Mea vita et anima es

      Пальцы быстро скользили по клавишам, соединяя ноты в один мотив. Рояль был покрыт белоснежной краской, и при первом взгляде на нем непроизвольно хотелось зажмурить глаза. В центре просторной гостиной он казался настоящим чудом. И лишь немногие были посвящены в стоимость сие сокровища.       Феликс к числу этой группы лиц не относился. Перебирая тонкими пальцами аккорды, он ни секунды не думал над тем, как давно инструмент здесь появился. Чистый звук, без единый фальши, доносился до его утонченного слуха, и этого было вполне достаточно.       Однако всему, даже самому прекрасному и долговечному, приходит конец.       — Дебюсси… А ты не изменяешь своим вкусам.       — В этом старом доме все остается неизменным, даже пыль.       Французский является вторым, помимо английского, официальным языком Канады. Именно поэтому Амелия и Феликс, выросшие там, знали его безупречно. По негласному правилу наедине друг с другом они использовали именно французский. Тон, конечно же, задавала сестра:       — Отец приобрел этот рояль совсем недавно. Спорим, никогда не угадаешь цену?       Продолжая играть, парень со спины мог почувствовать приближение сестры по шлейфу ее духов:       — А тебе по-прежнему важны только деньги, сестра. Да, здесь действительно ничего не меняется.       Подойдя к инструменту, Амелия несколько минут наблюдала за игрой брата:       — Очаровательно играешь, Феликс. Жаль, что ты делаешь это только в двух случаях: когда думаешь о чем-то важном или когда испытываешь непередаваемую боль.       Пальцы опустились на колени, а последняя нота эхом разнеслась по зале:       — Помнишь, как отец бил меня по пальцам за фальшивые ноты? В те моменты я хотел сжечь наше старинное фортепиано… Тем не менее, мне всегда нравилось играть, даже не знаю, почему.       — Знаешь, Феликс. Просто не хочешь говоришь об этом. И о ней.       Развернувшись к сестре, парень поймал ее взгляд. Все еще холодный, но с нотками чего-то знакомого. Это не было отчаянием и скорбью, скорее, мимолетным видением прошлого. Но даже его хватило.       С момента смерти матери они умели понимать друг друга без слов, пусть и ненавидя.       Боль способна творить чудеса и сблизить даже самых отстранённых.       — Пришла проинспектировать меня? — поднявшись с места, Феликс подошел к сестре. — Я надел твой идиотский костюм, довольна?       — Он стоит дороже твоего месячного жалования, так что не помешало сказать спасибо, — Амелия и вправду начала тщательно оглядывать брата с головы до пят, под конец останавливая взгляд на запонках. — И даже тут ты умудрился оплошать.       Пока сестра застегивала эти «бесполезные камушки», как еще в детстве называл их сам Феликс, парень усмехнулся:       — Ты очень заботлива, сестренка. Гости уже собрались?       — Подъезжают. И тебе пора бы уже выйти, знаешь же, что в эту комнату они не зайдут.       — И что мне там делать? Болтать об акциях и скачках? Ни в том, ни в другом я ни черта не смыслю.       — Для начала тебе не помешает убрать такие вульгарные слова в своем лексиконе. Не забывай, что сегодня ты — многоуважаемый наследник семьи Готье. Все будут смотреть на тебя, как на ценный экспонат.       — Надеюсь, что не все, — прошептал Феликс, думая о нем.       В залу вошел второй дворецкий, более молодой, но с таким же каменным лицом, как и у Джонатана. Взяв с протянутого подноса два бокала, Амелия протянула один Феликсу и, дождавшись, пока прислуга покинет помещение, заговорила:       — Я знаю, что ты задумал, Феликс. Однако прошу тебя еще раз подумать. Я…       — Не нужно этих слов, Амелия. И, пожалуй, ты права: пора показаться публике: они ведь жаждут представления, верно?              — Ну и особняк! Смотри, тут даже статуи есть!       Дастин был готов поклясться, что, если бы не вся эта атмосфера, в которую они попали, Майкл обязательно присвистнул от увиденного. Да и сам мужчина едва сдерживался от того, чтобы не оглядывать каждый миллиметр.       Зал, в который их проводил молодой дворецкий, больше напоминал место для светских балов века так девятнадцатого, а то и восемнадцатого. Огромная площадь помещения делала тебя незаметным пятном в сгустке таких же незаметных пятен. Кучки «знати» уже прибыли и теперь обменивались рукопожатиями и банальными фразами богачей. Дастин не особо понимал, что они с Майклом здесь забыли, хотя, если признаться, они ведь тоже были богаты. Однако мужчина прекрасно осознал пропасть между ними и собравшейся здесь элитой.       Дастин чувствовал себя некомфортно в среде этих роскошных предметов и не менее роскошных людей. От одного вида и нарядов дам у него могла закружиться голова. Тем не менее, народа было не так много: человек тридцать, и, что самое главное, никто практически не замечал их с Майклом. Дастин, в своем дорогом черном смокинге, выглядел почти так же, как и все остальные джентльмены, а лишний вес…к счастью, здесь находились люди крупнее него (во всех смыслах), поэтому, пожалуй, лишний час пребывания тут он потерпеть сможет.       Пока помощники разносили шампанское и закуски, до ушей Дастина донеслась знакомая мелодия. Кто-то играл на фортепиано или, возможно, даже на рояле, где-то в левой части замка (обычным особняком назвать подобное место у мужчины язык не поворачивался).       — Ого, музыкальное сопровождение, — Майкл отхлебнул из стакана. — Это Моцарт?       — Дебюсси, — поправил друга Дастин.       — У вас чудесный слух, сэр.       К ним подошел второй и, как понял Дастин, главный дворецкий семьи Готье. Худощавый старичок выглядел не хуже самого Рафаэля Готье, не считая старомодного фрака, выдававшего в нем именно дворецкого (или камердинера, так же раньше их называли?)       — У вас тут и живая музыка, — Майкл не преминул вступить в разговор со старичком. — Неожиданно.       — Мы отказались от музыкантов, сэр, — вежливо ответил дворецкий. — Это…слегка не подходит тематике данного вечера.       — Странно, тогда кто же играет?       — Юный господин Готье. У него настоящий дар, сэр, уж поверьте.       Как только мужчина удалился, Майкл тут же развернулся к Дастину:       — Слышал, значит, этот богатенький наследник здесь!.. Эй, Дас, у тебя все хорошо? Ты какой-то бледный. Душно?       — Нет, — прокашлявшись, ответил юрист. — Все нормально.       Дастин прикусил губу, пытаясь унять дрожь в сердце. Феликс здесь, и Феликс обязательно появится. Но Майкл…кажется, сейчас самое время сказать.       — Послушай, Майкл… — осторожно начал Дастин, подходя ближе к другу, — насчет наследника…       — Да, ты что-то знаешь? — с нескрываемым любопытством спросил Майкл. — Он…       Но договорить мужчина не успел, потому что в этот самый момент публика разразилась аплодисментами. В дверях появилась красивая девушка лет тридцати, и Дастин без труда догадался, что это — Амелия Готье, старшая дочь семейства.       А затем вышел он, долгожданный наследник, и, казалось, у всех в зале моментально перехватило дыхание.       Если к слову идеально прибавить превосходную степень, то даже так было бы проблематично описать Феликса. Его темно-синий смокинг, его зачесанные назад волосы, его запястье с дорогими часами, его глаза и, конечно же. Улыбка. Машинально Дастин коснулся своей правой руки, повертев в пальцах браслет. Нет, это была правда: Феликс, находившийся в его доме всего семь часов назад, и есть Феликс Готье — наследник многомиллиардной компании и единственный живой сын Рафаэля Готье.       — Не нужно нам аплодировать, друзья, иначе я по привычке начну собирать деньги за представление!       По залу прокатились одобрительные смешки. Голос Феликса был голосом Феликса, сомнений не оставалось. И не один Дастин в этом убедился.       — Это что, шутка? — выражение лица Майкла было невозможно передать словами. — Он… это Феликс? Твой Феликс?       — Тише, — зашипел на него в ответ мужчина, отводя к самому дальнему окну.       — Да ты…ты знал? — казалось, удивляться больше некогда. Однако Майкл все же смог показать то, что так хотелось бы посмотреть Итану сейчас.       Пока Феликс Готье приветливо здоровался с гостями, пожимая руки и обмениваясь шутками, Дастину пришлось вкратце пояснить Майклу ситуацию. После двух бокалов игристого вина мужчина, наконец, смог переварить информацию, а после трех принять ее процентов на семьдесят.       — И вы все знали, — с досадой в голосе пробормотал Майкл, бегая глазами по зале. — Ты и Итан…       — Я узнал всего пару дней назад, и, тем более…       — А вот и вы! Какая приятная встреча.       Приятный баритон заставил обоих мужчин нервно улыбнутся. Феликс стоял прямо возле них, все еще купаясь в лучах славы. Присутствующие гости на каком-то бессознательном уровне понимали одно: все разговоры, все взгляды, все улыбки (искренние и фальшивые) были обращены лишь на одного человека.       Из-за спины блондины выглянул невысокий мужчина с очень выделяющейся залысиной, которая буквально искрилась в лучах бриллиантовой люстры. Дастин узнал в нем мистера Бинта — главного юриста корпорации Готье.       — Феликс, это… — вытирая пот со лба шелковым платком, мужчина раболепно обратился к парню.       — Не нужно, Кристиан, — спокойно прервал его Феликс. — Я не настолько далек от семейных дел, чтобы не знать своих юристов.       Конечно, это была ложь, однако очень искусная и почти незаметная. Феликс не знал и половины здесь присутствующих, однако Амелия, до сих пор сопровождающая его, успела нашептать ему пару слов о магнатах и брокерах. К счастью, сейчас сестра была занята очередным банкиром, поэтому парню без труда удалось улизнуть от его опеки.       Чтобы увидеть его.       Феликс смотрел на Дастина и невольно думал о том, как прошлой ночью тот стонал под ним. Он помнил все, но сейчас был вынужден сдерживаться, иначе…       Да, Майкл.       — Действительно, очень приятная встреча, господин Готье, — сделав акцент на фамилии парня, Майкл выступил вперед, наблюдая за тем, как покорный мистер Бинт от них удаляется по одному лишь взгляду этого мальца.       — Надеюсь, ты не в обиде, что все так вышло, — Феликс протянул руку и чуть понизил голос. — Рано или поздно ты бы узнал это, Майкл.       — Какая честь, — выдавив из себя самую неискреннюю улыбку, произнес юрист, пожимая протянутую ладонь. — Может, мне стоит поклониться?       — Может и стоит, — холодно ответил Феликс с таким взглядом, что даже Майклу стало не по себе. — Но только когда решу я.       Феликс повернулся в сторону Дастина, и выражение на его лице моментально смягчилось. Парень улыбнулся — искренне, как не делал это вот уже целый день, — а затем вновь обратился к Майклу:       — Не оставишь нас?       — На две минуты, не больше.       Дастин выдохнул:       — Зря ты так с ним.       — Он первый начал.       Феликс протянул руку и, как только Дастин коснулся его ладони, сжал, незаметно проводя пальцами по запястью и касаясь причудливого браслета. Довольно кивнув, парень увидел, что мужчина слегка покраснел, что еще больше подняло ему настроение.       — Я хочу есть, — пожаловался парень, проведя рукой по волосам. — Амелия запретила мне заказать пиццу!       Дастин усмехнулся. Рядом с ним Феликс казался прежним раздолбаем, только в дорогом костюме.       Тем не менее, мужчина начал замечать, как любопытных взглядов, обращенных к ним, становится все больше.       — Иди, ты должен быть в центре внимания, — посоветовал Дастин.       — А если я хочу быть с тобой? — Феликс облизнул пересохшие губы. Его ничуть не пугала и не смущала подобная обстановка: парень с детства привык к подобному.       Дастин ничего не ответил, заметив взгляд сестры Феликса. Девушка смотрела во все глаза не на него, а как будто сквозь.       Только спустя время Дастин понял, что, на самом деле, ее взгляд был обращен чуть ниже…вот только зачем?       — Я… — начал Феликс, но тут по всему телу парня пробежала дрожь, как только он услышал голос.       Его голос.       — Да, мой сын разбирается в таких делах гораздо лучше, уж поверьте.       В зале появился Рафаэль Готье. Амелия и Феликс мгновенно это почувствовали. Глава семейства приветствовал гостей кивком головы, а за руку здоровался лишь с избранными. Уловив взгляд отца, Феликс побледнел:       — Мне нужно идти, извини, — пробубнил парень, даже не взглянув на Дастина.       — Не особо-то они и похожи, — увидев отца и сына вместе, сказал Майкл. — Пожалуй, только глазами.       «Никогда не хотел быть похожим на него» — эти слова Феликса промелькнули в голове Дастина.       — Да, — вслух произнес он, кивнув.       И уже потом, еле слышно, добавил:       — И это хорошо.       *       Вечер был в самом разгаре. Повеселевшая после шампанского, дорогого вина (урожая года задолго до рождения Феликса) и самого элитного виски элита начала травить последние байки «высшего» общество. Майкл таскал за собой Дастина по людям, стараясь внедрить друга в разговор. Тот, ради приличия, пытался поддержать беседу, однако быстро терялся и, к счастью, на это всем было все равно.       Кроме Феликса, следившего за ним хищным взглядом. И еще одного человека, который наблюдал за ними двумя.       — Ты не пьешь, — отец кивнул на нетронутый бокал шампанского в руке парня. — Вино не пришлось тебе по вкусу?       — Боюсь, что, выпив это старье, сам превращусь в мумию.       Рафаэль Готье сморщился:       — Где твои манеры, Феликс? Неужели все знания, которые я вкладывал в тебя столько лет, обернулись прахом?       Если под знаниями отец подразумевал бесконечные побои и агрессию, то он, определенно, преуспел. Это невозможно забыть.       — Впрочем, сегодня ты меня порадовал, сын, — продолжил глава компании, изобразив на лице подобие улыбки. — Общество тобой довольно. Осталось обсудить несколько моментов…где Амелия?       Феликс огляделся по сторонам в поисках сестры. Но, так и не найдя ее взглядом, парень понял, что пора действовать:       — Мы можем начать без нее, — предложил он.       — Хорошо, — отец кивнул. — Тогда стоит принести извинения нашим гостям за наше столько скорое отсутствие.       В это самое время плеча Дастина почти невесомо коснулась чья-то рука:       — Мистер Робинсон, если я не ошибаюсь?       Амелия никогда не ошибалась. Она заранее узнала все об этом…недоразумении от идиота, то есть юриста, отца. Но в таком обществе требовалось соблюсти формальности.       В этой части ей не было равных.       — Вы не ошиблись, миссис Томсон, — Дастин сделал над собой усилие, чтобы не поклониться. Вид этой девушки невольно заставлял почувствовать собственную ничтожность.       — Как здорово, что именно вы начала заниматься делами моей семьи, — холодно улыбнулась девушка, подавая руку. — Как говорит мой дорогой супруг: в части юрисдикции нам, американцем, нет равных.       Она ненавидит своего мужа, а этот старый баран с трудом терпит ее. Впрочем, когда он умрет, ей достанется солидная сумма…       Откуда такая уверенность?       Детка, мне ли не знать про отношения этой ведьмы?! Я ведь ее родной брат!       — Мы просто выполняли свою работу, вот и все, — стараясь выбросить из головы слова Феликса, произнес Дастин.       — Конечно, не сомневаюсь.       Взгляд Амелии заставил мужчину пожалеть о том, что он все же не пошел с Майклом во второй зал.       — Не могли бы мы поговорить в более интимной обстановке, мистер Робинсон? Мне нужна консультацию по одному…очень пикантному вопросу.       По интонации миссис Томсон юрист понял, что ответ от него не требуется: за него уже все давно решили.       Покинув шумную гостиную, Дастин следовал за девушкой. Ее грациозность движений никак не сочеталась с тучностью и неловкостью Дастина, из-за чего мужчина испытывал еще больший дискомфорт.       За всеми переживаниями он не заметил, как Амелия завела его на второй этаж, в одну из самых дальних комнат дворца. Знакомый запах ударил в ноздри, но Дастин долгое время не мог понять, где уже слышал подобный аромат. Сама комната показалась ему довольно темной, хотя и идеально чистой. Но главная ее особенность висела на стене.       — Выпьешь? — в руке девушки появилась начатая бутылка.       — Нет, спасибо, — завороженно ответил Дастина, даже не заметив переход на личность и изменение чужой интонации… Это же…       — Рембрандт, — спокойно ответила Амелия, проследив за взглядом юриста. — Отречение Петра. Оригинал.       На самом деле, не вглядываясь в детали, на пару минут я бы смог предположить, что это оригинал. Но оригинал висит в моей комнате.       — Это комната моего брата, — словно прочитав чужие мысли, ответила миссис Томсон. — Феликса Готье. Человека, с которым ты трахаешься.       Дастина словно током прошибло от ядовитых слов девушки. Сейчас, в тусклом освещении пары ламп, она казалась старше своих лет. Сейчас ее взгляд выражала лишь одно: неприязнь и ненависть.       — Хочешь узнать, как я догадалась? — выдержав паузу, спросила Амелия, отхлебнув виски прямо из горлышка. — Браслет на твоей руке. Этот идиот подарил его тебе. А ведь когда-то давно он принадлежал матери.       — Вот, надень.       — Что ты…это браслет? Серьезно? С ракушками?       — Они ведь очень маленькие и не будут мешать.       — Но зачем ты мне его даешь?       — Боюсь потерять. Он очень дорог мне, сможешь сохранить?       — Ты не оправдываешься и не строишь из себя дурака, это похвально, — продолжила девушка, подходя ближе. — Думаю, ты не глупый человек, Дастин, и прекрасно понимаешь, что я хочу сказать. У тебя и моего брата будущего нет.       — Не думаю, что Феликсу бы понравилось, что ты вмешиваешься в его личную жизнь, — подавив волнение, начал мужчина.       — Феликс молод и еще плохо знает мир. Он думает, что любовь правит миром, и верит в эти сказки всем своим наивным сердцем, прямо как наша мать когда-то… Но ведь ты не такой. Я вижу людей насквозь, поэтому спрошу только одно: как долго ты собираешься его использовать?       Чувство тошноты подкатило к горлу. Дастин смотрел прямо на Амелию, на лице которой больше не отражалось ни гнева, ни неприязни. Внезапно все стало на свои места, и они оба это поняли.       — Тебе ведь с самого начала было ясно, что вы не подходите друг другу, — выдохнув, девушка вновь притронулась к горлышку бутылки. — Рано или поздно Феликс станет главой компании. Но дело даже не в деньгах. Этот идиот, я не сомневаюсь, искренне в тебя влюбился, а ты…как можно полюбить кого-то, когда ненавидешь себя?! Ты просто подкармливаешь свое эго моим наивным братцем, вот и все. Он ведь для тебя просто…       — Просто игрушка.       Дастин не узнал своего голоса. Пожалуй, впервые в жизни он говорил так четко, не боясь осуждения за сказнное. Даже в суде, казалось бы, в том самом месте, в котором мужчина должен ощущать себя словно рыба в воде, он боялся. Но с сестрой Феликса все было иначе. Эта властная женщина выдела его насквозь, и причин для паники больше не было.       — Тебе хватила духа это мне сказать, — удовлетворенно произнесла Амелия. — Насчет Феликса можешь не беспокоиться: я сама все ему объясню. Твоя задача просто не мешаться под ногами, вот и все. Уяснил?       Не дождавшись ответа, девушка развернулась, покинув комнату. Дастин остался один, возможно, в последний раз вдыхая этот запах. Запах Феликса.              Запах дорогого парфюма смешивается с древесиной и сигарами. Феликс стоял в кабинете отца, представляя себя двенадцатилетним провинившимся мальчиком. За прошедшие годы Рафаэль Готье изменился и постарел, однако его вычурность по отношению к собственному сыну осталась неизменной:       — Будь твоя мать жива, она бы хотела этого. Ты, сын мой, обязан унаследовать компанию. Все бумаги уже оформлены, тебе осталось лишь…       — Даже не смей говорить о ней. Ты не заслужил.       Стиснув зубы, Феликс смотрит на отца. Он больше не малец, вынужденный волочить свое жалкое существование в особняке. У него есть воля, у него есть силы.       У него, в конце концов, есть Дастин.       — До сих пор злишься на меня? — оскалился глава семейства. — Думаешь, это я виноват в…       — Я не виню тебя в ее смерти. Я виню тебя в том, что тебя угораздило стать моим отцом. Таким ублюдкам, как ты, не стоит заводить…       Удар пришелся на правую щеку. Волосы парня, покрытые гелем, упали на глаза. В этот момент в дверь постучали.       — Дочь моя, ты как раз вовремя.       При взгляде на отца, а затем на Феликса, девушка моментально оценила ситуацию.       — Не стоит бить его по лицу, отец, иначе это могут заметить гости.       — А вы друг друга стоите, — усмехнувшись, Феликс коснулся покрасневшей щеки. — Я точно не приемный?       Черную трость отца с огромным серебряным набалдашником, сделанную, кажется, по заказу из самой Италии, парень ненавидел почти так же сильно, как и ее владельца. Как только Рафаэль Готье, сняв кожаные перчатки, прикасался к ней, Феликс понимал, что у него серьезные проблемы.       — Почему ты так упрям, Феликс? — спрашивает отец. — В чем причина подобного безрассудства? Ты ведь Готье, наследник великой династии!       — Сомневаюсь, что ты захочешь, чтобы такую великую династию представлял я, отец. Особенно когда я ворвусь на один из скучных советов компании и заявлю, что люблю члены. Да, я гей.       Феликс и сам не понял, как нужные слова вырвались из его рта. Его тошнило, голова слегка кружилась, но, несмотря на это, говорил он твердо и уверенно. Отец должен был понять, что его слова — не очередная глупая шутка.       И отец это понял.       Первый удар по колену чуть не сбил его с ног. Рвано выдохнув, парню удалось устоять на ногах, но тут же последовал второй, прямо в то же место. Затем живот, бок и, кажется, рука. Прилетело даже по лицу, хотя Амелия и предупреждала отца.       Но сейчас Рафаэль Готье был в ярости. С неистовой силой льва он наносил побои, один за другим. Прямо как в детстве.       — Ублюдок! ТЫ, ВЫРОДОК, ДУМАЕШЬ, ЧТО ЭТО ВСЕ — ШУТКИ? ТЫ ПОЗОРИШЬ НАШУ СЕМЬЮ, ПОЗОРИШЬ СВОИМ СУЩЕСТВОВАНИЕМ! ЛУЧШЕ БЫ ТЫ СДОХ МЕСТЕ СО СВОЕЙ МАМАШЕЙ, А МОЙ СТАРШИЙ СЫН ЛЕОНЕЛЬ ОСТАЛСЯ ЖИТЬ!       Феликс привык терпеть боль. В конце концов, без этого качества ему бы не удалось выжить что в спорте, что в собственном доме. Он лежал на огромном персидском ковре, чувствуя металлический привкус крови во рту, и под конец начал истерично смеяться:       — Да ты бы и сам не прочь меня убить, верно, папочка?! Посмотрел бы я на заголовки в газетах после такого!       — Отец, прекрати! — до сих пор сдержанная Амелия выступила вперед, коснувшись плеча отца. — Посмотри на него, да он не в себе! Такими темпами ты действительно его…       — А ТЫ, МРАЗЬ, КАКОГО ЧЕРТА ТЫ НЕ СЛЕДИЛА ЗА НИМ? — брюзжа слюной, Рафаэль Готье замахнулся на дочь. — ТЫ, МЕРЗАВКА, Я ВЕДЬ ПРОСИЛ ТЕБЯ СЛЕДИТЬ ЗА НИМ, А ТЫ ТОЛЬКО И УМЕЕШЬ, ЧТО РАЗДВИГАТЬ НОГИ!       Замах — и Амелия инстинктивно закрывает лицо руками. В детстве ей тоже много доставалось. Не так много, как Феликсу, однако она тоже помнила этот взгляд и этот адский набалдашник.       — Только тронь ее, и я тебе все кости переломаю.       Трость останавливается в воздухе, всего в паре сантиметрах от лица девушки. Амелия дрожит и прикрывает рот рукой.       Феликс держит трость на весу, стоя сзади отца. Тот пытается сопротивляться, но дряблые руки выдают в нем не главу многомиллиардной компании, а обычного поседевшего мужчину с преждевременными признаками старости.       — Пошли…вон… — тяжело дыша, отец отходит в сторону, убирая руку с трости. — Видеть вас…не хочу.              Языки пламени быстро поглощают доставленное лакомство. Феликс бросает щепку за щепкой, наблюдая, как завороженный, пока Амелия обрабатывает рану на его лице.       — Можно сказать, что неудачно упал с лестницы, — подает голос она. — Почти правдоподобно.       В детстве они часто придумывали отмазки для школы. Однако воспитатели спрашивали больше для галочки, на самом деле никому не было дело до их ссадин и ушибов. Или же, в чем была уверена сама девушка, они все прекрасно понимали, но боялись показать даже вид.       — Как же долго я мечтал это сделать, — с упоением в голосе произносит Феликс, бросая в камин остаток того, что раньше было тростью. — Пахнет кровью, не находишь?       — Тебе кажется, — вздрагивая, бубнит Амелия. — Феликс, нам надо поговорить.       — Мы, вроде, уже поговорили. И вот, чем все закончилось…       — В этот раз речь пойдет не о бизнесе. А о Дастине Робинсоне.       Феликс бросает недоверчивый взгляд на сестру. Как она догадалась? Он ведь был осторожен, так? Смотрел не так пристально, говорил почти формально.       Браслет? Да, браслет. Это он виноват.       — Даже не думай с ним говорить, — предостерег ее парень.       — Я уже с ним говорила, — усмехнулась в ответ девушка, поднявшись с пола, на котором они сидели. И снова как в детстве. — Ты не видишь очевидных вещей.       Амелия вкратце передала разговор с Дастином. Феликс слушал ее и пытался найти признаки лжи. Он хотел найти эти признаки, но, к своей большой досаде, не мог этого сделать. Он знал Амелию так же хорошо, как и она его.       И сейчас это знание тонкой иглой врезалась в сердце.       — Смирись, что ты лишь игрушка для секса, — цинично произнесла сестра, одергивая свое платье.       — Это не так, — все больше теряя надежду, произносит Феликс. — Я…       — Ты влюблен в него, но он не чувствует того же, брат.       — Зачем ты мне все это рассказываешь? Даже если это и так, думаешь, после случившегося я возглавлю компанию?       — Зачем? Наверное, по той же причине, по которой ты защитил меня от гнева папаши. Этого достаточно.       Амелия уходит, оставляя Феликса одного. Внутри парня остается лишь пустота. Постепенно она сменяется новым чувством. Он думает о Дастине, вспоминает все моменты с ним и…все больше верит словами Амелии.       Когда Амелия с фальшивой улыбкой на лице провожает гостей, извиняясь за отсутствие своего брата и отца, слышит звук рояля, ей по-настоящему становится больно. Она не хотела говорить Феликсу про это так, но того требовали обстоятельства.       Ничего не поделать, все уже решено. Он справится.       Всегда справлялся.               Майкл берет Дастина за запястье:       — Ты куда? Нам уже пора, вечер закон…       — Езжай без меня. Мне надо увидеть Феликса.       Дворецкий без слов указывает ему на левое крыло особняка, откуда сейчас доносится новая мелодия. Пока миссис Томсон провожает гостей, мужчина, воспользовавшись суматохой, проходить вглубь огромного помещения. Если она узнает, то наверняка разозлится. Пусть так.       Сейчас ему нужно увидеть его.       Когда Дастин осторожно ступает в гостиную, Феликс продолжает играть. Мышцы на его спине напряжены, он двигается в так мелодии, наклонив голову влево. Нотная тетрадь отсутствует, и в любой другой ситуации Дастин в восхищении открыл рот, однако сейчас мелодия становится ему почти ненавистна.       Дастин подходит ближе, все еще находясь спиной к парню. Он останавливается в нескольких шагах от рояля, и в этот момент Феликс с шумом закрывает его крышку, разворачиваясь на стуле:       — Тебе знакома эта мелодия? — подняв взгляд на юриста, спрашивает он.       Амелия с ним говорила. Дастин понимает это без слов, по одному лишь взгляду на парня. Он хочет уйти, вернее, убежать, но…не мог. Слишком поздно.       — Сонет Петрарки, если я не ошибаюсь?       — Все верно. Символично, не находишь?       Феликс смотрит на Дастина в упор, даже не думая скрывать свое разочарование. И еще нечто большее.       — Феликс, я…       — Можешь себя не утруждать. Моя сестра передала мне ваш разговор во всей полноте.       Дастин чувствует, как землю выбивают из-под ног. Взгляд Феликса не похож на тот, который он привык видеть. Сейчас в нем читается лишь одно.       — Не хочешь оправдаться? — усмехнувшись, спрашивает Феликс.       — А стоит? Все, что сказала тебе твоя сестра — правда.       Теперь земля уходит из-под ног Феликса. В глубине души он надеялся, что Дастин даст ему разумное объяснение. Скажет, что просто не хотел показывать свои чувства Амелии, начнет уверять в обратном или, в конце концов, поцелует…       — Значит, ты и вправду меня использовал, — срывается с губ Феликса. — Хотя, инициатором нашей связи был я, так что винить тебя не за что.       — Это не так, — с готовностью в голосе возразил Дастин. — Я просто…       Я просто хотел с тобой трахаться, и мне это нравилось.       — Ты просто не чувствуешь ко мне того же, что я чувствую к тебе. Понятно.       Слова Феликса вполне могли сойти за признание. Дастин не хотел в них вникать, это было слишком.       Слишком для них обоих.       — Что ж, мистер Робинсон, не смею вас больше задерживать, — Феликс находит в себе силы подняться с места и подойти ближе к мужчине.       Дастин замечает разбитую губу парня и недоуменно сводит брови. Неужели глава семейства постарался?       Неужели Феликс и вправду признался ему во всем?!       — Ты… — начинает Дастин, но его прерывают.       — Прошу меня простить, я очень устал и хочу снять с себя этот пиджак. Хорошего вечера, господин юрист.       Феликс больше не смотрит на Дастина. Слишком это…слишком. Он проходит мимо, стараясь унять дрожь в руках. Он задерживает дыхание, стараясь не чувствовать свой собственным запах, исходивший от парня.       От человека, в которого он умудрился влюбиться так глупо и так беспечно.