимся зрачкам было понятно, что знак бессменных правителей далекого южного герцогства он признал.       — Ты где взял это?! — Выдал эльф вдруг просевшим голосом. Сбежав из чертовой Мирны в Подземье, он меньше всего рассчитывал увидеть здесь этот дьявольский герб, который с другим не спутаешь. Длинный меч на черном фоне и четыре звезды по краям. Проклятие для любого, кто решил пойти против этого рода.       — Ха, наследник этого дома на плечи накинул. — Еще шире улыбнулся Астарион. Дварфы, не разбирающиеся в хитросплетениях всех этих аристократских страстей переглянулись. Дверегар непонимающе крякнул.       — Какой еще наследник? — Сощурился эльф и Астарион услышал недоверие в его тоне. Еще бы, разве станет герцогский отпрыск водиться с вампирским отродьем? Но то, что он в отношениях с отверженным порождением младшего сына правителя Мирны вампир объяснять не стал. Вместо этого он попытался припомнить хоть одно имя из этой семейки, которое точно было бы знакомо наемнику. Замешательство последнего играло ему на руку. Действие обездвиживающего заклинания понемногу подходило к концу. Нужно было выиграть еще немного времени, забивая молчание оппонентов помпезными речами.       — Сынок Иттреда Хэллсторма. — Фыркнул Астарион, наконец-то вспомнив как зовут отца Маркуса. В семейном древе, с бесчисленными потомками этого плодовитого рода он всю жизнь путался, а сам тифлинг очень редко кого звал по именам. Однако, судя по вытянувшемуся лицу эльфа, он попал в точку.       — Сир Финан?       Вампир даже бровью не повел, все так же нагло глядя на в край растерявшегося Иттерия. Конечно, имя его тифлинга наемнику ни о чем бы не сказало, его скорее всего вымарали из всех упоминаний в родовых книгах, а вот что до его братца, тут совсем другое дело.       — Именно. Знай же, что имеешь честь говорить с возлюбленным сира Финана Хэллсторма, наследника… земель Мирны. — Замялся Астарион, окончательно потеряв нить того, кто кому наследует. Наемник вдруг ощерился.       — Брешешь! Сир Финан Хэллсторм женат на леди Диане Брайнстон! Уж шесть лет!       — И что? Неужто аристократы так славятся своей верностью? — Задрал нос вампир, припоминая некоторые грешки своего возлюбленного, чтобы звучать убедительнее. — Сори золотом да тряси знаменами, и все хорошенькие существа у твоих ног! Да и будет тебе известно, сир Финан знатный коллекционер. Ему неинтересны просто какие-то интрижки. А вот дьяволицу в постель уложить, или любовь с вампирским отродьем крутить начать, это душечка, вполне в его стиле. Так что уберите от меня свои гадкие ручонки. Человек такого пошиба один не ходит, лорд Хэллсторм тут с целым отрядом рыцарей. Увидит, что вы захватили его прекрасного любовника — костей не соберете. Узнаете что такое — «Милость в острие клинка». — Продекламировал он девиз дома Хэллстормов, чем окончательно добил эльфа.       — Да что он там болтает! — не выдержал дверегар. — Откель тут рыцари? Тут коням не пройти!       Иттерий вспыхнул. С одной стороны все это звучало как бред сумасшедшего, с другой, как еще какому-то отродью удалось урвать плащ с этим проклятым знаменем? Так или иначе он вляпался. Однажды уже перейдя дорогу дьяволопоклонникам, он рисковал очень жестоко расстаться со своей жизнью. Однако судьба вампира уже была решена. Отпускать его после таких откровений чистое самоубийство, вряд ли вернувшись к именитому покровителю он не расскажет о том, кто поймал его у реки.       Для Астариона это новостью не было. Он прекрасно понимал, что наемник решит его прикончить. Но своего он добился. Непослушное тело снова начало отзываться на команды. Иттерий, уже не так уверенно держащий клинок в руке был выведен из равновесия. Его соратники, услышав только что-то там про смазливого любовника теперь не смотрели на вампира как на угрозу, а скорее так, как смотрят на продажных жрецов любви. Расслабились, не осознавая с кем имеют дело.       — Пусть Ильматер или кому ты там поклоняешься… — дрогнув сказал эльф, взяв кинжал обратным хватом. Астарион, притворяясь что не может шевелиться, следил за его движениями готовясь к броску.       — В Мирне только одно семейство чтит Ильматера, — продолжал подливать масло в огонь вампир, — но я не разделяю интересов любовника. Я когда-то молился Селунэ. Давно это было, и ныне, дорогуша, я безбожник.       Иттерий кивнул и занес клинок. Тень от острого витого лезвия легла на ухмыляющееся лицо Астариона. Дварфы отошли на пару шагов, с интересом наблюдая как их неженка, как его тут звали за глаза, вознамерился расправиться с отродьем.       — Тогда пусть Селунэ направит тебя в вечность. Я не выношу Хэллстормов, они испортили мне всю жизнь! Но это не твоя вина, ты просто оказался не там, и не в то время. Прими же смерть как подобает… — слова: «тому, кто облачен в благородные знамена» застыли у Иттерия в горле. Кривой кинжал, подобранный на полу в забытом храме, вонзился ему в бок, второй вспоров кожу застрял в бедре. Эльф взвыл от боли и рухнул на гальку, оторопевшие подельники, глядя как он корчится в луже собственной крови, упустили хитрого хищника из виду.       — Вот гад! Потаскуха мирнская! — Взревел дверегар. Дварфы засуетились. Из дальнобойного оружия у них был один ручной арбалет, а на сближение противник идти не собирался. Он исчез где-то в зарослях, слившись с тенями, откуда группа наемников была как на ладони.       — Мирнская? — хмыкнул под нос Астарион, натягивая тетиву. — Бери выше. Балдурская.       Стрела с гладким наконечником влетела дварфу с жезлом в шею. Он завалился на бок, пытаясь зажать рану рукой. Второй, поняв, насколько меткий у них противник, передумал бежать в сторону лучника, который нагло засветил свою позицию. Он отскочил к лодке, попутно заряжая арбалет. А вот дверегар, которого эти эльфьи нежности достали, наоборот, ломанулся к колючим зарослям. Зигзагом, размахивая огромным топором, явно преисполненный клокочущего гнева, он бежал на врага, разрубая на ходу лозу. «Неженка» запрещал им убивать, все языком молол, и вот теперь жизнью поплатился. Астарион даже удивился его скорости. С такой комплекцией продираться сквозь колючки, которыми поросли скользкие камни это надо уметь. Бойкий ужин ему сегодня достался.       — Выходи сученыш, — зашипел наемник, влетев на возвышенность, покрытую густой растительностью. — Найду — на куски порубаю!       Астарион, раздразненный запахом крови медленно подкрался ближе. Один из кинжалов остался в теле эльфа, и теперь он мог рассчитывать на единственный удар, который должен был подкосить разъяренного дверегара. Оказавшись от крутившего головой наемника на расстоянии в пять шагов, вампир бросился ему на спину. Отдача от удара врезавшегося в крепкие мышцы клинка была ощутимой, наемник зашипел, и несмотря на тяжелое ранение впился толстыми пальцами нападавшему в руку. Астарион перелетел через его плечо, сброшенный резким рывком и распластался на земле у его ног. Кинжал остался торчать у дверегара в шее и, кажется, совсем ему не мешал. Выкрикнув что-то на незнакомом вампиру наречии наемник занес топор над обезоруженным врагом. Астарион запутавшись в плаще, запаниковал, но смог увернуться от первого рубящего удара. Ребро топора задело его, раскроив дублет, на боку проступили капли темной густой крови. Вампир дернулся, и завидев тень от тяжелого лезвия рефлекторно закрылся руками, накинув на себя полы длинного посеревшего от пыли плаща. Дверегар вскинул брови и оторопел, когда его излюбленное оружие, боевой топор, разящий противников, налево и направо вдруг перестал слушаться. Встретившись с пропитанной древней потусторонней магией тканью, лезвие потяжелело. Его повело в сторону, что дало Астариону возможность собраться и со всей дури пнуть наемника в колено. Дверегар заревел, падая на спину. Кинжал, торчащий в шее наполовину, вошел по рукоять под тяжестью его веса. Вампир вскочил на ноги, и не давая врагу опомниться поднял с земли брошенный топор. Древко мягко легло в ладонь, оружие показалось ему неестественно легким. Оно то ли отзывалось на магию зачарованного плаща, то ли признавало в его носителе Владычицу Клинков, но Астарион, прежде не жаловавший топоры и не особо с ними управляющийся, без труда занес его и мастерски отрубил дверегару голову. Напившиеся кровью чары растаяли, и оружие снова стало неподъемным. Темная лужа под телом поверженного наемника манила солоноватым запахом. Астарион отшвырнул в сторону ненужный топор, и придерживая себя за бок осторожно высунулся из-за камней. Выживший дварф, так отчаянно заряжавший арбалет предпочел сбежать, оставив вампира наслаждаться пиром в его честь.       И Астарион налакался досыта. Обескровленное тело дверегара осталось лежать в колючей поросли земляной лозы. Вампир, морщась от ощущений, вызванных затягивающейся раной, вальяжно спустился к берегу. Истекший кровью дварф смотрел в пустоту стеклянными глазами. Эльф, все еще тихо стонущий, скрючившись лежал на окрашенной алым цветом гальке. Изогнутый кинжал валялся неподалеку, и Астарион, подняв его залюбовался красотой граней. Что умели делать в Мирне, так это красивое оружие. Маркус говорил, что сама Госпожа Мечей стояла у истоков выплавки этой чудесной стали. Вампир, хмыкнув, подумал незаметно подменить заржавелый клинок этим, и наконец выбросить то древнее недоразумение, что изрядно портило вид их гостиной. Ему вдруг стало гадко. В пылу битвы он забыл, что с тифлингом они в ссоре, а до дома с милым его сердцу хламом еще много дней пути, а главное проклятый Гримфордж. Эльф что-то буркнул, подавившись кровью. Астарион перевел на него взгляд и опустившись на землю рядом, все же решил унять свое любопытство.       — Не скажу, что прямо как-то помогу тебе, но, если ответишь честно, может быть, попрошу за тебя селуниток. И если они снизойдут до исцеления, жить будешь. — Иттерий с трудом приподнял голову и кивнул. Астарион продолжил: — Что ты тут потерял? Да еще в такой убогой компании? Это ж додуматься надо связаться с подобным отребьем. Неужто так нужда прижала?       — Хэлл… Хэллстормы.—С трудом выдавил эльф. — Нанялся к дроу. Обещали защиту.       Астарион недоверчиво на него поглядел. Уж не бредит ли перед смертью?       — И что дроу от тебя хотели? Сами-то они сюда не суются. Выходит, наемников засылают. Но зачем?       — Кровь. Кровь из Гримфорджа. — Эльф поднял дрожащую руку и указал на пришвартованную лодку. Вампир ощутил, как по спине побежали мурашки. Что-то знакомое и что-то страшное крылось в этих словах.       — Чья кровь? — Астарион резко поднялся, Иттерий с трудом ворочая губами что-то еле слышно произнес. — К черту! Вы туда плавали? Ну говори же, дьявол тебя раздери!       — За уступом… — выдал эльф на последнем вздохе. Его рука безвольно упала, вампир крепко выругался. Быстро преодолев расстояние от остывающего тела, он запрыгнул в лодку и понял, что грузил в нее дверегар. Это были ящики, заполненные пустыми колбами. У кормы, накрытые ветошью были припрятаны такие же, но наполненные черной жидкостью, начавшей разделяться на фракции. Астарион вынул одну, и откупорив принюхался. В нос дал запах мертвой, застывшей крови. К горлу подкатил комок. Пахнущая неестественно для всех разумных существ, отдающая сладостью, свойственную трупному яду. Темная и густая, как та, что сочилась из его потревоженной раны. Это кровь отродий, которую кто-то выкачивал из загнанных в Гримфордж существ и переправлял на другой берег. Астарион отшвырнул колбу в сторону и вздрогнув всем телом спрыгнул на берег. Отвратительная находка необъяснимо его напугала. Он впервые за долгое время ощутил себя не хищником, а скорее домашним скотом, который чьей-то милостью еще не оказался у забойщика.       Дотащив тело эльфа до кромки воды и закинув его в лодку, он накрыл ее ветошью и отошел назад. Ему хотелось бежать со всех ног куда подальше, но он давил в себе этот порыв. Одно ясно, надо успокоиться и рассказать Маркусу. Пусть запытает труп своей некромантией, пусть разберется что здесь происходит, пусть придумает что-нибудь в конце концов. Он же любит докапываться до истины. Вот ему и славный подарок в качестве примирения. Еще раз окинув взглядом накрытую тканью лодку, он направился к поросшим валунам, стараясь не оборачиваться. Забившись в щель меж камнями и закутавшись в плащ, он впал в подобие транса. Испитая кровь дверегара способствовала регенерации, родной запах, исходящей от темного бархата заменял собой въевшийся в ноздри смрад сладковатой жидкости. Астарион обнял себя за плечи, мысленно уходя от образов бойни, висящих на крюках тел замученных созданий к чему-то теплому, знакомому, дарующему чувство безопасности. Он вспомнил, что этот плащ уже спасал его однажды, но тогда дело было не в чарах. Дело было в чем-то другом.       Это был славный день, подпорченный шквальным ветром и проливным дождем. Они шагали вереницей по узкой дороге через перевал, то и дело поскальзываясь на размытой тропе. Впереди шли повеселевшие тифлинги, почти синхронно покачивая хвостами. Карлах спорила с Маркусом от кого больше идет пара, и громогласно хохотала, распугивая притихших птиц. За ними плелся упавший раз десять Гейл, держась за свой посох как за спасение. Уилл с Шэдоухарт за его спиной перебрасывались короткими фразами. Их буйство стихии тоже не радовало. За ними следовал Астарион, у которого от перепада температуры немели пальцы. Глядящая ему в затылок Лаэзель стойко переносила все лишения, и шла замыкающей. Она то и приметила засаду, и скомандовав рассредоточится, очертя голову понеслась в бой. Порабощенные чьей-то волей скелеты отбивались с завидным рвением, но против успевшего сработаться отряда их умений было недостаточно. Серьезных повреждений не получил никто, однако гитьянки очень раздосадовало то, что Астарион промахнулся четыре раза подряд, и вместо того, чтобы прикрывать ее, вспоминал как держать стрелы.       — Цква! — шипела Лаэзель. — Тебе личинка совсем мозг разъела? К чему таскать с собой истика не способного удержать лук!       — Я голоден! — Оправдывался Астарион. — Хочу напомнить, дорогуша, что у меня в такой холод тело немеет в два раза быстрее твоего. Хочешь меня отпоить? Нет? Так и не встревай с упреками!       В конфликт вмешался Маркус. Попросив Лаэзель уняться, он взял вампира за локоть и потащил куда-то в сторону, под любопытные взгляды переводящего дух отряда. Астарион послушно шел, хотя его и смущало то, насколько по-хозяйски вел себя с ним тифлинг. Однако сейчас было не время высказывать свое недовольство. Вряд ли кто-то еще вступится за него перед обозлившейся воительницей. Приволочив его за деревья, подальше от посторонних глаз, Маркус хитро ему подмигнул. Астарион, зуб на зуб не попадающий от холода непонятливо на него посмотрел. Что за мысли роились в голове колдуна и Богам было неизвестно. Тяжело дыша после короткой битвы, со свежими отметинами от клыков на шее и коварной улыбкой он всем своим видом показывал, что задумал что-то странное. Эльф не выдержал.       — Если ты решил отчитать меня в сторонке, дорогой, то считай, что я польщен. Однако моей репутации это все равно не поможет.       Маркус хохотнул, и потянувшись к завязкам на плаще принялся их распутывать. Астарион опешил. Под раскидистыми кронами деревьев было относительно сухо, но местечко все равно не располагало к романтике. Он невольно попятился назад, и встретившись спиной со стволом дуба, ничего умнее чем натянуть улыбку не придумал. «Зачем ты раздеваешься?» — металось в его мыслях. Он все надеялся, что тифлниг шутит, но сказанные им слова разбили его последние надежды в дребезги.       — Я просто подумал согреть тебя немного. Только не начинай отпираться. Тебе это определенно понравится. — Ткань упала с широкого плеча. Астарион нервно сглотнул. Он знал, что не в его пользу будет выделываться, а потому продолжал нелепо улыбаться. Внутри у него все обрывалось, кровоточило незажившими ранами, обжигало леденящим ужасом и отвращением к себе. Но он продолжал отыгрывать принятую им роль, стараясь никак не показывать своего смущения.       — Ну… умеешь ты удивить, — елейно произнес он, сжавшись в комок, когда Маркус подошел ближе. Тяжелый, нагретый горячим телом плащ лег ему в руки. Эльф забыл, как дышать. Он сжал мягкую ткань скрюченными пальцами и поднял удивленные глаза на тифлинга.       — Накинь. — Маркус хлопнул его по плечу. — Отогреешься и покажешь Лаэзель как стрелять надо. А то она от возмущения скоро огнем дышать начнет.       Он ушел, оставив Астариона стоять под дубом прижимая теплый бархат к груди. Эльфу понадобилось некоторое время чтобы осознать, что вообще сейчас произошло. Выбравшись из чащи уже облачившись в плащ колдуна, он снова ловил взгляды. Но на этот раз удивленные, насмешливые, украдкой скользящие по укутанной в темную ткань фигуре. В раздумьях он шел до самого привала. Полночи ждал, когда тифлинг явится за расплатой. Но тот, сидя у костра напротив свода пещеры, ставшей им домом до утра, молча шевелил угли. Он чувствовал взгляд в спину, но не оборачивался, позволяя Астариону тихо любоваться собой. Влажная рубашка прилипла к белоснежной коже, смолянистые волосы спутались, и прямо напрашивались на приглаживание чьей-то заботливой ладонью. Эльфу до ужаса хотелось обнять его за плечи, ткнуться носом в шею и поблагодарить за этот неожиданный жест. Но он не мог себе этого позволить. Глупое екнувшее сердце должно было замолчать. Не хватало влюбиться в того, кому платит телом за защиту и порцию горячей крови. Знал бы он тогда, чем все это обернется.       Астарион вздохнул. Приятные, щемящие душу воспоминания немного его ободрили. Лазурит на кольце, служащий своеобразным маячком, заблестел сильнее. Значит Маркус таки засунул поглубже свои принципы и отправился на поиски. Что ж, вампиру будет что ему показать. А потом они потащатся в Гримфордж. Это страшно, но неизбежно. Но может эльфу хотя бы удастся убедить его не бежать впереди тени. Да, он дурак, и Астарион все еще на него злился. Да, его вечно несло навстречу ненужным приключениям. Но он был нужен эльфу. Всегда был нужен. И как бы он не бесился, он все равно пойдет за ним чтобы помочь в сложный момент. Особенно когда дело становится все страшнее и запутаннее. Не только тифлингу прикрывать его плащом и мечом. Он ведь тоже обещал стать для возлюбленного вторым доспехом.