smilez

      Минхао был так зол.       Вообще, он был невероятно спокойным человеком сам по себе; его было очень сложно разозлить.       Но сегодня… все, что могло, пошло не по плану.       Начнем с того, что его телефон не заряжался все утро. Следовательно, будильник не зазвонил, и он проснулся поздно. Он планировал пойти куда-нибудь с Сынчолем где-то во второй половине дня, но случилось так, что утром Джонхан чувствовал себя нехорошо, и Сынчолю нужно было свозить его в больницу, и теперь Сынчоль был занят тем, что ухаживал за своим парнем.       И теперь Минхао начинал думать о том, чтобы позвать Мингю или Сокмина. Но Мингю отправился со своими родителями и братом на пляж, а Сокмин сообщил ему накануне, что пойдет со своим двоюродным братом по магазинам, и Су никогда не стал бы беспокоить их только потому, что не хотел оставаться дома в этот день.       И тогда он решил погулять в одиночестве по центру. И, казалось бы, с этого момента все уж точно должно было сработать. Но когда Минхао залез в ванную, он обнаружил, что горячую воду отключили, и ему пришлось помыться в холодной. И когда он снимал бирку с новой рубашки, которую собирался надеть, все закончилось тем, что он просто порвал ее.       Ему также пришлось пропустить завтрак, потому что отец приготовил то, что он не любит; и, зная свои кулинарные способности и уровень удачи сегодня, он предпочел не рисковать.       И поэтому сейчас он, будучи абсолютно продрогшим, был голоден и раздражен, но искренне надеялся, что больше ничего сегодня ему не помешает; потому что, в ином случае, он перестанет отвечать за свои действия.       Минхао натягивал на ноги ботинки, пока его отец сидел в гостиной, смотря какой-то спортивный телеканал.       И миссия младшего Су «уйти незаметно» была беспощадно провалена, когда тот, по случайности, слишком шумно уронил на пол обувь и выругался.       — Ты куда-то идешь?       — Да, — пробормотал он.       — С кем?       — Ни с кем.       — И с чьего это позволения? Что-то не припомню, чтоб у меня кто-то отпрашивался, — Минхао глубоко вздохнул, завязывая шнурки. — Тебе не кажется, что у тебя уж слишком много свободы? В твоем возрасте я так не делал.       — В моем возрасте моя мама уже была беременна, — случайно вслух подумал Минхао. Мужчина тут же выключил телевизор, подходя к своему сыну, пока тот заканчивал обуваться.       — Что ты сказал?       — Ничего. Извини.       — Я уже говорил тебе, чтоб ты не упоминал эту женщину в моем доме, Минхао.       — Почему ты говоришь так, словно мама была кем-то ужасным? Если бы не она, ты бы давным-давно был мертвецки пьян и накачан наркотиками в какой-нибудь канаве, — Минхао покончил со своими шнурками; и тут же он отчётливо смог услышать, как шаги Джиена приближались.       Он не поднимал голову.       — Су Минхао, ты, похоже, совсем смерти не боишься?       — А тебе, похоже, совсем не стыдно? За то, что ты убил свою жену за просто так?       Минхао почувствовал, как его потянули за волосы, пока он не оказался лицом к лицу со своим отцом. Он колебался несколько мгновений, но ему совсем не хотелось сдаваться сейчас; не тогда, когда ему впервые удалось дать отпор.       — Может, ты и запугал свидетелей манипуляциями, но тебе больше не удастся манипулировать мной.       — Минхао, да если бы не ты, я бы все еще был в тюрьме. Это, вообще-то, твоя вина, что я сейчас на свободе, пока твоя мамуля гниёт в земле.       Джиен резко повернул голову, широко распахнув глаза, когда почувствовал, как его сын ударил его по лицу. Минхао, очевидно, был намного слабее, чем он; но кольца на его пальцах дали ему хорошее преимущество, и мужчина случайно отпустил волосы младшего от шока.       Он никогда бы не подумал, что Минхао сможет так отреагировать.       Ведь тот никогда даже не пытался огрызаться. Но Су просто-напросто больше не мог выносить это ужасное чувство вины за то, что даже и не смог бы предотвратить; как ребёнок вообще смог бы понять, зачем именно его отец забирает у него деньги?       — Почему ты так поступаешь?! Почему ты так сильно меня ненавидишь, но никуда не пускаешь?! Да хоть убить меня можешь, Джиен, я больше не дам тебе ни гребаной копейки! — сорвался на крик младший.       Минхао почувствовал, как его сильно ударили в грудь; он резко закашлялся, пытаясь отдышаться. Как только мужчина приближался на шаг, младший делал один шаг назад.       Ему внезапно стало страшно из-за возможности погибнуть сегодня.       Но в то же время, где-то в глубине души, он надеялся, что именно это и произойдёт.       Потому что он устал справляться.       — Когда Чой узнала о беременности, я сказал ей, что она должна сделать аборт. Но она решила оставить тебя, — Минхао искренне хотел убежать и не слушать отца. Он быстро взглянул на ключ в двери, прижавшись спиной к стене. — Если бы я знал, что мой сын вырастет и станет чертовым депрессивным психом, я бы сделал аборт в ту же секунду, Минхао, — младший почувствовал животный страх от ощущения того, как его запястье пытаются сжать. — Это отвратительно — то, что она умерла, а ты все еще жив, Минхао. Ты заслуживал умереть. Она — нет.       — Ты её убил! Это ты сделал это!       — Заткнись!       Джиен сжал руку в кулак, замахиваясь, чтобы ударить его снова, но, к счастью, Минхао сумел увернуться до того, как на него обрушился бы еще один удар. Он подбежал к двери и едва успел ее отпереть, прежде чем отец добрался бы до него.       Даже если он и знал, что мужчина не станет гоняться за ним по улице, боясь привлечь чужое внимание, Минхао все равно сорвался на сумасшедший бег. Его тело, словно на автомате, куда-то вело его; разум был абсолютно пуст, а в глазах все плыло, пока его лёгкие старались впустить в себя как можно больше воздуха.       И он остановился только тогда, когда оказался у двери кое-кого особенного.

[☀️🌙]

      Джунхуэй начал этот день достаточно хорошо.       Он помог маме с парочкой заказов, а потом сходил на ланч вместе с родителями в китайский ресторан; и вернулся как раз к тому самому времени, когда уже надо было собираться на шоппинг вместе с Сокмином.       Он принял горячий душ, надел чёрные джинсы и жёлтый свитшот с нарисованными на нем подсолнухами; натянул на ноги кеды, а затем присел на диванчик в гостиной, ожидая своего кузена.       Он вместе с папой — у которого сегодня был выходной — смотрел какой-то фильм, который крутили по телевизору, пока ему не пришло сообщение от Сокмина. Джун быстро попрощался с родителями, поцеловал их обоих в щеку и вышел на улицу.       Как и следовало ожидать, момент, когда Минхао прибежал к его дому, был моментом, когда Джунхуэй открыл дверь и столкнулся с младшим.       И от неожиданной «встречи» они оба глупо упали прямо на землю.       Джун испугался, будучи абсолютно сбитым с толку. Он совсем не ожидал увидеть Су, но теперь… теперь он был здесь, весь промокший от дождя и совсем не реагирующий на попытки Джуна окликнуть его.       — Минхао, черт побери! — он пытался растрясти младшего, но тот в ответ лишь что-то слабо бормотал; что-то, что даже Вэн не мог разобрать — был ли это китайский или корейский. — Пап! Мам! — прокричал Джунхуэй, все еще дергая его из стороны в сторону, оставляя на его лице слабые шлепки, в попытке заставить его очнуться.       Его отец прибежал первым. Будучи абсолютно удивлённым тем, что сын пытался до него докричаться, он ещё больше был шокирован представшей ему картиной: Джун сидел на земле перед домом, держа в руках мальчика, которого он не знал, а по его щекам текли слезы. Дайю появилась вскоре после этого, удивленно вскрикнув, увидев Джуна и Минхао; а затем она сразу же отвесила своему мужу подзатыльник, спрашивая, почему он все ещё просто стоит и ничего не делает.       Мужчина, сбитый с толку, поднял на руки Минхао. Тот, казалось, не то, чтобы потерял сознание; но при этом он ни на что не реагировал, и ничто не могло заставить его прийти в себя. Дайю помогла своему сыну встать, а затем закрыла входную дверь.       Отец отнёс младшего в комнату Джуна, аккуратно положив его на кровать.       А затем оба старших, по просьбе самого Джуна, вышли за дверь.

[☀️🌙]

      Джунхуэй был настолько обеспокоен случившимся, что вспомнил о Сокмине только тогда, когда тот начал названивать ему и спрашивать, куда он делся. Вэн много извинялся; и сказал, что не сможет никуда сегодня пойти.       Джун снял с младшего мокрую толстовку и вытер полотенцем часть его штанов. И теперь он сидел рядом с Минхао, рассеянно поглаживая его по волосам, в то время как другой рукой он играл в телефон, чтобы отвлечься. Его мама несколько минут назад принесла две чашки чая, оставив одну на столе, на случай, когда Минхао проснется, а другую передав сыну, который время от времени делал несколько нервных глотков.       Вэн листал видео в ТикТоке, смотря ролики с котятами, когда почувствовал какое-то копошение рядом; и сразу же вздохнул с облегчением, снимая наушники и откладывая их в сторону, вместе с телефоном. Су быстро моргал, пытаясь адаптироваться к окружающей его обстановке.       Минхао потребовалось всего несколько минут, чтобы проснуться. Но для Джуна это показалось вечностью, поэтому он почувствовал, как на душе моментально стало легче, когда тот очнулся.       Лицо младшего скорчилось, когда тот прижал руку к груди. Когда его мозг, наконец, осознал, где он находится, он огляделся по сторонам в поиске Джуна, чувствуя, как слезы побежали по щекам. Он попытался спрятать лицо ладонями.       — Все в порядке, Хао. Ты можешь плакать, если тебе хочется, — Вэн обнял его сбоку, поглаживая по волосам, чувствуя, как тот плачет.       — Прости меня, — вперемешку со слезами выдавил он. — Ты собирался пойти гулять с Сокмином… я совсем не хотел вам помешать. Господи, я веду себя с тобой, как последний мудак.       — Ничего страшного, лягушонок. Не волнуйся, ладненько? — он поцеловал Хао в макушку. — Может, хочешь поделиться со мной тем, что произошло?       Если честно, то Минхао совсем не хотелось. Единственное, чего бы он сейчас хотел — уснуть и никогда не просыпаться. А если бы он и проснулся, то он бы пожелал просто сделать вид, что сегодняшего дня никогда не существовало.       Но он чувствовал себя так ужасно из-за того, что он вновь помешал Джуну. Поэтому он заставил себя начать говорить. Он рассказал абсолютно все, что произошло; прямо с момента, как он проснулся и все пошло по одному месту, а потом разозлился из-за отца, сказав очень необдуманные вещи, ударил его, получил в ответ парочку ударов, а потом еще-еще-еще… и, по итогу, сбежал из дома.       Во время рассказа он то и дело останавливался. Иногда чтобы отдышаться; иногда чтобы отпить чая, в попытке успокоиться; а иногда просто-напросто набираясь смелости для продолжения. И Джун совсем его не торопил, поглаживя младшего по спине и внимательно слушая.       Когда Су выдавил из себя последнее слово, его руки тряслись, а по щекам катилось ещё больше слез, пока он допивал свой чай.       — И что ты теперь собираешься делать?.. Насчёт того, чтобы жить с ним под одной крышей.       — Понятия не имею, — он невесело усмехнулся. — Он не позволит мне сбежать. Я так давно не боялся жить в этом доме, но сегодня... он действительно мог бы что-нибудь сделать со мной, — Минхао пялился в свой мобильный пустым взглядом. Джун аккуратно вытирал слезы с его лица.       — Останься здесь на ближайшие дни. Мой папа работает в полиции, мы можем поговорить с ним насчёт того, что нам делать дальше.       — Гэгэ, прошло уже пять лет с того момента, когда это все началось. Всё, что я мог, я уже сделал… и даже если его арестуют, меня просто-напросто депортируют обратно в Китай. Возможно, отдадут в приёмную семью. И я больше никогда не увижу своих близких.       Они оба смотрели друг на друга несколько секунд, и Джунхуэю стало невыносимо грустно от того, что Минхао казался… смирившимся.       — Окей. Нам и не нужно думать об этом сейчас, — попытался оптимистично прозвучать Джун; даже слегка улыбнулся. — Может, хочешь поговорить о том, что случилось на дне рождения Хуна, или…?       Они оба замолчали на какое-то время; и Вэн успел пожалеть о том, что так резко сменил тему. Но Минхао снова заговорил:       — Прости меня. Я был… сбит с толку, и немного не в себе. Типа, я и сейчас. Но это было абсолютно несправедливо по отношению к тебе — то, как я грубо себя вёл с тобой. Прости меня, — он прикусил губу. — Думаю, я демисексуал… или пан… я все ещё не уверен… но я кое-что гуглил…       — Все в порядке. Тебе и не нужно вешать на себя ярлыки, — младший пробормотал в ответ «я знаю», прежде чем комната вновь погрузилась в тишину. — Ты не хотел…? Целовать меня тогда? Я пересёк границы?       — Нет! Я имею в виду… нет. Ты ничего не пересекал, — он вздохнул, а потом продолжил ещё более тихо. — Я хотел.       Джунхуэй вздохнул с облегчением и кивнул, закусывая губу в попытке спрятать радостную улыбку. Минхао повернулся к старшему, смотря на него.       — А ты?       — М-м?       — Ты хотел?       — Конечно! — и он прочистил горло, пытаясь выглядеть более непринуждённо. — Ну, типа… да, я хотел.       Минхао слабо усмехнулся и кивнул в ответ, выглядя более расслабленно.       — Эм, итак… если я попробую поцеловать тебя сейчас, ты снова убежишь?       — Не знаю. Попробуй.       Джун взглянул на младшего, на чьих губах цвела небольшая улыбка. Что ж, он совсем не выглядел как кто-то, кто убежал бы вновь… Вэн замер на ещё пару мгновений, и Минхао набрался смелости стать тем, кто подтолкнет его; его руки располагались по обе стороны от лица старшего.       — Ты такой красивый… хочу повторить это сейчас, будучи трезвым. Чтоб ты знал, что я действительно так думаю, — тот легко рассмеялся и кивнул, закинув руки на плечи Су.       — Ты красивее, лягушонок.       Они смотрели друг на друга в течение пару секунд. А затем… Минхао, наконец, разорвал их зрительный контакт, прижимаясь своими губами к губам Джуна; всего лишь лёгкий, секундный поцелуй… так быстро прерываемый. Су ласково оставил следующий на щеке старшего, прежде чем тот вновь соединил их губы. На этот раз, совсем по-настоящему.       Этот поцелуй разительно отличался от первого. Теперь он не был на вкус, как противный алкоголь; у него был вкус чая и меда, благодаря блеску для губ, которым пользовался Джун. На этот раз, они оба были намного более уверены в том, что делают. Этот поцелуй был спокойным, без какой-либо спешки.       И, на этот раз, когда они отстранились друг от друга, никто из них не плакал.