Лучший друг

— Ты хочешь поговорить? — спросил Оби-Ван. — Не знаю, — хмыкнул Энакин. — Наверное. — Зачем ты пришел? Энакин замолчал. Он пришел, чтобы драться, чтобы взять джедая в плен и принести его в жертву для спасения Асоки. Но сейчас не место и не время говорить правду. Джедай не напал, а это значит, что все не так просто. — Допустим, я пришел, чтобы тебя убить, тем самым отомстив за Мустафар, — сказал Энакин шутливым тоном, непроизвольно обвел рукой очертания следа от ожога на щеке. — Справедливо, — грустно улыбнулся Оби-Ван. — Я весь в твоем распоряжении. — Ладно… — некоторое время они молчали, не глядя друг на друга. — А почему Татуин? — Я думал, что именно тут встречу твой призрак после… Я чувствовал, что ты вернешься после смерти. Вижу, что был прав. — Но я жив, — смутился Энакин, нахмурившись. — Ну, конечно. Ты сидишь тут. Я слышу твой голос, биение твоего сердца, дыхание… Это огромный прорыв в наших познаниях Силы… Оби-Ван говорил абсолютно спокойно, немного печально и очень искренне. Человека, который так говорил, будет очень трудно убить. Это сделать он успеет в любой момент, а сейчас, пожалуй, можно и поговорить. — Ты ждал меня? — спросил Энакин. — Разумеется, мой бывший падаван. — Ты меня не боишься? В нашу прошлую встречу ты был не столь дружелюбно настроен. — Так было надо. Ты должен понять, Энакин, у меня не было выбора. — Выбор есть всегда. Не думаю, что Асока была в другом положении в тот день… — Асока? Что с ней? — прервал Энакина Оби-Ван. Он встрепенулся, поднял взгляд на собеседника. Тень причудливо легла на глаза. На секунду Энакину показалось, что он говорит с высохшим трупом, а не с человеком. — Близка к смерти, но осталась верна мне, в отличие от вас и Падме, — ответил Энакин. — Но вас я прощаю. Перед его мысленным взором предстала картинка окровавленного и обожженного девичьего тела, излучающего вокруг себя в Силе боль и смертельный страх. — Сейчас в ней мало человеческого, спасибо повстанцам. С каждым словом Оби-Ван все сильнее ник и горбился, будто на его спину возлагали неподъемный груз. Энакин почувствовал извращенное удовольствие от этой ментальной пытки. Он знал, что чувствует и думает бывший товарищ, ведь и перед его глазами то и дело вставал образ смеющейся, совсем юной и светлой Шпильки, которой больше нигде, кроме их воспоминаний, не существовало. — Оби-Ван, где же магистр Йода? — осторожно спросил Энакин. — Я чувствую, что его обрадуют новости об Асоке. Не он ли организатор того великолепного действа? Кеноби молча качнул головой. Энакин искривил губы. Что еще можно было обсуждать с джедайским отшельником? Этот разговор начинал ему надоедать. — Что ж, — сказал он, сделав шаг навстречу бывшему учителю. — Нам больше не о чем говорить. Оби-Ван встал. — Я бы хотел примириться, — продолжил Энакин. Он улыбнулся, медленно возводя барьеры вокруг своего сознания. Теперь никто бы не заподозрил в неискренности красивого юношу со страшными ожогами на лице. — Оби-Ван, вы все еще мне очень дороги, — он замялся, нечаянно снова переходя на «вы». — Позвольте вас обнять? Кеноби кивнул. К горлу у него подступили слезы счастья. Энакин внутренне ликовал, вся ментальная защита старика сломлена его же стараниями. Теперь Энакин без труда читал Кеноби. Тот был рад возвращения блудного падавана и все еще раскаивался за Мустафар. Ему было жаль Асоку. Он хотел побольше узнать о том, что произошло с солнышком пятьсот первого легиона, которое осталось светить уже для Империи. Энакин крепко обнял бывшего друга. В руку легко скользнула рукоять светового меча. Алый клинок осветил жалкую каморку татуинского отшельника. Энакин легко взмахнул им. Оби-Ван вскрикнул и повалился на пол. — Предатель. — прохрипел, сжимая зубы, чтобы не закричать от боли, Кеноби. — А то ты не знал! — хмыкнул Энакин. Глаза ситха снова полыхнули жидким золотом. Боль человека, с кем раньше он был эмоционально близок, теперь напитывала его, придавала сил, увеличивала его мощь. Это была вторая причина, по которой он не убьет Кеноби. Не сейчас. — Сомневаюсь, что в будущем тебе понадобиться способность ходить… впрочем, как и двигать руками. Малый клинок Энакина снова с тихим гудением рассек воздух. Кеноби тихо взвыл. Сухожилия на ногах и на обеих руках Энакин перерезал. Это не помешает джедаю прожить неделю, месяц или столько, сколько потребуется для спасения Асоки, но вот ходить он не сможет никогда, если только ему не поставят протезы, а в лабораториях Империи этого никто не сделает. — Наверное, это справедливо, — кивнул сам себе ситх и снова оглядел поверженного старика. — Да.

***

R2-D2 тихо пропищал в комлинк, сообщая, что пленник не сопротивляется и надежно заперт, а корабль готов ко взлету. Энакин глубоко вздохнул и бросил взгляд в сторону темного силуэта шаттла, который вырисовывался на медленно светлеющем небе. Ночные зверьки постепенно прятались в норки, под камни, в песок. Температура воздуха повысилась. Пустыня пахла свежей росой и холодным песком. Она пахла родным домом. Золотая полоска расчертила грань, где заканчивались бесконечные барханы и начиналось темно-синее небо. Гасли первые звезды. Энакин лежал на песке, всегда грубом и жестком, а сегодня самом мягком и родном. Это было ощущение из далекого детства, когда он убегал по вечерам из дома и ночь напролет смотрел в небо и так же, как и сейчас, лежал на спине, не обращая внимания, когда крупные песчинки, проникшие под рубашку, врезались в кожу. Сила была спокойна. Энакин встал, вспомнив, что надо спешить. Татуин не хотел отпускать его. Он нагнулся и зачерпнул горсть песка, пропуская его сквозь пальцы. После сегодняшней прогулки по пустыне в складках одежды и в обуви песка было полно, но в каждой песчинке он чувствовал родное прикосновение матери, запах свежего завтрака, азарт первого полета… Но Энакина ждала Асока, ждала Империя. Улыбнувшись подобному ребячеству, он насыпал горстку песка в карман плаща и легко зашагал к шаттлу. По трапу к нему выехал недовольный дроид. R2-D2 возмущенно пиликнул, Энакин потрепал его по гладкому корпусу и следом за приятелем зашел в кабину. Двигатели загудели, и корабль плавно поднялся над песками планеты. Энакин увидел первое встающее солнце, окрасившееся барханы в розовый и красный, последний раз улыбнулся родной планете и покинул ее атмосферу.