Мирай с её расшатанными нервами сложно просто держать свои руки без движения. Она теребит ремни на своём плаще, стучит пальцами по столу, перебирает бахрому на арафатке, вертит палочки для еды и, при возможности, тискает уличных кошек (а они и рады). В последствии список "занималок" для её непоседливых и загребущих ручек был пополнен и самим Каином, которому однажды не повезло в них попасться.
_______________________________________________________
— Можно? Каин посмотрел на девушку, которая стояла рядом с ним, как-то странно сложив покрытые татуировками руки одна к другой, чтобы они обе держались за запястья друг друга. — Что, опять? — Недовольно спросил он, приподнимая бровь, в то время, как его левый глаз, будто предупреждающе, сверкнул красным отблеском. В ответ ему только несколько раз кивнули и поджали губы, мол ничего не могу с собой поделать, а затем выжидающе уставились практически в самую душу. — Ты всё равно лежишь и ничего не делаешь. Ну пожа-а-алуйста... — Заканючила ишталийка, зная, что этот трюк работает почти безотказно. Шида нахмурился, бубня себе что-то под нос, после чего нехотя перевернулся на живот, уткнувшись лицом под одну из нескольких подушек, что были разбросаны по кровати. Через пару секунд до его слуха донёсся короткий, едва слышный, но довольный визг Мирай, который заставил его спрятать лицо ещё немного глубже. По телу прокатилось ощущение лёгкой расслабленности, когда он понял, что его привычную небрежную косу распустили и тёмные волосы свободно разметались по его полуоткрытой спине. Чужие руки осторожно перебирали пряди, распутывая их, старались случайно не потянуть лишнего, чтобы снова не вызвать недовольные шипение и подёргивание, которые постепенно сходили на нет, пока молодой человек пытался понять свои ощущения от копошения тонких пальцев в его голове. Тихо шурша, по волосам заходил гребень из ишаоканской акации — одной из лучших пород деревьев для изготовления расчёсок, как уверяла когда-то девушка. Уже традиционно, она начинала от кончиков и медленно продвигалась вверх, прочесывая участки по несколько раз: только так можно было максимально безболезненно расчесать жёсткие волосы и попутно их распутать. Маленькие хитрости почти всегда успешно спасали от раздражённых звуков и комментариев в свой адрес. — Ты бы хоть мычал иногда для приличия. — Тихо напомнил о себе голос даркина, хоть и безэмоциональный, но явно насмехающийся над своим носителем. Тёмные брови сошлись на переносице, а сам Каин шумно выдохнул, едва слышно рыча где-то глубоко в горле, а затем вздрогнул, когда его ухо случайно задели широкие деревянные зубья, и резко повернул голову в другую сторону, недовольно смотря на девушку: — Поаккуратнее! Застывшая с гребнем в руке, Мирай несколько раз похлопала глазами, прежде чем снова отмереть: — Ладно, ладно... — В голосе её было лёгкое замешательство, но руки продолжили своё дело, став осторожно подбирать локоны в не слишком тугой колосок. Взгляд у неё был сосредоточенный, впрочем, как и всегда во время этого нехитрого дела, которым было так здорово время от времени занимать вечно непоседливые от нервов пальцы. Шида не знал, что именно её забеспокоило на этот раз: утренняя перепалка с одним из его соклановцев, ненавистная ей холодная погода, или же стабильно приходящие, не слишком радужные, воспоминания о путешествиях по Шуриме. Впрочем, спрашивать и предоставлять свои свободные уши на пару часов, парень как-то не решался — рано, или поздно, она всё равно расскажет. И хоть к тому моменту её речь уже будет лишена сильной эмоциональной окраски, которая всегда так мешает уловить суть сказанного, юноша всё равно хотел ещё немного оттянуть его наступление. Во всяком случае, именно сейчас, когда он неосознанно поддавался чужим рукам, пока те методично собирали одну тёмную прядку к другой. В какой-то момент Каин устало прикрыл глаза и склонил голову на бок, чем вызвал у девушки череду тихих, странных, но уже знакомых звуков, будто говорящих «Н-ну куда ты?», а затем и разочарованный вздох, с которым по телу вновь прокатилась лёгкая волна облегчения — ей придётся начать сначала. Шида тихо усмехается куда-то в сгиб собственного локтя, услышав среди шуршания и потрескивания гребня чуть обиженное и недовольное «Ты как рыба, которую на берег выкинуло», а после резко выдыхает, когда тонкие пальцы почти с размаху подхватывают добрую часть его шевелюры на затылке. Деревянные зубчики с легким нажимом прочёсывают кожу головы, вызывая щекотливое ощущение, от которого хочется слегка прогнуть шею каждый раз, когда они до неё доходят. Короткие ногти аккуратно расчерчивают волосы, намечают, вырисовывают какие-то неведомые узоры, известные только этой давно заблудшей иштальской душе. Каин не отдаёт себе отчёта, когда тихо, почти едва слышно, что-то мычит именно в тот момент, когда руки девушки ловко забираются в тёмную копну волос и выхватывают прядку за прядкой, при этом явно делая какое-то дополнительное движение, чтобы придать будущей причёске парочку необычных штрихов. Тёмные брови чуть приподнимаются, когда пальцы начинают шагать прямо по центру головы, крадучись и создавая ощущение, будто действительно разделяют её напополам, а затем подцепляют синюю часть чёлки, заводя её назад. Молодой человек ощущает, как по открытой части его спины, не прикрытой кимоно, ползают длинные локоны, а по шее, едва касаясь, спускаются острые костяшки, что всегда остаются холодными, даже когда крайне энергично суетятся, и он не может соврать себе, что его тело не сводит от этого. До слуха доносится практически не слышный смешок, а до затуманенного лёгкой пеленой удовольствия разума одна короткая мысль: «Заметила». — Ну, теперь ты точно рыба. — В голосе небольшая, но добрая насмешка, вместе с которой на правое плечо юноши ложится приятная тяжесть. Бледно-зелёный глаз нехотя приоткрывается, а черные брови чуть сходятся на переносице, но любопытство человеческое, всё же, оказывается сильнее нахлынувшего чувства максимальной расслабленности, балансирующего на грани с полузабытьем. Каин морщится и приподнимается на локтях, в то время, как пышная коса, состоящая из маленьких аккуратных прядок, соскальзывает вперёд с его плеча. Взгляд падает на небольшого размера зеркало, которое так любезно держали напротив него и терпеливо ожидали вердикта для проделанной работы, пока янтарные глаза с листовидными зрачками внимательно следили за малейшими изменениями в эмоциях. Молодой человек совсем немного склоняет голову на бок, подмечая в отражении хитрое сплетение прядей, что тянулось от передней линии роста волос и постепенно уходило в сужающуюся к концу косу, которая интересно дополнялась тоненькими перекрученными локонами по бокам головы. Даже синий кусочек челки был не просто вплетён в основную линию, а разделен на несколько полос, чтобы переход между цветами вышел более плавным. — Это называется «рыбий хвост». Вернее, его авторская версия. — Нетерпеливо говорит Мирай, пока Шида оценивающе сверлит взглядом зеркало и вертит перед ним головой. В конце концов, он резко поднимает глаза на Тотек, при этом изогнув бровь, чем заставляет её замереть. Взгляд у парня был нечитаемый, как и в любую минуту спокойствия, когда нельзя было понять, думает ли он о том, что съел на завтрак, или же о том, как насадить очередного противника на лезвие косы. И это могло бы продолжаться невероятно долго, если бы сузившиеся до почти тонких щелочек зрачки не засекли едва заметное поползновение одного уголка рта юноши вверх. — Неплохо, однако. — Снисходительно констатировал он, стараясь вкладывать в слова как можно меньше эмоций. Впрочем, девушке хватило и этого, чтобы растянуть губы в довольной улыбке: копать эмоциональное устройство Каина всегда было гиблым делом, но за время их знакомства и совместных приключений, Мирай успела удостовериться в том, что под надменностью, импульсивностью и раздражительностью, всё же, иногда, прощупывалось то самое, уцелевшее под безжалостным жизненным напором, вполне себе мягкое нутро. И именно оно сейчас, чуть осмелев, придало лицу молодого человека расслабленное выражение, на котором по-прежнему сохранялся намёк на слабую улыбку. Шида склонил голову на бок, подцепив левой рукой косу, в намерении потрогать плетение, как резко замер: — Ну да, неплохой хвост, золотая рыбка. — Глухо усмехнулся Рааст в своём углу комнаты, где его обычно оставляли. — Садовым инструментам слова не давали. — Сквозь зубы огрызнулся на него юноша, моментально заворачиваясь в привычную себе язвительность, а после чуть удивлённо посмотрел в сторону подруги, которая никак не могла справиться с прорывающимся наружу смехом. Приподняв одну бровь, он коротко вздохнул, а затем быстрым движением руки бросил в сторону Тотек подушку, угодив ей предельно точно в голову, дабы прекратить столь неуместный для него звук, который, после секундного затишья, почти сразу же сменился визгом, с которым на него налетели вместе с тем же предметом интерьера. Рыбкой Каину пришлось пробыть ещё примерно четыре минуты, что было несомненным рекордом среди всех причёсок, которые Мирай приходилось ему делать, если, конечно, парня удавалось поймать.