Дыши со мной в унисон

      На следующий день всю академию атаковали репортёры, которые так и норовили узнать что-нибудь интересное о новом учителе школы юных героев, Всемогущем.       Школьники кое-как протискивались за ворота, игнорируя все задаваемые им вопросы, и желая быстрее попасть на уроки. Шото повезло больше остальных, как он считал — парень незаметно проскочил через ворота, когда те уже были закрыты, ни один оператор не успел его заснять, и ни один журналист не задал ему вопросов об отце.       Начало первого урока с этим странным учителем, — по другому его назвать просто нельзя, — было весьма интересным. Сперва Айзава отчитал при всём классе Бакуго, за его безрассудную вчерашнюю битву, и делал он это с таким безразличием, что позавидовал сам Тодороки младший. Затем учитель высказался про Мидорию, который сжался сидя за партой, и начал бормотать под нос извинения. Конец урока завершила фраза о том, что классу нужно найти старосту, но учителя совершенно не колеблет, кто это будет, и как они его выберут, поэтому он решил просто ретироваться из, уже бурно обсуждающего грандиозное событие, класса.       Тодороки даже удивился, что старостами хотят быть все, кроме него и той девочки, постоянно ошивающейся рядом с зелёноволосым. Даже Бакуго, на удивление, поднял руку. Видимо, он не задумывался о том, кто станет выбирать старостой вспыльчивого, неконтролируещего свой гнев блондина.       Иида предложил всему классу голосование, на что все дружно ответили согласием. Вскоре на доске появились имена одноклассников, которые так и норовили попасть на новую должность и голоса за них. Тодороки отдал свой голос за Яойорозу, девушку, которая уверено ответила на вопрос Всемогущего вчера после первой битвы.       После подсчёта всех голосов, большинство класса, а вернее три человека, отдали эту должность Мидории, так Деку и стал старостой, но почему-то радостным парень не выглядел. Яойорозу же была выбрана ему в заместители. — Да вы издеваетесь! Кто, блять, голосовал за Деку?! — рвал и метал Бакуго со своего места.       Иида лишь грустно опустил глаза, принимая своё поражение, но по лицу было парня было видно, что в нём засела обида. Учитель всю информацию принял спокойно и вновь завернулся в свой жёлтый спальный мешок.       После такого воодушевляющего мини-состязания, весь класс дружно направился в столовую, по пути поздравляя нынешних старост.       Тодороки за столом сидел один, лишь искоса бросая взгляды на Бакуго, о котором в последнее время думает слишком много. Можно ли слишком много думать о своём соулмейте? Это вообще нормально о ком-то так много думать? Но всё-таки это родственная душа и было бы странно отрицать, что Шото к ней тянет.       Это состояние сложно было описать, Тодороки хотелось говорить с Бакуго — у них наверняка есть что-то общее, с ним хотелось сидеть вечерами, смотреть какой-то скучный фильм, обсуждать каждое действие про-героя. Странно, но Шото ещё ни с кем не смотрел фильмов, да ему это и никогда не нужно было, да и не с кем было смотреть. С Бакуго хотелось элементарно быть, существовать, но хотелось ли блондину того же? Шото понимал, что заводить друзей это не его конёк, но почему-то именно взрывоопасного парня хотелось им сделать. Шото был не уверен в том, что хотел бы иметь с Бакуго отношения более тесные, чем дружба. Ему было важно добиться своей цели и стать героем номер один, а о соулмейте он всегда старался не думать, потому что предполагал, что тот окажется злодеем, и уж тем более не представлял себя в отношениях с ним.       Внезапный звук сирены вырывал парня из своих мыслей, возвращая в суровую реальность. Паника быстро разрослась среди студентов академии, и вся толпа начала спешно выбегать за пределы столовой, унося за собой только что вставшего Тодороки.       Из криков толпы стало понятно, что на территорию школы проник кто-то посторонний, а ещё, что всё это должно плохо кончиться, потому что, вероятнее всего это злодей. Шото панике вместе со всеми не поддавался, ведь это было как минимум глупо, но толпа его уносила всё дальше на выход, толкаясь, пинаясь и крича прямо в уши.       Тодороки даже не заметил взлетевшего Ииду, причём взлетевшего в самом прямом смысле, который направлялся к табличке «выход», врезавшись в стену и встав на указатель ногами. — Всем успокоиться! — крикнул Тенья, заставляя движение толпы остановиться, причём остановиться так резко, что Шото ударился лбом о стоящего впереди него парня.       Подняв глаза, на человека, в которого он врезался, Шото понял, что перед ним стоит Бакуго, — вот уж проказы судьбы, — сверкая всё теми же красными глазами, парень недовольно нахмурил брови. — Ты совсем, Половинчатый?! — сразу же отреагировал на столкновение Кацуки. — Нет, прости, я не видел тебя, — ответил Тодороки, неосознанно наклоняя голову в бок и не вслушиваясь в возгласы Ииды.       Цокнув блондин уже отвернулся и хотел начать двигаться вперёд, проходя всё глубже в толпу, пока все стоят, но Тодороки схватил парня за запястье, стискивая в своей хватке. — Чего тебе ещё, придурок, не трогай меня! — свирепо зыркнул блондин, пытаясь вырвать свою руку из чужой, что у него совсем не выходило. — Мы можем поговорить? — спросил Тодороки, сжимая крепче руку блондина. — Да отвали ты от меня, не о чем нам разговаривать! — Бакуго понизил голос, чтобы их было не так слышно, но ядовитые нотки, казалось, только добавились в его голосе. — Есть о чём, мы ведь с тобой соулмейты, неужели тебя ко мне не тянет? — Тодороки увидел, как распахнулись глаза блондина, и поспешил продолжить. — Ну, то есть, я не говорю о чём-то… Мы ведь могли стать хотя бы друзьями, верно? Я бы, хотел с тобой подружиться, Бакуго… — Не нужны мне друзья, Двумордый, особенно такие как ты! — Бакуго наконец выдернул руку, а толпа начала двигаться в более спокойном темпе. — Но почему? Я что-то сделал не так? — настаивал на своём Шото. Слова его несильно задели, но узнать, почему у его соулмейта такое мнение о нём, хотелось. — Ты родился, придурок, — выплюнул Бакуго, уже намереваясь уйти.       Шото и сам порой был не рад своему рождению, но почему так же думал другой человек, который его совершенно не знал, он не понимал. Теперь он не собирался отступать. Ему захотелось доказать, что он мог быть отличным другом. — Если честно, я совершенно ничего не знаю о дружбе, но хотел бы попробовать стать твоим другом. Соулмейтам ведь необязательно быть парой, — уверенные разноцветные глаза впились в парня напротив. — Это тебе к Деку обращаться нужно… — закатил глаза Бакуго, и Тодороки даже показалось, что тот сделал это как-то спокойно. — Я подумаю… — Спасибо, Бакуго, — Шото кивнул. Хоть он и плохо, а точнее вобщее не разбирался в дружбе, не представляя, что ему теперь надо делать, его полностью удовлетворил короткий ответ блондина, который поспешил ретироваться как и большинство учащихся студентов. Всё-таки Иида большой молодец.       Как оказалось никакого злодея не было, а сирена решила взвыть из-за обычной прессы. Конец учебного дня должен был закончить Мидория с его выступлением о каких-то важных вещах, в итоге оказалось, что парень решил вместо себя назначить старостой Ииду, большинство человек из класса были с ним солидарны. — И согласно моим суждениям… Иида лучший кандидат на роль старосты, — завершил свою речь Мидория. — Да! Правильно говорит! Иида там задал в столовке! — подхватили его Киришима и несколько других ребят. — Да и чёрт с ним. Давайте заканчивайте поскорее, никто тут моложе не становится… — сказал бесцветным голосом Айзава-сенсей, зарываясь глубже в свой спальный мешок. — Если это пожелание старосты, не смею отказаться! — громко заявил Иида, поправляя очки. — Вперёд и с песней «мистер запасной выход», — бросил напоследок Киришима, выходя из класса за Каминари.       Бакуго уже направлялся к выходу, когда услышал позади себя те же шаги, что и вчера. — Чего тебе надо, Половинчатый? — бросил Кацуки, даже не оборачиваясь. — Мы можем пойти вместе? — напрямую спросил Тодороки, догоняя блондина и равняясь с ним у ворот. — Тц, делай, что хочешь, — грубо ответил парень. Хоть это и не звучало, как согласие, Тодороки понял, что это именно оно. — Как прошёл день? — после минутного молчания спросил Шото, не зная куда себя деть. На самом деле это был первый раз, когда он идёт домой не один, и он не знал о чём можно было говорить. — Ты, блять, не мог ничего получше спросить? — вспылил Кацуки, но на вопрос всё же ответил. — Как обычно.       И вновь между парнями возникла тишина, прерываемая только шарканьем кроссовок об асфальт. Тодороки было неловко, впервые в жизни наверное.       Он совершенно не знал о чём можно было поговорить, что нужно было делать дальше, ведь опыта в общении у него фактически не было. Всё, что ему приходило в голову, было про тренировки на улучшение мышц и причуды. Самое странное было то, что казалось, будто для Кацуки молчание было не тяжёлым, а наоборот, облегчало жизнь. Тот несильно хотел поддерживать разговор.       Видимо, потухший взгляд разноцветных глаз и хмурые брови не ушли от внимания блондина, поэтому тот решил как-то разбавить эту неловкую атмосферу, хотя в общем-то на состояние Шото ему должно было быть до лампочки. — Так значит ты поступил по рекомендации? — вздохнув, поинтересовался парень. — О, да. Мой отец — Старатель. А ты поступил без неё, верно? — сказать, что Шото обрадовался инициативе блондина в разговоре, ничего не сказать. Сам он уже потерял надежду завести нормальный разговор. — Да… Значит ты сынок героя «номер два». Наверное, замечательно с самого детства купаться в лучах славы, — ухмыльнулся Кацуки, но заметив реакцию парня, пожалел, что вообще завёл этот разговор. — Не особо… — совсем поник Шото, пытаясь как-то скрыть своё расстроеное лицо, вновь прячась за напускным безразличием. Бакуго задел старые раны. Старые, но не зажившие.       О Тодороки так думали постоянно, когда узнавали, кто его отец. Все считали его избалованным ребёнком, у которого шкаф ломился от игрушек, а сердце лопалось от переизбытка внимания. На самом деле шкафа с игрушками у него не было вовсе, был какой-то старый потрёпанный плюшевый заяц, которого Шото ещё в детстве подарила на день рождения мама, а сердце лопалось от количества тренировок и оскорблений в свой адрес.       Тодороки младший никогда не понимал, почему о нём думают как о каком-то богатом избаловнном сыночке, выставляющим свои способности на показ, лишь для привлечения всеобщего внимания. На самом деле, девушки, да и парни, Шото никогда не интересовали, и в их внимании он не нуждался. Дальнейший свой путь оба парня провели в молчании, один с головой погрузился в свои проблемы, а второй не знал как из этих мыслей первого вытащить.