Клуб

Идти в клуб одному — обычно довольно скучная затея. По крайне мере, так считал он до момента, пока не окончил университет. После того, как устраиваешься на работу, времени для друзей обычно не много, а уж тем более выкроить свободное время, подходящее всем — чуть ли не задача особой профессиональной направленности и уровня. Которая, к тому же, очень вероятно, что просто-напросто невозможна. С тех пор Кэйа научился ходить в веселые места сам. Потому что на длительные отношения нет сил и желания, а трахаться, к слову, нужно, потому что дрочкой не всегда получается перебиться. Сквозь свет прожекторов, неоновых ламп, плотной толпы, движущейся в такт музыке и алкоголю в венах, взгляд ловит именно его. Кэйа наблюдал за ним с момента, как только заметил одиноко стоящего у барной стойки и стопку за стопкой осушающего — по выражению лица — не просто сладкие коктейльчики. — Пялишься на ту красавицу? Я её тоже заприметил, ты осторожнее, — сегодняшний собутыльник весело толкает его в плечо, кивая на пышногрудую кокетку на первом этаже клуба. В ответ Кэйа только хмыкает. Единственно схожесть этих двух персон: светлые волосы и тонюсенькая, даже с этого расстояния заметная, талия. Попку девчонки он рассмотреть не успел, а вот его, так часто вваливающегося на барную стойку, чтобы сделать заказ — разглядел очень даже хорошо за счёт его привычки выгибаться в талии и выпячивать задницу. Ищет себе кого-то? Определённо. А с каких пор Кэйа оставлял красивую нуждающуюся в члене задницу? Это было бы точно не про него. Когда парень оказывается в зоне танцев, Кэйа решает наконец спуститься и выловить свою рыбку. На крючок та прыгает без возражений. — Привет. Он прижимается к нему со спины бесстыдно, почти сразу же пахом к заднице. За это, конечно, могут дать по лбу, но тут он был практически уверен — ничего ему не будет. Парни, так вызывающе выставляющие себя, дразнящиеся с каждым встречным — о нет, такие тебе точно ничего не скажут, они только нарываются на потребительское отношение. Этот парень — как раз из тех, это неоспоримо. Талия оказывается такой, какой он и ожидал — маленькой, осиной, но бедра и задница (о Архонты как она правильно ложится на его пах) округлы и не костлявы, как бывает при такой худой комплекции. Незнакомец в его руках слабо дёргается от неожиданности, но тут же расслабляется и откидывается на его грудь. — Я уж думал, когда ты решишься подойти. — Заметил меня? — прямо на самое ухо, сквозь биты и гам, чувствуя, как голая кожа шеи покрывается мурашками. — Только то, что кто-то упорно сверлит меня взглядом. Знаешь, тебе бы хоть коктейлем меня угостить, если ты надеешься на что-то. Дерзкий, даже если язык заплетается. — А не много ли тебе уже, куколка? Такой тонкий, плохо не будет утром? Блондин что-то невнятно мычит и, накрыв его руки, лежащие поверх своего живота, тянет в слабый, ритмичный танец. — Как тебя зовут, котёнок? — Кэйа решает перейти к делу, жмётся губами за ухом и, в такт музыки двигаясь телом, прижимает его к себе ближе. — Это важно? Кажется, ты сам неплохо справляешься с задачей дать мне имя, — дерзят в ответ. А затем трутся задницей о его пах. Бесстыдно. Открыто. Вульгарно. — Лучше бы тебе оказаться красивым. Назовёшься? Кэйа сквозь шум еле может расслышать, что он там своими шепотками говорит. — Кэйа. А если не окажусь? — хмыкает ему на ухо, и куколка в руках слабо стонет. Какой чувствительный. Куколка задумывается, откидывается головой на его плечо, прикрыв глаза, и трется носом о его шею. — Тогда возьмёшь меня сзади. Пахнешь приятно, высокий, крепкий, смогу и потерпеть за это отсутсвие влюблённого взгляда. А затем отпускает ладонь ему на бедро и, крепко вцепившись в ногу через брюки, тянет ближе, крепко, хорошенько притираясь задом. — И дружок… — выдыхает, явно закусив губу, — солидный. — Дашь, даже если я не угостил тебя коктейлем? — Угостишь чем-нибудь другим. Какая же наглость. Кэйа восхищён. Он резко разворачивает пацана лицом к себе, схватив ладонями за бока через тонкую, чуть ли не прозрачную рубашку. И в близи тот оказывается ещё красивее, даже если на красоту лица Кэйа изначально не смотрел. С острым разрезом глаз, прямым носом и небольшими, но пухлыми розовыми губами. Его нахальное поведение совсем не вяжется с миловидной внешностью. — Сколько тебе? — сразу спрашивает. Однако, все так же продолжая вжиматься в него телом. От этого, незнакомец, кажется, немного теряет способность думать. Его стояк очень отчетливо едет по бедру Кэйи. — Сомневаешься, что достаточно? — и настрой куколки как-то сразу меняется. Становится более игривым, чуть ли не покладистым в движениях, с которыми он становится на цыпочки и накрывает его щеки ладонями, заглядывая в его глаза своими непонятно то ли карими, то ли от играющего неестественного в клубе света — алыми. — Столько, чтобы сказать тебе «да» даже более трёх лет назад. Дальше события развивают быстро. Куколка стукается о него носом, когда тянется за поцелуем. Широко раскрывает рот, чтобы впустить его язык. Дышит спешно, хрипло. Пытается закинуть на него ногу, прижаться ближе, хотя ближе уже некуда. Длинные тонкие пальцы зарываются в его волосы, портя причёску, которую Кэйа собирал хоть и недолго, но был очень доволен результатом. — Постыдись, — между влажным, мокрым поцелуем шепчет его сегодняшняя жертва, но сама же поскуливает, когда Кэйа все равно развязывает пояс его штанов и вытаскивает рубашку. — Стринги? — спрашивает, потому что под брюками ладони встречает совершенно голая, гладкая кожа. — Танга, — хнычут ему в губы капризно, пытаясь возобновить поцелуй. — Какой же бесстыдник, — вытаскивая одну руку и шлепая игриво по заднице. — Тебе ли… — и задыхается на слове, потому что Кэйа, вместо того, чтобы снова поцеловать его, лижет вдоль шеи. Да, все должно продолжаться именно так. Кэйа всегда был уверен в своём языке и умении доставлять им удовольствие: и плывущий с подкашивающимися ногами незнакомец в его руках — очередное этому доказательство. Как он и ожидал — задница лежит в его руках отлично. Было бы лучше, будь она чуть попышнее — у Кэйи большие ладони, — но и так совсем неплохо. Хорошая задница. Явно натренированная не одним днём за фитнесом. — Наглец… не переусердствуй, — видимо, вспомнив, что они все же на людях, напоминает ему куколка, но вот на палец, жмущийся к чутка влажному кольцу мышц, с немаленькой инициативой пытается насадиться сам. — Не стоит делать вид, что тебе есть дело до окружающих, — буквально мурлычет Кэйа, давя пальцем сильнее и довольно хмыкая, когда чужие щёки загораются красным, а лоб — жмётся к его плечу. — Вот там цыпочку вообще трахают в открытую, думаешь, кому-то не плевать, что я тут играюсь с твоей дырочкой? — Какой же сра-ам, — стонет пацан, но, в противовес, выставляет попку, позволяя гладить себя активнее. — Хороший мальчик, — шепчет, — не волнуйся, я просто хотел проверить сколько мне придётся с тобой возиться. И, снова схватив за плечи, разворачивает к себе спиной. — Эй-эй, — куколка жмётся раскрытыми ладонями о стену и, кажется, выглядит растерянной, — я сказал сзади, если ты мне не понравишься. — А я тебе понравился? — Ты… — Не важно, я не собираюсь останавливаться только на этом, поэтому просто чуть-чуть поиграем, — прикусывая мочку уха и крепко притираясь пахом к заднице. Пацан затеей оказывается доволен. Он трется в ответ, подвиливая бедрами и двигаясь под музыку, сменившейся с басистых битов к более плавным и томным. — Ты танцор? Кэйе темп нравится. Пах приятно наливается тяжестью и даже не хочется сразу переходить к беспорядочному желанию вбиться в плюшевую задницу. — Не совсем. Архитектор, — хрипло, с придыханием кусая его за подбородок и выгибаясь сильнее, так, что поясница не касается Кэйи, а вот затылок и задница — очень даже. — Гибкий, — Кэйа ставит одну руку ему на живот, помогая двигаться, а второй тянет за подбородок, чтобы снова втянуть эти пухлые губы в томный, страстный поцелуй. Какую же дурь он сегодня выбьет из этой красавицы. — Обученный, — исправляя, игриво тянет его нижнюю губу куколка, заглядывая в глаза. — Ты у нас шлюшка? Пацан, кажется, обижается. Брови его супятся, и он немного увеличивает маленькое расстояние в размере полсантиметра между их лицами на чуть большее. Может, на сантиметра два. Сейчас даже это ощущается катастрофически. — Я был бы рад, если бы мне платили за секс, но нет, ебут меня свободно. Он на секунду затихает, а затем, закатив глаза, добавляет: — Кажется, это звучит даже хуже, — и обратно льнет к его губам, довольно выстанывая в поцелуй, когда Кэйа еле ощутимо гладит его по паху. Отданным в страсть и алкоголь населению ночного клуба в почти час ночи нет абсолютно никакого дела до них. Вообще до никого, кажется. И их, зажавшихся где-то в самом углу зала на первом этаже, беспокоит только один голос: — Эй! Кавех! Кэйа сначала совсем не обращает на него внимание, больше занятый тем, что дёргает миленько вставшие соски своего нового знакомого, но тот, кажется, глубокий голос узнаёт. Он резко отстраняется и пялится на него как-то испуганно. — Что такое, конфетка? — мурлычет Кэйа, обнимая его крепче и прижимая к себе. Мало ли котенок решит сбежать, потому что в голову ударило прояснение чего-то. Вдруг вспомнил, что не любит трахаться с незнакомцами или что не побрился? Кэйа, наверное, нужно сказать, что это не так… — Кавех! Нам нужно до… да где же ты… — Хэй, чт… Ай! Ай! — Быстрее, быстрее, — куколка, вдруг, что-то, не очень-то и легкими толчками начинает бить его в грудь ладонями, сохраняя вид напуганного олененка, но теперь намного более уверенного. — Кавех! — голос оказывает ближе. Парень хватает его за руку и начинает через толпу тянуть в сторону выхода. В машине куколка продолжает беспокойно оглядываться, но в целом оказывается спокойнее. — Это твой сутенер? — шуткой пытается разрядить обстановку Кэйа. Но куколка смотрит на него чересчур грозно. — Тебе сколько раз повторить, что я не шлюха? — Ладно-ладно, — ретируется, беззлобно смеясь, пока заводит машину. — Не боишься? — Ехать к тебе? Должен? — Вдруг маньяком окажусь? — двигаясь к нему ближе и сжимая его руку в ладони, которую пацан не отпускал с момента, как они выбежали из клуба. — Разве могут у маньяка быть такие ямочки? Совсем не устрашающе, — и вот к нему тоже возвращается шаловливый настрой. Он стреляет глазками и тоже двигается ближе, прикасается свободной рукой к смуглой щеке и и утягивает в неспешный, но в такой же влажный и жадный поцелуй. — Поехали. Мне всегда тяжело держать возбуждение в узде. По тому, как он притирается бедрами и не может спокойно сесть, Кэйа понимает — не врет же. И уже на половине пути, когда пацан чуть не обкончался от руки, которой Кэйа ласкал ему только бедра, спрашивает: — Кавех? Тот выглядит удивлённым лишь первую секунду, а затем снова сосредотачивается на его руке. — Нужно было шорты надеть, — сетует он, сладкая выдыхая и выгибаясь, когда Кэйа оставляет его бедра в покое и пальцами легонько обводит выпирающую сквозь ткань брюк головку члена. — Мхм… я не могу… — Шорты? — Люблю, когда мне ласкают ляжки, — тихонько, дрожа всем телом, говорит Кавех. — Хочешь кончить? — Хочу, — грузно выдыхает он, но, когда Кэйа плотно накрывает его член ладонью, убирает её, переставляя себе на ляжку, — нет, я хочу потерпеть. Не хочу сейчас. Брови удивлённо вскидывается. Ну ничего себе любовь изводить себя. Остаток дороги, состоящий из попыток Кавеха ему отсосать, не кончить раньше времени, поцеловаться и потискаться, проходит, признаться честно, не так легко. Следить за дорогой и не отвлекаться на куколку, которая сжимает его руку и вскидывает бедра, но тут же садится обратно и крепко жмурит глаза, сдерживая себя от оргазма, оказывается катастрофически сложно. Но уже в квартире Кэйа за мучения отплачивает ему сполна. Пригвождает с порога к стене, целует крепко, твёрдо, пока ладонь собственнически тискает чужую задницу. — Тебе так нравится моя задница? — распаляет игриво Кавех и почти сразу же громко, открыто и бесстыдно стонет, разинув рот, когда Кэйа ставит яркий засос чуть выше ключицы, — а если у меня парень есть? — Ну, если что, почистишь рот до него. Куколка намёк улавливает сразу и абсолютно не ломается, когда он зарывается пятерней в светлые волосы. Как же он любит блондинов. Кавех послушно падает на колени, возится дрожащими пальцами с его ремнём и чуть ли не с предвкушением вздыхает, когда пряжка поддаётся напору. — Резинка? — подняв взгляд, уточняет он. Блядство. Нихуя у него нет терпения, чтобы идти в спальню и искать резинку для этой шлюшки. В карманах их тоже не оказывается. — Работай, с чем есть, — подгоняет его Кэйа, надавив на затылок. Учитывая, насколько быстро тот поддаётся, не очень-то он и придерживался необходимости защиты. Строил вид? Какое очарование. Спустив с него боксеры, Кавех издаёт восторженный стон. Кэйа берет уже почти полностью затвердевший член и, мелко встряхнув его, прислоняет к пухлым губам. Возит по ним и между них, пока куколка продолжает сидеть, послушно приоткрыв рот и подняв взгляд. Красуясь, очевидно. — Давай, куколка, — давит на затылок. И Кавех принимает его с такой лёгкостью, что складывается ощущение, будто он сосет ему не в первый раз. Виделись раньше, что ли? А вот то, что у его любовника богатый опыт — наиболее вероятный исход. Продолжат они, все же, в спальне. Презики будут как минимум ближе. На всякий случай. Тёплый рот обволакивает его не плотно и полностью, но умелый язык компенсирует отсутсвие узости на всю. Кэйа даже не приходится нигде его направлять, указывая, что нужно глубже, плотнее, нужно втянуть щеки: Кавех сам справляется на ура, порой насаживаясь до конца, а после, держа тяжёлый члена на корне языка, лаская его то за щекой, то пальчиками у основания. — Куколка, ты просто супер, — Кэйа закидывает голову к потолку, лишая себя возможности смотреть на пухлые губы, натянутые на толстый член, но за счёт закрытых глаз, приумножая удовольствие вдвое. Когда жар скапливается слишком интенсивно в пахе, он зажимает его волосы у корней и, отпустив взгляд на эту пошлую картину с текущими слюнями Кавехом, без слов спрашивает разрешение спустить. Он ожидает, что тот захочет, чтобы ему закончили на язык или, может, на лицо, но внезапно ощущает под ладонью полностью расслабившееся тело наряду с длинными дрожащими ресницы, потому что тот закрывает глаза. Намёк считывается на раз. Кэйа не становится нисколько его жаль, когда Кавех совсем еле слышно успевает проскулить, потому что его полностью насаживают на член, заставляя упереться носом в лобок. Когда Кэйа спускает ему в горло, его пальцы лишь сжимаются на его бедрах, а щеки приобретают ещё больший румянец. Что и следовало ожидать. Ещё в клубе, когда пацан только обернулся к нему, он подумал, насколько охуенно эти пухлые губы, должно быть, сосут. В кровати Кавех выгибается пуще, чем в клубе. Как кошечка тянется к нему, вовлекая в длительный, звучный поцелуй и даже не думает о своём бедном горле, отвечая на ласки сосков громкими стонами. — На живот, — бросает Кэйа, выдавливая на пальцы смазку, чтобы растянуть его, но получает отказ и капризную возню, когда он шлепает его по ляжкам, чтобы послушался. — Блядь, ну позволь мне смотреть на тебя, — супится. А потом его взгляд загорается чем-то. Он все же разворачивается на живот, и Кэйа рыкает, когда видит, что полоска трусиков прикрывает лишь самый вход, впившись ему между ягодичками. Он уже тянется потянуть полоску в сторону, как Кавех тянет «не-а, жди», а затем, устроившись так, чтобы задница Кэйе чуть ли не в нос тыкалась, медленно тянет белье вниз. — Я немножко мокренький. Баловался чуть-чуть, — хихикает и, приспустив белье так, чтобы оно впилось прямо под пухлыми булками, тянет одну половинку в сторону, — хорошо, я немного полежу на живота. Но только, ааа-х!… Он срывается на тонкий, визгливый стон, потому что Кэйю прижимает три пальца друг к другу и с размаху бьет по мокрой дырке. — У меня есть много… чем тебя удивить… не злись ты, — бурчит Кавех, задыхаясь между слов, потому что Кэйа без предупреждения льёт ему холодную смазку на дырку, даже с учётом, что буквально недавно специально грел небольшое количество между пальцев (наказание за непослушание). Но уже не увиливает, послушно подставляясь умелым пальцам. Розовый вход плотно охватывает его пальцы, горячие стенки внутри манят, что бы он поскорее вставил этому несносному созданию. Хватит ли им одного дня, чтобы насытиться друг другом? Как минимум сам Кэйа уже представляет, как ебёт его в ванной, на столе кухни, ставит его на колени и трахает в рот перед выходом на улицу… — Кэйааа!… — требуют его внимания. — Тут-тут. — Хочу целоваться, — требовательно, плаксиво тянут. Кэйа вздыхает и улыбается: — Ну как тебе отказать? — и позволяет ему развернуться, опирается локтем рядом с его головой и целует капризный рот. Кавех выглядит очень и очень довольным. Разнеженным, когда он снова входит пальцами и ласкает простату, оглаживая бугорочек внутри массирующими движениями. — Любишь быть на грани? — хмыкает Кэйа. Кавех до сих пор не кончил. Кэйа с удивлением наблюдает за болезненно полными яйцами и красным членом, который уже давно требует разрядки. Даже лицо и грудь Кавеха уже красные, настолько он запыхался, пытаясь сдержать оргазм. — Давай, давай, хватит, вставляй, — он натягивается стрункой и поджимает мышцы бёдер, вместе с колечком мышц — Кэйа сам готов стонать от того, как плотно вход сжимает его пальцы. — Погоди, — он пытается поспорить, потому что дырочка не настолько расслаблена, чтобы принять его, но Кавех настаивает. — Давай! — чуть ли не требует, а затем, когда он сам хватает себя под коленями и заводит ноги высоко вверх, чуть ли не прижимая к своим плечам, — мне понравится, давай… Он тоже не железный. Кэйа тянется за резинками, но слышит: — Можно без. — Уверен? — он скептично вздергивает бровь, поглаживая его по бедру. — Ты чист? — Я не про себя. — Я правда настолько похож на шлюху? — на короткий поцелуй, за которым тянется Кэйа, он отвечает игриво, но очень нетерпеливо, — пожалуйста, просто давай уже, вставь мне. Кэйа не знает, чем руководствуется, когда просто следует его просьбе, ставя ладонь на ягодицу и оттягивая её в сторону. Тугие стенки встречают его не очень радостно, но вот Кавех — отнюдь. Пот блестит на его груди, но выглядит он совершенно довольным, когда крупная головка с натугом, но проскакивает внутрь него. — Ах! — его стон звучит болезненно, но на поцелуи, которыми Кэйа начал сразу награждать его, чтобы успокоить, он объясняется быстро: — мне хорошо… мх… продолжай, не волнуйся… — Хорошо, — Кэйа сам тяжело дышит, хмурится от того, как стенки плотно обхватывают его, но вместе с Кавехом стонет, стоит стволу войти наполовину. — Какой же ты… — он упирается лбом ему в плечо и крепко стискивает молочную ляжку, оставляя очередной свой отпечаток руки на ней. — Какой я? — Хороший мальчик. Просто замечательный. Скрип кровати уже давно остается за кадром. Стоны, крики, хлюпанье, поцелуи — всё соединяется в одно. Если Кэйа сначала боялся, что сделает ему больно, то теперь совсем безжалостно вбивает его в кровать, терзая маленькую дырку, чтобы дотянуться до своего удовольствия. Кавех не предупреждает, когда оказывается близко к кульминации, и просто кричит от экстаза, расплёскивая сперму между их животами, даже не притронувшись к себе. Когда Кэйа хочет выйти, чтобы довести себя до грани рукой, Кавех цепляется в него руками и ногами и требует продолжать. Действительно мазохист. Сам ведь попросил, Кэйа отказываться не будет. Куколка болезненно стонет ему на ухо, потому что её продолжают трахать после оргазма, но оказывается совершенно не недовольной, когда он кончает в его дырочку, затыкая его поцелуем. — Хороший мальчик, — снова повторяет Кэйа, целуя его в коленку, пока Кавех лежит, полностью разморенный и удовлетворённый, наблюдая за тем, как чужие губы продолжают целовать его то там, то сям. — Ты отвезёшь меня потом? — мурлычет он, выгибаясь в пояснице от поцелуя в острую косточку таза. — Потом — это когда? — с улыбкой интересуются, продолжая мять его послушное, как пластилин, тело. — Когда тебе надоест играть со мной? — Останешься на сегодня, получается? — вздергивает бровь Кэйа, подхватывая его под коленками и наблюдая, как из растраханной розовой дырочки стекает его сперма, — позволил мне закончить и в рот, и в зад. Ты щедрый. Мне нравится. — Ты можешь набить меня до отказа, — поглаживая себя по животу и виляя бедрами, кокетничает. — А всё-таки, — большим пальцем размазывая по дырке семя и чуть проталкивая его внутрь, Кэйа наконец вспоминает, что его беспокоило. Но улыбается, потому что на манипуляции Кавех снова стонет, — что там про шлюх? Куколка опять закатывает глаза, становясь вновь типичной стервозницей. — У меня не было столько партнёров, сколько ты думаешь. Последний раз был с человеком, с которым мы были в отношениях пару лет. Оба проверялись где-то месяц назад. Так что я чище самой следующей девственницы. Кэйа чувствует укор и, кажется, обиду в чужом голосе, и чтобы отвлечь, практически сразу втискивается между его ног и нависает над его лицом, притираясь нос к носу. — Ну-ну. Виноват, — выдыхает на самые губы с улыбкой, и, понизив голос до интимно пошлого, спрашивает играючи: — любишь, когда лижут языком? Засверкавшие в полутьме спальни глаза сами собой служат ответом. — Люблю, когда лижут хорошо, — но Кавех подтверждает и напрямую, втягивая в кусачий поцелуй.