Шут Его Светлости

Чаще всего ему была по душе его работа – вторгаться в мир грёз, чтобы постараться с минимальным ущербом вернуть человека оттуда обратно в реальность. Но только, пожалуй, не сегодня. Сегодня его служба была ему в тягость, хотя он всегда считал беспристрастность своим коньком. Он стоял перед… Сложно сказать, скорее всего, замком. В понимании хозяина грёз, видимо, не сильно подкованного в архитектурных стилях Европы средних веков. Замшелый камень, потемневший от времени, стрельчатые готические окна, резные флюгеры. И подъемный мост, как же без него, усмехнулся он. Стукнув кулаком по деревянным воротам, усеянным квадратными заклёпками, он удивился громкости звука. Будто в них ударили тараном. Получилось грубо. Как, впрочем, и всегда. Спустя минуту послышались тяжёлые шаги, скрип кожи и глухой звон металлических оковок на башмаках стражника. Откинулось в сторону окошко в боковой калитке ворот, забранное решёткой. Внешность исключительно невыразительная, так, плохо бритая физиономия, полускрытая щитком и нащёчниками шлема на войлоке. – Кто таков? – голос у стражника был под стать его внешности, будто ржавое железо. – Посланник к его светлости. – А имя у посланника имеется? – чуть смягчил тон стражник. – Виконт Реверс, – насмешливо ответил он. Эта дубина ничего не поймёт, а вот его клиент – большой вопрос. Впрочем, не отступать же из-за таких мелочей. – Я доложу, – буркнул стражник и захлопнул окошко. Что ж, подождём, не обиделся он. Окрестности замка были дивно хороши даже сейчас, осенней порой, когда урожай был убран местными вилланами, и яркая зелень лета сменилась золотом и багрянцем стылых месяцев, предшествующих зиме. Над домишками деревни у подножия пологого холма поднимались сизые дымки. По дороге, ещё не раскисшей от дождей, погромыхивая колёсами, ехала повозка, запряжённая волами. Пастораль, да и только. Удивительная детализация. Забыть бы ещё, что это всего лишь декорации грезы. Жаль. Брякнул отодвигаемый засов, и калитка открылась. – Милости просим, – хрипло бросил стражник. Из-за его спины, обтянутой кожаным колетом, выглянул мальчик лет четырнадцати, видимо, паж, одетый в нечто вроде длинного стёганого дублета, льняную котту, шоссы и остроносые, вырезные кожаные туфли. Причем, шоссы и дублет были выдержаны в чёрно-красных тонах. Фамильные цвета князя Андре, надо полагать. Мальчик, не слишком умело скрывая сомнение, оглядел нездешний костюм гостя. – Я провожу вас, – звонким голосом сказал он. По запутанным коридорам со сводчатыми потолками они двинулись на встречу. Мнимый виконт, улыбаясь про себя, машинально отмечал ту или иную деталь, позаимствованную князем. Ну да, конечно, таинственный полумрак, чадящие факелы… Кто-то в свое время перечитал слишком много фэнтези. В какой-то момент гостю померещилось, что за ним наблюдают. Ощущение было столь сильным, что он, стараясь делать это незаметно, повертел головой, обшаривая взглядом все драпировки и мрачные закоулки. – Я слышал, – как можно небрежнее завёл он разговор с пажом, – замок славится своими темницами и тайными ходами. – Это так, – важно кивнул мальчик. – Но Его Светлость не кровожаден. На моей памяти в темницу угодил лишь один человек. – Кто же был этот несчастный? – Рыцарь Рене Гаде из воинствующего монашеского ордена. – И князь решился заточить дворянина? – удивился гость. – Как я упоминал, Его Светлость не жесток, но блюдёт справедливость, – ответил паж. – Рыцарь явился сюда оспаривать некие имущественные права, но делал это в неподобающей манере. Так что мой господин препроводил его в узилище, дабы тот остудил свой пыл. – Неужели он всё еще там? – поинтересовался виконт. – Что вы! Ему была предоставлена возможность написать письмо. И спор был улажен принесением должных извинений вкупе с выплатой орденом достойной мзды за беспокойство. Её привез брат Якоб, он же и забрал рыцаря с собой. – О! – только и смог выдать гость. Наконец, коридор упёрся в бархатную портьеру. – Подождите тут, я доложу, – попросил мальчик и исчез, юркнув внутрь. – Мой господин, – услышал гость его звонкий голос, слегка приглушённый тяжёлой тканью, – явился некий чужестранец, виконт Реверс, который настаивает на встрече. Он говорит, что вы его ждёте. Ага, пауза. Ну конечно, князь почуял опасность, ведь никаким чужестранцам он сегодня встреч не назначал. Можно поклясться, он теперь лихорадочно соображает, не кликнуть ли стражу. Нет, не посмеет. Ни один клиент ни разу не решился применить силу. – Проси, – послышалось из-за портьеры, и ожидающий изумился тому, каким тихим и хриплым был голос, словно князь говорил через силу. И всё же, даже в этом несовершенстве было очарование. – Мой господин примет вас, – объявил, вернувшись, паж, откидывая в сторону бархат занавеси. Гость кивнул и двинулся вперед. Он попал в зал с высоким стрельчатым сводом. Тусклый свет, попадая внутрь через узкие, высокие окна с цветными витражами, окрашивал пол в фантастические цвета. У дальней стены залы стоял деревянный трон – простой, как кресло. Лишь спинка была украшена искусно вырезанной короной. Вошедший поднял взгляд на того, кто сидел на троне. Ему не хотелось признаваться самому себе, но он опешил. Казалось бы, всё в этом лице напоминало о прожитых годах, хотя в чертах угадывалась былая привлекательность. Да, изменился абрис, лицо потяжелело, его избороздили морщины, в короткой бороде сверкало серебро седины, но голубые глаза были по-прежнему ярки и блестящи, а очерк губ указывал на крепость духа и упрямство. Каким же образом этот мужчина, жизнь которого явно была нелегка, сумел остаться столь привлекательным? – Простите за вторжение, Ваша Светлость, – овладел собой гость, – однако, я – за вами. – Я понял, – снова раздался глуховатый, но странно мелодичный голос. – Видите ли, – виконт чуть ли не оправдывался, чувствуя неловкость, – вы выбрали неудачное время для уединения. Мне, право же, очень жаль, но… Князь пытался справиться с волнением, напустив на себя надменный вид, но алые пятна на щеках выдавали его с головой. – Как же вы не во время! – яростным шёпотом перебил он. – Слушайте, ну вам-то какое до этого дело? Неужели даже тут я не могу укрыться? Как вы вообще смогли сюда добраться? Как посмели? И зал неуловимо изменился: померкли краски, потускнел свет. На лицо князя легла печать усталости. – Простите, работа, – мягко ответил гость. – Самая паршивая на свете, – буркнул в сердцах князь. Пришелец не обиделся. В мире грёз он выслушивал и не такие оскорбления. – Пожалуй, вы правы, – спокойно кивнул он. – Но поверьте, не всегда. Иногда такой клиент попадётся, что я от неё получаю истинное наслаждение. К примеру, частенько встречаются экземпляры, что волосы встают дыбом. Мечтающие извести соседа, или изнасиловать милую девушку, не желающую по доброй воле обращать на него внимания, или подсидеть начальника и занять его место. Что вы! – Фу, мерзость какая, – покачал головой князь. – Ну да, – вздохнул гость. – Все счёты сведены, все противники стерты в порошок, все женщины стоят с подолами в зубах. Предел мечтаний… – А вы тактичны, кто бы мог подумать, – с затаённой враждебностью заметил князь. – Развлекаете меня на дорожку, чтобы не взбрыкнул? Зал окончательно утратил краски, стал серым, холодным и сумрачным. – Пора, Ваша Светлость, – скупо напомнил виконт. – Вас ждут. – Кто? Да кто меня может ждать? Кому я там нужен? – Ваша супруга и друзья. – Господи! – Похоже, князь испугался и не на шутку изумился. – Но почему? Ведь и десяти минут не прошло… – Вы, правда, считаете, что отсутствуете именно это время? – полюбопытствовал гость. – Серьёзно? – А сколько же? – Больше двух часов, – глядя князю в глаза, раздельно выговорил он. – Катастрофа! – побледнел тот, сжимая руки на подлокотниках трона. Портьера всколыхнулась — и вошёл высокий, крупный мужчина лет тридцати, облачённый в костюм шута: двухцветный камзол с алым кружевным жабо, чёрно-красные, туго натянутые шоссы, такой же расцветки кожаные ботинки, расшитые всполохами огня. Несмотря на шутовской колпак с бубенчиками и тёмные растрёпанные волосы, мужчина вовсе не выглядел смешным. С таким обликом он выделялся бы в любой толпе: овальное лицо с широкими бровями и ухоженной эспаньолкой, чёрные глаза, пристально и презрительно меряющие взглядом гостя князя. Даже отсутствие нескольких верхних зубов, обнаруженное, когда он усмехнулся, явно наслаждаясь произведённым эффектом, не портило красоты породистого лица. Чему ещё безмерно удивился виконт, так это тому, что на поясе у мужчины, помимо его прямого атрибута – жезла, увенчанного резной ослиной головой, висели богато украшенные ножны. С каких это пор шут носит оружие? – Ваша Светлость! – глубоким, бархатным голосом поприветствовал шут князя. Стрельчатые окна засветились, камни зала вновь озарились цветными бликами, и в большом камине снова заполыхал яркий огонь. Глаза князя, обращенные на шута, радостно вспыхнули. – Мишель, это ты… – взволнованно начал он. – Прости, я не могу сейчас с тобой говорить. Срочное дело государственной важности… – И покосился на гостя. Мастерски скрыв досаду, шут склонился в почтительном поклоне, но взгляд его, брошенный на пришельца, был впору бретёру и ничего хорошего не обещал. Цепкий взгляд, мрачный и запоминающий. Чтобы, упаси боже, потом не ошибиться и ни кем не перепутать. – Это… посланник от короля, – поспешно пояснил князь. Взор шута слегка утерял жёсткость. «Твоё счастье, что посланник, – отчётливо читалось в нём. – А не то...». – Какой интересный у вас шут, право слово, – с лёгкой усмешкой заметил гость, когда они вдвоём с князем вышли из зала. – Какой есть, – огрызнулся тот в сердцах. – Кстати, дворянин, хоть и лишённый отцом наследства за отказ стать военным. Граф Мишель-Жорж Ле Горшье из замка Ружеф. Это в Нормандии, на севере. Впрочем, это абсолютно не ваше дело. – Да-да, я понимаю, – поднял гость в примиряющем жесте руки. Вскоре они пересекли ту неуловимую грань, за которой начиналась реальность, и остановились в пустом коридоре. Дверь в комнату была приоткрыта. – Слышите! – шепнул он. – Это они о вас... – Это никуда не годится, – вещал за дверью раздражённый женский голос. – Мечтает он! Сколько можно? Я годами бьюсь, к психологу его не раз записывала, денег выложила море, и что в результате? Кофе он пошёл варить. Да уже к этому кофе можно было и торт испечь. – Ну что ты, Агат? – вмешался мужской голос. – Ты же знаешь, сколько он для него значил? Прими во внимание. В конце концов, для семьи ведь никакого убытка. – Да понимаю я, – продолжил женский голос. – Но чисто даже с логической точки – времени-то сколько утекло с… ну, вы поняли. Ну, год потосковал, ну два, но не десять же. Это – ненормально. – Агат, я т-тоже т-тоскую по нему, – раздался низкий голос, – сколько бы лет ни п-прошло. – Лёш, ты – брат, это и понятно, но Андрей-то им не был. – В чём-то он был ему больше, чем брат, – попытался урезонить женщину первый голос. – Дим, не начинай, – рявкнула она. Князь слушал всё это, кусая губу. – Знаете, – мягко сказал гость. – А ведь в чём-то они правы. Если бы время, потраченное вами в мире грез, использовать в реальной жизни... Ничего ведь не повернуть вспять. Вы думаете, что когда в мечту вложено столько души, она наберет силу и превратится в реальность, исполняя волю хозяина? Это не так. Может, стоит смириться и жить дальше? – Вы не понимаете! – хрипло прошептал князь и, обернувшись, посмотрел прямо в глаза своему проводнику. И столько в его взгляде было лютой тоски и боли, что тому стало не по себе. Он вздохнул. – Прошу вас, – сказал он и толкнул дверь кончиками пальцев. В комнате стало тихо. Ни на кого не глядя, князь прошёл мимо моментально замолчавших гостей, и сел на свое место за накрытым столом. – Что ж, пожалуй, пойду, сварю кофе, – сказала женщина. С горьким чувством выполненного долга гость прикрыл дверь и двинулся прочь, размышляя о хрупких, беззащитных мирах грёз, куда по роду службы ему приходилось столь грубо вторгаться. Беспрепятственно просочившись сквозь стену и оказавшись на лестничной площадке, он услышал сзади два стремительных гулких шага, и чья-то крепкая рука рванула его за плечо. Полутемная лестничная клетка повернулась перед глазами, его бросило о стену спиной и затылком, а в следующий миг он понял, что в яремную ямку ему упирается острие широкого кинжала. – Вы с ума сошли! – вскричал, было, он, но осёкся. Потому что если кто и сошёл здесь с ума, так это он сам. На грязноватом кафеле площадки, чуть расставив мускулистые ноги и откинув за плечо алый бархат плаща, вырезанного по краю фестонами, перед ним стоял шут. И пахло от него кожей, вином и крепкими духами. – Как вы сюда попали?! – От прикосновения отточенного клинка у него перехватило горло. – Шел за вами. – Черноглазый пришелец из мира грёз выговорил это с холодной угрозой, от которой по спине продрало морозом. – Сразу ты мне, посланник, не понравился... А теперь, если не хочешь, чтобы я тебе перерезал горло, ты пойдёшь и вернёшься сюда с Его Светлостью.