Несколько весёлых дней доктора Земцова, или Мясо по-французски

Лиза. Утром Платон пристально посмотрел на моё лицо, посчитал пульс, присмотрелся к моему животу. - Лизонька, давай-ка ложиться в стационар, - сказал он. - Платоша, у меня ни схваток, ничего. Может, подождём? - Не обсуждается, - сказал он. – Ты хочешь бегать и суетиться с вещами, когда прижмёт? Нет. Я сама акушер-гинеколог и знаю о непредсказуемости начала родов. Собираться в роддом в спешке мне не хотелось. Платон прав. Действительно, не обсуждается. Платон позвонил нашей няне, и когда няня пришла, поехал со мной на нашу работу. Впрочем, нет, сейчас на его работу – я уже в предродовом отпуске. Меня оформили в стационар, в отделение патологии беременности. Платон переоделся и прошёл вместе со мной. - Елизавета Юрьевна, нужно Вас осмотреть, - сказал дежурный врач. - Я сам, - ответил Платон. Дежурный врач из деликатности вышел в коридор. - Платоша, а если я тут долго проваляюсь? – спросила я во время осмотра. - Сегодня или завтра родишь, - с уверенностью сказал он. - С чего ты взял? - Интуиция. - А вдруг не сработает? - Сработает. - Наколдуешь? - Наколдую. Я улыбнулась. Интуиция его не подводит. Но не только интуиция. У Платона удивительные, очень заботливые руки, никогда никакого дискомфорта при осмотре. Не знаю, что такого необычного и незаметного он делает, но по больнице уже ходят легенды. Беременные давно перешёптываются: если долго не начинаются роды – нужно попроситься на осмотр к Земцову. В Монголии Платона называли Русским лекарством, в нашей больнице пациентки между собой говорят о нём, употребляя слово «талисман». - Платон Ильич, что делаем? – спросил дежурный врач, когда осмотр был закончен. – Стимулировать будем? - Зачем? Следить за общим состоянием. Обычная подготовка к родам. И просто ждём начала родов. - Вы на дежурстве? - Нет, я сегодня в ночь. Дежурный врач ушёл. - Иди, Лизонька, - сказал Платон, ласково погладив меня по лицу. – обустраивайся в палате, отдыхай. Созвонимся. Я пошла в палату, Платон направился к выходу. Платон. У меня ночное дежурство. Я переоделся и шёл по родильному отделению. Было на удивление тихо, верхний свет горел только в одном родзале, остальные были закрыты и кварцевались. Мне навстречу шла акушерка. - Маша, здравствуй, что у нас сегодня? - Ой, Платон Ильич, здрасьте. Я сменила Таню. Таня говорит, днём был аншлаг, все родзалы были заняты. Тут такое было! Цирк с конями! Все валялись. - Не тарахти, - сказал я. – Давай по делу. - Сейчас тихо. Только в первом родзале Филатова с Олей. Оля – наша акушерка. Я вымыл руки и вошёл в первый родзал. - Здравствуйте, товарищи женщины, - сказал я привычную фразу и подошёл к Лизе. – Как ты, милая? - Платоша, я не понимаю. Оля и Бондарев говорят, роды прогрессируют, схватки, а я не чувствую. Может, их и нет совсем? Я проверил. Отчётливая схватка. Ещё и ещё одна. - Есть, Лизонька. Не переживай, некоторые роженицы схваток не чувствуют. - Платон, кому ты лечишь уши? - засмеялась Лиза. - Я вообще-то тоже акушер-гинеколог. - Платон Ильич, полное раскрытие, - сказала акушерка. Я услышал тихий щелчок - лопнул плодный пузырь. - Воды прозрачные, - сообщила акушерка… - Замечательно, скоро родим, - сказал я и приступил к работе… Пульс, измерение давления на обеих руках, выслушивание стетоскопом сердцебиения плода, записи в историю родов… …Неожиданно в родзал вошёл Валентин Иванович Бондарев. - Здравствуйте, Платон Ильич. Мойтесь, будете принимать ребёнка. - Валентин Иванович, я не совсем понимаю. Здорового ребёнка обычно принимает акушерка. Я врач. - Платон Ильич, это не оскорбление. Это подарок. - Не понял. - Платон Ильич, я никогда не забываю добро, которое мне делают. Если бы Вы первым не позвали на помощь, когда у меня был инфаркт, меня бы сейчас тут не было. Сейчас Ваша жена рожает Вам ребёнка. Я сам отец. Я хочу, чтобы Ваш ребёнок родился на руки своего отца, - сказал Бондарев. Неожиданно. Таких подарков мне никто никогда не дарил. Что я должен ответить – да или нет?.. Я посмотрел на Лизу. Конечно, мне очень хотелось бы самому принять нашего малыша. Но чего хочет Лиза? Лиза. Эти слова никогда не были сказаны вслух. Я смотрела на Платона, он смотрел на меня. Мы словно разговаривали глазами. - Скажи да! - Лиза, но по правилам… - Забудь о правилах. Я хочу, чтобы это был ты… Платон. Эти слова никогда не были сказаны вслух. Я смотрел на Лизу, она смотрела на меня. Мы словно разговаривали глазами. - …Но почему? - Потому что я люблю тебя! - Я тоже тебя люблю. - Скажи да! Ты не видел, как рождался Артёмка. Сейчас ты можешь увидеть рождение нашего ребёнка. Скажи да! - Лизонька, Лиза, Лизка, счастье ты моё! Ты устала, тебе тяжело. Но ты думаешь обо мне! - В тот день, когда Савчук хотела меня уволить, тебе было больно и тяжело, но ты первым встал, чтобы защитить меня. Ты думал обо мне. - В тот день, когда я от боли потерял сознание в родзале, ты думала обо мне. Когда ты договаривалась об операции в Лионе, ты думала обо мне. Когда меня вынудили дать подписку о невыезде, ты думала обо мне. Когда я после почти пятичасовой операции в Лионе лежал в реанимации, ты думала обо мне. Когда я несколько месяцев проходил реабилитацию после операции, ты думала обо мне. Когда ты не улетела к Ракитину, а осталась со мной, ты думала обо мне. Когда ты вышла за меня замуж, ты думала обо мне. Когда я подумал о ребёнке, ты думала обо мне. - Когда я подумала о ребёнке, ты думал обо мне. Все эти девять месяцев, ведя мою беременность, ты думал обо мне. Сейчас, стоя рядом со мной и смотря мне в глаза, ты думаешь обо мне… Ты думаешь обо мне и о нашем ребёнке. - Ты думаешь обо мне и о нашем ребёнке. - Скажи да! Скажи да! …Мне на мгновение показалось, что время остановилось. Только я и глаза Лизы. Где-то сбоку я видел лицо Бондарева и чем-то ошеломлённое лицо акушерки Оли. Валентин Иванович. Я не понимаю, что происходит. Я предложил Платону Ильичу самому принять его ребёнка. Нужно принимать решение. А Платон Ильич и Елизавета Юрьевна на несколько секунд словно выпали из реальности. Смотрят друг другу в глаза и молчат. - Платон Ильич! Платон Ильич! Идите мойтесь, скоро принимать ребёнка. Оля, не уходите. Будете на подхвате. Платон. Я словно очнулся. - Хорошо, я иду. И вот руки обработаны, надеты перчатки. - Кровать в положение для родов. …Дальше в моей памяти - как будто хаотичная смена картинок в детском калейдоскопе… Бондарев считал пульс, измерял давление, выслушивал сердцебиение малыша, делал записи. Но он был так деликатен, что мне казалось – его в родзале нет. У Лизы начались потуги. - Стоп. Лиза, тужься не в глаза, - сказал я. - Не в лицо. Тужься на меня. Потуга. Потуга. Потуга. Перерыв. Новая схватка. Три потуги. Перерыв. И так несколько раз… Бондарев после каждой потуги слушал сердцебиение. …Начала прорезываться головка. Потуга – ладонь на лобковое сочленение, пальцами удерживаю головку малыша от разгибания, Потуга закончилась – другой рукой, осторожно касаясь тела Лизы, понемногу высвобождаю головку. Потуга, удерживаю головку, потуга закончилась – осторожно сдвигаю тело Лизы с головки ребёнка. Несколько раз… …Прорезались теменные бугры. - Лиза, не тужься. Дыши ртом. Меняю положение рук. Самое время позаботиться о том, чтобы рождение головки нашего малыша не причинило вреда Лизе. Делаю осторожные движения руками… …Вот, наконец, родилась головка. - Ой. Платон Ильич, ребёнок сразу с причёской, - сказала Оля. - Вижу, - ответил я. - Так и планировалось. Бондарев и Оля засмеялись. …- Лиза, рожаем плечики. Лиза помогает нашему малышу – тужится, когда я прошу её об этом, и продыхивает ртом потуги, когда я прошу остановиться. Осторожно захватываю головку ладонями, слегка сдвигаю вниз. Появляется переднее плечико. Немного изменяю положение рук. Осторожно сдвигаю головку вверх. Есть, родилось заднее плечико. - Лиза, чуть потужься… …Теперь указательные пальцы под мышки ребёнку. - Тужься… - Ааааааа! У меня на руках громко орущий, хаотично двигающий руками и ногами, красновато-розовый мальчик. Моё сокровище. Наш с Лизой сын. - Лиза, смотри! Кого родила? - Мальчик… …- Оля, сдвинь мне маску вниз, - прошу я. Акушерка выполняет мою просьбу. - Здравствуй, сынок, - я целую его, ещё мокрого, только что появившегося на свет… …Ребёнок у Лизы на животе. Пуповина пульсирует… …Пуповина перестала пульсировать. Зажим. Ещё зажим. Рассекаем… …- Филатова. Ребёнок Земцов. Мальчик. Три семьсот. Пятьдесят четыре сантиметра. Девять по Апгар. Рефлексы хорошие. Время рождения… …Ещё несколько минут… - Десять по Апгар. Прекрасно. Девять-десять по шкале Апгар – отличные показатели. - Ой! Платон Ильич, разберитесь с сыном! Тут ЧП! Лиза смотрит в ту сторону и хохочет. Малыш помочился и уделал костюм медработницы. - Вот рожают тут сразу волосатых, шампуня на вас не напасёшься, и писаются тут на медперсонал! – она смеётся. ..Плеск воды… Салфетки… Антисептик… Акушерская «прищепка» на пупок… …Осматриваю плаценту. Всё в порядке… - …Лиза, ещё немножко, сейчас осмотрю и всё… …Малыш у Лизы. - Отдыхай, милая. Спасибо за сына, - я снял перчатки, стою и смотрю на жену и сына… - …Сколько лет работаю, первый раз были такие тихие и спокойные роды. Даже не хотелось громко разговаривать, чтобы не мешать вам и не пугать вашего сынишку, - говорит Бондарев и вдруг начинает смеяться. – Платон Ильич, Вы слышали, что тут сегодня было? - Нет. - Полупанова рожала, навела тут шороху, - рассказал Валентин Иванович. – Кстати, Платон Ильич. Вы были правы, когда настояли на естественных родах. - Зачем разрезать женщине матку, если она сама может нормально родить двух детей в головном предлежании? – сказал я. – Как они? - Вита и мальчишки хорошо, Вы потом историю родов можете посмотреть, а вот Лев Борисович на эмоциях от радости «поплыл», на пол грохнулся, – Валентин Иванович смеялся. - Надеюсь, не затылком и не спиной? – поинтересовался я …В родзале можно грохнуться так, что больше не захочется. Помню. Сам падал. Правда, я тогда упал в соседнем родзале, и не от наплыва эмоций, а от невыносимой боли в спине… - Да с этим-то всё в порядке. А вот ниже спины у Льва Борисовича наверняка будет отменная гематома. - Лёвка шлёпнулся на пятую точку и заработал синяк? – хихикнула Лиза. - Да, - продолжал Бондарев. – Это не всё. Как говорит Маша, тут был цирк с конями. Вита кричала на всё отделение, что больше никогда в жизни Льву Борисовичу не светит… Ну, в том самом смысле, Платон Ильич, Вы мужчина, Вы понимаете. …Я засмеялся. Сколько раз за время своей практики я слышал от женщин эту угрозу в адрес мужей. Но женщины очень быстро забывают эту свою угрозу. Вита тоже забудет. …Следующие два часа Лиза должна находиться в родзале. Других родильниц нет. Бондарев и Оля тактично вышли, оставив нас с Лизой одних… - Тебя тоже касается. Никакого мяса по-французски с монгольскими приправами, - шепнула Лиза. - Обсудим это дома, через полтора месяца. Мы смотрим друг на друга и смеёмся. Шутливая угроза Лизы - это не угроза. Лиза не обижена на меня. Она не отвергает меня как мужчину и мужа. Ей нужно время, чтобы восстановиться после рождения нашего малыша. Через полтора месяца она будет здорова. Мы оба акушеры-гинекологи, мы поняли друг друга и потому смеёмся… …Лиза в послеродовом отделении. Наш малыш с ней. Я сижу, одной рукой поглаживая волосы жены, а другой – поглаживая спелёнатое тельце сына. - Ты иди, Платоша, у тебя же дежурство, - сказала Лиза. - Я тебя люблю. - Я тоже тебя люблю. Оля, в комнате акушерок - Оля, что ты там рисуешь? - спросила Маша. – Птицы какие-то. - Машка, прикинь, я сегодня на родах у Земцова такое увидела, обалдела! Роды, а они смотрят друг другу в глаза и молчат. Я как это увидела, так чуть глаза на лоб не вылезли… Как будто мгновенный фотоснимок, - сказала я. – Это и рисую. Вот смотри. Большая тёмная птица с раскинутыми крыльями – это Платон Ильич, светлая птица поменьше – Елизавета Юрьевна. Между ними птенец, видишь, пушистенький такой – это их ребёнок, он хорошенький, и прям сразу с волосиками родился. Они связаны нитью, как будто сообщающиеся сосуды трубами. В груди у обоих по солнцу, они обогревают друг друга, и оба – своего птенца. Это их любовь. Он оберегает её, она оберегает его. От птенчика как будто искорки. Это их радость. - А что это ещё за две птицы? Птенцы какие-то? - Машка, ты разве не знаешь? У Платона Ильича с Елизаветой Юрьевной ещё двое детей. Платон. …Услышав мои шаги, Оля выглянула в коридор. - Платон Ильич, можно я подарю Вам рисунок? Я нарисовала Вас, Елизавету Юрьевну и детей. - Спасибо. Три подарка за одну ночь. Возможность самому принять сына. Сын. Необычный семейный портрет…