***
Стойкий запах лака и мороза окутал ее, когда она прижалась к плечу мамы, крепко сжимая ее в объятиях. — Мам, наконец-то, — выдохнула Мора в ее укладку. Идеально сделанную, конечно. Прошло несколько лет, когда она в последний раз видела Маргариту без закрученных в сложную прическу волос. Они виделись только по выходным, когда Мора возвращалась из Альты. Морена всегда просыпалась, и на кухне стоял аромат жареного хлеба и средств укладки для волос. Этот запах становился более отчетливым из-за пара. — Я так соскучилась! — воскликнула Маргарита, отстраняясь от дочери. Она переступила пакеты, которые принесла с собой. — Ты даже не представляешь, какое это было сумасшествие, но я звонила в академию каждые несколько дней, чтобы удостовериться, что ты в порядке, моя дорогая. — Мама повернулась к ней с явным желанием коснуться щеки дочери, но подкрашенные глаза сосредоточились на ее левой части лица. Маргарита более резко повернула ее голову к свету, падающему из кухонного окна. — Вождь, Морена, что у тебя на лице?! Маргарита воскликнула в таком ужасе, что можно было подумать, будто у Моры из щеки торчала абсолютно голая кость. Хотя краснота уже почти не читалась даже — одолженная госпожой мазь работала на отлично. — А, это… Ничего, я поскользнулась и неудачно упала, но все уже почти зажило, — примирительно улыбнулась Мора в желании успокоить панику в глазах Маргариты. Но не тут то было. — Морена! — возмущенный вздох матери был направлен не столько на ее лицо, сколько на реакцию, как будто было просто непозволительно вздыхать об этом без должного драматизма. — Сезон нев!.. — Да, мам, я помню, — нетерпеливо прервала ее Мора, сохраняя на лице улыбку. — Я наношу мазь дважды в день, это скоро пройдет. Мама недовольно поджала губы, подкрашенные по-ссорийски красным, подошла ближе и приподняла ее подбородок. Совсем не так, как Мора привыкла. Успела. — Хоть шрам не останется?.. — Цокот языка посреди вопроса повис в воздухе. Женщина наконец-то отпустила ее, сняла пальто, показывая новое темно-синее платье-футляр под ним. — Могу поспорить, это ваша госпожа растрепала об этом отцу Ява! Но в любом случае, сделка с ним больше не действительна, так что… — Махнула рукой Маргарита. Мора, следовавшая за матерью в гостиную, замерла посреди коридора. — Что?.. Мора подозревала, что госпожа могла отправить сообщение семье Ява, но… она ведь не могла преувеличить нанесенный ее внешности вред. Это правда была всего лишь царапина. — Да, его отправили на границы. Я пару дней назад получила оповещение, — как будто между прочим бросила ее мама, хмурясь, смотря на подсохшие листья куста в горшке. Мора все еще стояла с приоткрытым ртом. Она с таким старанием сживалась с образом Ява в своей голове. Подставляла и подставляла его фигуру на место тени на том конце стола в представлениях о семье. Теперь его исчезновение качнуло тревогу, с которой Морена почти справилась, наделяя этот образ улыбкой, добротой, великодушием и еще десятком качеств, которые могли вообще не иметь с ним общего. — Ничего страшного! — спохватилась мама, расценив ее реакцию как досаду. — У нас более чем достаточно кандидатов на твою руку! — радостно воскликнула она, и в этом возгласе было столько искренности, что Мора не сомневалась — это не для красного словца было добавлено, их действительно достаточно. — Я планирую все оставшееся время уделять только этому. Больше никаких поездок до твоей свадьбы! — Улыбнулась Маргарита дочери, наверное, рассчитывая поддержать, но на самом деле засовывая острый крюк ей только дальше в трахею. Мама так быстро переключилась на их планы, как будто не она только что сообщила о том, что парня отправили на границы, с которых вполне можно было не вернуться. И не то чтобы они были очень близки, но… — Ты выглядишь очень бодрой, — глухо произнесла Мора. Она следила за суетливыми движениями матери. Маргарита раскрыла небольшой дорожный чемодан, достала оттуда вещи, которые были сложены ровными стопочками даже в таком тесном пространстве. — О, я провела ночь в центральном отеле после возвращения, — бросила Маргарита тоном, который она репетировала многие годы, чтобы такие вещи звучали непринужденно. — Мне выделили комнату, чтоб я могла отдохнуть без перебоев света, воды и… — Женщина глянула на дочь, все еще стоящую посреди гостиной. — Я спрашивала, можно ли позвать тебя, но номер был оформлен только на мое имя, дорогая. — Она поджала губы в сожалении, но, впрочем, эта эмоция быстро стерлась все той же заражающей улыбкой, хотя у Моры, кажется, был иммунитет. — Но я и подумала, что нечего отрывать тебя от учебы в такой важный период. Маргарита удовлетворенно хмыкнула, и эта эмоция оказалась такой чужеродной, как будто Мора уже столетия три не чувствовала рафинированного, чистого удовлетворения. — Ты слышала про Костру? — Морена проследила взглядом за матерью, которая отбросила вещи, нуждающиеся в стандартном запахе порошка больше всего. — К сожалению, — фыркнула Маргарита, не смотря на дочь. — Уж не знаю, чем она так впечатлила маршала, чтоб он принял решение так быстро. Видимо, в тихом омуте чертей не сосчи… — начала говорить мама подчеркнуто возвышенным тоном, и Мора слышала его не раз за все это время на лекциях госпожи. Это являлось сейчас самой главной темой, и Морена была уверена, у Костры каждая косточка блестела на солнце. — Мам, она не хочет выходить за него замуж, — оборвала ее Морена, слыша в своем голосе накопленное раздражение. — Несусветная глупость, — прыснула Маргарита, отбрасывая ярко-красное платье в другую сторону излишне резко. Она даже платье для Зова брала с собой в командировку. На случай непредвиденной смерти. — Она должна быть благодарна, что господин Цаликов решился на женитьбу после того, что произошло с его прошлой женой. Это должно было стать окончанием разговора, но потом взгляд Маргариты наткнулся на поднятые брови дочери. — Она оказалась предательницей Родины, — объяснила мама. — Ее казнили на Зове лет пять назад. Не знаю, помнишь ли ты. Мы тогда были так заняты поступлением в академию, что… — Та девочка?.. Моего возраста? — Мора ступила ближе, хмурясь сильнее. Это был один из Зовов, что ей запомнился. И не шумом толпы, давящим на виски, или слишком холодным ветром, который заставлял ноги в гетрах леденеть — мелкие горести жизни на фоне кровавых пятен на асфальте. Но и они не замечались, видно, сливались с цветом платья. Этот Зов запомнился девушкой с тонкими запястьями и совсем молодым лицом. — Чуть старше, наверное. Но иногда гниль заводится даже в зеленых стеблях, — удрученно вздохнула Маргарита на манер госпожи. — Но в любом случае, даже то, что статус первой невесты сезона ты не получила, это абсолютно ничего не значит. Через год все забудут об этом, но никто не забудет удачный союз, — подбадривающе улыбнулась мама. — Этим мы займемся, пока переоформляются мои документы. Вождь, я же ничего об этом не сказала! — захохотала она. — Меня приняли на работу! Не думаю, что ты сомневалась, конечно, — весело махнула она рукой. — В прихожей еще несколько подарков. Я прихватила тебе парочку платьев с заводов в округах, можешь глянуть в короб… — Я позже гляну, мам, — прервала ее Мора, почувствовав, как комната сдвигалась. Этот задорный хохот был как щелка в другой мир — без привкуса резкой сладости дыма травы, всякой дряни по типу случайных смертей тех, кому не было тридцати, и запаха бензина на поддоне фургонов. Мора с таким желанием пыталась туда вернуться, но когда приталенное платье матери с яркой брошкой погрузило ее в него полностью, она почувствовала, что начала задыхаться. — По поводу Костры… у нее проблемы. — Мора подняла на маму взгляд, и она раздраженно поджала губы прежде, чем знакомо потянуть уголки губ вверх. — Костра выходит замуж за маршала первой невестой сезона, и если у кого-то и есть проблемы, то точно не… — Они держат ее на транквилизаторах, мам, — прервала Маргариту Мора. Она стала говорить тише. И смотреть внимательнее. Секреты. Они все еще были запрещены, и это были не те секреты, которые мама растирала по ее щекам остатками губной помады, чтобы придать лицу дочери «холеный вид». Эти были посерьезнее. — Бромазепам. Это сильное седативное, она сама не своя. Я виделась с ней на девичнике. — Откуда ты знаешь? — прохладно спросила Маргарита, наконец-то отложив какую-то вещь, хотя Море казалось, ничто не заставит ее отвлечься от этого будничного занятия, раз уж разговор о нескольких смертях не отвлек. — Увидела. Случайно, — быстро добавила Мора. — Я ждала тебя, чтоб ты, возможно… У тебя есть связи. Костра не в порядке. Она забегала глазами по комнате. Мора так сильно пыталась не думать об этом, пока не могла ничего сделать, что теперь все похороненные мысли как будто забродили в ней, заставляя руки и те дрожать от тревожных картинок с участием Костры. Ее израненные пальцы все никак не шли из головы. — Я думаю, ее заставляют. Это… — Дорогая, мне казалось, что обучение в академии объяснило достаточно четко, насколько невежливо и бестактно обсуждать быт другой семьи, — внезапно переключилась ее мама. Она снова схватила чертову кофточку, и у Моры возникло желание вырвать ее резким движением у матери из рук. — Но… — Особенно, если ты была приглашена туда гостем, — повысила голос ее мать, подняв палец вверх. — Я бы не хотела слышать о таких низменных вещах от своей дочери, особенно, когда мы стоим на пороге новой жизни. Новая жизнь. Это она была одета в свадебную ночнушку и, по всей видимости, в новые платья ее матери, к которым прилагалось свежее пластиковое удостоверение телеведущей. Но почему-то Мора стояла посреди этой свежей новизны и пусто смотрела на стол. Это на него были бы заброшены ноги, специально, чтобы позлить, если бы у сватаний была хотя бы частичка жизни. Если бы он вообще был заинтересован в чем-то подобном. Хотя бы ради шутки. Мора моргнула. — Я переживаю за нее. Это все, — сглотнув, сказала она, не скрывая разочарования. — Дорогая, — выдохнула мама, подходя к ней и кладя ладонь на щеку, — ты ведь не знаешь всего, верно? — Она заглянула ей в лицо, чуть пригнувшись. — Ты увидела какой-то… пузырек или услышала разговор, но насколько близко ты всегда общалась с Кострой? — Ну, мы не то чтобы были подругами, но… — Вот видишь, — ухватилась за этот ответ Маргарита, улыбнувшись чуть шире, и погладила ее пальцем по щеке активнее. — Возможно, у Костры проблемы, и ее родители делают все, чтоб помочь ей. Так бывает. И мы не должны осуждать их за такие решения. Я тебя уверяю: любой родитель хочет лучшего для своего ребенка. В словах мамы было столько сочувствия, что Мора не сомневалась, почему именно ее голос стал голосом для новостей. Тех, в которых в тот самый день не было ни слова об углублении в стене от пули, что мечтала стать сочной дырой между лопаток Каса. — Не стоит вмешиваться во что-то, что тебе не по плечу, ладно, дорогая? — Мама приободряюще улыбнулась и в следующую секунду со всплеском энтузиазма сжала ладонь дочки. — У меня есть идея получше! Мора проследила за тем, как мама понеслась в прихожую и спустя полминуты шорохов победно зашла в комнату, бросая солнечных зайчиков ей на лицо с поверхности диска. — Это то, что мы снимали все это время! Его покажут в следующий понедельник на площади преданности! — восторженно рассказала она, подходя к пыльному дископриемнику, который стоял над небольшим телевизором у них в гостиной. — Но ты можешь посмотреть раньше, это эксклюзив, — подмигнула она. Мора улыбнулась и присела на диван. Телевизор издал протяжный звук прежде, чем перебиться гимном с орлом Ссории на экране, восседающим на фоне триколора. Здесь он выглядел куда менее устрашающим, чем на площади — все же лапы не нависали над головой, кажется, способные схватить в любой момент, как полевую мышь за отступление от правил. И судя по всему, Мора была достаточно проворной мышкой. Девушка в надежде даже наклонилась к экрану, ожидая чего-то. Она не знала чего. Объяснения. Каких-то слов, которые могли бы успокоить бьющееся в агонии сознание, только эта агония была такой постоянной, что почти фоновой, но перед ней как будто покрутили опиумом в ампуле. Ну же. Маргарита мелькала на фоне киевских башен, ее мечты — двадцать четвертого дома — под узнаваемую речь одного из Сынов Вождя. Затем все переключилось на короткие заметки о втором округе, где больший пласт населения составляли врачи, работники СМИ и разного рода полезные для Ссории личности, которые нередко переводились из других округов за особые заслуги. Мора следила за повествованием, в котором не было ничего нового, но картинки сменялись, показывая статные многоэтажки третьего округа с почти чиркающими по шпилям с флагами на крышах белоснежными животами чаек. Морена даже дыхание задержала, когда речь пошла о четвертом округе. Заиграла нарастающая музыка марша, но потом она сменилась лишь тихой мелодией под вид падающего снега на рвы шахт. Женщина, одетая в характерную косынку, улыбалась круглыми щеками, рассказывая что-то в такт мелодии. Это совершенно не вязалось с тем, о чем Мора не дышала уже как минуту. Мама тараторила что-то на заднем плане, рассказывая о процессе съемок, пока картинки сменяли друг друга. Мора больше не слушала текст — вряд ли в нем был искомый ею анальгетик. Точно не на фоне улыбающихся швей. Мора так и смотрела в экран, даже когда изображение мигнуло, стирая герб с глаз. — Это неправда, — произнесла она как-то спокойно. Как констатацию факта. И наконец увидела свое отражение на сером экране. — Что ты говоришь, дорогая? — переспросила мама из коридора, снова заходя в гостиную. — Я говорю, что это вранье, — отрезала Мора. Она поднялась с дивана и посмотрела на опешившую мать. Теперь уже Маргарита стояла посреди комнаты, как будто неживая. — Четвертый округ. Почему здесь ни слова о том, что там произошло? — прищурившись, поинтересовалась Мора. Ей казалось, это будет идеальный момент для того, чтобы спросить. Она ухватится за эту новость в чертовом фильме, потребует объяснений, потребует каких-то обоснований, да Боже, хоть чего-нибудь, что помогло бы ей спокойно спать дальше. Но дальше были только кошмары. — Я не понимаю, о чем ты, Мо… — собравшись, быстро начала мама. — Я тебе не верю, — перебила она, качнув головой. — В этом была суть, разве нет? Вы ездили по всем округам, чтобы показать о них фильм в первом. Почему здесь ни слова о том, что людям там не хватает еды, пока маршалы пичкают выпускниц Альты конфетами, чтоб легче было… — Откуда ты этого набралась? — рявкнула на нее мама. Она сделала к ней несколько шагов, панически бегая глазами по лицу девочки. Мора внезапно почувствовала отголосок спокойствия. Какого-то больного удовольствия, как будто они поменялись местами, как будто эта сторона гостиной была стороной уязвимого, и теперь уже Маргарита хватала воздух. — Где ты услышала об этом, Морена?! — Где взяла, там уже нет, — процедила она с такой эмоцией, как будто все они, там, в ангаре, были правы. И Даждь чуть ли не в последних своих словах, что так и остались в фургоне с запахом сирени. Как будто Маргарита действительно была виновата. Как будто необязательно было держать винтовку, чтобы убивать, достаточно поддакивать убийцам. Нет. Иногда было достаточно даже молчать, прикусив язык. Выражение лица Маргариты переменилось. Оно внезапно стало холодным, когда каждая мышца в ней напряглась. Подняв подбородок, она отошла от дочери. — Вот как? — хмыкнув, спросила она, смерив Мору взглядом. — Этим ты занималась здесь, пока я служила Ссории? Уродовала свое лицо и собирала сплетни нижних округов? — Ее красные губы злобно скривились. — Я думала, что служением Ссории можно назвать только то, что идет на пользу Империи, — повторила Мора фразу, которая висела на плакате в Альте, да и в каждом квартале тоже, особенно в Штабах. — Взять рупор и орать в него ложь, убеждая в этом других, — это не на пользу Империи, мама, — отрезала она. — Вон как мы заговорили. Я вижу, — хмыкнула Маргарита, разворачиваясь и идя на кухню. — Кажется, подружка все-таки успела посеять этот… сорняк внутри твоей головушки, — уничижительно скривилась женщина, явно едва себя сдерживая. — Не говори о Ватре, ты ничего о ней не знаешь! — крикнула дочь ей в спину, следуя за матерью, как за Морой следовали все эти картинки, мигающие перед взором после закрытия глаз. И она каждый раз всегда тянулась за лампой и поджигала пропитанный маслом фитиль. Мора не могла от них скрыться. И Маргарите не позволила бы. — Нет, это ты ничего не знаешь, дорогая, — произнесла Маргарита, внезапно повернувшись к ней, и кажется, впервые смотря вот так — прямо, без ужимок. — Думаешь, все так просто? Живешь, перебираешь заявки на роль тех, кто будет тебя всю жизнь беречь и обеспечивать, и умудряешься воротить носом! — Она с силой толкнула вазу с присланным подарком от какого-то очередного претендента на сватанье. Цветы были такими сухими, что осыпались тут же. Мора не прикасалась к ним со дня, когда расписалась в бумажке у курьера. — Ты понятия не имеешь, каково было жить до появления Ссории. Когда все рухнуло, абсолютно все! — крикнула Маргарита, взмахнув рукой. — Когда мы — толпы детей — остались без всего! Кто бы так рвался обо мне заботиться, присылая под дом корзины с едой, чтобы заполучить мое расположение! — с издевкой проговорила она. — У нас и дома-то толком не было: сначала метро и подвалы, а потом какие-то склады, когда сажи стало поменьше. Мора смотрела на нее, слушая то, что редко выходило наружу в таких подробностях. И совсем никогда от матери. Мора знала, что было непросто. Знала, что ее бабушка с дедушкой погибли практически сразу, мама их почти не помнила, как сама Морена отца. — Ты понятия не имеешь, каково это, когда вас сбивают в стадо, как коров, а потом выторговывают за украденные из аптек лекарства. Или консервы. Или сигареты, — хохотнула она. — Час — одна, ночь — пачка. И от твоего послушания зависит, поешь ты сегодня или нет, потому что еды не так много и ее могут заслужить только послушные дети, — въедливо продолжила Маргарита, склонившись над лицом Моры, даже когда та отвернулась, пытаясь как-то… переварить это все в очередной раз. Вождь, когда-то уже должно было стать легче?.. — И я не собираюсь возвращаться в это из-за какой-то ухваченной тобой непонятно где глупости, ясно тебе?! — разъяренно крикнула на нее мать и отошла лишь спустя секунд десять нагнетающей тишины. Маргарита развернулась и, достав что-то из верхней кухонной тумбы, громко хлопнула дверцей. — Кому-то возвращаться не приходится. Для кого-то это все еще не закончилось, — тихо произнесла Мора, переведя дух. — Ты знаешь, что делают маршалы на индивидуальных церемониях, мама? Ты знаешь, что было бы со мной, если бы Резников прожил минут на двадцать дольше? Мора молчала про эту ситуацию, потому что, ей казалось, она должна молчать. Ее учили молчать. Больше слушать. Чаще кивать. Но потом стало очевидно, что в молчании рождалась самая большая гниль. В чем-то Ссория действительно была права — секреты не приводили ни к чему хорошему. — Через такое все равно придется пройти, так не лучше ли быть умной славной девочкой и взять от этого лучшее? — вздернув брови, спросила Маргарита. Она облокотилась спиной о кухонный гарнитур и нервно подожгла спичкой сигарету, которую вытащила из помятой пачки. Совсем не такой помпезной, какую Мора помнила. Просто… обычной. Мора замерла, смотря в лицо женщине, которая выглядела как ее мать, и не узнавала ее. У них нельзя было курить в доме. И быть на стороне насильников. Мора так думала до этого момента. Но, кажется, Маргарита делала это не впервой. Все это. — Хватит быть тряпкой, Мора, — грубо бросила она девушке. — Это мужчины. Таковы правила. Они обеспечивают нам жизнь, а от вашего поколения всего-то требуется помалкивать и делать что сказано, но вы даже с этим… справиться не в состоянии, — фыркнув, бросила она и выдохнула изо рта дым. Мора заметила, как мелко у Маргариты тряслись пальцы. — Лично ты сильно недоедаешь? — Она с вызовом дернула головой в сторону Моры. — Просто нужно закрыть рот и немножечко потерпеть взамен на лучшую жизнь. Тоже мне, нашла трагедию, — хохотнув, сказала Маргарита и приложила фильтр к губам, оставляя на нем неровные красные полосы. — Ты ни черта не знаешь о трагедиях, Морена, — отрезала она. — Они сожгли человека живьем, — произнесла Мора, внятно проговаривая каждое слово. — Только за то, что он хотел получить плату за свою работу. — Стража делает то, что должно, чтоб сохранить мир, и если кучка слабоумных провокаторов пытается его нарушить, будут приняты меры! — Маргарита повысила голос, как будто каждый раз пыталась перекричать спокойные слова Моры. Чтобы не слышать смысл. Стереть этим восклицанием контекст. — Дай им волю, они принесут эту чуму и сюда, если не проучить их как следует. Без конфет жить можно, Мора, а без пуль — нельзя, — зыркнув на нее, отрезала мать. Она резким движением включила воду и потушила окурок о струю, прежде чем выбросить. — Так что будь благодарна, дорогая, за то, что остаешься вне досягаемости этих отбросов, и держи рот на замке. Я видела их. Все они грязное уродливое отребье. — Губы матери скривились, как при запахе мерзости, и она сложила руки на груди, словно даже подсознательно пытаясь отгородиться от образа в голове. — Вот что бывает с неблагодарными девушками, Мора, которые воротят нос от благосклонности маршалов. Они достаются таким, как эти. — Не все, — глухо сказала Мора, смотря на отколотый кусок краски на чайнике. — Что? — нахмурившись, переспросила Маргарита, кажется, действительно не расслышав. — Не все они грязное отребье. Мора перевела взгляд на мать и заметила, как понимание… нет, скорее догадка мелькнула в ее светлых глазах. Маргарита переменилась в лице и медленно убрала руки от груди. — Да что ты, — протянула женщина. — Это кто-то из них тебе засорил голову этим дерьмом?! Отвечай! Она ринулась к девушке, схватила ее за щеки и повернула к себе лицо. Мора даже челюстью не щелкнула, смотря на ярость, смешанную с паникой на лице у матери, как маньяк смотрел на крик жертвы, наверное. С ней действительно было что-то не так. Касьян правда ее изувечил, и дело заключалось не в небольшом укусе плеча, который сойдет даже раньше красных следов на лице, точно раньше ее первой ночи. Это было что-то внутреннее, что-то пострашнее отметины на теле — единственной, в отличие от его собственного. — Ты в точности как твой отец, — выплюнула Маргарита, оттолкнув Мору. — Сбежал, когда Ссории нужна была поддержка. Когда было время внести свою лепту и выбраться из этого кошмара! — Ты говорила, что отец был предателем Родины, но только что ты говорила о процветающем четвертом округе на фоне шахт! — огрызнулась Мора, смотря на мать. — Возможно, это не так уж и плохо. Быть в точности как он. — Прости, что не отдала тебя ему, бросив волкам на съедение, как он хотел. Возможно, была бы уже мертва, как и твой папаша, — раздраженно хмыкнула она. — А так все-таки придется завтра собраться, надеть сарафан и улыбаться тем, кто вызывается обеспечивать тебя до конца жизни. Уж будь так любезна, перетерпи эту трагедию без позора, — саркастично сказала Маргарита и вышла из кухни, оставив Мору одну. В зале снова зажужжал телевизор, проигрывая диск по кругу. И зазвучал гимн.***
Мора смотрела на себя в зеркало, чувствуя, как мама брала в руки небольшие пряди и натягивала косами ее виски. Она заплетала волосы дочери в идеально гладкую прическу. — Он гражданский, ничего особенного, — проговорила Маргарита, проходясь расческой еще раз и заставляя Мору закрыть глаза от натяжения. — Но из очень приятной семьи, — сделала акцент женщина, даже останавливаясь на секунду, чтобы глянуть в лицо дочери через зеркало. — Офицер. Постарайся его впечатлить. Он явно не отдаст выходца военной академии за абы-кого. Но жены нет, а значит, задача гораздо проще — впечатлить мужчину легче в сотню раз, мать Ява точно содрала бы с тебя три шкуры, — продолжала Маргарита, поворачивая лицо дочери к себе и рассматривая работу с разных сторон так, будто успешность брака зависела исключительно от ее сегодняшней прически. — В этом огромный минус молодых кавалеров — у большинства статусных мужчин нет матерей. Следующие две недели расписание Моры было полно статусных мужчин. Предпринимателей, старших сержантов, ефрейторов, но с «большими перспективами» или «порядочными семьями». Судя по количеству духов и посеребренных приборов, разложенных на кухне, Маргарита пыталась впечатлить каждого. Даже обычного гражданского. Большинству из них было около сорока, Мора перестала запоминать после пятого претендента. Она вообще перестала что-либо чувствовать особо, разве что ощущение сухих пальцев на коже вернулось, недавно стертое, оставленное на диване в библиотеке. Как будто и не было ничего. — Постарайся предстать в наилучшем свете. Военные особенно ценят послушание, так что… — Как и все, — безэмоционально произнесла Мора. Кротость, старательность, преданность. Да. — Я помню. Она глянула в зеркало на прическу мамы, которая сегодня была даже более объемной. — Ты умница, Мора. — Маргарита внезапно улыбнулась и чуть наклонилась к ее лицу. — Непростые периоды… бывают у всех. — Она вздохнула, пожалуй, слишком глубоко. — Но совсем скоро ты выйдешь замуж, станешь уважаемой женщиной и будешь радовать мужа, обеспеченная безопасностью. Звучит отлично? Она расплылась в улыбке. Маргарита не требовала ответа, потому что выпрямилась, прервала зрительный контакт, вновь заставив Мору посмотреть на себя в зеркале. Мама добавила в порошок ополаскиватель, когда стирала ее сарафан. Мора чувствовала идущий от себя стойкий запах порошковых цветов. — На следующей неделе у нас будет еще несколько вариантов, но там мужчины постарше, поопытней… — напомнила Маргарита так, будто Мора уже успела забыть. Будто это вообще можно забыть. — Вероятно, даже к лучшему — тебе не помешает сведущая рука в жизни. А насчет сегодня… — Мама заговорщически улыбнулась. — Мы даже можем слегка схитрить и сказать, что паштет приготовила ты. Это будет наш с тобой секрет, — подмигнув, сказала Маргарита фразу, которая сглаживала все. Мама очень рационально подошла к подаркам от Ява: старательно отсортировала те согласно собственному списку в голове и определила каждый дефицитный товар на встречу с очередным «будущим мужем». Мора смотрела на этот процесс, думая о циничности подхода. Хотя это были всего лишь корзины с едой. Не то чтобы она знакомилась с мужем на чьих-то похоронах. Хотя чувствовала Мора себя также, стоя по струнке напротив двери и понятия не имея, что скоро секрет о паштете и коричневом карандаше на межресничном пространстве станут самыми мизерными в пределах их кухни. Входная дверь открылась, и Мора увидела, как Велес дернул головой, смахивая с кудрей январский снег. Она оперлась рукой о держатель для зонтов, чтобы не упасть. Мама приняла впечатляющий букет живых цветов от невысокого мужчины, который кивнул больше раз, чем сказал слов, пока Маргарита продолжала рассыпаться в комплиментах цветам и хихикать. Они стояли посреди прихожей, и Мора смотрела на Велеса, который выглядел не то смущенно, не то виновато. Мама повернулась к ней и коснулась плеча: — Мора, поздоровайся с Велесом и его отцом Николаем, дорогая, — надавила она с широкой улыбкой, видимо, повторяя это уже второй раз. — Она просто нервничает, — склонившись к Николаю, сказала Маргарита, который кивнул еще раз, стягивая с себя куртку. — Здравствуйте, — произнесла Мора с пересохшим горлом. — Приятно познакомиться, Морена, — кивнул Велес, контролируя свой голос куда лучше нее самой. Суета Маргариты, которая обычно заражала все вокруг, в этот раз как будто отбивалась от поверхности кухни, словно резиновый мячик, потому что лицо Николая большинство времени было опущено, когда они сели к столу. Как будто он с большим удовольствием отправился бы на очередное задание, чем отведал паштет, который предлагала Маргарита. Мора скосила взгляд на слегка полноватого мужчину и подумала о том… знает ли он?.. — Как вы достигли таких высот, Николай? — задала мама типичный вопрос, отправив к себе в тарелку несколько небольших разрезанных помидорок, которые можно было положить в рот, не задев контуры помады. — Я просто делаю свою работу, — простодушно ответил он и глянул на нее. — Мне впору спрашивать об этом вас. Все-таки голос радиовещания… — О, вообще-то уже телевидения, но благодарю. — Маргарита засмеялась, очень хорошо отыгрывая смущение, но Мора чувствовала, что каждая емкость в комнате до краев наполнилась чувством удовлетворения, выплескиваемого из этого «смущенного» смеха. — Я провела несколько недель в командировке, ужасно вымоталась! О чем это я, уверена, вы прекрасно знаете, что такое долг службы, — вздохнула она, положив ладонь на предплечье Николая в жесте солидарности. — Как говорят в академии Альта, которую Мора закончила с отличием: «Мужчины берегут безопасность извне Ссории, а женщины отвечают за стабильность внутри», — продекламировала она слова из речи на одном из праздников Семьи. Николай в очередной раз кивнул: — Сложно поспорить, — буркнул он, смотря в тарелку. — Должна сказать, я несколько удивлена, что сын видного офицера не пополнил ряды имперской стражи. — Маргарита, улыбаясь, скосила взгляд на Велеса. Мора внутренне напряглась. Хотя, казалось, напрягись она хотя бы чуточку сильнее, ее позвонок треснет, как сухоцвет, стоящий в небольшой вазе по центру стола. — Мне кажется, такие вещи впитываются с молоком, что-то вроде генетической предрасположенности… — Наверное, дело в том, что у нас в семье Велеса кормила мать, — все также глухо ответил Николай, подняв глаза на Маргариту, и та так и застыла с улыбкой на лице, пытаясь сопоставить его ответ со справочником допустимых в ее голове. — У нее не было предрасположенности к военному делу, — объяснил он. Маргарита приподняла брови и через секунду расхохоталась. — Это очень остроумно, не так ли, Мора? — Она положила руку на ее ладонь, продолжая хохотать. — Я бы на твоем месте постаралась не упустить такого свекра. Военные люди с чувством юмора — очень большая редкость. Мора подняла голову и неловко улыбнулась Николаю, но он, кажется, сам был не рад своему ответу. — Как тебе паштет, Велес? Мора сама готовила, — нашлась мама. Все, что угодно, лишь бы не тишина. Маргарита как будто подозревала, чувствовала хваленой женской интуицией, что дай этой тишине задержаться хоть на секунду, и напряжение достигнет пика, убьет их всех разрядом к чертям. — Чудесно, благодарю, — сдержанно кивнул Велес. Видимо, это было у них семейным. Морена прикрыла глаза, начиная чувствовать злость. — Мора… прекрасно готовит, — добавил он для верности и сделал глоток воды. — Это только один из ее талантов, которым она обучалась в академии и в период невест в частности, — хмыкнув, сказала Маргарита с улыбкой, и неловкость затопила Морену с головой — настолько продающим было это хмыканье. — Когда муж — работник продовольственного департамента, готовить плохо просто преступление, — улыбнулась Маргарита. Мора подавила в себе желание огрызнуться, сказать, что обычный гражданский вполне мог бы удовлетвориться и чем-то попроще утиного галантина. — Я думаю, нам с Велесом нужно пообщаться, чтоб вам досталась хотя бы капля паштета, — отложив приборы, сказала Мора и показательно поднялась. Мама замерла, а потом неловко засмеялась, зыркнув на Николая, чтобы проверить его реакцию. — На здоровье, Велес! Мора просто шутит, — нервно выдохнула она, поняв, что Николаю дела не было до бестактности дочери. — Как вы считаете, Николай? У нас есть некоторые моменты, которые стоит обсудить наедине, хотя, уверена, мысли у нас схожи — женщины чувствуют такие вещи, — со знанием дела произнесла Маргарита, приложив руку к груди, и Велес поднялся из-за стола. — Д-да, пусть… идут, — растерянно кивнул мужчина, как будто захваченный врасплох фактом того, что от него требовалось разрешение. — Угости Велеса фруктовым чаем — он прекрасен в холодное время года! — показательно крикнула мама. Мора улыбнулась, глянув за плечо, и зашла в гостиную вместе с Велесом. Она как можно более плотно прикрыла дверь, не захлопнув ее. — Что ты здесь, черт тебя дери, делаешь?! — разъяренно прошипела Морена, повернувшись к Велесу, который уже открыл рот, стараясь что-то сказать. — Мора, я сейчас все… — Если это очередная шутка в честь очередного странного праздника, то мне не смешно, Велес, — отрезала она, зыркнув на него и складывая руки на груди. От приготовленного матерью чайничка шел легкий пар с фруктовым запахом. Комната наполнилась ароматом ягод, но Море мерещился запах досок стражского фургона над головой. — Я бы никогда не пришел, чтоб поиздеваться, — оправдываясь, протянул Велес, смотря на нее из-под кудрей, которые под прямым светом из окна казались медовыми. — Просто я подумал… — Он явно собирался с мыслями, потому что следующую фразу выпалил как на духу: — Мне не стоило оставлять тебя там одну. На вечеринке, — уточнил он. Мора продолжала в непонимании смотреть ему в глаза, но потом отвела взгляд на щель между дверью. Из кухни доносился жутко неестественный хохот Маргариты, которая явно пыталась собой компенсировать все немые кивки Николая. — Я притащил тебя туда, и я должен был следить за тобой, а не уходить и оставлять тебя среди людей, которых ты не знала. Это была моя ошибка. Мора знала, что им придется об этом поговорить. Неловкость, витающая тогда в машине, душила, но выжглась ее длинными взглядами на профиль Каса, чьи ранки на косточках аж белели от силы сжатия руля. Ей нужно было извиниться. Но не посреди собственного дома. — Я знаю, что повела себя глупо, н-но я не младенец, за которым… — попыталась оправдаться Мора, не смотря ему в глаза. Когда она пришла домой в тот день, ей хватило травяного чая, бутылки воды и теплого душа, чтобы снова почувствовать себя сносно. Физически. Плечи больше не дрожали, и вырывавшиеся из нее звуки не дерли пересохшее горло. Но жглось другое. Мора убедила себя, что это поврежденный участок кожи на плече, который она нащупала рукой, нанося средство для душа на тело. Маленькие впадинки. Поэтому хотелось разрыдаться. Но она не стала. Не маленькая же девочка — рыдать из-за таких мелких увечий. — Я просто скажу, ладно?.. — Велес понизил голос еще сильнее и ступил на несколько шагов ближе. — И потом ты решишь, что с этим делать. — Он набрал воздух в легкие, какое-то время помолчал прежде, чем продолжить: — Кас… он не понимает, — внезапно произнёс Велес. Мора уставилась на него, как будто пальцами перед глазами щелкнули, моментально привлекая внимание. — Для него все эти вещи — просто глупость, над которой можно посмеяться и забыть. Он… такой, — выдохнул парень так, будто говорил о неизлечимой болезни, с которой придется научиться жить. — Я не хочу его оправдывать или… — затараторил Велес, хотя Мора молча смотрела на него. — В общем, я просто знаю, как он к этому относится, и это все объясняет, — разочарованно выдохнул парень, на секунду уставившись на носки своих ботинок. — Но я, как и ты, не считаю, что в Ссории все ужасно. Нет ничего плохого в том, чтобы выбрать человека и провести с ним всю жизнь, сохранив свои ценности. Я не думаю, что это глупо. Велес смотрел на нее распахнутым взглядом, и это чувствовалось бы как облегчение какой-то месяц назад. Когда Мора ощущала, что с ней одной было что-то не так, как будто она считалась изувеченной просто потому, что хотела придерживаться правил и жить в спокойствии, не шастая непонятно с кем по всяким подсобкам. Не было ничего плохого в том, чтобы выйти замуж за достойного человека. Достойного человека из первого округа. Плохо было то, что она больше не хотела. — Велес… — протянула Мора и быстро зыркнула на щель, потому что там тоже образовалась тишина. Видно, батарейка Маргариты не была бесконечной. — В общем, мне жаль, что я… что я не подумал об этом, когда уходил. — Велес потер ладонями лицо, как будто пытаясь стереть весь груз этих мыслей, который он копил все это время. — Ты ни в чем не виновата. Я знаю Киру и… как остальные могут влиять. А для Каса это вообще все просто игра, и вряд ли это поможет, но мне не хотелось бы, чтоб ты это принимала на личный счет. Вот как. Игра. Странно, но почему-то Море хотелось принять это на личный счет. Перестать слушать, как Велес оправдывал, смешивал это воспоминание со всеми другими, смывая в слив, и пусть она закрыла его, запретила себе возвращаться мыслями, но оно было ее. Личное. — Мне стоило остаться с тобой и отвезти в безопасное место, — продолжил говорить Велес. — Этот… сезон невест и… В общем, я представляю, как ты себя чувствуешь. Не то чтобы прям в точности, но… Короче, я подумал, что мы могли бы пожениться, — он произнес фразу четко, и она на фоне остального мямленья даже на секунду оглушила. — И никто ни о чем не узнал бы. Ты была бы в безопасности, — сказал он так тихо, что Море даже пришлось едва заметно наклониться, чтобы расслышать. Чтобы пазл в ее голове щелкнул, сложившись в картинку, перестала мозолить глаза прореха прямо посредине. — Ты думаешь?.. — медленно начала она. — Не то чтобы это что-то значило на самом деле! — быстро начал говорить парень, жестикулируя. — Велес, — оборвала его Мора и неловко облизала губы. — Кас не… он ничего не сделал, — произнесла она, чувствуя, как что-то больное в ней оголилось, словно кожуру снять с апельсина — резким рывком. — Что?.. — опешил он, уставившись на Мору, и даже забыл понизить голос до шепота. — Мы… Он… — Мора пыталась подобрать слова. Она вспомнила о том, что услышала, когда проснулась. Их искали. Велес в том числе. Она понимала, как это все выглядело. Не очень хорошо. — Мне стало плохо. Не сильно, просто… закружилась голова и… Он всего лишь отвел меня в ванную. И я уснула. На этом все. Велес смотрел на нее молча несколько секунд, как будто прикидывая, могла ли она врать. Потом, видно, пришел к выводу, что смысла в этом не было, и нахмурился еще сильнее. — Я просто… Я слышал другое. — Слышал? От кого? — прищурившись, спросила Мора, почувствовав тревогу. — Это не… это неважно, я… — растерянно протянул Велес, зарываясь рукой в уже подсохшие от снегопада волосы. — Что ж, я… я рад. В смысле, я бы простить себе не смог, зная, что привел тебя куда-то и это закончилось чем-то ужасным. Мора хотела сказать, что сама его попросила, но прищур с ее лица никуда не делся, поэтому она задала другой вопрос: — Ты так переживаешь обо всех девушках, с которыми Касьян оказывается наедине? — Только о тебе. — Велес поднял на нее взгляд, тут же моргнул и отвел глаза в сторону. — В смысле… обычно он общается с другими девушками. Кас не понимает этот мир, — хмыкнув, объяснил Велес. — Он не жил, постоянно слушая о том, как должно быть и что за чем обязано следовать, чтобы считаться приемлемым. Ему легко смеяться над чем-то, с чем он дела никогда не имел. И мне не хотелось бы, чтоб ты тоже стала шуткой. — Он вновь посмотрел на нее. — Поэтому мне следовало тебя забрать. — Ну, он тоже хотел бы, чтоб ты меня забрал, — хмыкнув, сказала Мора, нервно обняв себя руками и вспомнив его напряженность, когда, казалось, коснись пальцами — и эта бомба рванет от крошечного жеста. — Так что если ты здесь поэтому, то… — На самом деле, не совсем. Точнее, конечно, да, но… Велес набрал полные легкие воздуха и выдохнул. Разговор явно давался ему нелегко. Мора заметила это. Почти все разговоры между ними были тяжелыми. — Я знаю, что сезон невест это большое событие в жизни каждой выпускницы, и мне не хотелось бы рушить его своей кандидатурой. — Велес неловко засмеялся, но в пустоте смешок только подчеркнул неловкость. — Но… отец говорил о том, что мне неплохо было бы жениться. Сама знаешь, департамент продовольствия уже достаточная странность в семье офицера стражи. — Еще один смешок. — Короче, я подумал, что если вдруг ты не найдешь достойного кандидата, мы могли бы… ну, знаешь… Мне правда не хотелось бы, чтоб тебя отдали за какого-нибудь ублюдка. Велес пожал плечами. Предложение было яснее некуда, но его сюрреалистичность настолько бросалась в глаза, что Мора просто… Они не могли стоять вместе посреди ангара, наполненного запахом плесени и запрещенных чернил со статьями без отличительного знака в уголке, и вместе же стоять у свадебной арки. Это были просто… два непересекающихся мира. — Ты предлагаешь мне выйти за тебя?.. — протянула Мора, так и не закончив интонационно предложение. Как будто ожидая, что в этом может быть еще какой-то смысл. Просто должен был быть. — Это просто вариант. — Велес поднял вверх ладони. — Я уверен, у тебя формуляр ломится от кандидатур, и я явно не самый лакомый кусочек, — усмехнулся он, неловко потирая шею, — но если вдруг не сложится, ты можешь на меня рассчитывать. Кажется, это все. Запас неловких смешков, кивков и молчаний исчерпан, потому что это было именно тем, чем и казалось. Он правда… правда предлагал ей выйти за него. — Это… Мора моргнула и забегала глазами по комнате. Теперь она отчетливо слышала голос Николая на кухне, который почему-то только сейчас стал действительно реальным, а не нанятым актером на роль отца Велеса для какой-то глупой подколки, и неважно, что глаза у них были идентичными. — Велес, ты не должен это делать ради меня. — Я тоже выигрываю от этой ситуации, — ответил он ровно. — Моя стажировка закончится через год, мне в любом случае нужно будет жениться. Лучше бы это был кто-то, кого я знаю. И я подумал… — Он на миг закусил губу, посмотрев на свои пальцы. — Папа говорит, что крепкий брак всегда строится на общих ценностях. Круто было бы постараться действительно что-то построить. Если бы повезло, — пожал плечами он, глянув на нее, и этот взгляд был глубже всех предыдущих. Мора чувствовала, как эта глубина норовила поглотить ее всю. — У нас с тобой много общего, — добавил он. — Ты тоже не любишь флористику?.. — она услышала свой вопрос как из-под воды, отдаленно, словно режиссер вдруг устал, в последнем кадре сломал четвертую стену. Это просто было невозможно. Велес. Здесь. С отцом. Претендует на ее руку. Что?.. — Мора?.. — голос Маргариты доносился к ней все таким же отзвуком, пока она продолжала смотреть на лицо Велеса, как будто даже черты не определяя больше. — Ты до сих пор не угостила гостя чаем?.. Но к тому времени чайник уже остыл. Как и кровь Моры, отхлынувшая от лица. Потому что на подоле ее свадебного убранства была вышита стая ссорюшек. Как символ верности. Ссории, конечно.***
Прошла как будто вечность. Целая жизнь, наполненная другими запахами, прикосновениями, взглядами. И совсем другими снами, которые заставляли ее подскакивать посреди ночи и обязательно пополнять лампу маслом, чтобы она не затухала до рассвета. Мора смотрела на небольшой коридор в полуразрушенном здании на рынке и практически видела призраков. Они пахли пенкой для волос и цветами. А еще некупленными лимонами. И ее волосами, которые впервые пропитались запахом помпезных сигарет. Велес прислал ей очередную банку с помидорами и коротким сообщением на дне, которое, в целом, могло быть и с более внятным объяснением. Курьеры с корзинами не имели обыкновения рассматривать банки, а ее мать еще утром умчалась на работу, сделав несколько телефонных звонков, чтобы согласовать следующие смотрины. И закрыла дочь на замок. Маргарите все-таки стоило тогда починить дверь черного входа, чтобы она не открывалась так просто. Ее рука лежала на косяке двери, ведущей в подсобку, и даже не чесалась — отсутствие синих кожаных перчаток не кололо кожу. Видимо, она свыклась. Как свыклась с задними сидениями фургонов, влажными салфетками, которые постоянно лежали в сумке, чтобы протирать носки туфель, ведь теперь они куда чаще становились грязными. Мора стала реже пользоваться экипажами. Реже бывала в местах, куда экипажи доезжали. Поразительно, насколько юрко она проскочила мимо торговых дорожек, чувствуя все то же омерзение, но больше как будто не чувствуя страха. Словно глянув одним глазком смерти в лицо, ты вместе со спасением забирал дар — не бояться каких-то там алкашей, пытающихся дотронуться до твоего серого пальто и прицениться. Сегодня выходной день; она надела стандартный наряд, чтобы не выделяться. Мора посмотрела на стол, вспоминая, как впервые столкнулась с Касом, пока он пытался проделать чертову дыру в потасканной шпаклевке стены столом, на котором лежала Леля, и поежилась. Нахождение здесь без перчаток уже не вызывало омерзения, а эта сцена все еще да. И Мора цеплялась за это чувство, потому что казалось, это единственное, что в ней осталось с того сентября. А еще единственное, что приходило на ум с его участием и заставляло ежиться. Таких воспоминаний о Касе вдруг стала резкая нехватка. Тот укус, который пришелся на плечо Моры, был инфицированным, он заражал ее память, и теперь даже его ленивая фигура, склонившаяся над ней впервые, помнилась совсем иначе. Помнилась куда детальнее, чем тогда. — Приятные воспоминания? Она непроизвольно вздрогнула, испугавшись, когда услышала голос над ухом. Мора тут же поджала губы, специально не поворачиваясь. — Да. Здесь мы в последний раз были c Ватрой прежними, — ответила она, надеясь, что стерла самодовольную улыбку с его лица. Очевидно, в его памяти то воспоминание выглядело совсем иначе. — Найди в этом плюсы, ссорюшка, — цокнув языком, сказал Касьян спустя секунду. — Тогда мы бы никогда не познакомились. Мора закатила глаза. Она ожидала чего-то подобного. Девушка повернулась. — Так что насчет плюсов? — приподняв брови, поинтересовалась Мора, смотря в его лицо. И это, очевидно, было ошибкой, потому что желание убрать пару прядей, которые падали ему на лоб, цепляя металл сережки в брови, стало буквально физическим. Они пахли туманом. Эти пряди. Мора сделала попытку протиснуться мимо него, хоть ей стоило это сделать пару секунд назад, эффект в любом случае был утерян, но Касьян перекрыл ей дорогу рукой. — Не так быстро. — Он толкнул ее в проход и затащил в подсобку. — Чего тебе, Касьян? — Мора зыркнула на него исподлобья. На его куртке не было капель, однако тучи туманным смогом ложились на Киев, обещая скорый ливень. — У меня кое-что для тебя есть, — произнес он. Касьян закрыл дверь и щелкнул каким-то прибором. Портативная лампочка слабо засветилась. Девушка оценивающе чиркнула по ней взглядом. На батарейках, видимо. Здесь явно не было электричества. — Повернись спиной. — Мора моргнула и уставилась на него. — Тебя не учили принимать подарки? Дарящий говорит, и ты делаешь, — поучающе сказал Касьян. Он поднял брови, и она подумала, что у него крайне специфическое понимание о дарении подарков, но в этот момент ее больше смущал сам контекст. — Я тебе не доверяю, — прищурившись, сказала Мора. Это слишком было похоже на школьную шутку с протянутой конфетной оберткой, в которой на самом деле прятался майский жук, залитый в смолу. — А что же случилось с «я верю тебе»? — саркастично передразнил ее Касьян. Мора выдохнула. Она повернулась спиной, изо всех сил надеясь, что это выглядело как одолжение. Но потом он потушил свет. — Касьян, серьезно… — встрепенувшись, начала Мора, уже потянувшись рукой, чтобы нащупать чертову кнопку, но он притянул ее ближе. Они были на расстоянии шепота в затылок. На расстоянии крыши запретной библиотеки. — Когда глаза ничего не видят, остальные рецепторы обостряются, — произнес он размеренно. И здесь правда было темно. Мора напрягала зрение, но единственная информация, попадающая в сознание, — глухой шум в основной комнате, доносящийся из-за двери, и запах тумана, смешанный с красным деревом и перцем. Она услышала шорох куртки и свела брови на переносице, как будто по шуршанию только стараясь разгадать этот ребус. Это то, чем Мора занималась все время, когда Касьян оказывался поблизости. Разгадывала гребаные ребусы. Мора замерла, когда почувствовала размеренный вжик собачки. Ткань ее платья ослабела на плечах. Она тут же замерла, вытянувшись, и уже открыла рот в возмущении. Но Касьян не торопился. Он остановился еще до того, как она отреагировала. Как будто знал. — Так веришь или нет? — хмыкнув, поинтересовался Касьян. Отрицательная мысль, как бактерия, дергалась в мозге, но пока примитивная, слабая. Ей бы развиться в полноценное суждение, эволюционировать, но точно не сейчас, потому что сейчас Море так сильно хотелось верить. Поэтому она силой расслабилась, позволяя ему опустить ткань серого платья, оголить плечо. — Я был кое-где и, услышав это, подумал… Это похоже на тебя, — сказал Касьян. В следующий момент Мора втянула ртом воздух не то от прохлады влаги на ключице, не то от упавших капель на кожу. Кас коснулся пальцами ароматных росинок и начал втирать их в ее шею. Он опустил руку, коснулся запястья девушки. Разносил по точкам пульсации. Как учила мама. Мора сделала глубокий вдох, чувствуя… — Это роза. Ваниль. Дождь, — перечислил Касьян по порядку. Это… угадывалось. Тонкий запах роз, который не шел ни в какое сравнение с ее маслом для душа. Того запаха было… много. Мора размешивала его с водой, ополаскивала кожу под конец мытья, чтобы он не душил. Эта роза была искупанной в росе, в отчетливом запахе озона. Срежь ее — и придется отряхнуть лепестки от дождевой воды. И еще сладость. Тонкая-тонкая. — Я в прошлый раз пришел на твой день рождения без подарка, — протянул Касьян. Возможно, скажи это кто-то другой, Мора решила бы, что это извинение. Но ему не было жаль. Он тем днем наслаждался — здесь невозможно обманываться. — Нравится? Мора чувствовала, что Касьян все еще держал ее запястье в руке, выводя на нем круги, хотя аромат давно впитался в кожу. Такие запахи не были химической бадяжкой где-то на рынках, доходившими до низших округов под оберткой чего-то особенного, эксклюзивного. Госпожа всегда говорила, что бедняков обманывают картинкой дорогой жизни. Этот аромат точно был делом сведущей руки. С этой мыслью слюна в ее горле моментально загустела. В какой-то момент Мора снова очутилась на втором этаже швейного цеха, пока Касьян ходил внизу со все еще теплой кровью стражника на ноже. — Где… где ты их взял?.. — сипло выдавила она. И об этом он тоже знал. — Спроси то, что реально хочешь спросить, ссорюшка, — без капли удивления подтолкнул Касьян, убирая руку с ее запястья. — Он звонил тебе. Ей могла звонить только пара человек. И один из них сейчас спрашивал ее об этом, дыша в затылок. Она слышала, лежа в постели, как Маргарита взяла трубку прямо перед выходом и сказала что-то про ошибку, не обратила на это внимания. Но Мора почувствовала сразу. Поэтому следующий звонок замолчал тут же посредством снятой трубки. На том конце провода послышался Элион. — Откуда ты знаешь? — Я же говорил, у тебя в спальне жучок, — хмыкнув, ответил Кас так, что ему сложно было поверить. — Правда, я ждал чего поинтереснее, чем телефонных разговоров, но ты либо тихая, либо приличная. Хотя ни на то, ни на другое я бы не поставил. Касьян топил тему в подколах, но Мора впервые не чувствовала смущения и неловкости, зная, что он пытался сбить ее с толку. — Значит… это правда?.. — рвано спросила девушка. Мора понятия не имела, что он должен был ей сказать, чтобы она как-то справилась с этим. Если Морена и усвоила какой-то урок, так тот, что, если так рьяно рваться к правде, нужно знать, что с ней делать. И сейчас она понятия не имела. — Я хочу услышать, что ты скажешь ему, — выдохнул Касьян, и небольшие волоски ее кос колыхнулись, потревоженные его дыханием. Он как будто издевался. Но не в этом примитивном смысле, а куда тоньше. Духи. Он знал, что она не смогла бы не догадаться. Точно знал. — Я хочу знать. Скажи мне правду, — резко потребовала Мора, как будто понимая, что этому напряжению внутри просто нужно дать выход. Касьян молчал столько долго, сколько она, кажется, была в состоянии выдержать, не заорав в темноте. — Не совсем, — наконец сказал он. — Я работаю с Парфюмером, но не так, как говорит Элион. Хотя в чем-то он прав. Когда доходит до Парфюмера — это грязная работенка. Бывает всякое, — хмыкнув, признал Касьян. Мора чувствовала на себе его взгляд, пусть он не видел ничего, как и она. — Тебе стало легче? — спросил Касьян спустя долгих полминуты, пока она вообще не дышала, словно боясь, что со вдохом эта информация окончательно усвоится, станет ее частью. — Нет, — выпалила Мора честно. Но не так. Он не сказал бы ей как — это читалось в его голосе. И даже если бы нет, Мора бы не спросила. Она боялась. Что даже если узнает, останется по-прежнему стоять в темноте. — Ты не ответила на вопрос, — напомнил Касьян таким будничным тоном, как будто они не говорили о крови, стекающей у него по локтям. — Это… слишком дорогой подарок, — неловко произнесла Мора, неосознанно касаясь ключицы рукой и как будто пытаясь нащупать аромат — в ее воображении он чувствовался бы как шелк. — Не дороже подачек твоих женишков, м? — протянул Касьян гораздо ближе к ее уху, и в следующий момент она прикрыла глаза, почувствовав, как кончик его носа скользнул по венке на шее. — Мне нравится, как ты пахнешь, — сказал он тихо, водя носом по ее коже. — Это как ты, только… концентрированней. Он чиркнул прикосновением пальцев по плечу и внезапно остановился. Касьян вернулся к предыдущему месту и сделал круг по едва уловимым под прикосновением неровностям. Вспоминал пару секунд, кажется. — Ауч. Я не хотел. Мора сглотнула, когда он наклонился и поцеловал место укуса. Сначала просто коснулся губами. Почти невинно. А потом провел по коже языком, закусывая на прежний манер, только нежнее. — Кас, прекрати, — выдохнула Мора. — Знаешь, что я заметил? — хмыкнув, спросил он, выдохнув слова ей куда-то в мочку. — Ты называешь меня полным именем только когда дышишь ровно. Он был прав. В других случаях дыхания на два слога не хватало. Но самодовольство в его голосе никогда не дало бы ей с этим согласиться. Мора вывернулась, щелкнула кнопкой, поправила платье на плече и взглянула на него. — Зачем ты это делаешь? — строго спросила она. — Делаю что? — невинно моргнув, уточнил он. На Касьяна падал слабый прохладный свет. И у него снова была щетина. Она чувствовала это прямо под платьем. — Для тебя это просто игра? Как партия в покер или типа того? — дернув головой, спросила Мора. Она вспомнила то, о чем говорил Велес. Касьян действительно выглядел так, как будто бросил очередную пару перламутровых пуговиц на стол, легко с ними прощаясь и думать не думая, что для кого-то это могло значить куда больше, чем вечер развлечений. Месяцы питания, например. — Ты вроде как решил, что мой удел — уроки невест, а в академии духи нам ни к чему. Нечего выделяться. — Слушай, ты полезла ко мне тогда, я был не против, это все. — Касьян отступил на шаг, прохладно хмыкнув. Как будто она… драматизировала. — Это просто подарок, Мора. Он бросил ей небольшой флакончик духов из рельефного стекла, который выглядел как искусство. Таким и запомнился бы, если бы она рассмотрела его подробнее. — В моем мире все просто. — Кас пожал плечами, наблюдая за ней. — А в моем нет, Касьян. В моем мире присутствует такое понятие как ответственность, потому что за каждым поступком следуют последствия, — отрезала Мора. — Не стоило так тратиться на кого-то столь посредственного, — сглотнув, выдала она, стукнув донышком флакона о тот самый стол. Его слова в салоне машины должны были выветриться. Хоть немного. Через панель обогрева воздуха, через приоткрытое окошко сзади, через все это время, все разы прокручивания разговора в голове. Казалось, он должен был стираться с каждым разом, но как будто только вдалбливался в сознание крепче. С больнючей обидой. В ней качнулось какое-то темное удовольствие, когда в глазах напротив она увидела что-то подобное, пусть и припорошенное серебристым инеем. Холодным до жути. — В следующий раз выберу кого-нибудь другого, — отрезал Касьян. Мора выскочила из комнаты, поправляя на ходу платье. В главном зале голоса становились все более громкими. В этот раз двери на балкон были заперты, но как будто тепла это не добавляло, поэтому Мора накинула на плечи пальто. Мужчина с уложенными назад светлыми волосами, в компании человека в толстой дубленке, зашел в комнату, заставляя всех присутствующих повернуть к ним головы. — Такое себе местечко для встречи, не находите? — Он оглядел основную комнату придирчивым взглядом, и, честно говоря, Мора была с ним согласна. — Не хоромы. — Ну так это не то чтобы прям званый банкет, — саркастично протянул Кас, появляясь в комнате. Они обменялись кивками приветствия. Мужчина кинул на пол небольшую сумку спортивного типа, которая вообще не подходила к его элегантному пальто. Кук. Мора почему-то представляла его громилой или каким-нибудь неряхой в странной рубашке типа Гостя, но он скорее выглядел как чересчур эмоциональный чиновник, чем как отброс, дорвавшийся до денег. — Не знаю, но к чаю сладости мы захватили, — подмигнув, сказал он. — Можете звать меня Кук. Это Антон, — он кивнул головой назад, где стоял второй человек. Антон тупо смотрел на них прямым взглядом, сверкая лысиной. — Он любит, когда его зовут Тони, но парнишка неразговорчивый, так что вряд ли поправит, если забьете хер. Кук сымитировал ножницы рядом со ртом, и у Моры похолодело внутри. Госпожа рассказывала, что это был один из видов наказаний предателей, но ей всегда хотелось верить, что это такая же байка, как с расчлененкой девушек в канализационных трубах. — Разве что пристрелит, — добавил Кук через мгновение и засмеялся во всю мощь эха полупустого помещения. — Вы какие-то угрюмые средь белого дня, — протянул он, кажется, ничуть не смутившись тому, что его никто не поддержал. — Мигрени на погоду, — резковато ответила Толи, поднимаясь с кресла. — Меня зовут Толганай. Это Лев, Велес, Мора. — Она указала на них рукой. — Каса вы знаете. По большей степени, это все люди, которые будут заниматься организацией. Они договорились о встрече здесь, потому что рынок был полон разговоров. Не было места опаснее тихих парков или полупустых кафешек, в которых не кипела жизнь. Потому что толпе обычно плевать на остальных, все сосредотачиваются на собственных недостачах. Мало кто приходит на рынок погреть уши. — Я думал, вас больше, — без четкой эмоции произнес Кук, сдержанно со всеми поздоровавшись. — Часть не пережила открывшихся радужных перспектив, — паясничая, выдал Кас и вздохнул: — упокой Вождь их души. Кук прыснул, качнув головой. Судя по некоторым мимическим отметинам на коже, он был постарше них. Может, ему было лет тридцать пять. — Людей нужно больше. Когда дойдет до дела, парочка человек со всем не справится. — Это на вас. На нас план, координация, документы, — сразу обозначил Касьян. — С вас люди и оружие. Учитывая масштабы, о которых я слышал, вы явно работаете с большим количеством людей, которым стоит доверять. — Кук показательно нахмурился, как будто задавая вопрос. — Поговаривают, сопротивление начинается с вас, — просто пожал плечами Касьян, словно это «поговаривают» было чистой мелочью, хотя, очевидно, такие мелочи доставались приставленными пушками к пупкам всяких охранников. — Этот фильм. Он у вас? — подняв брови, спросил Кук, ничего не отвечая на выпад Касьяна. — Он будет, — подал голос Велес. — Мы сняли забастовки в четвертом, у нас есть материал и идея, как вывести из строя звуковую систему и подключить проектор прямо во время кульминации выступления, — проговорил он в присущей ему манере — четко и сдержанно. — Стража по большей мере там координирует толпу, так что они потеряют бдительность к этому моменту. Эффект неожиданности нам не помешает. — Звучит неплохо, но этого мало, — цокнув языком, с сомнением протянул Кук. — Люди в Ссории понимают только язык силы, их к этому приучили. Покажи им фильм, разбросай пару листовок, впечатли их… они посудачат об этом на кухнях и все. Нужно показать силу. — Он выдержал паузу, а потом усмехнулся и подмигнул: — У нас будет кое-что особенное. Он достал из сумки темный кофр и открыл его несколькими резкими движениями, пододвинул к ним по столу. Мора наклонилась, всматриваясь в вещицу, которую Велес достал пальцами из одного из небольших отсеков. Это был патрон. Она видела, как они выглядят, но этот оказался побольше, хотя главное отличие заключалось не в размере. На этих патронах были высечены разные символы. Мора нахмурилась, достала еще парочку и повертела в руках. Волосы Толганай упали ей на плечо, когда она заглянула сзади. Морена провела пальцем по строчкам на железе, узнавая буквы, но совсем не понимая смысла слов. — Весь партер зарезервирован под маршальских кабанов. Мой отец обожал мартовскую охоту, — протянул Кук в явном предвкушении. — Что это? — спросила Мора, глянув еще на пару выгравированных на блестящих боках патронов символов и фраз, значения которых она не понимала. — Послание, — хмыкнув, объяснил Кук. Он вытащил один из патронов и подбросил в руке. — В морге потом извлекут пули из тел, и мы передадим им привет. Штук двадцать убитых маршалов — вот это уже будет чем-то существенным. Парочка Сынов Вождя — вообще блеск. Все молчали, а потому катающиеся по деревянному столу железки, отложенные Морой, особо громко слышались. Желание надеть перчатки вернулось. — Это… это похоже на спланированный терроризм, — произнесла она глухо, подняв взгляд. — Можешь назвать это выпеканием торта, милочка, если тебе так будет спокойнее, — фыркнув, парировал Кук. — Откуда это у вас? — кивнул на все это добро Лев, который не переставал хмуриться с начала встречи. — Некоторые пилигримы привозят в Ссорию не только лимоны, — расплывчато ответил мужчина. — Думаете, сопротивление — это тройка-вторая паленых талонов или какая-то бадяга, типа петард в четвертом? — спросил он, а затем прыснул. — Настоящее сопротивление находится не в Ссории. Остальному миру не нужны новые вооруженные конфликты на ядерном пепелище, но все знают, что пожимание рук с Ссорией ничего не стоит. Просто всем было бы гораздо легче, если бы все решилось старой доброй гражданской войной, и никому не пришлось бы в это впрягаться. — Кук подбросил пулю вверх и поймал черной лакированной перчаткой. — Разве мы не хотим просто… привлечь внимание народа к власти, чтобы изменить что-то?.. — растерянно спросила Мора. — Ничего не изменится, пока Ссорию не остановить. — Кук склонился к столу. — Диктатура убивается как вампиры. Осиновым колом в сердце и поджогом. — Он клацнул языком, вставляя патроны обратно в куфр. — И эти страны, они… заинтересованы в инквизиции? — внимательно наблюдая за Куком, задал вопрос Велес так, как будто не был уверен, правильно ли его сформулировал. — Они заинтересованы в мести. И в безопасности, конечно. Никто не хочет повторения фокуса Темных времен. А он повторится, — произнес Кук так, будто делал пророчество, — потому что Ссория прекрасно понимает, что невозможно вечно торговать рабочей силой и наркотой в обмен на ресурсы. Все не так просто. — Что значит «все не так просто»? — раздраженно спросил Лев, которого загадки привлекали явно меньше, чем Мору. — Значит, что за неимением ядерных боеголовок, которыми можно трясти перед носом у всех, как брелком, они придумают что-то новое, — ответил Кук, вздохнув, как будто это было что-то очевидное. — Еще раз. Диктатура не входит в ремиссию. — Он выдержал достаточную паузу, по его мнению, для усвоения этой информации и снова перешел к делу: — Поэтому нам нужен подробный план здания и люди, которые будут на точках, чтобы сделать это настолько успешно, насколько возможно. — Часть из нас пойдут рабочими, часть зрителями, — сосредоточенно ответил Велес. — Мы продумаем паутину, по которой в здание должны попадать люди, рассредотачиваться по позициям и желательно иметь какие-то отличительные знаки, чтобы различать своих. Возможно, мне удастся выцепить несколько форм стражников, чтобы не запутаться. Что-то не броское, но очевидное. — Он обвел взглядом всех. — Было бы отлично иметь еще людей и снаружи, которые помогут сбежать. — Мы сможем организовать пару-тройку машин, — кивнул Кук. У Моры возникло ощущение, что он преуменьшал. — И что потом? — спросила она, плохо скрывая тревогу. В ее представлении все было… совсем иначе. — Что будет после убийства этих маршалов и… и остальных, которые попадут под огонь?.. Мора видела смерть. Еще один сувенир, который та оставляла после себя, был совсем не таким полезным, как бытовое бесстрашие. Костлявая чем-то походила на настоящую любовь — потом мерещилась во всем. — Ты точно уверена, что находишься на правильной стороне? — сузив глаза, внезапно спросил Кук. — После смерти Резникова утечек больше не было, но что помешало бы тебе быть наживкой? Она приоткрыла рот. Это действительно был неожиданный поворот событий, и атмосфера сгустилась тут же, как и тучи за окном — пейзаж становился все более серым и нечитаемым, но, учитывая его качество, это было только к лучшему. — Морена будет выступать в этот день. Это ее идея, и без нее мы бы не получили весь план, — произнесла Толганай. — Она это озвучивает, но никто из нас не хочет бесполезных смертей. — Тогда можете попросить Сынов перестать. Авось прокатит? — пожав плечами, съязвил Кук, а потом посерьезнел. — Не получится отстоять свое мнение и не запачкаться. Нужно ослабить эту систему, чтобы «потом» наступило, а без вывода из игры «дамок» это невозможно. О «потом» поговорим после. Я не фанат дележа шкуры нерасстрелянных маршалов. — Он глянул на часы на руке и скривился, а затем бросил взгляд за окно. — В следующий раз, когда мы увидимся, мне нужно четкое понимание обо всех. Кук посмотрел на Касьяна. Затем он склонился, чтобы утащить кофр в сумку, однако ладонь Каса внезапно пригвоздила его кисть к столу. — Мы за своих людей поручились, но что насчет вас? — спросил он, и его ровный голос сильно контрастировал с обездвиженной рукой Кука. — Никаких случайных кретинов, наемников или еще какой-то хуйни. Говоришь о наживке, но что гарантирует, что ты не одна из них? — Хотя бы то, что я буду в здании в этот день. Вместе со всеми, — процедил Кук. Он слегка лишился своей спеси во время этого боя взглядами. Видно, ответ удовлетворил Каса в какой-то степени, потому что уже через секунду у Кука появилась возможность одернуть пальто двумя руками и схватиться за сумку. Уходя, он бросил последний взгляд на ободранные стены: — Здесь реально херовая система теплосбережения, если че. Никто ни с кем не прощался. Мора решила бы, что это какая-то традиция, как бывало в профессиях, но вряд ли за терроризм начислялся стаж в трудовой книжке. Послышался вздох Толганай. Она присела на несуразное креслице. — Думаете, это правда?.. — растерянно спросил Велес, обведя всех взглядом. — Я никогда не общалась с теми, кто был вне пределов Ссории. Знаю пару-тройку пилигримов, но они не совали нос дальше близлежащих земель. Там раньше были страны, а сейчас… сформировались какие-то общины, — пожав плечами, поведала Толганай. — Не знаю, насколько они способны устроить переворот. По словам Сыновей Вождя, они едят друг друга, чтобы выжить, — фыркнув, сказала она. — Возможность произвести пули с надписями у них есть, — хмыкнув, отметил Лев и стал собираться. — Они могут производиться и здесь. Не стоит слишком полагаться на слова тех, кто знает, что ты не можешь найти его мать и пристрелить в случае лжи. — Кас притянул стул к столу и уселся на него. Он вытащил сигареты и поймал на себе взгляд остальных. — Что? Самый рабочий метод. Толганай закатила глаза. Она равнодушно повернулась к Морене: — Мора? Ты говорила, что за вами могут следить и всякое дерьмо. У тебя все в порядке? Этот вопрос слегка застал ее врасплох, но эмоция обеспокоенности на лице у Толганай была настоящей. — Эм… да, тот… тот парень, о котором я говорила, его отправили служить на границу, поэтому… — помявшись, ответила она, не зная, насколько нормально сообщать это вот так. Между делом. Хотя ее мама умудрялась сортировать вещи, обсуждая это, так что… — Это ж насколько херово нужно было приготовить ужин на сватанье, чтоб чувак согласился сдохнуть вместо женитьбы. — Кас прыснул. Затем он подкурил сигарету, не глядя на Мору. — Надеюсь, на уроках невест вас учат первой брачной ночи, а то прям переживательно как-то, — цокнув языком, заметил он. Мора напряглась всем телом. Он весь был колючей нитью свитера, царапающей кожу. В февральский мороз. — Не думаю, что это то, что стражи могут выбрать, — с сомнением протянула Толганай, привыкшая к таким выкидонам Касьяна. — Так или иначе, теперешний претендент вряд ли на меня доложит, — хмыкнув, сказала Мора с улыбкой. — У меня еще две недели смотрин, конечно, но… я буду аккуратна. — Она повернулась к Велесу: — Я не сказала тогда. Очень красивый букет. Мама разобрала его и сказала, что поставит в вазу на следующие смотрины, а это уже не абы какой комплимент, так что, знаешь… — показательно протянула она, посмеиваясь. — Его папа выбирал, — кинул Велес в ответ, слава Вождю, реагируя именно так, как она и предполагала. — Я передам ему. Значит, его отец знал. Мора не понимала, делало ли это ситуацию более или менее неловкой. — В смысле?.. — нахмурившись, спросила Толганай, смотря то на Мору, то на Велеса. — Да-а, я… я хотел сказать вам, просто момента не нашлось, — протянул Велес, почесав затылок. — Я предложил Море выйти за меня, — быстро сказал он и потом поджал губы, как будто говоря «такие дела». Толганай смотрела на него в странной эмоции. Словно не была уверена, что это всерьез. — Ну, знаете, официально, все такое. Мы с отцом были у Моры дома в прошлую субботу, — неловко добавил он. — Что?.. — переспросил Кас и прыснул. Мора физически ощутила, как ухмылочка стерлась прямо внутри этого протянутого вопроса. — Типа ты виделся с госпожой Глоткой Вождя? — в неверии протянул Лев. — Э, да, — подтвердил Велес. — Она в жизни такая же милая, как и по радио. В любых смыслах, — фыркнул он, бросая на Мору извиняющийся взгляд. — Так это просто… великолепно, — заключил Касьян. Мора глянула, как Кас закинул ноги на стол и затянулся. Та ухмылка, что пропала с его лица секунду назад, где-то набралась углей ада, потому что вернулась с такой очевидной жженой насмешкой. — Теща — голос Ссории, свекр — офицер имперской стражи… Вы уверены, что вообще хотите марать ручки? Это же идеальный союз, просто волшебство. — Он поцокал языком. Касьян улыбался. Но глаза его в точности повторяли цвет туч за окном. Мора кожей чуяла собирающийся разряд молнии. — Я просто подумал, что… — оправдательно начал Велес. Неужели он не понимал? Никого не интересовали его объяснения. — Что типа выебать альта-девочку у стражников в крови даже без академии? — хохотнул Кас, переводя взгляд на друга и сбрасывая пепел на пол. — Вообще никакого осуждения, об их талантах ходят легенды, — кивнул он на нее головой, не глядя. Велес не отводил взгляда от лица Касьяна. Это было грязно. В сотни раз более грязно, чем Мора думала о нем в первую встречу. Но теперь это хуже. Хуже, чем наглое требование отдать ему кольцо, хуже читающегося во всем пренебрежения, что унижало самим фактом своего существования — в смысле, кто он такой?.. Теперь это было грубо. Жаляще. — Нет, это… На самом деле, это хорошая идея, — внезапно произнесла Толганай, абсолютно наплевав на напрягшегося Велеса. — Вы сможете помогать сопротивлению, имея высокий социальный статус, это всегда плюс. К тому же ты не жирный. И не старый, — добавила она, взглянув на Велеса так, будто все еще присматривалась, достоин ли он такой высокой похвалы. — Спасибо, Толганай, — саркастично ответил Велес, подняв брови и разведя руками. Она продолжала прицениваться: — Не то чтобы прям сильно богатый, но с другой стороны — не все коту масленица. — Что?.. — нахмурившись, уточнила Мора. — Это выражение такое, — цокнув языком, ответила девушка и потянулась за своей курткой. — Да благословит вас Вождь, насрать, я сваливаю. У меня брат сегодня на смене, моя очередь готовить обед. — Тебя подкинуть? — предложил Велес, обернувшись на нее, вытаскивающую тяжелые волосы из-под воротника прямо у двери. — Нет, я через переходы — мне так будет быстрее, чем петлять кругами. Чао! — бросила Толганай. Она хлопнула дверью. Мора даже боялась этого звука, потому что с каждой очередной затяжкой Каса атмосфера густела. — Так вы серьезно это все? — переспросил Лев, все еще не опуская брови. — Ну, как я уже сказала, у меня еще назначены смотрины, но… вообще да. Мы серьезно, — улыбнулась Мора, повернувшись ко Льву. — Касьян прав. У нас с Велесом действительно много общего. Мы оба из хороших семей, это не будет выглядеть странно, — рассуждала она так, как будто ей кожу не прожигал взгляд. — Конечно, еще ответные смотрины и… Моя мама говорила, что свяжется с твоим отцом насчет дома, — повернувшись к Велесу, сказала Мора, как будто внезапно вспомнив. — Они вроде как не успели это обсудить и… — Папа сказал, что купит квартиру. Как подарок на свадьбу, — сразу же добавил Велес так, как будто величина события могла преуменьшить значимость покупки квартиры. — Хорошо. Она нервно улыбнулась. Потому что образ Ява со свежей газетой на другом конце стола стал внезапно заменяться Велесом, обрастать вполне реальной квартирой и настоящим «серьезно», в которое до сих пор не мог поверить Лев. И на Велесе в этой картинке тоже почему-то был глупый костюм. — Возьмешь шафером, Велес? — хмыкнув, спросил Кас, дотягивая сигарету до фильтра и не лишая взгляд густого ехидства. — Будет весело. Мы же друзья, — добавил он, подмигнув. Велес даже собирался что-то ответить. И вполне возможно «что-то», что могло перерасти в большее, судя по напряжению его тела. Могло бы. Но внизу вдруг раздались звуки стрельбы.