***
— Хисаши, дорогой… Ты знаешь, что происходит с Изуку? — дрогнувшим голосом спрашивает Инко. Она бледнеет, садясь рядом с мужчиной. — Ты про то, что он разговаривает сам с собой? И часто плачет? — Да… — губы Инко вздрагивают, чуть искрившись. — Все началось после того случая… — Расскажи-ка подробнее, что тогда произошло. Хисаши чуть наклоняется вперед, переплетает пальцы в замок и упирается руками в колени. Пристально смотрит на жену. Та ладонью проводит по щекам, будто стирая невидимые и так и не появившиеся слезы. — Мы увидели, как сбили человека. Не помню, кого… — Это не важно. Ближе к делу. Инко судорожно кивает, но руки у нее заметно дрожат. Тогда Хисаши накрывает ее ладонь своей, и женщина несколько успокаивается, с благодарностью и затаенной нежностью посмотрев на него. — Да-да… В общем, я сразу постаралась закрыть Изуку глаза, чтобы он ничего не увидел, но, кажется… Он постоянно говорит про этот случай, что не хотел умирать и что-то такое… Еще и причуда появилась так неожиданно! Ты же врач, должен понимать, что это не нормально. Я не про причуду, а про… — Да я понял, про что ты, — выдыхает Хисаши. Он задумчиво бормочет себе под нос: — Но он же не всегда такой? Если бы это был посттравматический синдром, то он вел бы себя совсем иначе. А чаще всего Изуку ведет себя точно так же, как и прежде… — Хисаши, я все равно не понимаю эти медицинские термины! Чем бы это ни было, это… это… ненормально! — А можешь сказать, когда он начинает плакать? Разговаривать сам с собой? Что-то напоминает ему об увиденном? Вы по улице идете или что? — Когда использует причуду… Когда рисует… В последние разы так и было. Или ночью, когда спит. Начинает плакать во сне… Хисаши поднимает руку и задумчиво трет ей подбородок. Инко искоса поглядывает на него, молча ждет ответ, хотя ясно видно ее нетерпение. Рука слегка подрагивает, а пальцы то сжимаются, то разжимаются. Наконец, она не выдерживает и спрашивает: — Так что… думаешь? Что нам делать? Нам же надо что-то сделать! — вдруг повышает она голос. — Хисаши! Хисаши поднимает на нее взгляд. Он все так же, как и прежде спокоен — прямая противоположность Инко. — Да, нам нужно что-то сделать. Послезавтра у меня выходной. Съезжу с Изуку к Даруме, ты же знаешь его. Он занимается всем, связанным с причудами. Да и в психологии разбирается. Так что поможет. Инко кивает. В ее глазах сверкает лучик надежды. Она слабо улыбается, когда Хисаши успокаивающим жестом гладит ее по щеке.***
Ихиро не слышит из детской, о чем говорят родители в гостиной. Но судя по взволнованному голосу мамы, произошло что-то серьезное. Ихиро догадывается, что это связано со странным поведением Изуку. Хотя сейчас он ведет себя вполне нормально и весело катает по полу машинку. Из-за того, что Изуку спал вечером, становится трудно его уложить. Лишь ближе к двенадцати часам он, наконец, успокаивается. Поерзав немного на одном месте, Изуку замирает и принимается ровно и глубоко дышать. Сама же Ихиро в это время уже спит. Но в какой-то момент она практически вскакивает, услышав странные звуки над головой. Ихиро садится на кровати и поднимает взгляд. Напрягает слух. Сначала она не понимает, что это. Словно кто-то бормочет себе что-то под нос. А потом догадывается, что этот голос принадлежит Изуку. Нет, не Изуку. Как будто другой человек говорит писклявым, детским голосом брата. Ихиро с трудом разбирает сбивчивые слова, никак не улавливает смысл того, что слышит. Она осторожно, наощупь находит лесенку, по которой Изуку всегда залезает на второй ярус кровати. Он выбрал спать наверху, чтобы лучше видеть развешанные на стенах плакаты с героями. Медленно перебирая руками, Ихиро заползает к нему. Садится с краю, свесив ноги вниз. Касается рукой его плеча и тихо спрашивает: — Эй, братик, ты чего? Изуку издает не то всхлип, не то вздох. Перебирает пальцами руки. А потом резко отворачивается, свернувшись калачиком. Ихиро хочет было уже слезть обратно, но тело не слушается ее. Она все равно тянется к Изуку и трясет за плечо, спрашивая еще раз: — Ты чего? Плачешь, что ли? Изуку бормочет что-то нечленораздельное, и Ихиро вновь удивляется, услышав в его голосе совершенно ей незнакомые нотки, выражения. Точно другой человек. Другой человек? Но какой человек? Ихиро не собирается сдаваться. Она хватает Изуку за руку и тянет на себя: — Э-эй, братик! Ты меня пуга… Она не успевает договорить. Изуку резко поворачивается к ней лицом. Он не открывает глаза, они плотно зажмурены. В полутьме видно, как по его щекам струятся слезы. Губы болезненно искривляются, с них срывается резкое: — Оставь меня в покое, мелочь! Изуку никогда ее так не называл. И тем более не отталкивал от себя грубым и резким движением. Ихиро вскрикивает больше от удивления, чем от боли. Чувствует, как теряет равновесие. Ихиро широко распахивает глаза, не понимая, что происходит и почему она вместо Изуку видит серый потолок. Все происходит как в замедленной съемке, и мгновение растягивается в целую вечность. Ихиро безвольно взмахивает руками, пытаясь ухватиться за лесенку. Но ее пальцы ловят воздух, лишь мазнув кончиками по перекладинам. Ихиро понимает, что падает, когда становится слишком поздно. В глазах вспыхивают тысячи ярких звездочек. Вдох — она ничего не ощущает. Выдох — ее голову разрывает на кусочки адская боль. Ихиро издает истошный крик, вслед за которым звучит топот ног, загоревшийся по всей квартире свет. И одновременно с ней Изуку тоже принимается вопить. Но не от боли. — Ихиро! — как в тумане звучит голос мамы. Она бросается к девочке, но останавливается на полпути. Она поворачивает голову в сторону Изуку и застывает, как громом пораженная. — Не хочу!.. Выпусти меня, мелкий мальчишка!.. Дай уже спокойно умереть!.. Мама одним прыжком оказывается около Изуку, хватает его на руки и прижимает к груди, осыпая голову поцелуями. Ихиро моргает, и все словно подергивается мутной пеленой. Боль пульсирует в виске, а с каждым криком Изуку она словно усиливается. Она пытается приподняться, но голова кружится. И Ихиро мешком переворачивается на другой бок. — Сделай что-нибудь! — переходит на странный, неестественный визг мама, продолжая пытаться успокоить плачущего Изуку. — Ты же врач! Ты его отец! Ихиро видит большие мужские ладони, ощупывающие ее лоб, лицо и виски. Она чувствует, как что-то теплое стекает по щеке, в ноздри ударяет металлический запах крови. «И опять она говорит про Изуку…» — А я что делаю? — спокойно, но чуть повысив голос произносит Учитель. Он переворачивает Ихиро на спину, прижимает к кровоточащему виску платок. — Ты что, не слышишь, у него опять истерика! Ихиро тихо плачет, но ее слез не слышно из-за рыданий Изуку. Она морщится и издает сдавленный писк, когда ткань чуть сильнее прижимается к виску. Учитель поднимает взгляд на маму и с мгновение молча смотрит на нее. Потом чеканит таким голосом, что у Ихиро внутри все леденеет от ужаса: — Почему сейчас ты переживаешь больше за Изуку, чем Ихиро? Она тоже твоя дочь. Он делает особое ударение на слове «твоя», и по спине пробегают мурашки. Мама судорожно ловит открытым ртом воздух, не зная, что ответить. Учитель берет Ихиро на руки и переносит ее на кровать. Перед собой она видит мутный силуэт мужчины. Лицо, обрамленное белыми, совсем как у нее самой волосами. Цепкие глаза осматривают Ихиро с головы до ног. — Неси сюда аптечку, живо, — ровным голосом командует он. — Но Изуку… — бормочет мама, пятясь все же к двери, но не выпуская из рук Изуку. Учитель бросает на нее быстрый взгляд. — Я сказал — неси. И стакан воды. В голосе звенит металл. Мама выбегает из детской, прижимая к груди плачущего, но уже не так надрывно Изуку. Учитель продолжает прижимать к виску платок. Кровь медленно, но останавливается. Он тяжело вздыхает и тихо говорит, словно самому себе: — И как ты умудрилась так упасть?.. Ихиро чувствует, как уголки губ вздрагивают, словно она хочет ответить. Но не может. Через пару минут появляется мама. Она приносит стакан воды, держа его в одной руке. А второй все еще обнимает Изуку, ни на секунду не расставаясь с ним. Учитель забирает стакан и смеряет ее ледяным взглядом: — А аптечка? — Я…я… — бормочет мама, совершенно растерявшись, когда видит кровь, пропитавшую насквозь платок. — Я сейчас… Ихиро моргает, усилием воли заставляя себя остаться в сознании. Учитель внимательно смотрит на стакан, на уровень воды, беззвучно шевелит губами, словно что-то говорит. Раздается топот ног, и мама протягивает ему прозрачную пластиковую коробку с ручкой на крышке. Учитель быстро выхватывает ее. Одной рукой открывает, достает захрустевшую пластину с таблетками. Выдавливает один белый кругляш, пальцами кое-как крошит его над стаканом. И протягивает маме. Та вопросительно смотрит на него. Но стакан все же берет. — Пусть выпьет, — бросает Учитель. И тут же переключает внимание на Ихиро. — Это поможет?.. — дрогнувшим голосом спрашивает мама. — Успокоительное. Поможет, — не поворачивая головы, отрывисто отвечает Учитель. А сам кусочком ватки промачивает рану на виске. Ихиро тонко вскрикивает от защипавшей боли на коже. Мама кивает и подносит стакан к губам Изуку. Громко стуча зубами по стеклу, он отхлебывает воду, в которой мутной известью оседает лекарство. С шумом глотает, чуть ли не захлебываясь. В это время Учитель обматывает бинтом лоб Ихиро. Закрепляет на виске марлю, закрывающую рану. Потом аккуратно, почти невесомыми движениями вытирает начинающую засыхать кровь на щеке. Ихиро всхлипывает и, неожиданно для самой себя, впивается пальцами в запястье Учителя, не давая ему встать. — Оста… нься… — бормочет она. Перед глазами продолжает плыть и двоиться. От резкого движения на мгновение даже темнеет. Ихиро думает, что ее не послушают. Но каково же было ее изумление, когда Учитель касается ладонью ее щеки и кивает. — Хорошо. Посижу с тобой, пока не заснешь. И больше не падай с кровати, хорошо? Ихиро открывает рот и беззвучно шевелит губами, не в силах произнести ни слова. Просьба остаться забрала ее последние силы. Но она вздрагивает всем телом, услышав радостный вскрик мамы: — Изуку, тебе лучше! Малыш, что же с тобой такое… Она вновь покрывает его лоб и залитое слезами лицо поцелуями. Сердце Ихиро сжимается от обиды. Что-то, глубоко сокрытое в ней, хочет, чтобы мама сказала то же самое и ей, тоже поцеловала. Ихиро старается убедить себя, что это не ее чувство, это испытывает маленькая Ихиро, глазами которой она наблюдает происходящее. Но мысли путаются в голове, все заволакивает словно густым туманом. Она не слышит, что говорит Учитель, не слышит ответа мамы. Не видит, как она уходит с Изуку из детской, продолжая баюкать его на руках. И не видит, не знает, что Учитель сидит рядом с ней на краю ее кровати, не моргая смотрит в одну точку прямо перед собой, находясь глубоко в своих мыслях.***
Утром мама ругается с Учителем. Изуку и Ихиро сидят на кухне, доедая свой завтрак. А родители приглушенно, но резко и отрывисто говорят что-то друг другу в гостиной. Изуку нехотя ковыряет свои хлопья, которые никак не может осилить. Ихиро ест йогурт, деловито выковыривая из него кусочки ягод и съедая их в первую очередь. Голова у нее слегка кружится, да и в мыслях полная неразбериха. — Мог бы и извиниться, — фыркает с набитым ртом Ихиро. Изуку поднимает на нее удивленный взгляд. Под его глазами темнеют фиолетовые мешки. Веки красные и чуть припухшие из-за слез. — За что? — Ты вчера меня толкнул, и я упала, — отвечает Ихиро и левой рукой показывает на свою голову. — Видишь, что у меня? — Прости, — пищит Изуку, округлив испуганно глаза. — А как я тебя толкнул? Ты же снизу спишь… — Я залезла к тебе и хотела разбудить. А ты меня толкнул. Еще и что-то непонятное говорил во сне. — Я? — еще больше округляет глаза Изуку, так что они вот-вот вылезут из орбит. «Неужели я тоже, как и он ничего не помнила?» — проносится в мыслях Ихиро. Она морщится, ее как будто ударяют по голове, и боль волной проходит по каждой извилине, проникает в каждую клеточку. — «И также разговаривала? Или разговариваю?» Непонятная ей самой злость охватывает ее. Ихиро в который раз убеждается, что ее причуда действительно в этой реальности и в этих воспоминаниях принадлежит Изуку. Здесь она совершенно бесполезна без физической силы или причуды. Но даже так Учитель заботится о ней. Заботится? Ихиро вздрагивает, мысленно повторив это слово, прозвучавшее так чуждо, незнакомо для нее. Оно даже пугает ее. Она не помнит, чтобы Учитель хоть когда-то так относился к ней. Если она получала травмы из-за причуды или в наказание, он оставлял ее в полном одиночестве страдать от боли и зализывать раны. Или ее забирал Дарума. Но сам Учитель никогда не проявлял по отношению к ней ни капли заботы. Ихиро чувствует непривычное тепло в груди, но пугается собственных эмоций. В глубине души она хочет остаться в этой реальности, не возвращаться в свое тело. Но этот странный, как будто незнакомый Учитель пугает ее. Она не знает, что ждать от него. Не понимает его поведения и поступков. Страх перед неизвестностью оказывается сильнее только-только разгоревшейся в ее сердце симпатии и привязанности к такому Учителю. — Прости пожалуйста, — повторяет Изуку таким голосом, что становится даже жаль его. — Я не хотел делать тебе больно… И-чан, не злись на меня! — Я не злюсь, — мотает головой Ихиро, и это резкое движение болью отдается в затылке. — Ай-яй! — вскрикивает она, заставив Изуку вскочить со стула и подбежать к ней. Он порывисто ее обнимает, прижав к груди голову. — Ты… как? — Больно… — протягивает Ихиро, отстраняясь. — Бе-е, — она, прищурив один глаз, высовывает кончик языка, показав его Изуку. Изуку сначала недоуменно моргает, а потом слабо улыбается. Мнется на одном месте рядом со стулом Ихиро. Но затем улыбка исчезает с его лица. — А мне жуткий сон приснился. Как будто я шел через дорогу, а на меня ехал этот… который делает «врум-врум»… — Мотоцикл? — подсказывает Ихиро. — Вот, да, это. И он ехал прямо на меня, и мне было так страшно… Я хотел убежать, но не смог… «Ему приснилась смерть той женщины?..» — догадывается Ихиро. — Это же просто сон, — пожимает она плечами. — Я знаю. Но было очень страшно… И со мной опять та тетя разговаривала… — Изуку обнимает себя за плечи, словно ему стало холодно. Ихиро спрыгивает со стула и теперь сама сжимает его в своих объятиях. Она почти одного с ним роста, поэтому его кудряшки щекочут ей кончик носа. Ихиро морщится, в носу начинает пощипывать от желания чихнуть. Она удивляется странным, непривычным ощущением. Оказывается, обнимать кого-то очень приятно. Ихиро не замечает, как ее обнимают в ответ и шмыгают носом в плечо. Она чувствует разливающееся по всему телу тепло, и уголки губ сами поднимаются. На лице появляется улыбка. Ихиро будто погружается в мягкий пух, утопает в нем, ни капли не желая выбраться на поверхность. — Какой же ты трусишка, братик, — фыркает Ихиро. — И каким героем ты станешь, если будешь вечно плакать? Твой Всемогущий не плачет же. — Он взро-ослый, — хнычет Изуку, у него глаза на мокром месте стоят. — И-чан, ты же не злишься на меня? Не злишься? Да? Обнимал ли ее кто-нибудь так же, как Изуку? Ихиро не помнит такого. Но обнаруживает, что ей хотелось бы, чтобы Шигараки хоть раз обнял ее вот так. А не оскорблял, не бил и не причинял ей вечную боль. В горле встает ком, не дающий свободно дышать. Стоит ей вспомнить о Шигараки, как ее воспоминания возвращаются к бою с Изуку. Сердце бешено колотится в груди от волнения и страха. Ихиро все равно, убил ее Изуку или нет. Лишь бы ее жертва не было напрасной, лишь бы Шигараки выжил. Когда Ихиро впервые с ним встретилась, то пообещала Учителю, что защитит его. Тогда Шигараки повел себя очень странно. Но до этого момента, до его слов, что раньше она была другой, Ихиро не задумывалась над его поведением. Сейчас, в этих воспоминаниях, она ведет себя совершенно не так, как повела бы в обычной ситуации. — Не злюсь… — ее крепче сжимают в объятиях. — Отпусти, ты меня задушишь! «Я и правда раньше была другой…» — проносится в ее голове. — «Что же сделало меня… такой, как сейчас?»***
— Пап, а мы куда едем? — спрашивает Изуку. На следующий день Учитель не идет на работу и берет обоих детей с собой. Сажает их в машину и, не говоря больше ни слова, везет их куда-то. Изуку крутит головой, пытаясь посчитать проезжающие мимо окна машины. Но, досчитав с горем пополам до пятнадцати, сбивается. Дальше он не умеет считать. Тогда Ихиро сама, беззлобно посмеявшись над ним, досчитывает до двадцати и тоже останавливается, не зная, какое число идет дальше после. — Двадцать, — неуверенно считает она. — Двадцать одиннадцать?.. — Двадцать один?.. — неожиданно протягивает Изуку, как будто находится где-то в прострации. — Думаете, так правильно?.. А потом двадцать два… Вот это да!.. Ихиро резко поворачивает голову к Изуку. Учитель, кажется, тоже напрягается, но не отводит взгляд от дороги. Лишь крепче сжимает ручку переключения передач. «Он разговаривает с тем голосом в голове?» — удивляется про себя Ихиро. Когда она слышала в голове голоса умерших людей, она старалась их игнорировать. А если они не прекращали, то мысленно кричала на них, чтобы они прекратили. Неужели Изуку постепенно к ним привыкает? Нет, по вчерашней очередной истерике этого не скажешь. Тогда помогло то успокоительное, которое дал ему Учитель? — Ты с кем разговариваешь, а, братик? — спрашивает Ихиро. Изуку вздрагивает и поворачивается к ней, словно очнувшись. — А… Да с тетей той. Она, вроде, хорошая. Больше не злится на меня. Но только я не понимаю, почему она… — Ты никого не слышишь, Изуку, — резко перебивает его Учитель. В голосе звенит металл. — Тебе кажется. — Но… — Тебе кажется, — с особым нажимом повторяет Учитель. — И прекращай закатывать истерики. Ты что, не понимаешь, что заставляешь маму переживать? Изуку опускает голову и несколько раз моргает. Потом тихо отвечает: — Хорошо, пап. Дальше они едут молча. Ихиро смотрит в окно, разглядывая проезжающие мимо машины и автобусы, прохожих и магазины. А сама думает над словами Учителя. Он же знает про особенность ее причуды — Ихиро никак не может смириться с тем фактом, что в этой реальности у нее нет причуды. Почему же Учитель сказал такое Изуку? Не хочет, чтобы он знал правду? Или есть другая причина? Ихиро, уверенная в том, что Учитель знает все на свете, даже мысли не допускает, что ему может быть не понятна природа причуды Изуку. Пока что не понятна. И, как следствие, неизвестна эта особенность — голоса в голове. — Так куда мы едем? — вдруг спрашивает опять Изуку, но уже не так смело, как раньше. — К одному моему знакомому, — отвечает Учитель. «К знакомому?» — думает Ихиро. Из всех знакомых Учителя она знает только Даруму. А может, это и единственный человек, с кем он поддерживает контакт. Но неужели они едут к нему? Она оказывается права. Учитель сухо представляет детей Даруме. Изуку, испугавшись незнакомого человека, прячется было за спину Ихиро. Но потом вдруг делает шаг вперед и загораживает ее собой. — Если этот дядя окажется злодеем, я защищу тебя, как настоящий герой! — заявляет он. — Опять играть в героев? — закатывает глаза Ихиро. Хотя уголки губ поднимаются вверх, образуя улыбку. Дарума садится на корточки перед Изуку, свет отражается в линзах его круглых очков. Изуку невольно отшатывается, но упорно делает вид, что ему ни капли не страшно. Продолжает играть роль «героя». — Я не злодей, — заверяет его Дарума. — Я хороший друг твоего папы. Твой папа сказал, что ты себя плохо чувствуешь в последнее время, да? — Ну… — протягивает Изуку, отведя взгляд. Но Дарума наклоняет голову на бок, стараясь смотреть мальчику прямо в глаза, будто гипнотизируя его. — Плохие сны снятся, да? Изуку заметно бледнеет. И медленно кивает. — Да. Ихиро внезапно для себя подскакивает к Даруме и резко стягивает с его переносицы очки. Надевает их на себя, и она чуть не теряет равновесие, ощутив головокружение из-за резкого изменения окружающего мира. — Ой-ей! — вскрикивает она, пошатнувшись, но устояв на ногах. Все предметы кажутся неестественно большими и мутными. Голова начинает болеть. — Ихиро, не балуйся и отдай очки, — строго произносит Учитель, протянув руку к девочке. Ихиро уже давно бы подчинилась, но она лишь отрицательно мотает головой, из-за чего ей становится еще хуже. — Ихиро, я тебя накажу. Ихиро уже ощущает подступающий к горлу страх, но ничего не может сделать. Маленькая девочка показывает язык и хочет выскользнуть и убежать, но из-за громадных и мутных предметов, окружающих ее, и словно полетевшего вниз под ногами пола, ей не удается сделать ни единого шага. Дарума ловко забирает очки и полушутливо замечает: — Не ругайся на нее, она же еще совсем ребенок… Тебя же Ихиро зовут, да? — обращается он к ней. — Да! — решительно кивает Ихиро. — А что мы тут будем делать? Такой большой дом… — она поднимает голову и осматривается вокруг, задержав взгляд на потолке. Потом поворачивается к Изуку: — Братик, а давай тут в прятки поиграем, а? У нас дома не интересно, прятаться негде, а тут… — Дава… — хочет было сказать Изуку, но ему не дают договорить. — Нет, мы приехали сюда не в прятки играть, — холодно произносит Учитель. — Осмотри сначала Ихиро. Она на днях ударилась головой, надеюсь, ничего серьезного. Ихиро нехотя позволяет Даруме осмотреть сначала ее рану на голове. Потом ей открывают глаза и светят фонариком. Глаза тут же начинают слезиться. Потом заставляют поделать разного рода движения, попрыгать то на одной ноге, то на другой, двигать руками — Ихиро принимает все за игру и веселится. Закончив «осмотр», Дарума выносит вердикт: — Она в порядке. Только небольшой ушиб. Посиди, пожалуйста, здесь вместе с Изуку. Мы с твоим папой поговорим немного, хорошо? — Хорошо, — отвечает Ихиро. Но стоит им выйти, как она подскакивает к Изуку и быстро шепчет ему на ухо: — Братик, давай все-таки поиграем в прятки! Ты водишь! — Я? А почему я? — округляет глаза Изуку. — Потому что ты младше! — Но мама говорила, что младшим надо… — неуверенно протягивает Изуку. — Тогда… потому что я девочка! — приходит в голову Ихиро. — Ну… хорошо… — он подносит руки к лицу, чтобы закрыть глаза. Но Ихиро его останавливает: — Подожди, начнешь считать, когда я выйду… Чтобы папа и тот дядя не заметили, понял? — Угу. Буду считать до двадцати, идет? — Идет. Ну, я пошла. Ихиро слезает с кушетки и на цыпочках крадется к двери. Приоткрывает ее и одним глазом смотрит наружу. Видит, как Дарума и Учитель идут в противоположную сторону коридора. Осторожно, стараясь действовать как можно тише, Ихиро выскальзывает из комнаты. Последнее, что она слышит перед тем, как побежать в другую сторону, это голос Изуку: — Раз, два… «Это же дом, где я жила после знакомства с Шигараки-саном…» — вспоминает Ихиро, оглядывая интерьер дома. А сама кругами бегает по первому этажу, пытаясь найти такое место, где ее не будет видно. Но ничего подходящего не находит. Надув губы, Ихиро чуть слышно топает ногой и сжимает руки в кулаки. — Я найду, куда спрятаться… Найду такое место, чтобы братик меня и за полдня не нашел… — бормочет она себе под нос. Как вдруг видит лестницу, ведущую наверх. Ихиро помнит, что там, наверху, жил Шигараки. Встретит ли там его она? Уголки губ взлетают мгновенно вверх, и на лице сверкает широкая улыбка. Радость — и маленькой девочки, и Ихиро — становится будто одним чувством на двоих. — Нашла! «Как он меня встретит?..» — думает Ихиро. — «В первую нашу встречу он ненавидел меня. Словно давно знал меня… знал меня другую». Паззлы медленно, постепенно складываются, но все еще не превращаются в полноценную картину. Ихиро спешит к лестнице. Ступеньки высокие и неудобные, так что быстро взобраться наверх не получается. Когда она поднимается до середины, то испуганно ойкает, ощутив, как кто-то грубо и резко хватает ее за шиворот и тянет на себя. Ихиро взмахивает руками, испугавшись, что она вновь упадет, как тогда ночью с второго яруса кровати. Но ее ноги тут же ощущают под собой твердую поверхность, а глаза встречаются с Учителем. Холодок мурашками пробегает по ее спине, стоит ей понять, что ее сейчас накажут.***
— Так что произошло с Изуку? — спрашивает его Дарума, стоит им выйти из комнаты. — Дело явно не в плохих снах. — Хочу, чтобы ты выяснил, что у него за причуда. Из-за нее он и ведет себя странно. По крайней мере, так кажется Инко. Дарума вздыхает и качает головой. — Выяснить-то я выясню. Но я же тебя предупреждал, что не стоило связываться с обычной женщиной. И уж конечно — заводить детей. — Теперь уже поздно что-то менять, — холодно произносит Хисаши. — Тем более, я вполне доволен своей жизнью. — Как знаешь. Но ты не думал, что ему могла передаться твоя причуда? Причуды часто передаются по наследству… Хотя твоя не такая уж и простая, чтобы… — Нет, у него точно не Все За Одного, — перебивает его Хисаши. — Он ни у кого не отбирал ту причуду, которая у него. И у меня самого из числа приобретенных нет подобной. Даже похожей. Да и с чего ты взял, что моя причуда могла передаться? Ихиро же все еще без причуды. Да и ты говорил, что она так и останется беспричудной. — Ихиро отдельный случай, не забывай об этом. Лучше скажи, что у Изуку за причуда? — Оживающие рисунки. Рисует предмет, и потом этот предмет появляется в реальности. — Интересная причуда… Пойдем, осмотрю его. Но когда они возвращаются, то видят, как по коридору семенит Изуку. Вертит головой в разные стороны, словно кого-то высматривает. Хисаши ловит его за руку и садится на корточки перед ним. — Ты что тут бегаешь? Дарума же сказал вам обоим сидеть в комнате. Изуку краснеет и прячет взгляд. — Мы с И-чан в прятки играем… И я ее ищу… Хисаши выпрямляется и поворачивается к Даруме. — Веди его в лабораторию. Я найду Ихиро. Начинай без меня. Хисаши быстрыми шагами идет по коридору, слышит вдалеке топот детских ножек. Видит, как по лестнице спешит вверх Ихиро. в два прыжка оказывается на одной с ней ступеньке.***
Ихиро сидит, насупившись. Болтает ногами и то и дело отворачивается, чтобы не встречаться взглядом с Учителем. — Тебе же сказали сидеть. И никаких пряток. Его голос звучит ровно, без тени злости или раздражения. Но Ихиро нутром чует, что Учитель далеко не спокоен, как может показаться на первый взгляд. Он как питон, может быть безмятежным, медленно, незаметно для тебя самого опутывать тебя, заключая в плотное кольцо. А потом резко задушить, когда этого вовсе не ждешь. — Почему? — дует губы Ихиро. — Мы хотели поиграть с братиком в пря… — Я сказал нет — значит, нет, — резко перебивает ее Учитель. Ихиро поднимает голову. — Почему нельзя хоть раз послушаться меня? Ихиро сжимает губы и скрещивает руки на груди, всем своим видом показывая, как она обиделась. Но Учителю все равно на ее обиду, он встает, отряхнув невидимую пыль с колен. Разворачивается и идет к двери. — Закрою тебя здесь. Жди, когда мы с Дарумой закончим. — А на братика ты почему-то не ругаешься… — бормочет тихо-тихо Ихиро, но Учитель все равно ее слышит. — У меня с ним будет отдельный разговор. — И мама только за него и переживает… Учитель останавливается в дверях, потом возвращается обратно к девочке и садится на корточки перед ней. Заглядывает ей в глаза, хотя Ихиро упорно продолжает избегать его взгляда, надувшись. Она не замечает, что в его пальцах сверкает что-то металлическое. — Ихиро, хватит. — И еще у братика есть причуда! — резко выкрикивает Ихиро. — А у меня все еще нет! Ты сам говорил, что в четыре года должна быть… А мне уже пять! — в ее голосе звенят слезы. — А у братика есть! У братика все есть — братик то, братик сё! Ихиро невольно смотрит Учителю в лицо. И в то же мгновение замирает в изумлении. Ей кажется, что она спит. Учитель поднимает руку и тянется к ее голове. Гладит по макушке, из-за чего по всему телу пробегают приятные мурашки. — Все в порядке, не переживай из-за него, — Ихиро не слышит слов, но видит движение губ. Одну секунду она ничего не ощущает, но потом тонко вскрикивает, когда игла вонзается в шею. Она ошарашенно смотрит на Учителя, чувствуя, как тело сковывает онемение, а в глазах постепенно темнеет. Ихиро ловит ртом воздух, медленно, словно обессиленно заваливается на бок. Глаза закрываются, и голова касается мягкой поверхности кушетки. Учитель выпрямляется и бросает на пол иглу, в которой было снотворное. Разворачивается на пятках и выходит из комнаты, лишь прикрыв за собой дверь.***
— Какие результаты? — спрашивает Хисаши, зайдя внутрь лаборатории. В тусклом освещении побледневшее от страха лицо Изуку, кажется, приобретает синеватый оттенок. Мальчик находится по другую сторону стекла, что разделяет лабораторию на две части. Так что он ничего не слышит. Но, увидев отца, он еле заметно улыбается. Дарума неотрывно смотрит на экран монитора, на который поступают электроимпульсы, получаемые из проводов и датчиков, прикрепленных к телу Изуку. Лишь когда Хисаши подходит к нему, отвечает: — Как я и предполагал. — У него «Все За Одного»? Дарума качает головой. — Нет, но отдельные геномы идентичны. Вот, посмотри, — он тычет указательным пальцем в флуоресцентный экран. — Эти, эти и эти позиции совершенно такие же, как у тебя. Так что у Изуку не просто причуда, позволяющая оживлять рисунки. Скажу так — эта причуда приобретенная. — И как же он ее «приобрел»? — Хисаши упирается руками в стол. — Касанием, как и я? — Не думаю, что принцип такой же, как и у твоей причуды, — замечает Дарума. — Но какой — я еще не выяснил. Лучше, конечно, выяснить в ходе опыта и эксперимента… Есть еще одно интересное наблюдение. Смотри, — Дарума переключает другую вкладку. — Активность мозга необычная. Вот шкала колебаний, — Хисаши кивает, глядя на дрожащие пятна, обозначающие работающие участки. — Некоторые ритмы будто дублируют друг друга. Ничего странного в поведении Изуку ты не наблюдал? — Мне говорили, что он разговаривает сам с собой, — произносит Хисаши. — Но он же не с ума сходит, верно же? — Знаешь, начинает сходить, — говорит Дарума. — Такая мозговая активность может наблюдаться при диссоциативном расстройстве идентичности. Изуку ощущает себя еще Изуку, а не кем-то другим. Но из-за причуды в нем появилась еще одна личность. Я ни разу с таким не сталкивался и то, что я наблюдаю, больше похоже на фантастику какую-то… — Черт… — выдыхает Хисаши. Поднимает взгляд на Изуку, который беспомощно озирается по сторонам, не понимая, что с ним вообще делают. — Что ж, природу его странного поведения мы установили. Не переживай, Изуку нельзя считать сумасшедшим. Пока другая личность не захватила контроль. — И как этого можно избежать? — Возможно, помогут антидепрессанты с высоким содержанием серотонина. В нашем случае нужно все это пробовать. В моей практике это первый подобный случай. — Но не может же Изуку постоянно принимать препараты. Тем более все перечисленные тобой вызывают сильное привыкание, и в конечном итоге мы лишь усугубим симптомы. — Верно, — кивает Дарума. — Этот способ лишь маскировка. У меня есть предположение, что можно подавить личности… — …сломив личность самого Изуку? — перебивает его Хисаши. Дарума кивает: — Да, более гуманные и мягкие способы, к которым прибегают врачи, не помогут. Так как изначально это не психическое заболевание. А, если можно так сказать, особенности причуды. Но, думаю, такой способ не понравится Инко. Хисаши хмурится под многозначительным взглядом Дарумы. — Но об этом позже. Сейчас нужно понять, каким образом Изуку получил причуду, — переводит тему Дарума. — Его причуда появилась после того, как они с Инко увидели автокатастрофу… Может, это и совпадение. А может, и нет. Заканчивай осмотр, сейчас мы кое-что проверим. Дарума молча кивает и выключает компьютер. Потом заходит в другую половину лаборатории и снимает с Изуку все провода. Хисаши молча берет мальчика за руку. Они спускаются по лестнице в подвал, где заметно прохладнее. Изуку ежится, боязливо осматривается по сторонам. — Найди кого-нибудь с безобидной причудой, — просит Хисаши семенящего следом Даруму. Тот вновь кивает и словно растворяется в воздухе. — Пап, а куда мы… — Помолчи, пожалуйста, — не дает ему договорить Хисаши. Ведет в комнату, которая так же, как и прошлая лаборатория разделена на две неравные по размеру части прозрачным, толстым стеклом. В той половине, в которую они заходят, стоит кресло. Хисаши усаживает Изуку. Звякают закрепленные на запястьях металлические кольца, такие же обхватывают щиколотки, не давая пошевелить конечностями. Изуку испуганно смотрит на отца, широко раскрыв глаза. — Пап… — Тихо. Смотри туда. И не смей закрывать глаза, — и он будто нехотя, переступая через себя, добавляет: — Если будешь хорошо вести себя, куплю еще одну фигурку Всемогущего. Изуку сглатывает и переводит взгляд туда, куда указывает Хисаши. Видимо, обещание купить фигурку заставляет его послушаться. За стеклом появляется тощий, ободранный человек, что загнанным зверем смотрит на них. За ним с грохотом закрывается дверь. Его силуэт четко очерчивает вспыхнувший луч света. Рядом с Хисаши появляется Дарума и еле слышно произносит: — Его причуда — невосприимчивость к ядам. Эх, потом придется прибираться тут… — Приступаем, — холодно чеканит Хисаши, пропустив мимо ушей последнее замечание. Его пальцы сжимают щеки Изуку, поворачивают голову так, чтобы мальчик смотрел прямо на человека. Другую руку он поднимает вверх. Раздается тихий, но резкий щелчок. Проходит мгновение. Изуку с шумом сглатывает. И в то же мгновение вспышка расчерчивает шею человека. На лице застывает выражение ужаса и боли, и отсеченная голова медленно съезжает в бок. А потом мячом катится по полу. Изуку с секунду сидит, практически не дыша, с широко раскрытыми глазами. Когда тело безжизненно падает следом за головой, он сначала коротко и громко икает. А потом издает душераздирающий крик, от которого закладывает уши. Изуку дергается всем телом, истошно вопя и рыдая. Пытается вырваться из железной хватки колец на запястьях или щиколотках, но у него ничего не получается. Лишь на коже остаются кроваво-фиолетовые отметины синяков. Изуку подается всем телом вперед, и его выворачивает наизнанку. Хисаши еле заметно морщится, отпрянув. А потом поднимает руку и ребром ладони резко ударяет Изуку под ухом. Тот вздрагивает всем телом и мгновенно обмякает, затихает. Хисаши быстро подносит вместе сложенные указательный и средний пальцы к его лбу, короткая вспышка бледно освещает посеревшую кожу. Он высвобождает запястья и щиколотки из железных колец. Поднимает его на руки, так что Изуку безвольно повисает на его плече, слабо дыша. Из уголка рта стекает прозрачная ниточка слюны. — Готовь яд, — бросает Хисаши, выходя из помещения. На полу, за стеклом расползается огромной алой лужей кровь, натекшая из шеи убитого.