ЖИТЬ-ПОЖИВАТЬ И ДОБРА НАЖИВАТЬ

Лиза. - Коллеги, сегодня у нас несколько необычная пятиминутка, - сказала я. – Лев Борисович, расскажите, пожалуйста, всем о ситуации, возникшей в нашем центре репродуктологии. - К нам обратилась иностранная супружеская пара, - Квитко кивнул в сторону сидящих в креслах мужчины и женщины, - с просьбой об искусственной инсеминации спермой донора. Ультразвуковое исследование показывает, что у женщины в течение этих суток максимально высокая вероятность забеременеть после проведения инсеминации. Пара настаивает на том, что донор должен быть темноволосым и кареглазым. Однако в нашем центре репродуктологии в данный момент нет биологического материала кареглазых доноров. Процедура уже оплачена. Что будем делать? - Может быть, дадим объявление? – спросила я. - Не вариант, - возразил Квитко. – Пока люди откликнутся, да пока будем обследовать мужчин, прозеваем овуляцию, а следующая попытка будет возможна только через месяц, что никак не устраивает наших клиентов. - Можьет быть, для мой жена даст свой сперма кто-то из доктор с тёмный волосы и карий глаза? – с сильным акцентом сказал сидевший в кресле мужчина. – Нам нужьен такой донор, который уже сам сделаль свой родной ребёнка. Чтобы мы могли знать, что донор есть здоров и можьет делать дети. - А что, это могло бы быть неплохим выходом, - хмыкнул Максим Заболотин. - О да, да, я хотеть беременеть только от донор с карий глаза, - добавила женщина. – У вас есть доктор с тёмный волосы и карий глаза, чтобы я сегодня беременеть? - У нас таких докторов трое, - ответила я, мне было смешно. - Елизавета Юрьевна, - сказал Квитко. – Принцип анонимности доноров… - Нет, ничьево, пусть не аноньимный донор. Нам нужьен только сперма от мужчина. И мы к ваш доктор совсем никаких претензий. – Лев Борисович, Вадим Родионович, Платон Ильич, встаньте, пожалуйста, - сказала я. - Я хотеть посмотреть на каждый доктор, - попросила женщина. – Пусть будет день выборов. И выборы из много кандидаты. И говорить, сколько ребёнка сделаль сам. - Повернитесь, пожалуйста, к пациентке и представьтесь, - попросила я. - Лев Квитко. Трое детей. Девочка и мальчики. - Вадим Любавин, - Любавин замялся. - Один ребёнок, девочка, - сказала я. Любавин покраснел. - Платон Земцов. Два мальчика. - О, мне нравится этот, - женщина всплеснула руками. - Кто из них? – я вдруг поняла, что ситуация для нас с мужем рискует стать не такой уж и смешной. - Этот. Третьий. Который звать Плятон. Я хотеть услышать прьедвыборный программа от доктор Плятон. Образование, хобби и прочий информация. - Я снимаю свою кандидатуру с выборов, - сказал Платон. - Почьему? Мужчина красьивый, я хотеть беременеть от такой. - Простите, у меня там, - Платон пальцем указал, где, - воспалительный процесс. Я посмотрела на мужа. У него какие-то проблемы со здоровьем, а я об этом не знаю?! - Нет, такой не надо, - заявил клиент. – Мы хотеть ребёнка от здоровый доктор. Платон сел на своё место. - Тогда этот, который звать Лев, - сказала женщина. - Я тоже снимаю свою кандидатуру. У меня проблема, о которой я не хотел бы говорить вслух, - Квитко сел, взял листок бумаги, что-то написал на нём и показал иностранцам. - О, такой доктор тоже не надо, я не беременеть от такой, - отказалась женщина. – Оставалься одьин кандидат. Идить скорей. Я сегодня надо беременеть. Любавин молчал. - Вадим Родионович, контейнеры для сбора биологического материала знаете где, - сказал Квитко. – Идите собирайте – и сейчас будем проводить инсеминацию. Иностранцы и Любавин вышли. - Взяли Вадима Родионовича под белы рученьки, - произнёс Заболотин. – и повели терзать и мучить… - Максим Викторович, ну что Вы в самом деле? – посмеиваясь, возразил Квитко. – Наоборот, вспомнит, как был шестнадцатилетним пацаном. Платон давился хохотом. Зазвонил телефон. Я включила громкую связь. - Елизавета Юрьевна, здравствуйте. Платон Ильич на пятиминутке? – сказала акушерка из родильного отделения. - Да, он здесь. - У Демиденко уже раскрытие девять. - Извините, коллеги, моя пациентка рожает, - быстро сказал Платон, вскочил, и прежде, чем я успела что-либо сказать, выбежал в коридор. Платон. Ну и денёк сегодня! Начался с дурацких выборов в кабинете начмеда, в которых я смог сойти с дистанции прежде, чем просто нелепая ситуация стала бы откровенно некрасивой. Потом меня вызвали в родзал, там рожала моя пациентка. Родила она благополучно, на свет появился крепкий здоровый мальчишка. Я взглянул на кулачок новорождённого и расхохотался. Большой пальчик ребёнка выглядывал наружу между указательным и средним. Вот те на! Столько работаю акушером-гинекологом, уже сбился со счёту, сколько детей принял. Но такое я увидел впервые – фигу мне ещё никто из новорождённых не показывал. - Платон Ильич, что такое? – спросила родильница. - Юморной у Вас парень, - ответил я и показал ей хулиганистую ручку её сына. Женщина засмеялась… …Только-только прошли положенные два часа раннего послеродового периода, в течение которых мы наблюдаем родильницу в родзале, и женщину перевели в послеродовое отделение, как меня позвали к другой пациентке. Осмотрев её, я потребовал немедленно готовить операционную. Кесарево. Едва я вымыл руки после операции – третья роженица. Естественные роды, у женщины начались потуги. Только эти роды закончились… Ещё две роженицы сразу! Да ёлки зелёные, женщины сегодня, что, сговорились рожать хором? Ладно, пусть себе рожают. Не зря же в народе говорят, родить – нельзя погодить. Но вот орать – это лишнее. И совсем не потому, что у меня от крика уши в трубочку. Лично я могу и потерпеть. - Не кричите, товарищи женщины, – спокойно сказал я. – Когда вы кричте, дыхание уходит в крик. Ваши дети в родах недополучают кислород. Не кричим. Дышим. …Услышали. Успокоились. Родили. …Наконец всё более или менее стихло. - Маша, я в ординаторскую, если что – зови, - попросил я… …Я сидел в ординаторской и пил чай. Вошёл Лев Борисович. - Платон Ильич, сейчас бы Вашего чайку… Не могу сказать, что очень его люблю, но сейчас это именно то, что надо. - Присаживайтесь, Лев Борисович, - я налил ему чая. - Дурдом «Ромашка», как говорит Вита, - выдохнул он. – Такое чувство, что сегодня все женщины города сговорились примчаться сюда… - В родильном сегодня тоже аншлаг, - сказал я. – Лев Борисович, а что там с иностранкой, сделали инсеминацию? - Сделали, - захохотал Квитко. – Любавин сегодня с утра смущён донельзя. Меня и смех разбирает, и смеяться неудобно. Платон Ильич, Вы утром сказали, у Вас какое-то воспаление. Приболели? - Как бы это сказать… - уклончиво ответил я. Квитко из деликатности не стал расспрашивать подробнее. - Лев Борисович, – поинтересовался я, - если не секрет, что Вы написали и показали иностранцам? Квитко ответил. Мне стало смешно. - На самом деле, конечно, ничего подобного, - признался Лев Борисович. – Платон Ильич, но Вы же знаете мою Виту Игоревну. Если бы я согласился участвовать в этих… хм… выборах… Вита же мне всё узлом завязать может! …С Полупановой станется. Я не смог удержаться от смеха… …Лев Борисович вышел. Допив чай, я сел за стол и начал работать с медицинской документацией. От этого тоже никуда не деться – писанины в нашей профессии хватает… …Я услышал стук. Стоя в своём кабинете, Лиза постучала в стекло и сделала мне знак, чтобы я зашёл к ней. Ну что ж, раз вызывает начальство, куда нам, простым ординаторам, деваться… …Я вошёл в кабинет начмеда. Лиза сидела у стола, я сел напротив неё. - Платон Ильич, и как это прикажете понимать? – возмутилась Лиза. - Что такое? – спросил я. - Что за воспалительный процесс? Сходи к урологу. - Не пойду. - Это ещё почему? – удивилась Лиза. - Да нет у меня никакого воспалительного процесса. Сказал, чтобы эта иностранка отстала. Просто не хочу, чтобы мой ребёнок рос в другой стране, вдалеке от меня. Не пойду я ни к какому урологу. - Пойдёшь, Платоша, - возразила Лиза. – Ты же сказал при всех, теперь я просто не имею права спустить это на тормозах. - Ничего другого в тот момент не пришло в голову, Лиз, ну здоров я, всё у меня в порядке, - попытался отказаться я. – Я знаю. - Вот принесёшь мне справку от уролога, что здоров, и я тоже буду знать, - сказала Лиза. - А если я всё-таки не пойду к врачу? – спросил я. - Сам думай - во-первых, допуск к работе, во-вторых… - Лиза хихикнула, - мясо по-французски. То, которое с монгольскими приправами. - А что там с мясом по-французски? - А не получишь, - ответила Лиза. – Всё, Платоша, этот вопрос не обсуждается. Пойдёшь к урологу и принесёшь справку о состоянии здоровья. …И кто меня утром за язык тянул? Кажется, я влип. Вернувшись в ординаторскую, я включил ноутбук и стал искать в интернете, как подготовиться к посещению уролога и как всё это будет происходить. Найдя ответы на эти вопросы, я хмыкнул и посмотрел через стекло на сидящую в своём кабинете Лизу. Ладно-ладно, подумал я и улыбнулся, сочтёмся, Лизонька. Мстя моя будет страшна… Лиза. Дня через два, поздно вечером, когда дети уже давно спали, я прижалась к мужу под одеялом. - Лизонька, давай сегодня просто поспим, - сказал Платон… …Я проснулась через несколько часов. Была ночь. Мужа рядом со мной не было. Я встала, решив пойти на кухню попить. Я старалась двигаться как можно тише. В туалете горел свет. В ванной комнате висела ещё мокрая кружка Эсмарха. Я врач. Я поняла, что это значит. Но Платон встал для этого глубокой ночью, видимо, предполагая, что я сплю, и не желая, чтобы я это видела. Он гордый человек, он мужчина. Я не хотела смущать мужа. И поэтому я поняла: я никогда не скажу ему об этом… …Напившись воды, я так же тихо прошла обратно, легла в постель и заснула. - Просыпайся, соня, - Платон звонко поцеловал меня в нос. – Доброе утро! Вставай, пока детвора ещё спит. …От мужа пахло запахом чистого тела – я так люблю этот его запах, – к которому примешивались запахи мыла, средства для бритья и его любимой зубной пасты… …Я пошла умываться. Кружки Эсмарха в ванной комнате уже не было… Сергей Александрович, врач-уролог. Я был очень удивлён, увидев врача из роддома при нашей больнице, Платона Ильича Земцова. Мы знакомы. Хороший мужик, спокойный и умный. И отличный врач. Полгода назад во время партнёрских родов у моей жены возникли неожиданные проблемы. Платон Ильич тогда выставил меня и родзала в коридор, и заорал, чтобы готовили операционную, а затем сам промчался туда – делать моей жене кесарево сечение. Лишь через несколько дней я понял, что тогда он спас и мою жену, и ребёнка. - Здравствуйте, Платон Ильич, - мы обменялись рукопожатием. – Какими судьбами ко мне? - Здравствуйте, Сергей Александрович, - ответил Земцов. – Пришёл просить Вас о небольшом одолжении. Понимаете, на работе неудачно пошутил на тему несуществующего у меня воспаления по Вашему профилю. Теперь наш начмед требует от меня справку о состоянии здоровья. Никаких жалоб у меня нет, ничего не беспокоит. Может быть, Вы мне напишете справочку, что я здоров, да я пойду? - Платон Ильич, - не согласился я. – Вы же врач, знаете - так дело не пойдёт. Вы своим пациенткам просто так врачебное заключение не пишете. Я тоже. Раз уж пришли, нужно обследоваться. Правда, сначала Вам необходимо определённым образом подготовиться к обследованию. - Я уже готов, - коротко ответил коллега. - Ну что ж, давайте приступим, - предложил я. – Проходите за ширму и раздевайтесь. - Обычно это говорю я, - Земцов засмеялся. - Только не здесь, - хохотнул я. – Ну же, Платон Ильич, вперёд и с песней! Земцов вздохнул и скрылся за ширмой. Через несколько минут я направился туда же… - …Как впечатления, Платон Ильич? – в шутку спросил я в один из наиболее неловких моментов обследования. - Не могу сказать, что я в восторге, но в целом терпимо, - ответил он… …Наконец я закончил его обследовать, мы сидели у стола и беседовали. - По поводу анализов мочи я Вам и так могу сказать, записывайте - результаты будут примерно такими… - Платон Ильич назвал несколько показателей. - В лаборатории определят, - сказал я. – Впрочем, если хотите, могу предложить Вам пари, что Вы не угадаете. На щелбан по лбу – согласны? - Согласен. Я угадаю, проспорите, Сергей Александрович, - усмехнулся Земцов. - Это ещё бабушка надвое сказала, - возразил я. – Посмотрим. - Сергей Александрович, а можно мне копии с результатами всех анализов, - поинтересовался он. - А Вам зачем? Жаловаться куда-то собираетесь? - Не собираюсь. Это для моей жены. - Ну, для жены - это можно, - кивнул я… …Через несколько дней я держал в руках результаты его анализов. В первую очередь я взглянул на то, что составляло предмет нашего спора. Показатели оказались именно такими, как сказал Земцов, а ведь он сказал это без лабораторного анализа. Как? Как он это делает?.. …- Ну что? – спросил Земцов во время второго визита ко мне. - Платон Ильич, Вы были правы – я проспорил, - ответил я. - Я предупреждал, Сергей Александрович, так что без обид. Щелбан? - Ну какие могут быть обиды? Всё по-честному. Щелбан. - С первого щелка прыгнул врач до потолка, - пошутил Земцов и щёлкнул меня по лбу. Мы засмеялись. - Платон Ильич, у Вас всё в порядке, вот Ваша папка с копиями анализов, как Вы просили, - сказал я. – А это Ваша справочка. И там написано… - …Здоров, - Земцов пожал мне руку, попрощался и вышел. Лиза. В дверь моего кабинета постучали. - Войдите, - сказала я. Вошёл Платон, подошёл ко мне и положил передо мной справку и папку. - Вот, - сказал он с улыбкой. – Извольте ознакомиться, Елизавета Юрьевна. …Я открыла папку. Анализ на ПСА. Анализ мочи. Визуальный осмотр – объективно... Урофлоуметрия. Уретральный мазок. УЗИ почек и мочевого пузыря. Ректальное пальцевое обследование предстательной железы. И даже спермограмма. - Батюшки, а это-то зачем? – удивилась я. - На всякий случай, - Платон улыбнулся. – Мало ли что, вдруг ещё какие-нибудь выборы с иностранными пациентками случатся… Или жена не поверит, что у меня всё в порядке. – Платон Ильич, - я хихикнула, - если Ваша жена не поверит, мы ей покажем Артёма и Ваню. Мы переглянулись. - Успокоилась? – спросил Платон. - Успокоилась, - ответила я. – Надеюсь, тебя там не очень мучили? - Ладно-ладно, отольются кошке мышкины слёзки, - сказал муж. - Что? – не поняла я. - Лизонька, - Платон снова улыбнулся, - месть – это блюдо, которое подают холодным! … - Платоша, зачем ты бреешься на ночь глядя? – спросила я дома, после того, как мы уложили детей спать. - Подрастёшь – узнаешь, - отшутился он. Я задумалась – о какой мести он говорил на работе, когда выходил из моего кабинета? …Он отомстил. Той же ночью. Он был ошеломляюще нежен со мной. Казалось, его руки и губы были повсюду… - Мясо по-французски? – спросила я. - А вот не получишь! – сказал Платон. Я не понимала, как он может – так раздразнить меня своими ласками… и вдруг остановиться? Я всхлипнула. И вдруг… Я снова ощутила его прикосновения… Самые лучшие прикосновения в мире. - Платоша… - прошептала я чуть позже, когда мне наконец-то удалось успокоиться, - что это было? - Лизонька, я же говорил, месть – это блюдо, которое подают холодным! - ответил Платон и, уткнувшись лицом в подушку, расхохотался. Галка, пьяная пациентка. Этта, мне к врачу надо… ик… Не, врачихе не скажу. Мне доктора мужика. Не, ну чё вы, да нрмальная я… ик… Ну подумаешь, взямши маленько. Да едрить вас, я же грю, врачиху мне не надо. У мня… ик… прблема серьёзная. Бабы ничё не поймут. Да блин, чё у вас тут пол качается, я аж упала. Спокуха, я ща встану. Ну грю же, мужику доктору маякните. Какого нафиг монгола позовёте?.. Ик… Бабы, вы чё бред несёте? Чё, доктор правда монгол? Гыгыгыгыгы… А, эт кликуха у доктора такая?.. Ик… Ой. чернявенький подошёл. Здрасьте, доктор. Галка я… Ну выпила, чё такое? Доктор, ты мня увважаешь?.. Ик… Кароч, тут такое дело… Лиза. - Где Земцов? – спросила я. - Его в приёмное вызвали, у него пациентка, - сказала Вита Игоревна. - Хорошо, тогда Платона Ильича не ждём. Ну что, коллеги, поехали кататься? – я начала пятиминутку… …Через некоторое время, когда мы с коллегами уже успели обсудить текущие вопросы и состояние некоторых пациенток – словом, когда уже успели обговорить всё деловое – в дверь постучали. В кабинет ввалился задыхающийся от еле сдерживаемого хохота Платон, он сел на стул, положил руки на стол, уронил голову на руки и теперь уже расхохотался в открытую. Никто из присутствующих ничего не понимал. - Прошу прощения за опоздание, - сквозь смех, с трудом выговорил Платон и снова засмеялся. - Платон Ильич, что с Вами? – спросила я и обратилась к присутствующим. – Дайте ему воды. - Зачем? Проржётся – сам успокоится, - философски заметил Максим Викторович. Я встала со своего места, прошла к кулеру, налила в стакан воды и поставила перед Платоном. Он продолжал хохотать. - Платон Ильич, выпейте воды и успокойтесь! – потребовала я. Он поднял голову, взял стакан и выпил воду. Как ни странно, это сработало. Он перестал смеяться, отдышался и успокоился. - А теперь будьте добры объяснить, что за причина для столь бурного веселья, - поинтересовалась я. - Прошу меня извинить, - ответил Платон. – Пациентка. - Платон Ильич, - удивился Лев Борисович, - у нас тут у всех пациентки. Что смешного-то? - Меня сейчас вызвали в приёмное, - начал рассказывать Платон, - в смотровой пьяная пациентка. - Сильно пьяная? – осведомился Вадим Родионович. – Стоять может или пьяная в сиську? - Простите, Вадим Родионович, как Вы сказали? – уточнил Валентин Иванович. - В сиську, - сказал Любавин. – Знаете, как отвисшие груди у некоторых женщин, если не поддерживать – грудь падает. - Вадим Родионович, я в этой Вашей классификации пьяных не разбираюсь, - улыбнулся Платон. – Позвольте, я продолжу. Пациентка, тридцать лет, пьяная, без нижнего белья, но зато с початой бутылкой водки в руке. Выхлоп от неё мама не горюй. Спрашиваю, на что жалуется. Начала причитать, что оторвала сожителю, простите, причинное место, оно осталось в ней. Осматриваю её на кресле – у неё во влагалище солёный огурец. Как я понял, они с сожителем приняли на грудь, и мужика потянуло на подвиги. По пьяни своё добро не работает, так он её огурцом. Мужика развезло. Многострадальный овощ остался у мадам в деликатном месте. Она с пьяных глаз не поняла, что это такое, испугалась и заявилась к нам. Вытаскиваю огурец. Выпейте, говорит, доктор, сто грамм и закусите. А если что, я тут вся перед Вами такая красивая лежу, можете меня то-сё. Для хорошего человека не жалко. Икнула, испортила воздух и вырубилась. …По мере рассказа Платона хохот коллег становился всё громче и громче. - Платон Ильич, и что Вы? – спросил Любавин. Платон несколько секунд выразительно смотрел на Вадима Родионовича. Сначала взгляды всех присутствующих были обращены на Платона. Потом все посмотрели на меня. Общий смех усилился. - А что я? – невозмутимо сказал Платон. – До сих пор сижу в смотровой, пью и закусываю. Хохот коллег достиг апогея. Раздался негромкий стук в дверь, потом заглянула пожилая санитарка, тётя Паша: - Что тут у вас, касатики, всё в порядке? - Да, тётя Паша, не волнуйтесь, всё хорошо, - смеясь, сказала я. Санитарка закрыла дверь. - Огурец я выбросил, - сказал Платон. – Водку не пью, а мадам не в моём вкусе. Снял её с кресла, чтобы во сне не грохнулась на пол. Перетащил на кушетку, пусть проспится. Как протрезвеет, надо бы её в стационар, в гинекологию. Думаю, у неё там не только огурцы с укропом, но и куча всяких женских болячек. Попросил находиться в смотровой одну из наших медсестёр, а сам – сюда, на пятиминутку. - Учудила мадам, - усмехнулся Лев Борисович. - Дура, - сказал Максим Викторович. - Да что она, одна у нас такая красивая на всю голову? - А что, встречались и другие экземпляры? – спросила я. - Матвейчик! – одновременно ответили Максим Заболотин и Платон. - Что там с Матвейчик? – мне стало интересно. - Ещё один лютик-долбанутик, - ответил Заболотин. – Пациентка по фамилии Матвейчик, со странностями. - Я уже устал выписывать ей направления на гименопластику, - сказал Платон. ===================================== Примечание. Гименопластика - хирургическая операция по восстановлению целостности девственной плевы. ====================================== - А мне надоело её там зашивать, - рассердился Заболотин. - Простите, она прыгает из койки в койку, и для каждого нового мужика она невинная. Четвёртый уже. - Вставьте ей «молнию», делов-то! – засмеялся Любавин. - Нельзя «молнию», - Платон улыбнулся, - поранится очередной возлюбленный и накатает на нас жалобу в облздрав. - Интересно девки пляшут, - сказала Вита. – Что сложного? Нельзя «молнию» - значит сделайте на шнуровке. Все грохнули. - Хорошо Вы это сказали, Максим Викторович, лютики-долбанутики. И смех, и грех, Платон Ильич, - покачал головой Валентин Иванович Бондарев. – Но, говорят, пятнадцать минут смеха заменяют стакан сметаны. - Валентин Иванович, если насчёт сметаны - это правда, то я объелся, - невозмутимо заметил Платон. От этих его слов все успокоились. - Коллеги, у кого-нибудь есть вопросы или важная информация? – спросила я. – Если нет, давайте работать. Александр Николаев, друг Платона. Я вошёл в кабинет, где Платон принимает пациенток. Он сидел за столом и что-то пил из кружки. - Здорово, Платон, - сказал я. - Здорово, Саня, - Платон поднялся мне навстречу. Мы пожали друг другу руки. - Я на приём, - сказал я. - Дружище, ты часом дверью не ошибся? – поинтересовался Платон. – Я врач-гинеколог. - Я же сказал, я на приём, - повторил я. Платон засмеялся. - Ну чего ты ржёшь, утконос ты монгольский? – спросил я. …Утконосы - австралийские животные, в Монголии они не водятся. «Монгольский утконос» - это наша с Платоном шутка, означающая что-то неправильное, или неадекватное поведение. Есть у этой шутки и другое, чисто медицинское значение. Уткой называют мужской мочеприёмник, используемый при уходе за лежачими больными. Выносить за больными утку – обязанность санитара, а не врача. Платон – акушер-гинеколог, с пациентами-мужчинами он не работает. Поэтому утконосом он быть никак не может. То есть и в медицинском смысле наша шутка обозначает всё то же неадекватное поведение… - Сам ты утконос, - смеясь, беззлобно огрызнулся Платон. – Это же свежий анекдот. Приходит мужик к гинекологу и говорит: «Доктор, я на приём». - Платоша, я к тебе пришёл посоветоваться как к другу, а ты ржёшь, как конь, - возмутился я. – Заканчивай жеребятину. - Ладно, извини, Сань, присаживайся, - уже спокойно сказал Платон. – Что случилось? - Понимаешь, тут такое дело… В общем, я с женщиной это самое… Её тошнит, головокружения, ну и гостей уже два месяца не было. - Каких гостей? – спросил Платон. - Да этих, которые к бабам каждый месяц на красной машине приезжают, - фыркнул я. - Платон, блин, ты гинеколог или где? Ну ты понял, о чём я. - Понял, - кивнул Платон. – Саня, а дело-то с резинкой было? - Если бы с резинкой, я бы у тебя не спрашивал. Не заражусь я от неё? - Заочно сказать не могу, - Платон засмеялся. – Но если у твоей женщины то, о чём я подумал, то этим ты от неё точно не заразишься. Где она? Почему она сама не пришла? - Здесь она, в коридоре. - Тогда давай так: ты туда, - Платон указал рукой в сторону коридора, - а она сюда. Платон. Саня хороший мужик, но иногда как что-нибудь отмочит... Нафига он сейчас сам припёрся на приём? Я осмотрел его женщину. Она беременна. Что-то мне подсказывает - для Сани это не заразно. Если спросите, откуда я это знаю, отвечу просто: интуиция. Александр Николаев. - Ну что? - спросил я у Платона после того, как он вместе с моей подругой вернулся из кабинета УЗИ, и она ушла сдавать какие-то анализы. – Она чем-то больна? - Через несколько месяцев поправится, - улыбнулся Платон. – Да расслабься, Саня, она не больная, а беременная. - Беременная? – удивлённо переспросил я - Ну ты и чучело, - подковырнул меня Платон, – спишь с женщиной, не предохраняясь, а потом удивляешься, что женщина от тебя забеременела. Кстати, как ты с таким пузом умудрился сделать ей ребёнка? - Платоша, я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся, - пошутил я. – Как-как - кверху каком! Уметь надо! Захочешь бабу – ещё не так раскорячишься. Ты сам-то, чучело, как с крепежом в сломанной хребтине умудрился сына сбацать? - Отвечу тебе твоими же словами, - расхохотался Платон. - Уметь надо. Лев Борисович. Я зашёл в больничную кафешку перекусить. - Платон Ильич, никогда не видел, чтобы Вы пили кефир, - пошутил я с Земцовым, - а тут вдруг Вы второй стакан подряд… Что это с Вами? - Да так, захотелось что-то, - улыбнулся он. – Не знаю, беременный, наверное… - Вы вряд ли, Платон Ильич, - заметил я, - а вот иностранка, которой мы делали инсеминацию, беременна. - Вадим Родионович выходит на международный уровень. - Не тем местом он на этот уровень выходит, лучше бы головой туда выходил. - Согласен с Вами, - развеселился Земцов. - Но что поделать… Это же Любавин. Я, знаете ли, нисколько не удивлён. Лиза. Мы дома. После ужина Платон играл с детьми. Они постепенно становились всё менее и менее активными. Наконец Ваня сел с любимой машинкой на полу и зажужжал, изображая звук автомобиля, а Артёмка и Валери уселись играть в настольную игру. Платон сидел на полу по-турецки и смотрел на малышей. - Что такое интуиция? - вдруг спросил Артёмка. – Я слышал, папа говорил такое слово. - Я во дворе, когда мы гуляли с няней, слышала от больших детей, это когда что-то чувствуешь попой, - сказала Валери. – Ой, у меня интуиция! Я чувствую попой - мне что-то мешает сидеть. Валери вытащила из-под себя деталь от конструктора. Платон улыбнулся. - Котёнок, интуиция - это не обязательно что-то чувствовать именно попой. - объяснил он. - Интуиция – это когда ты чего-то головой точно не знаешь, но чувствуешь, что-то будет вот так, и так потом и бывает. Вот, например, ты гуляешь и проголодалась. Ты ещё не знаешь, что будет на ужин. Тебе кажется, что мама сварит кашу. С мамой ты об том не говорила. Ты приходишь домой, а мама сварила именно кашу. Если ты вот так можешь что-то угадать заранее – это и есть интуиция. Поняла? - Поняла, - кивнула Валери. - Папа я тоже понял, - сказал Артёмка. – Я знаю, ты скоро скажешь, надо мыться перед сном. У меня тоже интуиция, правда ведь? - Правда, - сказал Платон, встал и посмотрел на часы. – Так, детвора, кто первый мыться перед сном? - Наверное, Ваня, - предположил Артёмка. - Ваня падёть мыца, - с серьёзным видом сказал Ваня. – Падём сколей мыца. - Папа, пускай Ваня первый, - попросила Валери, - он ведь у нас маленький. - Я угадал, я угадал! – Артёмка захлопал в ладошки. – Папа, я тоже хочу мыться первый! - Ну-ка, играем в паровозик! – скомандовал Платон после того, как взял необходимые детские вещи. - Кто пойдёт мыться, берёмся за меня. Быстренько! Паровозик сейчас уедет. Мальчики встали за ним. Платон, изображая звук едущего поезда, увёл мальчишек сначала в туалет - пописать, а затем в ванную комнату. Валери хлопала в ладошки. - Мам, мам, сейчас папа Артёмку и Ваню прям как в мультике мыть будет! – смеялась она. – Помнишь, в мультике про осьминожек? - Напомни, доченька, - в шутку попросила я. - Ну там детки умели менять цвета и не хотели мыться, - рассказала Валери. – Вымоет мама зелёного сына, смотрит, а он не зелёный, а синий. Синего мама ещё не купала, и начинается дело сначала. ...Синий купаться нисколько не хочет, просто он голову маме морочит... Папа с детьми обращается проще. Сложит в авоську и в ванне полощет. С каждым возиться не много ли чести? Он за минуту их вымоет вместе. ============================ Примечание. Валери цитирует строки из стихотворения «Разноцветная семейка» Эдуарда Успенского. ============================ Мы с дочкой засмеялись – Валери очень любит этот мультфильм и уже успела выучить часть стишка из него наизусть, а Платон иногда купает мальчиков под душем именно таким способом. Только без авоськи. Через несколько минут Платон вывел Артёма и Ваню из ванной комнаты и уложил в кроватки. - Папа, а теперь меня, - попросила Валери. - Тебя, котёнок, выкупает мама, - улыбнулся Платон. – Вы с мамой девочки. У вас свои девчоночьи секреты. А я мальчик. Большой, правда, но всё равно мальчик. Не буду подглядывать за вами, девочками. Я улыбнулась мужу – мне очень нравится его тактичное и бережное отношение к девочке. Я повела Валери в ванную и выкупала её, потом уложила спать… …- Лиз, пойдём попьём чаю, - предложил Платон через некоторое время, когда дети уже спали. Мы сидели за кухонным столом, пили чай и тихо разговаривали. Мне вдруг вспомнилось… - Платоша, помнишь, когда я первый раз пригласила тебя на мясо по-французски? Почему ты тогда отказался? – спросила я. - Разве ты не поняла? – улыбнулся муж. – Проанализируй ситуацию. Мать-одиночка поздно вечером, почти ночью, зовёт к себе домой неженатого мужчину, которому она нравится, и собирается сытно его накормить ужином. - Я именно это и хотела сделать, - сказала я. - Милая, подумай, что в этой ситуации было бы после ужина, - Платон подмигнул мне. – Учитывай, что я мужчина. Я хихикнула – до меня дошло, чем завершилась бы та давняя ситуация. - Это мне тогда не пришло в голову, - сказала я. – Я приглашала тебя просто поужинать. - А вот это мне тогда не пришло в голову, - он улыбнулся. – Я думал о другом. Просчитал развитие ситуации и понял, что мы оба тогда ещё не были к этому готовы. Вот и сказал тебе, что после мяса по-французски мне придется на тебе жениться. Ты уточнила, действительно ли я не хочу на тебе жениться, и сказала, что замуж за меня не пойдёшь. Врунишка! Вышла же за меня замуж. - Кто бы говорил! – я взяла его за руку. – Ты тоже врунишка – женился. - По-моему, мы квиты, - усмехнулся Платон. – Лиз, а потом, когда я приглашал тебя на мясо по-французски, почему ты меня отшила? Я понял, ты где-то увидела меня рядом с Савиной. - Я видела вас в ординаторской, - сказала я. - Лизонька, между мной и Савиной никогда ничего не было и быть не может, - серьёзно сказал Платон. – Тогда она просто плакала. Ты знаешь, как это бывает на эмоциях у вас, женщин. Когда кажется, что весь мир против тебя и хочется, чтобы кто-то успокоил. Савина плакала, я её успокаивал, это ты и увидела. - Я подумала другое, - призналась я. – Знаешь, Платоша, когда-то у меня не сложились отношения с мужчиной, он тоже врач-гинеколог. Мы когда-то учились вместе а потом он работал у нас в больнице. Ещё до того, как ты пришёл устраиваться на работу. Я поняла, что он меня не любит – он увлёкся другой девушкой, врачом УЗИ… …О том, что я чуть не забеременела от Романа Широкова и именно тогда поняла, что Роман не любит меня, я решила Платону не говорить - зачем, всё это уже в прошлом… - Бывает, - кивнул Платон. – Но я не припомню у нас в больнице девушку-УЗИстку. - Тот мужчина женился на ней, они уехали в Москву, чуть позже она умерла во время родов, - продолжила я. – Платоша, ты прости, что я тебе всё это рассказываю. Я просто хочу, чтобы ты понял, что и почему я подумала, когда увидела тебя рядом с Мариной Савиной. Я подумала, что ты увлёкся ею. - Понимаю, - Платон взял мою ладонь в свою, приблизил мою ладонь к своим губам и поцеловал. – Лизонька, а теперь я кое-что тебе расскажу, чтобы ты смогла понять, как сильно ошиблась, предположив моё увлечение. Между мной и Савиной ничего не могло быть. Я слишком больно обжёгся с матерью Артёмки. Ты знаешь, я тебе рассказывал. Упавший вертолёт, травма позвоночника, несколько сложных переломов, сотрясение мозга… Больница, строгий постельный режим, несколько операций… Риск паралича, сильные боли. Письмо от бывшей. Смысл её письма – иди на фиг, ты мне таким, больным и неподвижным, не нужен... Она вышла замуж за другого. Тогда я понял, что я остался один, и если я не нарушу запрет врачей вставать, то так и останусь лежачим, и мне уже никто не сможет помочь. Моя бывшая и Савина очень похожи – и внешне, и по характеру. Сама подумай, Лиз, мог ли я, уже один раз очень больно наступив на грабли, наступить ещё раз – на точно такие же? - Не мог, - поняла я. – Моё прошлое случайно ударило тебя. Прости, мой хороший. - Давно простил, - сказал Платон. – Не за что мне обижаться на тебя - ты меня спасла. …На улице поднялся ветер. - Какой сильный ветер! – сказала я. - Милая, а ведь я тоже могу быть ветром, - Платон подмигнул мне. - Как это? - На Востоке есть как минимум три позы для телесной близости, в названии которых упоминается ветер, - улыбнулся муж. - Вот как? Интересно, Платоша, расскажешь? – попросила я. Он кивнул. - Какая первая поза? Платон описал её. - Как она называется? - Улыбка гинеколога, - Платон улыбнулся. – Я шучу, Лизонька. Эта поза называется «Летний ветер». - Вторая? – поинтересовалась я. - Летний ветер, дующий в спину, - Платон описал вторую позу. - Третья? - Зимний ветер, дующий в спину, - последовало описание третьей позы. - Монгольские шутники ещё называют её «Ширдак», - добавил Платон. - Почему «Ширдак»? – улыбнулась я. - Я тебе рассказывал, - сказал муж. – Ширдак – это валяный ковёр из овечьей шерсти. Ширдак – это сила. Если накрыться ширдаком, под ним тепло. «Ширдак» потому, что в этой позе ширдак для женщины – это мужчина. Он сверху, он накрывает её своим телом, и он сила и тепло для неё. И он во всех этих трёх позах сравнивается с ветром. А «улыбка гинеколога», по-моему, должна выглядеть немного по-другому. …Я представила себе, как это может выглядеть в домашних условиях и улыбнулась. Посмотрев на мужа, я увидела, что и он улыбается. - Тебе тоже пришла в голову эта мысль? – спросил он. - Можем как-нибудь попробовать, когда дети будут гулять с няней, или как-нибудь ночью, - я обняла мужа. Он кивнул и погладил меня по волосам. - Платоша, ты не перестаёшь меня удивлять, - сказала я. – ты так много знаешь… - Любить - значит искать свою половину. Любовь – это долгая, тяжёлая работа… - Как ты хорошо это сказал... - Это не я сказал, а мой тёзка Платон. Был такой древнегреческий дядька-философ, живший ещё до нашей эры. А раз любовь – это работа, значит, этому можно и нужно учиться. Так же, как мы годами учились нашей профессии в мединституте. И так же, как я несколько лет изучаю «Чжуд ши», трактат о тибетской диагностике. - Знаешь, что мне нравится больше всего? – сказала я. – Каждый раз у нас с тобой – это что-то новенькое и интересное. - Секс в длительной связи есть искусство каждое очередное представление подавать как премьеру, - процитировал Платон. – Это сказала французская актриса Жанна Моро. - А ещё мне нравится, какие красивые названия… у всех этих любовных поз. - Любой человек поэт, когда он любит, - сказал муж. – И это тоже сказал Платон. - Платоша, мне нравится всё это многообразие, которое ты мне показываешь, улыбнулась я. - С ветром я этим заниматься ещё не пробовала. Даже не знаю, каково это. - Пойдём примем душ, а потом узнаешь, - Платон поцеловал меня… …Платоша, а нельзя ли как-нибудь совместить гинеколога и ветер? – шёпотом пошутила я. - Лизонька, ты на часы смотрела? - так же шёпотом ответил муж. – Где я тебе ночью возьму гинеколога? - А ты на что? – поинтересовалась я. – Платоша, а мне этим твоим ветром не надует? - Знаю средство, как удалить от нас такое бедство, - он шёпотом процитировал Пушкина. – Не волнуйся, милая... - Лизонька, как ты хочешь? - спросил он через минуту. - Какой ветер будет у нас этой ночью? Я шепнула ему. - Понял. Ну что, как говорит наш начмед, поехали кататься?..