Предельные сознания

             — Ты разве в отряде Алины? Сейчас на твоём месте должна быть она, — непонимающе приподнимает бровь. — Мы с ней подруги, поэтому пустила меня к тебе втихоря, — с усмешкой на лице отвечает. — Подруга? — Что за сон ты сочинила Свете? — А... я тогда проболталась, поэтому пришлось выходить из ситуации. — Теперь она думает, что ты видишь вещий сон. — А ты это подтвердила ей? — Пришлось, так как она мне про твой якобы сон рассказала позже, как начала звать меня по моей имени, — она поджимает губы. — Как у тебя дела то? — оглядывает сонную девушку, которая чуть ли не падала, сидя на ягодицах. — Нормально. — О чём вы с Кристиной говорили? — Да ни о чём, она мне сказала дать забитые разговорами с капо диктофоны и камеры. Я дала, а она ушла. — Ясно, — ответив, она падает на спинку дивана. — Кстати, я хотела спросить, — она поворачивается на сероглазую. — Слушаю. — Разве вы не говорили, что времени потребуется меньше, чем два месяца? Но почему я здесь буду 2 месяца? — Времени надо меньше чем два месяца, но для тебя ровно столько. — Почему? — У тебя роль больше всего важна. Ты же видишь как эти обращаются с подчинёнными и можешь их заговорить. — Да. — И как? — Но я не знаю как обращаются с другими людьми из тюрьмы. — А с тобой? — округляет глаза, ожидая ответ от чужих уст, до сих пор разглядывая её. — Ну, — выдыхает, падая также на спинку дивана. — Пойдёт. — А где лучше? Там или тут? — задаёт довольно странный вопрос, так как что и "там", что и "тут" пытают, а конце концов убьют. — Дома, — натягивает грустную улыбку. — А вы меня убьёте после того, как мы вернёмся в те стены? — поворачивает голову на девушку рядом, поднимая колено на диван. — Это не я решаю. — Разве ты не подручник? — Да, — Даша чешет затылок, а затем смотрит в потолок. — Но это решают консильери, они же решили это задание придумать и вот продлить тебе срок пыток. — А, — отвлекает свой глаз в стену. — Ладно. — Но я предпологаю, что тебе продлят срок и скорее всего часов пыток уменьшат, — тут же продолжает. — Но если что есть же я, если ты хочешь, я могу, — не смогла закончить своё предложение, так как та перебила своим ответом или же вопросом поверх того. — А ты можешь принять решение отпустить меня? — Всмысле на сушу? — Естественно. — Это не я решаю, — отвечает она. А та закатывает глаза, разглядывая пустую стену в полной темноте. Даша оглядывается на неё, видя чужую физимонимию лишь по частям из-за отсуствия освещения. К слову, освещение поддерживалось только через маленькое окно в потолке, так как в комнатах для пыток не ставят лампочки, боясь его сломатьв ходе пыток. — Что они с тобой тут делали? — поднимая брови, спрашивает, обдумав много раз свой вопрос перед тем, как его задавать. — Переживаешь? — поджато усмехается, кинув зрение на неё. — Странно. — Чего странного? Ты же принадлежишь нашим стенам всё-таки и мы с Кристиной за тебя ответственность берём, — отнекается она. — А чё тогда меня пускала к себе домой и даже оставила меня там? — Ну, — чешет затылок, смотря на окно в потолке. — Переживала ведь? — улыбаясь, отодвигается от стенки дивана, поднимая спину, видя как та смущается, пытаясь скрыть лицо. — Ну? — Ну ты мне как... — Кто? — Сестрёнка. Поэтому и переживаю. Маша тут же оглядывает ту высокомерно, сперва пялясь на ноги, а затем поднимает взгляд на физионимию. — У меня хватает сестёр, так что, не нужно, — закатывает глаза. — Я что настолько жалко выгляжу? — она пялится на Дашу, которая вовсе не хотела смотреть на неё в ответ. — Всё потому, что у меня волосы длиннее, а вы все блять стриженные? В этом вся суть? — Не неси хуйни, — сероглазая закатывает глаза, пока та бурчала под нос. — Не видишь мои волосы? Они длинные. — А что остальные то? Может мне волосы ещё короче состричь, и я стану наоборт издевателем? — эмоционально шипела та, пытаясь не кричать, так как не была звукоизоляция. — Ты к чему вообще ведёшь? — Но разве Диана Адаменко пришла в "предельные сознания" как жертва, будучи здесь солдаткой. Так почему ты не жертва? Ты же сильнее и смогла бы набрать информации больше, находясь на моём месте. — Это не я решила. — Мне просто не понятно, что я делаю здесь, — шипит так же. — И я не принадлежу никому, могу сама понести за себя ответственность. — Ты всё сказала? — придерживая свой лоб ладонью, поворачивает голову, останавливая взгляд на чуть ли не плачущей шатенке. — Никому не принадлежишь? — с презрением глядит. — Тогда оставайся в этих стенах сколько хочешь, точнее сколько тебе осталось. На этом этапе мы кидаем тебя. Даша встаёт с дивана, направляясь до двери, вертит ключ на указательном пальце правой руки, а вторую руку держит в кармане. — Так и передам Кристине, что ты отказываешься выполнять приказ, — дополняет свой монолог. — Я такого не говорила, — тут же подпрыгивает она с дивана. — Не придумывай. — Ты имела это в виду, — останавливается у двери неподвижно, продолжая говорить. — Раз не принадлежишь нам, как ты говоришь, это прямой отказ от задании. — Я не отказывалась. Даша оборачивается назад, а сзади неё стояла шатенка, поджав губы. У них разница в росте всего каких-то жалких пять сантиметров, но несмотря на это Даше приходилось смотреть ниже, чтобы встретиться взглядами. — Мы с Кристиной можем уплыть на сушу, в Петербург, а здесь узнают всю правду и тебя выкинут в открытый океан, или же хуже, закроют в темнице... — Не придумывай. — Не веришь? — Даша опускается на уровень глаз шатенки, чтобы смотреть прямо на друг-друга. — Доказать это? — поднимает уголок губ, улыбаясь. — Мы эту историю можем провернуть, если желаешь. — Ты какая-то странная, — закатывая глаза, она отходит назад на пару маленьких шагов. — Я не говорила, что отказываюсь выполнять задание. Я записываю каждый свой шаг, и это твоя благодарность? — чуть повышает тон голоса, хмуря брови. — Я не виновата, что вы выбрали такую бестолковую, как я. — Ладно, — отводя взгляд в стелажи с приборами, подходит к нему. — Сейчас по расписанию моя пытка, — она оглядывает движение Даши. — Ты пришла пытать меня? — следит за каждым движением девушки, присаживаясь на тот же диван. — Если ты хочешь, могу и попытать, — усмехается она. — Не смешно, — закатывает глаза. — Узнала что хотела? Теперь проваливай. — Нет, не всё, — отвернувшись в сторону Маши, она направляется в сторону дивана, чтобы сесть на него. — Возможно это наша последняя встреча. По крайней мере последние два месяца, пока мы не вернёмся в стены. А дальше всё как по масле, — присаживается рядом с шатенкой. — Кстати, а как я вернусь в те стены, за мной приплывут? — Не смеши, — ухмыляется. — Плавать умеешь? — Чего?! Мне придётся переплывать океан? Та смеётся, придерживая себя за живот. В этот момент кто-то стучал в закрытую дверь поверх смеха блондинки. Обе девушки тут же присели, уставившись в дверь. Привстав, блондинка подошла к двери, дабы увидеть, кто это перебивает и так малое количество времени Даши с Марией. Открыв дверь, Даша через маленький щель выглянула голову. Оказалось это Светлана. — Не закончили говорить? — уставшая она зевала, оперевшись в стену. — А что такое? — Пол часа прошло, мне надо вовркмя Романову в клетку вернуть, позови её. — Хорошо, — коротко ответив, отходит от двери, имитируя головой взмах. *** Раннее утро у подчинённых ничем не отличается от остальных дней. Можно считать днём сурка. Еду им подают через отверстия в решётках, так как столовой для подчинённых не расчитано, а ходить в общую столовую запрещено, так как из этих стен легко сбежать. У Романовой соседка по клетке, то-есть Ася Митронина. Она как тогда, ничем не изменилась. Только вот длинноволосой шатенке удалось разузнать о ней. Оказалось, у капо Алины с соседкой Маши имеются секретные взаимоотношения, которые скрываются тщательно. А как об этом узнала Мария? И тем более откуда? Об этом Романова узнала не случайно, во время нахождения в комнате для пыток с капо отряда. Девушке было интер4сно узнать о своей соседке и решила разузнать всё у капо. О том, почему Ася ведёт меня так странно и тем более, что с ней не так? Оказалось, что у девушки срок год. А обратилась наёмным убийцам её суженный. Каким животным нужно быть, чтобы назначить столько времени мучения? Находится она здесь уже больше семи месяцев. Психика в таких обстоятельствах, понятное дело, что не выдержит. Находясь в постоянной избиеннии и прочих издевательств, начинает сходить с ума. Уже молча о днём сурке. Двести двенадцать дней в заточении, это далеко не то, о чём мечтает каждая девушка от своего жениха. Каждый месяц-два проводятся медициеское обследование жертв. Если обнаруживается, что психика в плачебном состоянии, стирают память. Но видя состояние тела, видя раны и другое, не оказывают медицинскую помощь, так как врачи-убийы совсем не ради подчинённых. А из помощь жертвам, это лишь стереть память. Это и хорошо, но в то же время не совсем. Стирание памяти это противозаконный приём, даже в укрытиях киллеров, и лишь в некоторых базах из ста он используется. Человек, который стёр память человеку, считается признанной убийцей. Мозг страдает не меньше до потери памяти. А психика Митронины скоро не выдержит и она может умереть во сне, не дождавшись своего часа. Именно поэтому до приезда новенькой в её клетку, девушка жила в одиночестве. Её соседки по решётке боялись её, так как она ужасно пялилась на них ночью, пока те сладко спали. Это пугало их до ужаса. — Что ты делаешь? — спрашивает Маша, сидя на твёрдой кровати. — Я выберусь, — нервно проглатывает, терза стенку. — На свет! — Ась, это бесполезно, ты так свои ногти только поломаешь. Романова пыталась с ней найти общий язык, так как было скучно сидеть в этой каморке. Но уже недея прошла, до сих пор без результатов. — Эй, — щипит блондинка, поднимая голову. Её глаза были ужасно чёрными, словно у зверя и клыки виднелись. Шатенка закатывает глаза, прилегая к стене из кирпичей. — Как дела? — говорила соседка через дырку между кирпичами на стене. — Пойдёт, — заключает руки в замок. — Только скучно, — выдыхает она. — Не говори, — отвечает Юлия. — Просыпаемся, отряды, — девушек перебивают солдаты. Солдаты разных отрядов входят в базу, разбудив всех тюремщиков. Они подавали еду. Подавали завтрак. А обед и ужин подаются каждые пять часов. То-есть завтрак в восемь утра, обед в час, ужин в шесть часов. К клетке Романовой и Митронины подходит Такарова, оставляя две тарелки еды у решётки. — Ася, мне стоит звать Алину? — стриженная холодно глядит на блондинку. Ася оборачивается на Светлану, сидящая на корточках у решётки, злобно глядя на неё. — Отходи от стены, живо, — щипит. Та мгновенно подчиняется, часто кивая пугливо. Даже слёзы проскальзывают. — Не нужно же звать Алину? — Нет, — еле выгаваривает она, сжимая кулаки, пугаячь Такаровы. Алина была строгой капо, хоть на вид она и совсем не такая. Своим подчинённым она относится жестоко. Поэтому заключённые в отряде Горб ненавидят, когда пытку проводит она. А Митронина уж тем более, из-за нарушенной психики. На мольбы о прекращении нанесения вреда Горб не реагирует, а лишь усиливается. Алина понимает состояние Митронины, поэтому не наносит ей вред как остальным, так как она испытывает к ней искриную жалость и симпатию. Марие удалось найти общий язык с капореджиме, именно поэтому шатенка узнала многое из уст Горб. Даже про Асю девушка услышала именно от неё. Так как как-то раз она помогала Алине с её отношениями. — Романова, — отводит взгляд на шатенку, сидящая на кровати. — Чё там сидишь, забирай еду, — так же холодно говорит. — Угу, — промычав, присаживается у решётки, рядом с тарелкой, пока Света уходит на следущие клетки. На завтрак была яичница и кофе, чтобы заключенные держались в силе до ночи. Взяв вилку, девушка разрешала яицо на пополам, запивая в это время напиток тёмно коричневого цвета. Пож яичницой была развёрнутая бумажка, тщательно скрытая под желтком. Шатенка удивилась такому сюрпризу и тут же взяла бумажку на руки. Это оказалась письмом. — Отпросись в уборную. Я жду тебя. Это то, что было написано корявым почерком на листке. Девушка тут же разорвала бумажку на множество частей, измельчив его на полу. Привстав, она уставилась на Свету, стоящая рядом с решёткой. — Выйти можно? — задавая вопрос, сама кивает однократно. Короткостриженная, стоящая заключив руки в крестик кивает, давая разрешение без слов и открывает дверь клетки. Подойдя к уборной, которая находится не так далеко, она без шума поворачивает ручку двери. Войдя в помещение Романова чувствует напряженную атмосферу. В левой стороне от неё неё стояла Поцелуева с непонятным выражением лица, от которого становится не по себе. — Ты меня звала? — спрашивает она. — Да,— и протягивает маленький пакет в живот, немного задевая тело. — Возьми это. — Что это? — Таблетки, бинты, пластырь... и прокладки. Как я знаю, тут врачи не оказывают помощи, так что тебе пригодится. — Откуда ты это взяла, неужели украла? — уставившись, она глядела на блондинку с серыми глазами округлив свои зелёные глаза. — Света помогла. — Она знает что это для меня? — Знает, — поднимает уголок губ, улыбаясь немного, посмотрев на шатенку. — Спасибо, — припадает голову в сторону, улыбнувшись с ямочками, хлопая глазами. От её улыбки блондинка улыбается ещё больше. Словно загореваются глаза от такой картины. — И всё? — с презрением смотрит. — Что ещё сказать надо? Благословить? — усмехается она, вся так же улыбаясь. — Обнять может? — Не наглей, — она закатывает глаза. — Это уже слишком. Тут же Даша заливается смехом, а следом и Маша. Поцелуева подходит к ней, останавливаясь у двери, гладит часто. по вышине волос, делая растрёпанным чужие собранные волосы. — Увидимся, — улыбаясь, девушка исчезает за дверь, оставляя девушку наедине.