Твои жгучие слезы.

Люди вокруг в спешке идут домой с пакетами в руках после тяжелого, очередного рабочего дня, улицы переполнены мерзотным шумом, и лишь одна маленькая девочка сидит на тротуаре, никуда не спешит и ей никуда не надо. По её белоснежным щекам стекают едкие, жгучие слезы, которые обжигают не только её лицо, но и сердце стоящей напротив - Такер, которая упорно скрывает свое беспокойство и волнение. На лице Крэйг читается лишь безразличие, но единицы всё же найдут там скрытые строки о бушующих синим пламенем чувствах внутри, которые в этих языках смешиваясь, обращаются на огромный раскаленный ком, поселившийся прямо в груди и оставляющий лишь тяжесть и отвратительное послевкусие в виде пустоты. Её тонкие губы постоянно подрагивают, светлые, тонкие брови тоже, и сама она постоянно трет старыми, грязными рукавами рыжей парки свои серые, шикарные жемчуги. детские ладошки дрожат, как и всё её тощее, маленькое тельце в целом, пока по таким же худым, хрупким коленям стекает густая, алая кровь. Они разбиты вдребезги, так как судя по не останавливающимся слезам, было очень больно. и Такер её жаль, она сама не раз разбивала коленки, учась ездить на велосипеде, который сейчас одиноко стоял в гараже весь в пыли, и полностью понимала это чувство. Вот только Кенни, как любит говорить Крэйг - неудачливая и глупая дурочка, которая просто идя, цепляется ногой за свою же ногу, а потом плачет из-за болезненных ощущений, совершенно не обращая внимания на других и просто выплескивая эмоции, а не та, которая просто учится кататься. И она правда хочет как-то поддержать её, она правда хочет чтобы Кенни не было больно, и правда хочет не видеть эти прозрачные, соленные ручьи из прекрасных глаз её глупой, но любимой подруги, но руки продолжают лежать в карманах, а рот остается закрытым, не издавая ни звука. и от этого еще тяжелее, ведь она вроде как рядом, есть возможность, есть желание, но она просто стоит и смотрит, бессильно сжав теплые ладошки в глубоких карманах. От неё постоянно доносятся всхлипы и шмыганье, и голосок у неё - тоненький-тоненький, из-за чего кажется, что её голосовые связки натянуты тонкой, напряженной струной, которая порвется от легчайшего прикосновения. Не то, что у неё: низковатый и грубый, а потому её часто путали с мальчиком, а особенно часто сейчас, когда она в порыве гнева срезала прекрасные, черные как смоль волосы под высокое каре. Такер протягивает маленькую, теплую ладонь прямо к ней, и она по прежнему шмыгает носом, но тереть покрасневшие глаза перестала. глупым взглядом оглядела протянутую руку, и немного с сомнением протянула и положила туда свою. — давай купим мороженое. — думаешь, мороженое в минусовую погоду - хорошая идея? и Крэйг на это лишь молча поднимает девочку с холодного бордюра, уже направляясь в сторону круглосуточного неподалеку. Маккормик же прихрамывая, иногда шипя от уколов боли молча следует за ней. не спрашивает зачем и за чем они туда идут - лишь доверчиво и слепо отдается подруге. Двери разъезжаются в стороны, пропуская детей, а после за ними так же тихо закрываются. Такер введет в сторону кофемашин, и оставляет её там, сидеть за столе, за что скорее всего им бы досталось, если бы не слишком похуистичный продавец за кассой, с заебавшимся от жизни видом и максимальным безразличием к своей работе. приходит через минуту-две, уже с пробитыми розовыми пластырями, и небольшой баночкой антисептика в руках. и чтобы побаловать и поднять ей настроение - покупает на последние карманные деньги горячее кофе из той же кофемашины, пока сама бережно и нежно, как может, дезинфицирует ранения, чтобы чуть позже красиво наклеить светлые, как она пластыри. И уже взрослая Крэйг Такер безответно влюблена, и об этом Кенни Маккормик никогда не узнает, думая что у подруги просто трудный период, пока жгучие слезы стекают теперь по такеровским щекам, в объятиях тонких, любимых рук.