***
Зонтик лежал на полу, весь в крови, рвоте, слезах и соплях, и не шевелился. У него просто не было на это сил. Остальные хранили скорбное молчание. Порывшись какое-то время в разлетевшейся вокруг мозговой субстанции, Вару вдруг поднял руку, просияв. Двумя пальцами он сжимал то злосчастное лезвие. — Один готов. — Вару гаденько ухмыльнулся. — Зато цифру получили. — ЧТО?! — взъярился Феликс, рванув к нему. Схватив его за ворот, он орал ему в лицо: — ДАНТЕ ВЗОРВАЛСЯ, А ТЕБЕ СМЕШНО? ЭТО СМЕШНО?! ЭТО ТОГО НЕ СТОИЛО, НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ, ТЫ… — выпалил он на одном дыхании, занося руку для удара. — Феликс… — Ромео подошёл сзади, положив ему руку на плечо. — Мы и так не в лучшем положении, не стоит сейчас устраивать драку. Не обращай на него внимание, пусть говорит, что хочет. Гнев начал отступать, сменившись на печаль. Прикосновение Ромео, его голос подействовали успокаивающе. Феликс развернулся и глубоко вздохнул. Ромео, заметив, что у того глаза полны слез, недолго думая прижал его к себе. Тихо всхлипнув, Феликс уткнулся тому в плечо, немедленно обнимая в ответ. Он чувствовал, как к щекам приливает кровь, но теперь уже не от гнева, а от кое-чего другого. Даже сердце забилось чаще. Ромео успокаивающе гладил Феликса по спине, тихо приговаривая: — Всë будет хорошо. Я не дам Габриэлю сделать что-то с тобой. Мы выберемся отсюда все вместе. И не слушай Вару, он не понимает, что говорит. Не плачь, хорошо? Феликс потерял дар речи. Меньше всего он ожидал, что так себя поведет Ромео. Что ему вообще будет до кого-то дело. А то, что именно ему, Феликсу, он оказывает внимание, заставило его улыбнуться. Ему действительно стало легче, и хотя он чувствовал себя ужасно, находиться в его объятиях, вдыхать его запах было так прекрасно. Как же он его… Вару сразу же стал кидался колкостями и прямо-таки надрывался от смеха, глядя этих двоих и Зонтика, всё ещё лежащего на полу, но его уже никто не слушал. Куромаку поправил очки. — Мы никогда не забудем нашего друга. И мы обязательно достойно похороним его, когда это всë закончится. Но нам ещё предстоит выбраться отсюда. — он подошёл к Зонтику, присел рядом. — Вставай. Ты ни в чем не виноват и никто не собирается тебя винить. До ушей Куромаку донёсся его еле слышный шёпот: — Я виноват… Я его убил. Мне нет прощения, потому что… я его не спас. Оттащив безглавое тело Данте чуть в сторону, Куро потянул Зонтика за руку, поднимая и пытаясь поставить на ноги. — Ты сделал всë, что было в твоих силах. Мы должны продолжать, если хотим выбраться. — КАК Я МОГ!.. Я УЖАСЕН! — тот начал биться в истерике, падая на Куро и заливаясь слезами. Тот заключил его в объятия, пытаясь хоть как-то успокоить. Габриэль тем временем обратился к остальным: — Вторая пара — Ромео и Феликс. Лезвие находится глубоко в толстой кишке Феликса, и тебе, Ромео, предстоит его достать. Я поместил его в капсулу, которая растворится… — он глянул на наручные часы. — уже через 5 минут. — ЧТО?! — Феликс опешил. Он вперил гневный взгляд в Габриэля, задыхаясь от возмущения. — ПОЧЕМУ ТЫ РАНЬШЕ НЕ СКАЗАЛ? Габриэль в свою очередь развëл руками: — Не хотел мешать вам скорбеть. — И как, по-твоему, Ромео должен его достать?! Вдруг он вновь почувствовал прикосновение к плечу. Ромео неловко отвëл взгляд. — Я думаю, что знаю как. И, эм… Мне придëтся… Я полагаю, засунуть руку в твой… Феликс не дал ему договорить: — О Боже! — он понял, к чему тот клонит, и густо залился краской. Да, он хотел этого, но уж точно не здесь, когда жизнь висит на волоске. Кроме того, другие смотрят… Ромео неуверенно продолжил: — Да… Но у нас нет выбора, иначе капсула растворится и тебя просто изрежет. Ты и сам понимаешь, да и вряд-ли это лучше, чем то, что я предлагаю… — он неловко улыбнулся — Времени нет, поэтому пожалуйста, доверься мне. Феликс, глядя смущённо и зло в пол, лишь слегка кивнул в знак согласия. Он повернулся к стене и начал спускать штаны. Ромео с интересом за ним наблюдал, не отрывая глаз ни на секунду. От вида упругих ягодиц, обтянутых белой тканью трусов, его интерес лишь возрос. Он ещё никогда не делал этого с парнями, но Феликс… Он особенный. Этого не знал никто, но во влажных снах Ромео он сладко стонал под ним, сжимая в себе. Кто бы знал, что представится ТАКАЯ возможность. Краснея ещё сильнее, Феликс стянул наконец трусы, открывая ещё более прекрасный вид. Ромео пристроился сзади, похотливо проводя рукой по попке Феликса, заставив того шумно выдохнуть. Хотелось провалиться под землю от стыда. Понимая, что смазки не будет, Ромео встал на колени и, тихо проговорив «Прости, солнце», раздвинул булки Феликса, приникнув языком к его дырочке. Феликс ахнул, распахнув глаза, всë смешалось в нëм: страх, стыд, смущение и предвкушение. Ромео нежно двигал языком, вылизывая его, он же в свою очередь не мог пошевелиться, ощущая жар внизу живота и приятное тянущее чувство. Опершись о стену руками, Феликс выгнулся от наслаждения, подставляя себя Ромео, кусал губы и постанывал от наслаждения. Достаточно смочив Феликса, Ромео отстранился, слыша разочарованный вздох. Усмехнувшись, он, насколько это было возможно, также смочил слюной пальцы, надеясь, что так хоть немного улучшит ситуацию для Феликса. Времени было катастрофически мало. Ромео приставил пальцы к анусу своего солнышка и начал осторожно вводить один. Внутри было ужасно узко, а Феликс ещё и сжался сильнее от неприятных ощущений. Нежно погладив его по бедру, Ромео шепнул ему: — Потерпи немного, дальше будет ещё хуже. Постарайся расслабиться, насколько можешь, хорошо? Феликс сразу же подчинился, стараясь игнорировать боль, когда в него ввели два пальца и принялись за третий. Всë происходило слишком быстро, он просто не успевал привыкнуть, но боль, к счастью, была несильной. — У вас осталось две минуты. — донеслось сзади. У Феликса замерло сердце. Осознание, что такими темпами они не успеют, не заставило себя ждать. — Ромео, быстрее, времени слишком мало… — сказал он, сразу же краснея. Однако то, что ждало впереди, волновало сейчас сильнее, чем то, как это звучит. Сразу же он почувствовал, как Ромео вводит четвёртый палец, и зашипел от боли, чувствуя, как он пытается засунуть всю ладонь. — Прости, солнце, но ты прав, времени мало, — голос выдавал сильнейшее волнение. — потерпи, прошу тебя. Одним рывком Ромео вставил в него кулак, и Феликс до крови прикусил губу. От сильной боли и жжения сзади на глаза навернулись слëзы. Сразу же за кистью последовало запястье, и теперь, когда даже слюна не помогала, это были поистине ужасные ощущения. Ромео нежно гладил его свободной рукой по талии, по бедру, пытаясь хоть как-то отвлечь. Он уже видел, что порвал Феликса, но не мог ничем ему помочь, продолжая засовывать руку всë глубже и глубже. Феликс уже рыдал, скуля от боли и пытаясь уцепиться за стену. Он умолял Ромео остановиться хоть на секунду, но каждый раз слышал лишь: «Прости меня, прости». Он молил, чтобы это наконец закончилось. И вот, когда предплечье Ромео уже наполовину вошло в Феликса, он наконец нащупал в толстой кишке инородный предмет и раздвинул пошире пальцы, намереваясь ухватить, от чего Феликс заорал. Стукнувшись о стену головой, он прикусил язык и тихо захныкал, ожидая, когда Ромео сделает своë дело. Как можно медленнее и осторожнее тот начал вытаскивать руку из чрева Феликса, стараясь хоть сейчас не причинить боли. Выудив еë под облегчённый стон последнего, он разжал руку, перемазанную калом и кровью. Лезвие оставило на ладони порезы, из которых также сочилась кровь, но разве это важно? На заветном куске металла была цифра «5». Феликс по-прежнему стоял у стены, не шевелясь, и не мог поверить, что это конец. Анальную трещину жгло, она была просто огромной, из-за чего его анус был весь в крови. По щекам всё ещё текли слëзы. К тому же, всë это время за ними внимательно наблюдал Вару. Да уж, не так Феликс представлял свой первый раз с Ромео… — Вы справились. Последняя пара — Куромаку и Вару. Лезвие находится у Вару в… — ЧТО? Почему ты засунул его в МЕНЯ?! Не в этого… — Так надо. Если хочешь отсюда выбраться, слушай, что тебе говорят. Оно в твоей… Габриэль не успел договорить, как Куромаку отлетел в сторону, с бешеной силой ударяясь затылком о металлическую стену. Очки слетели с лица, а сам он сполз вниз, упал на пол. Вару тяжело дышал, с ненавистью глядя то на него, то на Габриэля, и сжимая кулаки. — Я не позволю никому копаться в своëм теле. Ему — тем более. Зачинщик невозмутимо выдержал его взгляд. — Тебя бы взорвать за непослушание, но я не стану. Я предсказал, что ты так поступишь, поэтому поместил в тебя и Пика — он кивнул в сторону безглавого тела — одинаковые лезвия. Так что, не хочешь, чтобы копались в тебе — копайся сам. Цифра находится у него в мошонке. Вару опешил. Дыхание спëрло, но в следующую секунду пришло осознание: он ведь может использовать лезвие! Приблизившись к телу Пика, он расстегнул ремень, стащил с него штаны и боксеры. — У меня больше))) — промямлил Вару, усмехнувшись себе под нос, садясь рядом и протягивая руку с лезвием, готовясь сделать надрез. Его остановил Габриэль: — Стой, тебе нельзя использовать лезвие. Глянув на него через плечо, Вару в шоке произнёс: — А что тогда можно-то?! — Любые подручные средства, и лезвия к ним не относятся. — Да у нас всех ничего с собой нет, ты сам всë забрал, башкой подумай. Что ты предлагаешь? Габриэль в ответ пожал плечами: — У тебя есть зубы. Распахнув глаза, Вару уставился на него, не веря своим ушам. Он что, хочет, чтобы… — Ты мне предлагаешь ему яйца выгрызать? Ты совсем ебанутый? — Вару нервно засмеялся. — Именно. Но если ты не хочешь, есть и другой вариант, и он уже в твоей мошонке. Я даже разрешу использовать лезвие. Вару шокированно открыл рот, словно хотел что-то сказать, потом снова закрыл. Затем он вскочил, и казалось, что зелёные стëкла хотят прожечь Габриэля насквозь. Сжав кулаки, он прошипел: — Какого хуя ты творишь?! Ты просто конченный, КОНЧЕННЫЙ!!! ПОЧЕМУ ТЫ ЗАПИХНУЛ ЭТУ ХЕРНЮ МНЕ В ЯЙЦА? Почему не этому ничтожеству? — он мотнул головой в сторону Зонтика, сидящего возле неподвижного Куромаку.— Или вот ему, — он указал на Ромео. — в башку?! Дай мне другое задание! Палец Габриэля был уже на зелёной кнопке. — Не могу. Я спланировал каждый ваш шаг. И всë должно пройти, как я задумал. Так что ты либо делаешь это, либо сейчас будешь лежать рядом с Пиком. Вару оскалился, сводя брови к переносице. Выбора не было. Лучше уж так, чем сдохнуть вместе с ними. Взяв член Пика, он отвёл его вверх, и лёг на пол, готовясь сделать укус. Габриэль продолжил: — И вообще, разве это такое плохое задание? Ты ведь мастурбировал на него по ночам, разве нет? Замерев, Вару перестал дышать. Откуда ЕМУ это известно? КАК?! Он что, следил за ним? — П-подумай логически. Одно дело трахать его, и совсем другое… — Вару истерично засмеялся. Прекрасно, теперь все присутствующие знают его тайну. — откуда ты знаешь, что я по ночам делаю? — спросил он обречённо после небольшой паузы. — Я следил за вами весь последний год. За каждым из вас. Мне нужно было изучить ваше поведение, узнать, как заставить вас делать то, что точно не захочется. И да, ты ведь не расстроен, что он взорвался? Вару глубоко вздохнул. Да, он ужасно расстроился, но какая теперь разница? Бросив «пошёл ты», он вновь склонился над пенисом Пика, укусив на пробу мошонку. От мысли, что ему предстоит разорвать её зубами, сразу потянуло блевать. В ответ на отвращение он лишь покрепче сцепил зубы и потянул на себя. В первый раз ничего не получилось, он лишь оставил глубокие следы зубов. Сделав ещё несколько попыток, он понял, что так ничего не выйдет. Тогда, набрав в лёгкие побольше воздуха, он оперся руками о тело и, впившись в мошонку клыками, резко потянул на себя. Заметив, две кровавые ранки и трещину на уздечке, он решил продолжать в том же духе. Спустя множество попыток у Вару уже болели челюсти и кружилась голова. Привкус крови на языке подливал масла в огонь, его мутило, хотелось сдохнуть от отвращения, в том числе к самому себе. Меньше всего хотелось делать такое с Пиком, тем более, с его трупом. Надежда была лишь на скорый конец. Зажав яички в зубах, он в последний раз мотнул головой и, услышав звук рвущейся кожи, понял, что у него получилось. Мошонка наконец оторвалась, и теперь дело за малым — разорвать её и достать лезвие, а из-за нескольких достаточно глубоких ран всë обещало быть проще. Вдохнув поглубже, Вару, вновь преодолевая тошноту, пробовал расширить раны. Спустя некоторое время у это него получилось. В душе он ликовал: ещё немного, и его мучения закончатся! После небольшой передышки он продолжил уже легче, зная, что осталось недолго. И вот, наконец, каждое отверстие оказалось по ширине примерно как два пальца в диаметре. Торжествуя, Вару выпотрошил мошонку, увидев два красных отростка плоти. Брезгливо осмотрев это со всех сторон, он так и не увидел того, что искал. — Я не уточнил? Оно не в самой мошонке, а в одном из яичек. Чтобы узнать, в каком, тебе нужно каждое раскусить. Но будь осторожен, если не хочешь порезаться. Вару глянул на него, глянул на кровавое месиво в своих руках. Хотелось выблевать свои внутренности, лишь бы не прикасаться к оголенной плоти, воняющей сырым мясом, он уже на всë был согласен. Но только не на смерть. Он мелко трясся — воображение рисовало безумные образы. Закрыв глаза, Вару медленно поднёс ко рту плоть Пика. Стараясь не дышать, он сомкнул зубы на одном из яичек, сразу же чувствуя под ними мягкость и упругость. Вару брезгливо сморщился, попытался заставить себя сжать зубы сильнее. Вдруг он одним резким движением сомкнул челюсти, впиваясь в кусок плоти в попытке прокусить её. На языке сразу же оказался сок, и Вару, наклонив голову, впился клыками в мясо, крепко зажатое в руках. Теперь кусок оказался в рту, и Вару, подавляя рвотные позывы, скорее его выплюнул. Вдруг сзади донеслось: — Твоë время вышло. Вару мгновенно обернулся назад, в шоке уставившись на Габриэля. — Чт-то?! Почему так быстро?! Я же почти закончил! Ещё секунды две и я бы достал лезвие! Дай мне одну ебаную секунду, я… — Нет, Вару. Ты не справился. Отсчёт пошёл ещё когда я объявил ваше с Куромаку задание. Но ты сам решил усложнить себе жизнь. Вару открыл рот, чтобы ответить, но вдруг их разговор прервало тихое «Куромаку… мëртв». Оба обернулись, увидев, как Зонтик стоит возле тела, всë так же лежащего на полу. Он наклонил голову, затуманенный взгляд из-под спадающей на глаза чёлки был направлен на Вару. — И он, В-вару… Умер из-за тебя. — прошептав, Зонтик резко рванул в сторону Вару, запрыгнул на него. Голова Вару ударилась о металлический пол, слабая на вид рука обхватила его шею, сжимая с бешеной силой. Он склонился прямо над его лицом, сцепив зубы и с ненавистью шипел ему в лицо что-то нечленораздельное. Вдруг раздался хлопок, прекрасно слышный Вару. В следующую секунду его голова разлетелась на мелкие кусочки, а вместе с ней и пол-головы Зонтика, который, отлетев немного в сторону, ударился об пол, и больше не шевелился. Габриэль обратился к Ромео, прижимающего к себе плачущего Феликса: — Что ж, Вару почти справился. Ты можешь закончить за него. Кивнув, Ромео мягко отстранил Феликса и подошёл к трëм трупам. Он присел, рассматривая незаконченную работу Вару, с некоторым отвращением взял в руки оторванную мошонку. Вдруг он заметил металлический краешек, торчащий из плоти. Вздохнув, он осторожно ухватил его зубами и потянул. Через какое то время лезвие наконец оказалось в его руках. — Оно у меня. Помоги мне собрать оставшиеся два. — сказал он Феликсу, на что тот кивнул, начав поиски среди тел их мëртвых товарищей. Когда, в конце концов, все три лезвия были найдены, Ромео устало улыбнулся, желая подбодрить любимого. Тогда червовые, повернувшись к двери, увидели, что Габриэля больше не было в комнате. Оглядевшись вокруг, но так ничего и не найдя, они приняли решение, не медля больше, покинуть это ужасное место. Плевать на него, плевать на всë остальное, главное, что они почти свободны! Но вид пяти мëртвых тел не давали избавиться от мысли, что цена этой свободы оказалась слишком высока. Вздохнув, Ромео выкрутил на замке «9», «5» и «1», после чего послышался щелчок. Толкнув дверь ногой, Ромео и Феликс увидели, как она поддалась, открывая вид на лестницу, ведущую вверх. Взявшись за руки, они медленно и всë ещё настороженно поднялись на… первый этаж своего дома. Оказывается, всë это время здесь был он, проклятый подвал Габриэля… — Смотри. — Феликс указал на стол, где в самом центре лежало что-то, похожее на кусок бумаги. Подойдя ближе, Ромео взял его в руки. «Если вы это читаете, значит, у вас получилось, с чем я вас поздравляю. Раз так, я больше не буду вас беспокоить, и обещаю больше не появляться в вашей жизни. Счастливо оставаться.»***
Прошло некоторое время с того злополучного дня. Казалось, всë пошло неплохо — похоронив своих товарищей, Ромео и Феликс понемногу привыкали жить одни. Они даже решили начать встречаться. Постепенно всë налаживалось, пока в один день у Ромео не распухла рука. Сначала они не слишком придали этому значение. Уже потом, когда Ромео слëг с жаром, Феликс уже всерьёз обеспокоился. Он вспомнил, как обрабатывал достаточно глубокие порезы на его руке, той самой, которой он в тот день доставал злополучное лезвие. Неужели это заражение крови? Он вошёл в спальню Ромео, желая поделиться своей догадкой и вызвать скорую. — Любимый, как ты? — спросил Феликс обеспокоенно, приближаясь к кровати своего парня. Потрогав его лоб, Феликс почувствовал не жар, как ожидал, а холод. Ромео на ощупь был просто ледяным, совсем как труп. Тогда он, задрожав от страха, бросился проверять пульс. Абсолютно ничего. Феликс сразу же вызвал скорую, повторяя про себя, что это не может быть правдой, и Ромео точно жив, он просто не мог умереть! Только вот врачи так не считали. Услышав роковые слова, Феликс и сам будто умер внутри. Всë вмиг потеряло смысл. В нëм будто что-то оборвалось. Игнорируя голоса врачей, он молча прошёл в комнату Пика. Открыл шкафчик, где Пик тайно хранил пистолет. Феликс прекрасно знал, что тот всегда держал его заряженным, так, на всякий случай. Вздохнув, он приставил дуло к виску. «Ты был единственным, кто у меня остался. Встретимся на небесах» — это было последним, что Феликс подумал в своей жизни, нажимая на спусковой крючок.