Фиксации

Ризли не может оторвать глаз, а понимание само собой возникает в голове. У Нёвиллета оральная фиксация. То, как верховный судья, оставаясь наедине с Ризли, отпускает себя, и в задумчивом беспокойстве кусает костяшки пальцев. То, как он посасывает их, — едва заметно, но Ризли цепляется за крохи, как голодный пес, что с отчаянием лижет ладони человека поделившегося едой — и меж губ мелькает розовый горячий язык, оставляя блестящий след от слюны. После Нёвиллет обычно морщится брезгливо и вынимает из рукава белоснежный платок с вышивкой, обтирая ладонь. Ризли хочет ощутить какого это — оказаться в плену горячего рта. Он хочет глубоко пропихнуть собственные пальцы, едва ощутимо царапнуть нежное небо и… — Герцог, — Нёвиллет чуть склоняет голову к плечу. Восхитительные белые волосы спадают на его плечи, а синие рожки подрагивают. — Вы хорошо себя чувствуете? Ризли стискивает кулаки и пытается сдержать бурю, клокочущую внутри. Пальцы, рот, язык, губы… Хочется сказать: "Нет, месье, мне ахуеть как плохо, но я знаю одно действенное средство, что поможет мне излечиться! Нужно только раз в день…" На этом мысль обрывается, потому что представлять пухлые искусанные губы юдекса вокруг собственного члена — это выше сил Ризли. Представлять чистые, как многолетние льды Снежной, глаза полные слез — это святотатство. Все же, подобное обращение с великим и прекрасным Гидро Драконом грозит, вероятно, продолжительным ливнем. (Ризли не уверен в этом, но мечтать ему никто не запрещает). — Да, — произносит хрипло он, разбивая звенящую тишину. По многолетним Снежнянским льдинам идут трещины. — Славно, — легка улыбка озаряет губы судьи. — Я беспокоился, Вы долгое время не покидали крепость. — Дела, дела, много дел, — потеряно бормочет Ризли. — Но, знаете, Вас я всегда буду рад видеть. Вода, чай, все, что пожелаете. Нёвиллет робеет, отводит взгляд и вздыхает. Его рука вновь соприкасается с приоткрытым ртом, а зубы — Ризли ставит на кон всю свою жизнь — оставляют бледные следы на коже. Ризли тяжело сглатывает. Член в его обтягивающих плотных брюках дергается. Как неловко. Юдекс, впрочем, не обращает никакого внимания на напряженного герцога. Он словно погружается, ныряет в глубины собственного разума. Язык мягко проходится по месту укуса. Ризли почти видит тонкие нити слюны, тянущиеся от костяшек к губам. Управляющий крепости Меропид повержен. Он шипит сквозь зубы и откидывает голову на спинку кожаного кресла. Решаясь навестить Нёвиллета, он никак не мог подумать, что здесь ему устроят эротическое шоу. О, мужчина уверен, эта сцена будет сниться ему еще очень долго. Он чувствует, как мокнет белье от предэякулята, и он начинает молиться всем Богам Селестии, чтобы темное пятно не расползлось по брюкам. — Могу я задать вопрос? — Ризли храбрится, очевидно. Вздергивает подбородок выше, скрещивает ноги, вальяжно закинув одну на другую. Юдекс хмурится, но кивает. Дает дозволения. — У вас, — герцог поднимается с места и подходит к столу. — Фиксация? — Он не позволяет себе произнести "оральная". — Фиксация? — Нёвиллет тяжело сглатывает. — На что? — И, ебите его семеро, верховный судья продолжает посасывать косточку указательного пальца. Ризли считает своим долгом обхватить чужую тонкую аристократичную кисть, и провести по мокрой от слюны коже. Нёвиллет вздрагивает. Нёвиллет понимает. — О, — на лице юдекса красными пятнами, контрастирующими на фоне привычной бледности, проступает острое смущение. Он выглядит пристыжено. — Прошу прощения, что Вам пришлось, — говорит Нёвиллет, запинаясь. Тяжело вздыхает и периодически бросает взгляды на Ризли, что по-прежнему сжимает его кисть. — Герцог? Мужчины материться грязно, и обхватывает острый подбородок юдекса, приподнимая. Открытая шея, ходящий вверх-вниз кадык, тонкая бледная кожа, Ризли делает над собой усилие и жмурится. Он ведет остриженными ногтями по блестящим губам юдекса, и тот дергается. Чувствительные губы. Ризли непроизвольно стонет. Подушечки пальцев нажимают на сомкнутый рот, проталкиваясь немного глубже, и тут же сталкиваются с горячим языком и ртом полным слюны. Нёвиллет распахивает губы и слюна стекает маленькими каплями у уголков рта. Ризли удовлетворенно кивает сам себе и обводит кромку зубов, проводя по заостренным и сравнительно большим клыкам. — Настоящий дракон, да? — Шепчет герцог, разводя пальцы в стороны, и ощущая, как Нёвиллет втягивает щеки. Мужчина пытается мягко вытянуть руку, но Нёвиллет лишь распахивает глаза с мутной поволокой, и смотрит так отчаянно, что у Ризли сжимается сердце. Он замирает. А Нёвиллет с усердием сосет, издавая характерные звуки. Грязные, ужасные звуки, совершенно не подходящие к аскетичному кабинету юдекса. Длинный язык раздвоенный на кончике бегло, почти панически, проходится по длинным пальцам герцога. Он смотрит бесстыже в глаза Ризли и едва ощутимо прикусывает грубую и шершавую кожу. Мужчина не совсем понимает что ему дозволено, а что будет считаться наглость, но он скользит ладонью к паху и проводит по возбужденному естеству, плотно прижатому к бедру. Нёвиллет следит за действиями герцога жадно, и вдруг замирает. Он тяжело дышит, словно ему пришлось с десяток раз оббежать Дворец Мермония, и касается чужих крепких бедер. Ризли ухмыляется нервно и его пальцы покидают облюбованный рот. Но юдекс уже не обращает на это внимания, он сосредоточен на другом. Кожа брюк полностью обтягивает крепкий средних размеров член Ризли, и руки Нёвиллета подрагивают, когда он тянется к ремню с тяжелой бляшкой. — Хочешь? — Спрашивает Ризли для проформы, уже заранее понимая, что ответа не услышит. Он быстро справляется с пуговицей и вжикает молния ширинки. Мужчина стягивает брюки вместе с бельем, и мокрый от предсемени член бьется о низ живота. Нёвиллет склоняется к чужому паху и носом ведет от тяжелых яиц до истекающей красной головки. Его губы наконец находят свое законное место на члене Ризли. Верховный судья берет в рот только головку, и толкает за щеку. Кожа натягивается и герцог влажными от слюны пальцами шлепает по ланите. Нёвиллет замирает так на пару секунд, пока Ризли не начинает терять терпение. Мужчина толкается глубже, не позволяя сделать полноценного вздоха, и также быстро выходит. Водит по аккуратным губам юдекса, трется, и вновь входит во всю длину. Он думает, что если провести по челюсти к горлу, то возможно нащупать очертания члена. Нёвиллет позволяет делать с собой все, что угодно. Ризли без какого-либо темпа трахает его рот, потом вновь останавливается и Верховный судья может лишь насладиться его тяжестью на языке. — Герцог, — просит он, ведя дрожащими бедрами вверх-вниз. — Что хочет этот месье? — И не собираясь дослушивать, делает несколько мерных толчков до самого основания. Нёвиллет мычит, утыкаясь носом в лобок. Ризли зарывается ладонями в густую восхитительную копну волос и испытывает резкое желание испачкать вечно отстраненное лицо Нёвиллета, испачкать спермой его светлые пряди, убранные в незамысловатую прическу. Он упирается коленом в кресло юдекса, и кивает. На глазах мужчины и впрямь выступают слезы, когда он, наполненный членом, потирается своим возбуждением о бедро герцога, как несчастный пес в гоне. Слюна пачкает его красивый волевой подбородок, смешивается со густыми каплями семени, а от диких потираний, край шорт Нёвилетта выскальзывает из сапог, обнажая кусочек бледной кожи. Ризли фокусируется на этом, и рык сам собой срывается с его губ. Ладони путаются в пышных одеждах юдекса, но мужчина все же умудряется избавиться от фрака, что в моменте делает Нёвилетта уязвимым, лишая тех широких плеч, лишая строгости и отстраненности. Хлопковая рубашка Верховного судьи прилипает к потному телу, красиво очерчивая аккуратную грудь и крепкую талию. От тяжелого дыхания ребра Нёвиллета выступают так сильно, что даже Ризли пугается немного. Он тянется пальцами, проводя по косточкам, словно перебирая струны арфы или гуциня. Герцог чувствует себя величайшим музыкантом на земле и под ней, слыша чудесные мелодичные стоны юдекса, чей рот заткнут членом. — Месье? — Зовет мужчина. Влажные глаза, плененные чужим голосом, впираются в Ризли. Ризли видит мольбу, но отчего сам готов упасть на колени и шептать собственные просьбы, словно помешанный. — Могу я позволить себе еще одну вольность? Нёвилетт молчит и, впрочем, герцогу он готов спустить с рук все что угодно. Он издает одобрительный хнык, и стоит ему сделать лишь взмах ресницами, Ризли подхватывает его под трясущиеся коленки и укладывает на стол, едва не сшибая кипы дел на пол. Шершавые ладони мужчины касаются гладкой кожи, задевая каждую эрогенную зону юдекса, и выправляют края классических шорт, крепко стискивая бедра. Герцог с наслаждением мнет все, до чего может дотянуться, и наконец-то хватается за задницу. Узкие шорты не позволяют многого, и мужчина без капли жалости стаскивает их к голеням. Он облизывает мягкие половинки с чувством, будто поклоняется Богу, не меньше. Теперь Ризли и впрямь оправдывает свое звание грязного взмыленного пса, следующим за своим покровителем. Мужчина чувствует какое-то уничижительное, гадостное удовольствие от этого. Нёвиллет дергает коленом слегка, теряясь в неясных эмоциях, обрушившихся так резко и нещадно, не позволив подготовиться или укрыться от этой волны. Хочется наконец-то очутиться на чудесном песчаном пляже, где знаком каждый миллиметр побережья. Только вот герцог с усилием тянет юдекса в пучину черных вод. Уважаемые гидро драконы никогда не отказываются от этого, и Нёвиллет впервые не желает быть исключением, но безумно хочет быть для Ризли исключительным. Отпечатки пальцев проступают горячими отметинами на коже, и Нёвилетту уже хочется коснуться каждого следа. Юркий язык мужчина скользит от копчика до шовчика яичек, упиваясь невероятным партнером. Ладони тянут края ануса, растягивая играючи. И мужчина прижимается горячим ртом к дырке так резко, обрывая свой нежный медленный темп, что юдекс ударяется лбом о дубовый стол, неосознанно поддаваясь бедрами. Нёвиллет пугается, что не сможет в одно мгновение удержать силу, и затопит свой кабинет, затопит Дворец Мермония, погрузит в хаос весь Фонтейн, но не приказывает Ризли прекратить, не отталкивает. Потому что если оттолкнет, то город и впрямь исчезнет, превратившись в руины под ласковыми морскими водами. Герцог упивается вседозволенностью и проникает в пылающее нутро мужчины, вылизывая с усердием, проталкивая пальцы лишь на фалангу. Хочется зависнуть в этом моменте, остановить время, и до конца своих дней остаться вот так — преклонив колени перед Верховным Судьей. Если бы это было его суровым наказанием, Ризли можно было бы назвать отвратительным, ужасным мазохистом. Так хорошо, что сейчас секс с Нёвилеттом ощущается высшей похвалой Божеств, наградой. — Кажется, вы заразили меня, месье, — шепчет герцог, отрываясь от манящей задницы. — Теперь фиксацию уже ощущаю я, и если позволите, мне крайне не хочется избавляться от нее. Юдекс по прежнему молчит, но его аристократичная ладони на ощупь находит взъерошенную макушку мужчины, притягивая обратно, но Ризли мягко вырывается, горячо дыша прямо в копчик партнера. — У Вас будет масло? — Спрашивает он. — В, — сипит Нёвилетт. — Столе. Левый ящик. Масло для рук. Копошение длиться всего несколько секунд, а позже, в абсолютной тишине слышится до ужаса пошлый хлюп масла. Ризли выливает на ладони достаточно, можно даже сказать, что излишне. А затем хлопает по бедру мужчины, заставляя раздвинуть ноги чуть шире. Липкие и влажные руки скользят по внутренней стороне, по паху, делая юдекса абсолютно влажным, будто ранее он был недостаточно мокрым от естественных жидкостей. Напряженный член скользит между, и слышится полный удовлетворения стон герцога, — Нёвилетт краснеет, ощущая самодовольство, и даже корит себя за это — чьи пальцы крепче впиваются в кожу, буквально вплавляя тело юдекса в свое. Ризли старается выдержать темп, но очень скоро сбивается с него, толкаясь то мелко и резко, то растягивая удовольствие. Головка каждый раз касается чужих тяжелых яиц, вынуждая Верховного судью прогнуться еще сильнее. Герцог склоняется грудью к спине мужчины, и с каким-то благоговением оглядывает красное лицо, смеженные веки и волоски светлых волос, прилипающих к потному лбу. Абсолютное искусство, картины краше Ризли бы никогда не увидел, будь он хоть трижды ценителем высокого, — из высокого у Ризли только рост — ничто и никто не затмит юдекса. Мужчина делает еще несколько рваных толчков меж этих восхитительных, абсолютно чудесных бедер, и с утробным рыком изливается, кусая Нёвиллета чуть ниже лопаток. Его ладонь, дрожащая от восторга и долгожданного оргазма, тянется к все еще стоящему члену мужчины. Ризли цепляет ногтями через чур чувствительную головку, и Нёвиллет поддается касанием, вместе с шипящим стоном. — Давайте же, месье, вы так старательны и прекрасны, — герцог оглаживает вспотевшую спину, прихватывая кожу игривыми щепками, и юдекс содрогается в его руках. Нёвиллет кончает долго, бурно, он весь трясется, пачкая и свои пальцы, и пальцы Ризли. Какая-то шальная мысль проносится в голове герцога, и он, не раздумывая, толкается в рот Верховного судьи, позволяя ощутить ему вкус собственного семени. Нёвиллет не теряет старательности, и вылизывает ладонь мужчины, словно от этого зависит благополучие его дальнейшего существования. — Все делаешь правильно, вот так, — хвалит Ризли разомлевшего партнера. И Нёвиллет отпускает себя. Одна единственная мысль бьется буйной птичкой в его пытливом уму и безнадежно чувствительном сердце. Он все делает правильно.