***
сынхан садится на большой мягкий диван в гостиной, подбирая ноги к груди, и откидывается назад. по телевизору крутят новую дораму, в которой снимался отец сынхана, и он так много раз слышал сюжет, что смотреть нет смысла. он, без сомнений, гордится отцом, но очень редко смотрит какие-либо дорамы с его участием. хотя бы по той причине, что ему всегда достается основная любовная линия. — родной, чего не спишь? — женщина устраивается рядом, поправляя свой ярко-желтый халат. она обеспокоено сморит на сына, который после вечеринки у сохи уже пять дней ходит сам не свой. — не хочу, — сухо отвечает он и все же улыбается уголком губ, когда мама укрывает их обоих большим теплым пледом. декабрь в этом году жутко холодный. — мам, я скучаю по ынсоку. — и вот опять. что у вас произошло? я давно не видела его у нас в гостях. вы не переписываетесь, не болтаете по телефону, даже не устраиваете свою субботу. в чем дело? — она наклоняет голову и осторожно убирает челку с его лба. женщина нежно поглаживает волосы на затылке, зная, что таким образом подросток успокаивается. — я, кажется, догадываюсь, но… это так странно. теперь создается ощущение, будто я глупый, раз раньше не понял. — что понял, солнышко? — ынсок, похоже, влюблен в меня. нет, ладно, я уверен, что он влюблен в меня, — сынхан кусает нижнюю губу, пальцем растирая рисунок на пледе. ему всегда было легко рассказывать секреты родителям, и если с отцом редко удается поговорить по душам, то с мамой он делает это частенько. женщина от удивления вскидывает брови и выпячивает нижнюю губу, не переставая гладить сына по волосам. — ох, ну, я думала, ты знал, — просто выдает она, встречаясь с удивленным взглядом сынхана. теперь он еще больше запутался. — родной, трудно не заметить, как у ынсока горят глаза, когда он смотрит на тебя. — это похоже на шутку. юми догадалась, ты в курсе. кто еще? может, все наши друзья? — он недовольно фырчит, вызывая у матери легкую улыбку. — я просто… он сказал мне это в доме у сохи. ынсок сказал, что влюбился не в юми, а в другого человека, и я как-то задумался, что это могу быть я. теперь становится будто бы ясно, почему меня так задел факт существования его нового друга. да и в принципе все, связанное с ынсоком, стало меня волновать вдвое сильнее. — хани, — мягко зовет его мама. — интеллект в любовных делах не является сильной стороной мужчин в нашей семье. я твоего отца добивалась сама, потому что он не особо понимал, правда ли я влюбилась в него. минхо мне рассказывал, что у него ничего не получилось с девушкой, в которую он влюбился, — рассказывает она историю старшего брата, которую сынхан ни разу не слышал. — та девушка не понимала, что минхо чувствует к ней, а он не решился признаться. приезжал и плакался мне, мой мальчик. — он не говорил, — хмурится сынхан, склоняясь к матери чуть ближе. — почему минхо не сказал ей о своих чувствах? — боялся испортить такую хорошую и крепкую дружбу, — она растягивает губы в улыбке. — и я считаю, что ынсок тоже боится. по этой причине он исчез из твоей жизни, родной. ему, скорее всего, казалось, что у вас с юми все может получиться, из-за чего не хотел рассказывать о своих чувствах. — тебе нужно было становиться не телеведущей, а психологом, — хмыкает сынхан, в конце концов ложась к матери на колени. любимое его положение, которое помогало успокоиться. — и как бы я, позволь спросить, познакомилась бы с твоим отцом? — театрально охает женщина, слегка сжимая темные волосы на затылке молодого человека, и тихо смеется, когда сын начинает хихикать.***
ынсок закрывает учебник по корейскому языку и, откладывая его в большую стопку других книг, откидывается на спинку кресла. он делал домашнюю работу полтора часа без перерыва, отчего усталость незаметно накатила на него. парень перебирается на свою широкую постель и, поставив рядом любимую игрушку, смотрит в потолок. на последнем приеме его психиатр сказал, что ему стоит попробовать специальную терапию, в которой главной фигурой будет выступать плюшевая игрушка. она является для ынсока символом потери, точнее, того, что теперь он выступает в роли своей матери, а игрушка — это сам ынсок. поэтому юноша оберегает игрушку, даже дав ей имя. он назвал ее пу, как в давней детской игре, и вечно таскает с собой, даже в школу. в какой-то степени, данная терапия помогает. помогает во всем, кроме мыслей о сынхане. с той встречи у сохи прошла неделя, а они так и не решились поговорить. только поругались, как два дурака, и даже в тот вечер больше не пересекались. ынсоку кажется, сильнее полюбить он уже не сможет. как бы дьяволы в мыслях ни грызли его, как бы сильно ни шёл дождь за окном, как бы громко его «занят» ни звучало для других, как бы одинокие холодные ночи ни убивали его, как бы он ни игнорировал все окружение, как бы ни старался быть более «теплым». ынсок будет всё таким же льдом, сколько бы лет ни прошло после смерти матери. кажется, что кроме субина никто и не сможет понять его. не сможет принять, что он месяцами сидел в спальне, очень редко общаясь с приемными родителями и вовсе не разговаривая с субином. ынсок помнит, как спустя целых полтора года впервые улыбнулся, а еще через пару дней его познакомили с сынханом. первым другом, первым, кому он открыл свое сердце после смерти родного человека. и ему жаль, что, касаясь, люди чувствуют только холод его рук, а не ту любовь, которая скрывается под этой коркой льда. в тот день, когда он впервые увидел сынхана, ынсок почувствовал себя живым. прошел не один год прежде, чем он ощутил свою бурлящую кровь и понял, что влюбился. имя сынхана прочно въелось в его сердце, и ынсок не знает, что с этим делать. глаза ежесекундно проматывают пленку с его взглядом, и эта агония сводит раненную душу с ума. он помнит каждую деталь: любимая острая, черная сережка в ухе, которую сынхан никогда не снимает, то, как он убирает волосы назад, пока занят, и его руки, словно выгравированные лучшими мастерами не дают право на жизнь никаким мыслям, кроме тех, что посвящены именно ему. ынсок хотел бы подарить ему жизнь, полную драгоценностей, бриллиантов и золота, потому что все золото, что у него есть, — это сынхан, но теперь кажется, что сон может дать нечто большее. он может дать роскошь иметь чистую и сильную любовь. да уж. он особенный. ынсок отличался от других детей. он всегда говорил замудренными словами, увлекался поэзией и обожал виктора гюго. он часто молчал, чтобы не сболтнуть лишнего, но так широко улыбался, что никакие слова не были нужны. ынсок, несмотря на свою закрытость, имеет доброе сердце. он готов отдать жизнь за брата, а каждую проблему друзей переживает как личную трагедию. именно с этими мыслями сынхан стучится к нему в спальню. он не особо долго уговаривал субина пустить его в квартиру и попросить хотя бы десять минут для серьезного разговора. родители уехали на чеджу, устроив себе второй медовый месяц, поэтому прийти в десять вечера — это отличная идея, как думал сынхан. когда ынсок все-таки открывает дверь, он не может скрыть свое удивление. юноша цепляется пальцами за ручку, делая шаг назад, чтобы сынхан вошел, и мысленно делает себе пометку дать брату по голове. в последний раз сынхан был здесь пять месяцев назад, когда прошло немного времени после срыва ынсока. после того, как они критически сблизились. — зачем ты пришел? — в лоб спрашивает он. ынсок захлопывает дверь и сует руки в карманы домашних штанов. — сынхан, я больше не хочу отвечать на глупые вопросы и слышать твои догадки, мне это не нужно. — я не знаю, как начать диалог, скажу честно. я ощущаю тревогу в животе и почти уверен, что могу упасть в обморок, но лучше я скажу все сейчас, чем потеряю тебя, — начинает лепетать сынхан, останавливаясь напротив. он не садится на кровать, продолжая стоять, лишь бы сохранять спокойствие и разум, который сейчас затуманивается из-за переполняющих его мыслей. — ынсок, ты мне нравишься. я практически уверен, что влюблен в тебя. парень застывает на месте. если до этого он покачивался из стороны в сторону, чтобы убавить тревогу, то сейчас эта самая тревога пронизывала все тело. — ты шутишь, да? — первое, что вырывается из его рта, и это не нравится сынхану. — признавайся, кто тебе рассказал? — ынсок делает шаг вперед, чтобы была возможность уловить доказательства лжи на лице лучшего друга. — я не мог подумать, что ты так поступишь со мной. — чего? — непонимающе смотрит на юношу сынхан, оставаясь стоять на месте. — мне должны были рассказать, что я влюблен в тебя? — это не смешно! — ынсок недовольно топает ногой, кусая внутреннюю сторону щеки, и цепляется взглядом за игрушку на своей постели. он пытается сосредоточить на ней свое внимание, чтобы держать все под контролем. — я думал, ты правда хотел вернуть дружбу, но ни… — хватит. помолчи секунду, ынсок, спокойно, — сынхан, похоже, единственный, кто здесь сохраняет спокойствие. — я говорю правду. почему ты решил, что это шутка? почему не даешь закончить? — потому что так не бывает! — вскрикивает парень, отчего стоящий за дверью субин вздрагивает и все-таки решает, что это не его ума дело. — как ты можешь так поступать сейчас? я говорил, что дело не в ней. да, я был влюблен, но не в нее, а в тебя, а ты правда ничего не понял? или решил пошутить напоследок? ты издеваешься надо мной, пытаясь признаться в каких-то чувствах и выставить всё так, словно ничего необычного не происходит, — ынсок начинает ходить из стороны в сторону, пытаясь сконцентрироваться только на своих ощущениях. его пробирает холод из открытого окна. — я ушел после твоих слов про юми и думал, что так будет лучше, а ты сейчас заваливаешься спустя четыре месяца молчания между нами, прямо под рождество, и пытаешься сказать, что влюблён в меня. да, сынхан, в этом нет ничего подозрительного! — ты не понимаешь… — я не понимаю? нет, это ты не хочешь принять тот факт, что я влюблён в тебя больше полугода, но осознал только недавно. я больше не могу сдерживать эту злость, которая накопилась у меня на душе, — он качает головой, уже жалея обо всём, что успело вылететь из его рта, и тяжело вздыхает, — знаешь, я не хочу об этом больше говорить. я свыкся со своими чувствами и научился с ними жить, а тебе пора перестать издеваться над близкими людьми, иначе в какой-то момент это обернётся против тебя. — я не вру и не издеваюсь, — сынхан поджимает пухлые губы и моргает несколько раз, пытаясь убрать непрошеные слёзы, чтобы не разрыдаться прямо перед человеком, ради которого готов изменить всё. — наоборот, сегодня я серьёзен, как никогда ранее, и надеюсь, ты поверишь мне. я влюблён в тебя, ынсок, а если ты будешь это отрицать, то я буду говорить об этом ещё чаще, чтобы ты смог довериться мне. — так не бывает, — голос дергается от напряжения. он жмурится, вспоминая, как провел те месяцы в ожидании того, что чувства уйдут. ынсок ждал, что влюбится в кого-нибудь другого, наладит отношения с лучшими друзьями, только ничего не менялось. он ждал удобного момента, чтобы перерасти свою подростковую любовь. — почему ты вообще можешь быть уверен, что я тебе нравлюсь? — это объясняет мое поведение. я бесился, когда ты был рядом с вонбином. бесился, когда ты постоянно показывал его в инстаграм, писал про ваши прогулки в твиттере, и меня не волновало, если столько же болтала о ком-то юми, — оказывается, это довольно больно — смотреть на ынсока, который ему не верит совсем. — в любом случае, думаю, это появилось давно. просто я не осознавал, что чувствую. — так похоже на тебя, — хмыкает ынсок и отворачивается. он смотрит куда угодно, только не на собеседника. на свои постеры, на фотографии, даже на неинтересную входную дверь, на которой висели спортивные штаны. — думаешь, мне не все равно? — уверен. ты бы так не вел себя, будь тебе все равно, — произносит сынхан и даже улыбается немного, смотря, как опускаются плечи юноши. он ощущает, как воздух в комнате разряжается, будто его кто-то неизвестный разрезает ножницами и дает им возможность вдохнуть. — о боги, — ынсок закатывает глаза с разочарованным вздохом. — ты все такой же заносчивый. — я такой, только когда уверен в своей правоте, — его губы расплываются в беззлобной усмешке. — а прав я всегда. поэтому повернись, пожалуйста, ко мне лицом. я не закончил. ынсок напрягается снова. хотя, переживать больше не о чем. сынхан в курсе его чувств, сынхан сам признался ему в ответ. с этими мыслями сон поворачивается, переминаясь с ноги на ногу, и его глаза становятся шире, когда он видит улыбку сынхана. — ты говорил, что я стал твоим первым другом после субина. поэтому я уверен, что встреча со мной была для тебя как возможность начать с чистого листа что-то очень важное. попробовать, каково это: любить и отдаваться целиком, не думать ни о ком больше как о большой потере. ынсок, мне всегда будет жаль, что ты лишился матери таким образом, — он поджимает губы, замечая перемены на лице юноши. — но это не значит, что ты будешь один. знаешь, так странно, будто меня отталкивает ото всех, кроме тебя, отбрасывает далеко и только сильнее притягивает к тебе. будто всё внутри меня само, без моего же участия, делает всё правильно: мне не нужно стараться думать о тебе — я всегда о тебе думаю, мне не нужно стараться быть преданным — я буквально не могу смотреть ни на кого другого. теперь не существует моментов, когда я не хочу сделать лучше для тебя, когда я не хочу помочь или просто не хочу быть рядом. с тобой. и мне стыдно, что пришлось вступить в отношения с юми, чтобы понять, как на самом деле ты мне нравишься. любить тебя — это счастье, пускай и сложностей у нас так много: столько, сколько замкнутости и слабостей у тебя, сколько непонятных обид и переживаний внутри. на свете не было человека, которого я мог бы настолько глубоко полюбить и нет человека, который должен был бы быть счастливее тебя. хочу, чтобы всё на свете у тебя получалось, и когда вдруг ты загрустишь, то ты обязательно должен знать, что я или, если так выйдет, не я — всегда будет кто-то, кто обнимет тебя и скажет о том, какой ты невероятный. во всём. клянусь, ты можешь мне не верить, но моё сердце только и стучит, что о тебе. — сынхан в жизни не признается, что часами обдумывал и заучивал, что скажет сегодня. он замечает слезы в уголках глаз ынсока и осторожно, поднимая ладонь, вытирает их. — сынхан… — хочет ынсок прервать его, но голос предательски дрожит. — когда ты смеёшься и непроизвольно бурчишь, я улыбаюсь. наверное, это и есть обожание: когда всё внутри меня отзывается на любые твои слова, даже сказанные невзначай, на любые твои действия. можно сказать столько слов, но, знай, ты моя самая глубокая нежность. я люблю тебя как человека, и ты нравишься мне как ынсок. знай, неважно, что случится — я всегда выберу тебя, неважно, кого выберешь ты, я выбираю тебя со всеми резкостями, даже если мне предстоит постоянно бороться. каждый день и каждый момент я буду стараться тебе это показывать во всём: в действиях, словах, поступках. ты самый прекрасный человек, которого я знаю, и я благодарен тебе за все. мы с тобой оба сложные, оба подростки с характером. но я обещаю залечить всё то, что болит в тебе. ынсок, я хочу показать, что ты можешь быть любим. я никуда не денусь, понимаешь? я… я не оставлю тебя. я не поступлю с тобой, как твоя мать. ынсок начинает плакать в чужих объятьях совершено ожидаемо. он цепляется пальцами за футболку сынхана, пряча в ней свои всхлипы, и чувствует необычайную свободу.***
— мы целуемся уже десять минут, а эта игрушка меня все еще напрягает. почему просто не отвернуть ее к стене? — ты хочешь обидеть моего сына? ынсок хмурится, и сынхан уверен, что они с игрушкой сейчас идентичны. у юноши взъерошенные волосы, пухлые от поцелуев губы и немой вопрос во взгляде. как и всегда, наверное, это заставляет сердце сынхана биться быстрее. будто в самый первый раз. поэтому сынхан, не теряя времени, снова тянется к чужим губам, сминая их своими, и ынсок подается вперед. он пальцами перебирает темные густые волосы на макушке сынхана, иногда прерываясь, чтобы напеть строчку из его любимой песни ланы дель рей, что сейчас тихо играла из стационарной колонки. сынхану казалось, что “born to die” он выучил наизусть. с момента начала их отношений, что длятся уже больше двух месяцев, многое поменялось. главная отличительная черта — это оптимизм ынсока. все вокруг были уверены, что предложенная терапия начала помогать, но было еще кое-что очень значительное. ынсок почти не вспоминал мать, все чаще проявляя инициативу. он не забывал улыбаться, просить взять за руку, если это необходимо, и старался больше времени проводить за рефлексией. ынсок по-настоящему влюбился. ему было странно плакать на плече сынхана в тот вечер, захлебываясь слезами, а потом вовсе заснуть. на этот раз сны были спокойные, даже с некоторыми красками, и, проснувшись, он обнаружил под боком сынхана, который никуда и не собирался уходить. сынхан не оставил его одного ни тогда, ни после. — я имею в виду, каждый раз создается ощущение, будто он меня осуждает. не моя вина, что ты такой привлекательный, — сынхан кивает в сторону игрушки, заставляя юношу зашевелиться на чужих бедрах и обернуться, столкнувшись взглядом с грустной игрушкой. она стояла в углу и, как всегда, глядела на них своими огромными глазами. — тебя не напрягает? — вовсе нет. я же его не вижу, когда целуюсь с тобой, — ынсок возвращается в исходное положение, настукивая пальцами мелодию песни на плечах сынхана, и резко выпрямляет спину, когда слышит хлопок входной двери. — родители вернулись. тебе стоит привести себя в порядок. — твоей маме стоит принять тот факт, что я без ума от тебя во всех смыслах, — хмыкает сынхан, но все же слушается и пытается пригладить волосы, которые торчат в разные стороны. — когда-нибудь она все-таки узнает. — и лучше позже, чем раньше, — ынсок склоняется над ним и клюет губами в розовую щеку, а у самого появляется улыбка. очаровательная, широкая улыбка, которая красивее любой картины в зале современного искусства. — у нас есть еще десять минут, прежде чем она постучит и спросит про обед. хочешь продолжить, или еще поговорим насчет моей игрушки? — совершенно спокойным тоном произносит он. да, в чем-то ынсок остаётся прежним. он может произносить смущающие вещи с непроницаемым выражением лица. — мне больше нравится первый вариант. ынсок осознал одну вещь: даже если он боится, что больше никогда не будет мягче и нежнее, если он боится оледенеть к миру так, что его пальцы обожгут людей, как лед, и кожа их покраснеет, если они попытаются приблизиться, это не будет таким важным. потому что у него есть сынхан, напевающий лану дель рей под нос, держащий его за руку и целующий в щеки. сынхан, который никуда не уйдет.