───── •⋅ꕤ⋅• ─────
Иллинойс Бич Стейт Парк Кэмпграунд — кемпинг на берегу озера Мичиган, находящийся в относительном часе езды от их дома, покорил Галлагера своей романтичной живописностью. И ему практически удаётся игнорировать бубнёж, доносящийся с соседнего сидения. Микки причитает о том, что Йен водит, как старая бабушка, и им однозначно нужно ехать быстрее. А так же о том, что ему жарко и неудобно сидеть, постоянно ёрзая на месте и то открывая, то закрывая окно. И, конечно же, о том, что час езды — это очень долго… не могло всё быть так идеально, правда? Йен совершенно не реагирует на своего мужчину, который, похоже, сделал своей целью испортить ему настроение, а ведь они ещё даже не приехали. — Я просто не понимаю, зачем ехать так далеко, — бубнит себе под нос Микки, сложив руки под грудью. — Сегодня что, блять, самый солнечный день в году? Йен задерживает дыхание и протягивает руку, дабы откинуть солнцезащитный козырёк, а затем переносит руку обратно на руль. Переведя взгляд на приборную панель, он замечает, что загорелся индикатор уровня бензина и закатывает глаза; ещё один повод бубнежа Микки — это заправки. Через несколько минут справа показывается заправка, и Йен снижает скорость, съезжая с дороги. — Ты хочешь сказать, что не догадался заправить машину перед поездкой? — Микки театрально вскидывает руки. — Боже, это займёт всего несколько минут. Заткнись и иди платить, — говорит Йен, когда они останавливаются около колонки, затем глушит машину и выходит за дверь. Милкович действительно замолкает, когда выходит из машины, но остаётся стоять на месте, облокотившись спиной о дверь. — Ты не пойдёшь платить? — спрашивает Йен, после чего замечает, что Милкович его просто игнорирует. — Отлично. Ну и похуй. Галлагер действительно начинает злиться из-за ребяческого поведения Микки. Однако, заметив, как он идёт позади него, смягчается. Перед ними два человека в очереди на оплату, и Йен оглядывается вокруг, скользя глазами по витринам и стеллажам, совершенно не желая разговаривать сейчас с Микки. Если он предпочитает вести себя как придурок, то рыжий будет поступать точно так же. — Добрый день, третья колонка, — ласково щебечет Йен девушке-кассиру, протягивая банковскую карточку для оплаты. — Желаете чай? Кофе? Хот-дог? — вежливо предлагает девушка после небольшого кивка. — Нет, спасибо, — Йен отрицательно качает головой, молчит секунду, а затем добавляет: — У вас случайно не продаются детские кресла? Глаза девушки округляются, и Йен мысленно бьёт себя по лбу за такой абсурдный вопрос, поскольку, очевидно, автомобильные кресла не продаются на заправочных станциях. На лице девушки замешательство, она открывает рот, чтобы ответить, а после переводит взгляд на брюнета, стоящего рядом. — У вас есть ребёнок? Йен весело смотрит на неё, одними глазами показывая на Микки так, чтобы увидела это только кассир. — Да. Знаете, временами он просто не выносим. Йен буквально ощущает рядом злую ауру, но не может себя остановить от такой забавы. — Понимаю, — девушка качает головой, всеми силами сдерживая улыбку, — дети такие сложные. Но у нас, к сожалению, нет детских кресел. Может, попытаетесь задобрить его шоколадом? — Иди на хуй, Галлагер, — выплёвывает Микки, а затем переводит взгляд на кассира и добавляет: — А ты иди на хуй особенно и различно. Милкович разворачивается и агрессивно шагает к машине, минуя дверь и ещё пару человек, в то время как несколько пар глаз удивлённо таращатся на него. — Извините, — шепчет Йен, смущённо опустив глаза к полу. Он хватает карточку и чек со стойки и, развернувшись, спешит догнать своего мужчину. Они выезжают с заправки в напряжённом молчании. Йен крепко сжимает руль двумя руками и громко дышит через нос, время от времени бросая разъярённые взгляды на Микки. — Не могу поверить, что ты устроил сцену прямо посреди заправки, — практически рычит Йен, не отводя взгляда от дороги. — Я? Ты назвал меня невыносимым ребёнком и подъебал на пару с этой сукой, — совершенно спокойно отвечает Микки. — Потому что ты ведёшь себя как ребёнок. Мы в пути всего пол часа, и все эти пол часа твой рот не закрывается. Ты как старый недовольный дед. — Так дед или ребёнок, Галлагер? — ухмыльнувшись, отвечает Милкович, ёрзая на месте. Он ни за что не признается, что сердитый, почти что разъярённый Йен его не на шутку возбуждает. То, как он сжимает челюсть, делая её особенно выраженной. То, как напряжены его руки, и как небольшие вены начинают показываться на поверхности кожи. То, как его адамово яблоко дёргается, а язык облизывает сухие губы. Микки закусывает ноготь большого пальца, съезжает по сиденью вниз, ослабляя давление джинсов на возбуждающийся член, и отворачивается к окну. К его счастью, либо несчастью, Галлагер знает его слишком хорошо, и практически ничего невозможно скрыть от этих всевидящих глаз. Рот Микки беззвучно распахивается, когда тёплая большая ладонь опускается на его бедро и крепко сжимает. — У тебя какие-то проблемы, детка? — дразняще интересуется Йен, на секунду отведя взгляд от дороги, чтобы встретиться им с Милковичем. — Я могу тебе чем-то помочь? Брюнет готов провалиться сквозь землю от того, как ярко и быстро вспыхивают его щёки. В глазах рыжего злость и похоть в равных пропорциях, и это — самое возбуждающее сочетание в мире. — Никаких проблем, — Микки пытается совладать со своим языком, заставляя его двигаться. — Ладно, — ухмыляется Йен и перемещает руку обратно на руль. Милкович не может отвести от него глаза. Он смотрит, смотрит и смотрит, ожидая хоть чего-нибудь. Действия, которое окончательно сорвёт ему крышу. Взгляда с блеском в глазах. Движения языка. Но не происходит абсолютно ничего. Кажется, Галлагер контролирует себя и своё тело гораздо лучше, нежели Микки. К чёрту. В одно мгновение Микки отстёгивает ремень безопасности и ныряет под руку Йена, а затем дрожащими пальцами пытается расстегнуть пуговицу на его штанах. — Микки, какого хрена? — выдыхает Йен, явно удивлённый происходящим. Милкович игнорирует его, пытаясь хоть немного стянуть штаны, что совершенно невозможно сделать, исходя из их положения и того, что они находится в движущейся машине. Он раздражается, продолжая дёргать их, и поднимает голову на Йена, который таращится на него во все глаза. — Сейчас не время и не место для минета, не думаешь? — он качает головой, но Микки может поклясться, что видит огромное желание. — Заткнись, — шепчет Микки и расстёгивает ширинку, запуская руку в боксеры Йена. Он не может полностью освободить его от трусов и штанов, но это и неважно, ему хватит того, что он может получить сейчас. Микки обхватывает губами головку и посасывает, чувствуя вибрацию, когда Йен протяжно стонет. Их (уже незначительная) ссора, и то, что они находятся в машине, нереально заводит. Член Микки болезненно упирается в шов его джинсов, когда он опускает рот на член Галлагера. Он не может заглотить его полностью, поскольку большая его часть всё ещё скрыта тканью, но он может заставить Йена кончить даже так. Пальцами правой руки он ведёт по бедру рыжего, посылая толпы мурашек прямо в его пах, а затем легко касается мошонки, щекоча её через джинсы. — Боже, блять, — вздыхает Йен, закатывая глаза на мгновение, прежде чем вновь сосредоточиться на дороге. — Я тебя ненавижу. Вся эта ситуация невероятно возбуждает его, и он крепче вцепляется в руль, дабы не выпустить его из рук и не начать вбиваться Микки в глотку. Однако после того, как Милкович втягивает щёки, создавая вакуум, и проводит языком по щёлке, у Йена срывает крышу. Он отрывает руку от руля и крепко сжимает в кулак отросшие на затылке волосы брюнета, с силой толкая его вниз. Его глаза непрерывно смотрят на дорогу, оставляя его воображению рисовать картинку происходящего внизу. И эта картинка невозможно горячая. Настолько, что Йен готов кончить прямо сейчас. От давления на его голову, член Йена скользит прямиком в глотку Микки, а губы касаются джинсовой ткани. А затем он сглатывает. — Сука, — вырывается у Йена вместе с дрожащим вдохом, — блять. Не в силах больше сдерживаться, Йен двигает голову Микки в более быстром темпе, проталкивая член в его глотку всё глубже. Из глаз брюнета сыплются искры, а уголки губ жжёт, но он ни за что на свете не отстранится. Он дышит через раз, сглатывая слюну вместе с предэякулятом, и позорно стонет, осознавая, что может кончить просто от того, что член его мужчины находится у него во рту. И, конечно же, от прекрасных издаваемых им звуков. — Ёбаный Боже, — снова выдыхает Йен, — я близко. Микки нажимает пальцами на его яйца и сильно втягивает щёки, дабы ускорить оргазм его мужчины. Йен проворачивает руку, чтобы ещё сильнее запутаться в чёрных волосах, и дёргает бёдрами вверх, одновременно толкая Микки вниз. Если бы машина в этот момент съехала в кювет, им обоим было бы совершенно плевать, ведь именно в этот момент горячие струи спермы выстреливают прямо в горло Микки, который продолжает усердно сосать, не оставляя при этом ни единой капли. А после он отстраняется с громким хлюпающим звуком и заправляет член Йена обратно в штаны. — Я тебя ненавижу, — обречённо выдыхает Йен и поворачивает голову к Микки. — И я тебя люблю, — шепчет Микки, наклоняется к Йену, чтобы чмокнуть его в губы, а затем усаживается обратно на своё место, пристёгиваясь. — Всегда знал, что у тебя встаёт, когда я злюсь, — усмехается Йен, на что Микки пожимает плечами. — Что есть, то есть. — Придурок.───── •⋅ꕤ⋅• ─────
Когда в поле зрения Галлагера показывается дорожный знак «Кемпинг», он сразу съезжает к повороту под вздох Микки: — Ну, наконец-то, — и поворачивает направо. Миновав большие зелёные поля, они подъезжают к домику администрации. Йен тут же обращает внимание на вывеску, разрешающую нахождение собак на территории, и с ухмылкой глядит на Микки. — А я переживал, что тебя не пустят, — он кивает в сторону вывески, куда в эту же секунду смотрит Милкович, после чего толкает его в плечо. — Не ахуел ли ты часом? Я тебе отсосал прям в тачке, даже не на грёбаной обочине, — наигранно возмущается Микки. — Что было совершенно глупо с твоей стороны, потому что это опасно, — галантно отвечает Галлагер. — Поебать, — Микки замолкает на три секунды, а затем продолжает: — И даже взамен ничего не попросил. Галлагер усмехается. — Ещё не вечер, — интригующе говорит он, и эти слова не могут не вызвать у Милковича широкую улыбку. Затем Йен подмигивает брюнету и выходит из машины, дабы зарегистрировать их и получить место.───── •⋅ꕤ⋅• ─────
Микки сидит на корточках, рассеянно перебирая палаточные принадлежности, пока Йен возится с арендованным грилем. Милкович всегда активен и расчётлив, всегда знающий, что делать и как это сделать, но вновь появившаяся из ниоткуда облачность в его голове в очередной раз застаёт его врасплох. Он мог собрать эту палатку чуть ли не с закрытыми глазами, он знал каждую деталь процесса, каждый шаг. Однако, теперь он стоит перед этими простынями и металлическими шестами, словно перед головоломкой, которую невозможно разгадать. Впервые в своей жизни Микки достаёт инструкцию по сборке, мысленно обливая себя всеми возможными упрёками. Бледные буквы и изображения на бумаге неожиданно превращаются для него в неведомую абракадабру. Палка выскальзывает из его руки, и он теряет последние остатки терпения: — Твою мать! — кричит Микки, ощущая подступающую к его глазам горькую жалость. Жалость к себе. Он накрывает лицо руками, и буквально через несколько секунд на его плечо ложится ладонь, а рядом с ухом доносится нежный голос: — Что-то случилось? — обеспокоено, но мягко интересуется Галлагер. Он опускает глаза на землю и тут же замечает лежащую рядом инструкцию, что сильно настораживает его, ведь зачем человеку, собирающему палатку чуть ли не тридцатый раз в жизни, инструкция? — Да не получается, — бурчит брюнет и трёт переносицу, чувствуя наступающую головную боль. — Даже с этой сраной бумажкой… Не знаю, руки не слушаются. Галлагер, всё также недоумевающий, снисходительно вздыхает, после чего отвечает: — Не беда. Давай помогу, — в его голосе столько тепла, что сердцебиение Микки учащается вдвое. Голубые раздосадованные глаза тут же обращаются к зелёным, испускающим безусловную доброту. В голове Микки вспыхивает нежелание принять помощь, ведь он привык решать свои проблемы самостоятельно. Но всё же он выдыхает и отходит в сторону, давая рыжему место, чтобы присоединиться. Минуты проносятся, словно секунды, когда у Микки и Йена всё же получается превратить эти непонятные детали в функциональную палатку. Галлагер улыбается Милковичу, словно осознаёт все его старания и радость, которую он испытывает, когда задача успешно выполнена. — Ну, вот и всё, теперь у нас есть уютный ночлег, — говорит Йен, словно подарив Микки более чем просто кусок ткани и металла, и целует его в висок. — Та-ак, кинь пока туда пледы, подушки, только не как обычно, а я с грилем закончу. М? — Да… Хорошо. Милкович внутренне поражается спокойствию Галлагера и не может поверить, что сложившаяся ситуация не вызвала у него и грамма подозрений, в то время как сам Галлагер не на шутку озадачен. Он понимает, что с Микки явно что-то не так, и всё так же ссылается на измученность работой, но внутренний голос всё громче говорит ему, что дело не в работе. Так или иначе, сегодня у них свидание — день, который должен быть посвящён исключительно отдыху, и который должен пройти хорошо, так что нужно постараться и не акцентировать на этом внимание… до поры до времени.───── •⋅ꕤ⋅• ─────
Одним из неотъемлемых пунктов «идеального» свидания, подготовленного Галлагером, была прогулка по берегу озера. Пара мужчин медленно шагает вдоль берега, освещённого последними отблесками уходящего солнца. Мягкий ветерок легко играет с их волосами, а золотистый песок шуршит под ногами. Они с энтузиазмом обсуждают очередную дурацкую тему, их голоса полны эмоций, слова летят с такой скоростью, что они кажутся мелодией. Увлечённый разговором, Микки совсем не замечает взгляда зелёных глаз, прикованного к его лицу, и того, как его ладонь оказывается в большой ладони рыжего, и их пальцы нежно переплетаются. Проходит всего секунда, прежде чем Галлагер неожиданно притягивает Милковича к себе, и когда они легонько сталкиваются носами, тут же накрывает его губы своими. Микки замирает, как и все его слова в горле, и всего пару мгновений спустя рыжий отстраняется, довольно улыбаясь. — Ты чего? — отмерев, неловко спрашивает брюнет. — Прости, не смог удержаться. Ты слишком красив на этом фоне. Щёки Милковича тут же обретают пунцовый оттенок, а губы растягиваются в улыбке, и он застенчиво уводит глаза в сторону. А ведь когда-то за такой поступок Йен мог лишиться зубов. Они продолжают идти по пляжу и любуются приближающимся закатом, заливающим небо красками, оттенки которых переплетаются с приятными эмоциями. Всё это спокойствие чуждо для Микки; он даже и не помнит, когда последний раз так отдыхал… кажется, полгода назад, когда они всей компанией ездили в Остофф Резорт в Милуоки. А про «рандеву» с Галлагером и говорить нечего; работа выжила абсолютно всю романтику из их совместной жизни, оставив лишь секс, да вечернее кино с пивом и чипсами. Милкович облегчённо вздыхает, а затем крепче сжимает ладонь Йена, прижимаясь головой к крепкому плечу и чувствуя, как покой разливается по его телу. Им однозначно нужна была перезагрузка; сбросить напряжение и хотя бы на сутки отвлечься от проклятой рутины. Волшебно.───── •⋅ꕤ⋅• ─────
После ужина в виде обожаемых Милковичем свиных рёбрышек на гриле, наслаждаясь последними остатками заката, мужчины развели костёр, дабы пожарить маршмеллоу в приятной, вечерней тишине. Огоньки пламени играют в темноте, создавая вокруг некую магическую атмосферу. Ароматы леса и древесного дыма окружают их, добавляя этому моменту особое очарование. Зефир, нанизанный на длинную палочку, кружится над огнём и медленно обжигается, приобретая золотистую корочку. Это — любимейший Галлагером обряд, который они исполняют каждый раз, когда выезжают на природу; по его словам, он напоминает о простых и радостных моментах жизни. Среди тихих разговоров Микки вспоминает очередной сон, приснившийся ему накануне. На этот раз он оказывается на детской площадке, окружённой игровыми конструкциями и яркими цветами. На красных, потёртых качелях сидит она. На ней мятно-зелёное платье, которое подчёркивает её изящную фигуру. Лучи утреннего солнца освещают её волосы, цвета вороньего крыла, предавая им яркий блеск. Он приближается к ней медленно и аккуратно, как вдруг она оборачивается; единственное, что он видит, — ярко-голубые, сияющие глаза, в которых читается волнение и виднеются… слёзы? Она протягивает руку и жестом зовёт его к себе, но неожиданно сон обрывается, и он просыпается от громкого звона будильника. Микки прокручивает свою палочку с кусочком чёрного хлеба и подозрительно косится на Галлагера, который подносит воздушный зефир к губам, дует на него, а затем отправляет его в рот, закатывая глаза от удовольствия. Микки кривится, совершенно не понимая, что такого удивительно находит Йен во вкусе обожжённого зефира. — Фу. Йен удивлённо вскидывает брови и выпячивает подбородок, оскорблённый тем, что его возлюбленный совершенно не оценил его вкусовых предпочтений. — Это твой хлеб — фу. А зефир — это романтика, — бубнит себе под нос рыжий. — Рома… чего? У нас, видимо, разное представление о романтике, Галлагер, — усмехается Микки и не может оторвать глаз от хмурых бровей Йена. Он усмехается тому, как легко нашёл повод подразнить его. — Ты такой же сухарь, как твой хлеб… который уже начинает гореть, кстати, — говорит Йен, указывая взглядом на палочку Микки. Микки тут же поднимает её и видит, что вся нижняя часть куска обуглена и совершенно не годится в пищу. Но Милкович — упрямый осёл, поэтому всё равно подносит его ко рту и откусывает хлеб. Верхняя часть мягкая, а нижняя твёрдая и безумно горячая. Он чувствует жжение на губе и быстро убирает хлеб ото рта, из-за чего он соскальзывает с палочки и падает прямо на землю. Галлагер разоряется хохотом. — Не умей я готовить, мы бы давно сдохли с голоду, — сквозь смех произносит Йен, а затем едва ли не падает со своего складного стула, когда Микки толкает его в плечо. — Нехуй под руку пиздеть потому что, — зло отвечает брюнет. Он поднимает хлеб и бросает его в огонь. — А мой зефир не соскользнёт с палочки, потому что он плавится и прилипает к ней, — хвастливо говорит рыжий и откусывает кусочек. — Хочешь попробовать? — Нет, — резко говорит Микки и с ужасом осознаёт, что сладость не выглядит несъедобно. Она подрумянилась на огне, и пахнет просто удивительно. — Ну давай же, маленький кусочек, — Йен подносит маршмеллоу ближе к лицу Микки и вытягивает руку, дабы обезопасить его от непредсказуемого мужчины, который может запросто выбить палочку у рыжего из рук, если захочет. — Нет. — Ну Микки, — вновь пытается Галлагер, уловив, что Милкович настроен не так уж категорично. — Попробуй. — Йен, я не хочу, — серьёзно отвечает Микки и поворачивается, дабы подкрепить свои слова строгим взглядом. Но его глаза падают на зефир, отчего он тут же облизывает губы. — Я знаю, что ты хочешь, — Йен наклоняется и шепчет: — Он мягкий и сладкий. У него приятная текстура, и он просто та-а-ает во рту. И будь Микки проклят, поскольку от шёпота Йена и того, как он нагло превратил поедание зефира в пошлость, у него дёрнулся член. Он проглатывает свою гордость вместе со слюной и приоткрывает рот, после чего Йен даёт ему откусить кусочек. Мягко. Ужасно сладко. Отвратительно. Отвратительно то, что Микки понравилось. Но несмотря на свои чувства, он хмурит брови, делает максимально (насколько это возможно) недовольное выражение лица и произносит: — Фу. Лицо Галлагера вытягивается от удивления, и он уже хочет начать размахивать руками в возмущении, доказывая, насколько этот зефир восхитителен, а Микки просто дилетант в вопросах, касающихся вкусовых сочетаний, когда замечает, что Милкович солгал. — То есть ты хочешь сказать, что не хочешь ещё? Ни единого кусочка? Микки отрицательно мотает головой, но ни на секунду не сводит взгляд со сладости. Йен пожимает плечами и хочет откусить, но внезапно Милкович выхватывает палочку у него из рук и съедает его целиком. Йен поворачивается на него с тёплой улыбкой на лице и видит, как Микки всеми силами пытается не подать вида, что ему нравится, но продолжает активно двигать челюстями. «До чего же милый ублюдок…» — Что? — он поднимает брови в ответ на самодовольное выражение лица Галлагера. — Я просто не распробовал. Йен облизывает губы и резко целует Микки, обхватив его за затылок. Милкович смеётся сквозь поцелуй, поскольку просто не может себя остановить, и прижимается крепче, кладя ладонь тому на бицепс. Галлагер отстраняется, ловит взглядом глаза Микки, а затем снова крепко его целует. — Сладкий, — говорит Йен, отстраняясь. — Заткнись. Йен смеётся и запускает руку в тёмные волосы, ведя по коже ногтями и заставляя мужчину мурлыкать от удовольствия. Милкович вновь вспоминает о снах и понимает, что тянуть больше нельзя. Он хочет рассказать о них, ему нужно рассказать о них; поделиться, чтобы облегчить душу. Он не знает, почему ему всё это снится, но тем не менее придаёт этому колоссальное значение. Это не просто так, и он это чувствует. Микки думает об этом всё время, пока Галлагер тушит костёр и убирает мусор в пакеты. Через некоторое время он подходит к нему и предлагает руку, чтобы помочь встать. Микки поднимается на ноги, и вдруг одним движением Йен прижимает его к себе, после чего крепко целует. Как только язык оказывается за кромкой зубов Милковича, он понимает, что больше такой возможности может и не быть, и он попросту не сможет спать, если не расскажет. Губы рыжего мягкие и манящие, но Микки приходится прервать поцелуй и поднять глаза, дабы встретиться с ним взглядами. — Йен, я хотел тебе сказать… Милкович пару секунд собирается с мыслями, пока Йен заинтересовано глядит на него, и только он приоткрывает рот, чтобы начать, как вдруг момент разрушает рингтон, принадлежащий мобильному Галлагера. Йен тут же чертыхается и лезет в карман. Достав гаджет и взглянув на экран, он тут же поворачивает его к Микки, после чего они синхронно закатывают глаза. Мэндс 🐈⬛💖 входящий вызов… — Я же просил не звонить, какого чёрта? — возмущается в трубку Йен и, когда он слышит ответ, вторая его рука на талии Микки напрягается. — Серьёзно? «Я убью эту суку» — проносится в голове у Микки, когда он осознаёт, что его же родная сестра вновь ему помешала. — Да, ебёмся. Господи, второй шкафчик слева. Всё, пока. — Что эта манда хотела? — спрашивает Микки, как только Йен прячет свой телефон в карман. — Спрашивала, куда я спрятал чипсы, — быстро отвечает Йен. — Что ты хотел мне сказать? Микки закусывает губу и понимает, что момент упущен. Он расскажет, но не сейчас. Не сегодня. — Хотел сказать, что хочу тебя. Долги надо возвращать вовремя. Как только последнее слово срывается с его губ, Микки поднимается на носочки и крепко хватает Йена за голову, накрывая его губы своими. Они врываются в палатку, хватаясь, кусаясь и целуясь одновременно. Дикий жар охватывает их тела, и Микки чувствует, как начинает плавиться от прикосновений, чувств и ощущений. Галлагер крепко обнимает его за спину и придерживает за голову, укладывая на подушки, как вдруг обнаруживает, что Милкович просто бросил на матрас одеяла и подушки, даже не разложив. — Что за херня? — возмущенно говорит Йен, оторвавшись от любимых губ. — Ну я же просил, Микки. — Не сейчас, Галлагер. Микки тянет руки вверх, дабы вернуть ощущение тяжести веснушчатого тела на своё собственное, но рыжий упирается и встаёт на колени. — У тебя минута, пока я схожу в машину, — Микки непонимающе вскидывает на него брови. — Смазка в другой сумке. Микки наблюдает за тем, как Йен скрывается за тканевой дверью их палатки, протяжно стонет, а затем начинает заправлять постель как следует. Как только последняя подушка приземляется на надувной матрас, в палатку залезает Йен, согнувшись почти вдвое. В руках у него фиолетовая коробка и бутылочка смазки, а в глазах пляшут черти. — Хороший мальчик, — с придыханием произносит Галлагер. Он опускается на колени и подбирается ближе к Микки, у которого кровь стынет в жилах и член стоит колом от ощущений. Йен медлит, осматривает его с головы до ног, распластавшегося и громко дышащего. У Микки сводит пальцы ног от того, как сильно он хочет прикоснуться к этому прекрасному лицу, от кончика носа до ушей покрытому россыпью веснушек. — Я люблю тебя, — успевает произнести Милкович до того, как его губы оказываются прижаты к губам Йена. Они терзают друг друга, громко дышат в рот и стонут в голос, абсолютно не боясь быть услышанными. Микки выгибается дугой, когда рыжий кусает его за шею, нежно посасывает, а затем отстраняется, чтобы подуть. Руки брюнета блуждают по крепкому телу, пытаясь охватить каждых сантиметр, пока не находят подол футболки и резко дёргают его вверх. Йен смеётся, после чего привстаёт и тут же избавляется от мешающей ткани. Когда он опускает взгляд на мужчину под собой, на нём также уже отсутствует часть одежды. Он не может совладать с собой, когда Милкович приоткрывает рот, выпуская стон, и вновь целует его, попутно кусая и посасывая его нижнюю губу, пока большая ладонь нагло пробирается в боксеры, а затем нетерпеливо сжимает член. Микки продолжает стонать, впиваясь ногтями в голые плечи Галлагера. Контраст холодных рук и горячей спины вызывает тысячи мурашек на его позвоночнике. Тихое «Пожалуйста» вырывается изо рта Микки, когда рыжий обхватывает губами его сосок. Милкович не знает куда себя деть, полностью охваченный Йеном, буквально терзаемый им, поэтому он запускает руки в рыжие пряди и дёргает их, пока Галлагер медленно, наслаждаясь, издевается над его телом. Губы Микки сухие, он дышит через рот и закатывает глаза от удовольствия, чувствуя себя бескостным и согласным абсолютно на всё. Йен сжимает в руке твёрдый член, пробегаясь пальцами по длине, задевая чувствительную уздечку, а затем размазывает каплю предэякулята по головке. Милкович нетерпеливо дёргается, пытаясь стянуть с себя штаны, но не хочет лишаться приятного давления на члене, так что он попросту скулит и продолжает дёргать Йена за волосы, подгоняя. — Нетерпелив, как всегда, — произносит рыжий, на секунду убирает руку и стягивает с Микки штаны, а затем разводит его колени в стороны. Галлагер опускает глаза на мужчину перед собой: спутанные волосы, трепещущие ресницы, подрагивающие в предвкушении губы, раскрасневшееся грудь, вздымающийся живот, толстый и налитый член, сильные бёдра, покрытые мелкой россыпью бледных веснушек. Как же красиво. Он хочет собрать их все языком, попробовать на вкус, начертить им созвездие Большой медведицы. Как же он любит этого мужчину. — Хули ты там завис? Боже. Микки не был бы Микки, если бы не испортил момент своей грубостью. Но Йен снисходительно закатывает глаза, после чего хватает бутылочку смазки и выдавливает небольшое количество на пальцы, а затем аккуратно опускается на Микки. Язык проникает в рот брюнета одновременно с пальцем в его тело, и Микки стонет от внезапного вторжения, и сразу же расслабляется. Они целуются, целуются и целуются; нет ничего прекраснее давления их языков друг на друга и давления пальцев на возбуждённую простату. Два пальца резво сменяются тремя, а после Милкович шепчет Йену в губы, чтобы тот пошевеливался. Так он и делает, ведь игрушка лежит совсем рядом, и обоим уже не терпится испытать её и набраться новых впечатлений. Галлагер отстраняется в который раз за этот вечер и хочет взять коробку, но Микки останавливает его: — Я сам. Он поспешно открывает её; внутри инструкция, зарядное устройство, бархатный мешочек и сама игрушка. Она фиолетового цвета, мягкая на ощупь и очень эластичная. Милкович приближается к Йену, берёт его за сочащийся член и не может удержаться, чтобы не провести по нему языком, а затем полностью погрузить в рот, обильно смазывая. — Ебать, — судорожно выдыхает Йен и хватает Микки за затылок, удерживая его голову на месте. Когда брюнет отстраняется, тонкая ниточка слюны тянется от члена к его подбородку. Он поднимает наивные, голубые глаза и встречается ими с зелёными, в которых плещется похоть, и зрачки увеличиваются в размерах. Милкович бы упал перед ним на колени, как перед иконой, если бы уже не стоял на коленях. Он растягивает кольца пальцами, надевая на член Йена. Затем фиксирует одно на члене, а второе на мошонке так, чтобы вибро-язычок был вверху. Он вновь поднимает глаза на рыжего и похабно улыбается, когда нажимает на кнопку включения. И о Боги, брови Галлагера тут же взлетают вверх, глаза закрываются, и он закусывает губу от удовольствия, а затем хватается за член и протяжно стонет. — Неплохо, да? — самодовольно произносит Микки и выпрямляется на коленях, дабы быть с Йеном на одном уровне. Видя, что мужчина никак на него не реагирует, он берёт его веснушчатое лицо в свои руки и поглаживает большими пальцами щёки. — Эй, полегче, я всё ещё здесь. Веки Галлагера распахиваются, его зелёные глаза темнеют, приобретая болотный оттенок, а рыжие ресницы дрожат, когда они вновь встречаются взглядами. Йен берёт Микки за подбородок, медленно касается губами его губ, а затем прижимает его обнажённое, мягкое тело к себе, и заваливает их обоих на подушки. И пускай они ударяются зубами и прикусывают языки, нет ничего важнее этого невероятного момента единения. Вибро-язычок касается члена Микки, отчего он страстно стонет прямо Йену в рот, который воспринимает это как знак. Он снова выдавливает смазку себе на пальцы, распределяет по члену, а затем разводит колени Микки пошире. Схватив подушку, он подсовывает её под поясницу Милковича и ложится сверху. Член скользит по колечку мышц и брюнет подаётся бёдрами назад в поисках более существенного контакта. Долго ждать ему не приходится, поскольку Йен толкается внутрь сразу же на всю длину. Они стонут в унисон, когда вибрация отдаётся разом в двух телах, а вибро-язычок приятно щекочет мошонку Микки. — Почему мне кажется, что это игрушка для гетеро-пар? Мне явно приятнее, чем тебе, — шепчет Йен, понемногу начиная двигать бёдрами. — Сука, — скулит Микки. — Заткнись и трахай ме… Не успевает он договорить, как рыжий отстраняется и входит на всю длину, выбивая из Микки дух. Член Галлагера вибрирует внутри него, а язычок игрушки заставляет его яйца поджиматься. Милкович обнимает упругое туловище ногами и соединяет ступни на пояснице, подталкивая двигаться, что в следующую секунду Йен и делает. Он привстаёт с Микки, кладёт одну руку ему на бедро, а вторую на живот, и начинает вбиваться в него с бешеной скоростью. Руки брюнета крепко сжимают одеяло, его грудь горит, а голос дрожит от выдыхаемых стонов удовольствия. Рыжий облизывает свои губы, глазами пожирая мужчину под собой, и у него сводит скулы от того, как сильно он хочет целоваться. Губы Микки — его личный наркотик. Буквально через несколько минут он не выдерживает и падает на Микки, тут же переплетая их пальцы и языки. Ритм замедляется, как и угол проникновения, теперь член Микки плотно зажат между ними, сочащийся смазкой и каменно твёрдый. Каждое движение причиняет сладостную боль, заставляя его выгибаться и подмахивать бёдрами в такт движениям Галлагера. Он запутывается пальцами в рыжих потных прядях и притягивает голову Йена ближе, намереваясь выцеловать из него всю душу. Крепкая хватка на бедре пропадает, после чего рыжий отстраняется, а его член выскальзывает из тела Милковича. Но не успевает Микки сказать хоть слово возмущения, как его резко переворачивают задницей кверху. Он пытается раздвинуть ноги, но Йен не даёт ему это сделать, наоборот прижимая их друг к другу, и садится сверху на заднюю часть его бёдер. Он аккуратно разводит две аппетитные половинки в стороны и выпускает изо рта ниточку слюны, которая падает на копчик, а после стекает по сжимающейся дырочке. Щёки Микки вспыхивают, и он елозит на месте, вызывая трение на члене, но это не сравнимо с ощущениями в его заднице. Он чувствует каждый сантиметр члена Йена, который проникает в него, и знает, что тот любуется этим. — Блять, — выдыхает Йен, когда головка члена исчезает, а затем вновь показывается. — Как же это ахуенно. Ты такой тугой. Микки зарывается носом в подушку, сжимая кулаки по обе стороны своей головы, и молится о том, чтобы Галлагер сказал ещё что-нибудь. Он всегда торопит его во время секса, скрывая то, как сильно ему нравятся грязные разговорчики и то, как рыжий его испытывает. Не в силах признать это вслух, Микки громко стонет в хлопковую ткань. Йен усмехается у него за спиной, снова вводя головку вовнутрь. — Хороший мальчик, — с этими словами Йен вгоняет член по самые яйца, затем протягивает руку и хватает голову Микки за волосы, отрывая её от подушки, чтобы услышать его самый развратный стон. Сделав пару движений взад-вперёд, Галлагер отпускает волосы Микки, чтобы упереться руками в матрас и начать двигаться с полной амплитудой. Жар, сладостные стоны и животная похоть заполняют палатку, превращая двух мужчин в нуждающихся и распутных подростков. Их связь — чистое электричество, проходящее от пяточек до самой макушки с каждым толчком. Йен понимает, что Милкович близко, а его собственный оргазм сдерживает вибро-кольцо, поэтому он выходит всего на секунду, стягивает его с себя и входит вновь. Он раздвигает ноги Микки, побуждая его выпятить задницу, и перемещает вес на руки. Губами он очерчивает позвонки на задней части шеи брюнета, кусая и жадно облизывая. Через пару толчков горячее дыхание опаляет ухо Милковича, и Йен шепчет ему: — Я близко. — Кончай в меня, — шепчет Микки в ответ и сжимает мышцы. Протяжный стон разносится над его ухом, а горячее дыхание опаляет ушную раковину. Галлагер валится на него сверху, пару секунд переводя дыхание, а затем осторожно выходит. О Микки он совсем не забыл, по этому отстраняется, переворачивает его обратно на спину и отсасывает ему с остервенением, выдаивая его под чистую. Глаза Йена слипаются от усталости и он трёт их пальцами, прежде чем навалиться на Милковича всем телом, придавливая его своим весом. — Никакая игрушка не сравнится с твоей задницей, — довольно мычит рыжий ему в грудь. — Ты так говоришь, как будто мы купили не вибро-кольцо, а секс-куклу, — усмехается Микки и водит рукой по голове Йена, играясь с волосами. — Собираюсь съесть тебя в следующий раз, — заявляет Галлагер, подавляя зевок. Не успевает Милкович ответить, как слышит размеренное дыхание на своей груди и понимает, что его рыжий конопатый любовник спит. Он натягивает на них одеяло, перемещается под телом Йена и сам закрывает глаза, отдаваясь сладкой неге и романтике момента.───── •⋅ꕤ⋅• ─────
На рассвете Микки просыпается первым и тут же начинает чесать страшно зудящие укусы комаров. Галлагер, ворочаясь во сне, никак не реагирует на его движения. Некоторое время брюнет молча ворочается и чешется, но чувство раздражения накапливается внутри него, и он не в состоянии терпеть это дальше. — Йен. Йен! — шепчет Микки, пытаясь разбудить мужчину. — Я не могу так больше. Галлагер, несмотря на то, что спал, как убитый, сразу открывает глаза. Он щурится, пытаясь понять, что происходит, и привстаёт на кровати, дабы размять затёкшие конечности. Йен переводит взгляд на Милковича и видит в них раздражение и мольбу. — Ты мне хоть раз дашь выспаться? В чём дело? — хрипло возмущается он, пытаясь привести свои мысли в порядок. — Комары, блять, вот в чём дело! — выдыхает Микки, почти что на грани истерики. — Поехали домой. Рыжий поднимает правую руку и глядит на свои часы. — Микки, семь утра, ты серьёзно? — Они меня сожрут нахер! Йен закатывает глаза, падает обратно на подушки и накрывается одеялом, понимая, что это скорее драматический жест, нежели намерение поспать подольше. Сквозь ссоры, споры и ругань, они всё же встают, собирают свои вещи, грузят их в машину и вскоре уезжают. И когда два недовольных человека появляются в коридоре в девять утра четверга, стреляя друг в друга недовольными взглядами и бубня себе под нос, Мэнди не может не улыбнуться, поднося ко рту чашку кофе. — Вы чего так рано? — интересуется девушка с ехидной ноткой в голосе. — Пошла на хуй! — синхронно отвечают ей мужчины и, громко топая, поднимаются наверх. По-другому и быть не могло.