Охота на лисицу

Они познакомились на посвящении, когда первокурсники, полные своих юных надежд и мечтаний, с трепетом вошли в университет. Котоко сразу выделила её из толпы; в отличие от других девушек, та была в коротком платье, украшенном рюшами, и обвешалась кулоном и серьгами из белого золота. Ей казалось, что они не подружатся; в конце концов, Котоко часто прогуливала, настолько, что преподаватели давно выписали её из группы, а ровесники не напоминали, что пора бы взяться за учёбу. Она пообещала вернуться к своим делам, когда поможет Юно, — этой нежной, миниатюрной девушке, — с постановкой в театральном. — Ну, как тебе? Недавно она собрала весь костюм для выступления, что состоял из длинного кимоно, рыжих ушей и хвоста, — те были нужны, чтоб все видели главную лисицу на сцене. Буквально лисицу. Котоко — далеко не дизайнер и не модельер, чтоб сказать что-то помимо «сойдёт». Юно всё к лицу, пусть хоть мешок из-под картошки наденет, она в любом случае будет сиять на сцене и привлекать внимание публики. Правда, теперь она не стремилась подчеркнуть своё изящное тело, — а ей было, чем похвастаться, по сравнению со многими девушками её возраста, — ибо халат делал её бесформенной, почти прямоугольной. Однако он был в пору, и если уж не выделял изгибы тонкого тела, то придавал Юно, наверное, взрослости. Важности. Сразу видно: она здесь императрица, и все остальные актёры падут перед её «лисьим» очарованием. — На тебе всё хорошо сидит. — О, ну не надо! Говори только правду! — Юно посмеялась в привычной натянутой, как струна, манере, изящно покружилась на месте, любуясь собой в зеркало. — Не полнит? Сочетается по цветам? На первый взгляд персиково-розовый с этими рыжими придатками никак сочетаться не мог. Но чем больше Юно вертелась, показательно, дразня Котоко, приподнимала босую ногу и разыгрывала «лисьи» когти, тем сильнее та вживалась в роль, и цвета уже не имели никакого значения. — А тебе важно подчеркнуть фигуру? Красота в глазах смотрящего, всё-таки. — По-твоему я правда хорошо в этом выгляжу? — «Ну, а разве нет?» — Надеюсь, не буду сливаться с массовкой. — А вы ведь собрали всех актёров? — Вообще, нет. Мальчиков у нас немного, и почти никто не хочет играть. — Она досадливо поправила поникший ободок с ушами, смиряясь с тем, что далеко не все горели театральным искусством. — Не то чтоб я сильно хотела... — Разве тебе не понравился сюжет? — Грустный. Неужели для лисицы не было иного исхода? — Сложно сказать... — Разве не лучше было бы написать пьесу про счастливую любовь? — Мне кажется, таких сюжетов пруд пруди. Хотя и ваш не особо блещет гениальностью. — Ну, вот! Зато от хорошей концовки и послевкусие хорошее. Так-то оно верно, однако были места, которые Юно не учитывала в погоне за великой и прекрасной любовью. — На самом деле... Эта история бы всё равно кончилась трагично. — «Не хотелось бы видеть, как моя лисица плачет». — Она ведь бессмертна, да? А её возлюбленный — простой человек. — Логично... Какая несправедливость. Зато она осталась бы вместе с ним до конца. — Ты бы смогла поставить себя на её место? — Очевидно, смогла бы: она ведь согласилась на главную роль. — Тяжело терять любимых, когда сам не можешь умереть. — Котоко... Ты расстраиваешь меня только больше. — Всего лишь рассуждаю. — Хотя я могу согласиться. Наверное, я бы не справилась с потерей любимого. У Котоко никогда не было особых чувств к кому-либо, и на Юно она скорее смотрела с восхищением. Как ей удавалось так долго держаться в образе девочки-девочки? Разве это не просто попытка защититься, оградиться от настоящей опасности? Хотя, возможно, она по своей воле увлекалась «девчачьими» штуками: косметикой, плюшевыми игрушками, изысканными платьями, созданных прямо для неё. — Но давай не будем о грустном, хорошо? Ещё успеем поплакать. Её милому лицу слёзы не пойдут. Это не тот человек, которого бы хотелось доводить, ибо, как известно, самая яркая улыбка — самые горькие слёзы. У Котоко и в мыслях не было нагружать её печалями и заботами, это ведь всего лишь постановка; да, на неё ушло немало времени, и Юно старалась успеть везде, потратила собственные деньги на костюм, поработала над макияжем. — Тебе нужна помощь с реквизитом? Она была не против помочь с чем угодно, ибо Юно в одиночку не справлялась. — Не-а. Хочу, чтоб ты тоже играла. ...Но с ролью она помогать не готова. — Актриса из меня никакая. — Ты же не пробовала. Как насчёт... — Юно коротко огляделась и заприметила ножны с длинным мечом. Слабые руки не помешали ей вынуть клинок и рассечь им воздух. — Воина! Как тебе такая роль? — Просто воина? — Ну, не просто, конечно. Самурая. Котоко знала сюжет, понимала, про какого самурая речь. Знала, что в конце он погибнет от рук возлюбленной. Чем-то похоже на их историю. — Самураи в основном стреляли из луков. — Ну, а лисицы с девятью хвостами не ходили по земле! Дай помечтать. — Она с непонятной любовью оглядела лезвие, видимо, представляя, как бы хорошо смотрелся клинок в руках Котоко. — Я бы правда хотела увидеть тебя на сцене. Желательно, в главной роли. — Разве не будет понятно, что я девушка? А тебе нужен парень. Юно возмутилась на это замечание. «Будто только парни могут играть парней», — так и читалось в невинном взгляде. Юно засучила рукав, показывая свои — ну, не мышцы, скорее их отсутствие, — пускай будут амбиции. Очевидно, разыгрывала Котоко, хоть та никогда и не хвасталась своим телом. — Посмотри, какая ты сильная! И высокая. — На голову выше своей прелестной дюймовочки. — Никто не заметит подмены. — Зато меня узнают одногруппники. — Разве плохо? Пусть завидуют молча. — Завидовать особо и нечему. Хотя по уши влюблённые в эту красавицу юноши могли, конечно, огорчиться, что рядом с ней на выступлении будет кто-то другой. А поклонников у Юно было достаточно, однако ни один не мог привлечь внимание. — Не бойся ничего, всё пройдёт прекрасно. Мы же отрепетируем. — Хах, ладно. Знаешь же, что я тебе не откажу.

***

Сценическая одежда оказалась слишком свободной, на удивление. И благо скрывала под собой то, что Котоко далеко не благородный мужчина с мечом за пазухой, а девушка, которую поставили за роль из-за безответственных парней. Но она не жаловалась, ведь могла вблизи смотреть на юную лисицу, проворно виляющую хвостом, на её совершенно человеческую родинку под глазом и ухоженные руки. — Главное — не забудь реплики от волнения. — Юно поправила воротник кимоно, и, о Боже, невыносимо смотреть на неё так близко. Она прекрасна, безусловно, но Котоко не могла себе объяснить, почему в груди билось сердце при виде этой хрупкой первокурсницы. — Вот. Тебя совсем не отличить от парня. — Плохо это или хорошо? Для роли, наверное, хорошо. Но Котоко предпочитала оставаться собой, оставаться женщиной, а не притворяться кем-то другим. Но это сцена, тут бы в любом случае пришлось играть, — и ей повезло выбить главную роль, ни много ни мало — «жениха» героини, которого ждала трагичная судьба. Как и любого в этой постановке, впрочем... — Реши сама. Я всё-таки тоже просто актриса. «Но ты не просто актриса». Она самая настоящая звезда. — Только у нас загвоздка... Ничего, что мы заменили рассказчика? В прошлый раз с ними репетировала её одногруппница, и такая внезапная смена человека напрягла. Но, в целом, без разницы, если он справится с рассказом. — И кто на замене? — Ну, Фута... Каким образом его занесло в театр? Или он, как и Котоко, не смог отказать лисьему взгляду? Да и ладно бы, пусть участвует, им нужны люди, — но его голос совершенно не подходит истории о несчастной любви. — А получше никого не нашлось? — Ну, он подготовился! Это главное. Нам же не важен рассказчик. Действительно. На месте рассказчика, что вообще не участвовал в истории и просто зачитывал текст, могла оказаться и Котоко. Ей пришлось бы со стороны смотреть, как какой-нибудь парень в её костюме вёл за руку Юно по сцене, поддавался её лисьей хитрости, заглядывал в блестящие розовым глаза, — а Котоко бы глотала зависть и читала стих сквозь зубы: «Под нежным платьем хвостов девять у лисицы...» Однако вот она: стояла перед своей юной талантливой актрисой, обёрнутой в золотистый пояс с голубыми лентами; перед своей молодой звёздочкой, что обмахивалась веером и с коварностью главной героини очаровывала «самурая» пушистым хвостом. — Надеюсь, он не облажается. — Всё пройдёт идеально! Ведь мы в главных ролях. Слышать это от Юно в такой обстановке — необычно. Мы... Действительно, волноваться не о чем. Они много репетировали, собирались вечером в доме Юно, чтоб снова прогнать сценку, а потом устало рухнуть на диван и посмеяться со своих ошибок. Она относилась к провалам не серьёзно, не любила проигрывать, но все ошибки были опытом, причиной становиться лучше. Потому сегодняшнее выступление обязано пройти гладко. Котоко нельзя подвести девушку, что по воздушным ступеням поднималась к мечте. Котоко без малого витала в облаках, рисуя в воображении сцену и двух возлюбленных, что стояли под сакурой и клялись друг другу, — хоть их любовь и не могла быть вечной, потому что девушка — бессмертный дух. Но она вернулась в реальность, когда Юно, как и в этой сцене, взяла её за руки и неспешно повела к выходу из гримёрки. Она чуть не запуталась в подоле кимоно и «ненароком» обняла Котоко за шею, чтоб не упасть. А она действительно лёгкая. И действительно низкая, потому что еле доставала головой до подбородка Котоко. Как бы не звучала соблазнительно идея уткнуться в волосы Юно и вдохнуть аромат душистой орхидеи, надо было держать себя в руках. — Эй... Осторожно. — Ты же понимаешь, что я это нарочно? Словно бы она не догадалась с самого начала. Юно подняла голову, набралась смелости поцеловать, — куда могла дотянуться, — и окончательно повиснуть на шее, вообще не заботясь о том, что их могли застать в тесной гримёрке в объятиях. — У тебя всё получится. Котоко вышла первой, стирая розовый след от помады с щеки. Юно осталась как раз её поправить, — не выходить же ей на сцену не накрашенной? Она должна блистать. — Чего такая счастливая? Она бы прошла мимо, если бы не знакомый грубый голос где-то за спиной. А ведь она вправду не заметила парня, старательно читавшего сценарий, и почти скрылась за кулисами. — Завидно? — Котоко назло ему улыбнулась даже шире; ни одна улыбка на самом деле не могла описать её удовольствие от предстоящей игры. — Не подведи её. — За кого ты меня принимаешь?! За собой следи. В их спор вмешалась Юно, что похлопала обоих по плечам, но исключительно для Котоко состроила глазки и скрыла румянец за узорчатым веером. Несмотря на довольно тяжёлый халат на плечах, пояс с хвостом, Юно по-прежнему свободно двигалась, порхала в белых носках по сцене, оставляя за собой тень лепестков вишни. — Оставьте ссоры на потом. — В совсем несвойственной ей сказочной манере она поставила обоих на место. Будучи самой маленькой и хрупкой здесь, словно старинная кукла из фарфора. — Давайте же пройдём на сцену. Ничто не должно испортить этот вечер, ибо Котоко желала видеть, как её юная лисица ослепит зрителей своей игрой.