***
— Выпей ты уже эту таблетку, и я побегу на работу, — мама склонилась над Хинатой, протягивая ему стакан с водой и какую-то красную таблетку. Стало понятно, что все эти видения оказались лишь бредом с температурой. Парень послушно открыл рот и проглотил эту таблетку, запивая водой. — Классному руководителю я написала, что ты заболел, завтра идём в больницу. Через час после еды обязательно выпей этот сироп, регулярно меряй температуру и пиши мне. Ну, ты сейчас жаропонижающее выпил, должно легче стать. Поправляйся, родной мой, — мама чмокнула его, после чего быстро выбежала из квартиры. Хината, не теряя времени, открыл чат с Чиаки.7:49
Вы
«Чиаки, срочно»
«Как прошли мои похороны?»
7:53 Чиаки «Ты чё мелишь, малахольный» «Спи давай» «Классуха сказала, что ты болеешь»7:54
Вы
«Пообещай, что если я умру, то ты отведëшь того натурщика на мою могилу и расскажешь ему о моих чувствах»
7:54 Чиаки «Обещаю» «Выздоравливай скорее!» И снова тот милый стикер с котёнком. Или это был уже другой котёнок? Вопрос действительно важный. И чтобы ответить на него, Хината принялся быстро листать переписку. Сравнив котят, стало ясно, что они совершенно разные. Парень был горд проведённым расследованием. Но гордость резко сменилась опустошённостью. Он понял, что из-за болезни не сможет пойти в художку (чему обрадовался бы в любой другой день) и не увидит того натурщика. Осталось лишь лечь, сложить руки и ждать хоть чего-то. Было настолько грустно, что не хотелось даже сидеть в телефоне. Но вскоре пришло осознание, что без телефона делать-то и нечего. Он повернулся на левый бок, на правый, полежал на спине, покашлял, пару раз представил натурщика, но в итоге взял в руки телефон. Но оказалось, что там тоже заняться было нечем. Чиаки-то в школе. Дождавшемуся времени перемены Хинате взбрела в голову прекрасная идея: позвонить подруге. Набрав номер, он услышал длинные гудки. — Ты зачем мне звонишь? — послышался голос из телефона. — Я просто немного бьюсь в предсмертных конвульсиях, и мне так захотелось услышать твой голос… — он театрально положил руку на лоб, прикидываясь страдальцем. А то, что его никто не видит, история совсем другая. — У меня сейчас алгебра, пока. Из динамика донеслись короткие гудки. Как она могла предать его! Единственная подруга, любимая всем сердцем и душой, так грубо с ним обошлась. Поэтому решено было набрать ее ещё раз. — Что? — послышался чуть более раздражённый голос. — Чиаки… Мне осталось немного… Пожалуйста… — с кашлем на перебой эта сцена выглядела весьма трагично и правдоподобно. — И слава богу, — перебила она его. И вновь короткие гудки. Но бог любит троицу. — Я у твоей двери, открывай… — прохрипел Хината. Притворяться ему не было не нужды, потому что он болеет. — Я сейчас твоей маме пожалуюсь, что ты мне учиться мешаешь, — на фоне послышался звонок. — Всё, пока. Не звони мне больше. Звонить во время алгебры Хаджиме не решился. Поэтому, встав с кровати… В глазах резко помутнело, голова закружилась, ноги подкосились, от чего парню пришлось сесть обратно. Немного отлежавшись, он снова взял в руки телефон, но на этот раз решил мирно просуществовать в интернете.***
«Как-то странно», — пронеслось в мыслях у Хинаты. Тело будто ватное, он даже не может распознать, есть ли у него озноб. Он достал градусник и начал мерять температуру. Через пять минут градусник показывал тридцать девять и один. Ну всё. Это конец. На сей раз объектом вызова стала мама. — Да, родной? — Мам, я умираю. — Что такое?! — послышался обеспокоенный голос женщины. — Тридцать девять и один. — Ох, боже мой… Так… Хаджиме, я не могу сейчас отпроситься, ты сможешь потерпеть? Я приду пораньше… Выпей пока что таблетку, которую я тебе утром давала. — Хорошо. — Всё, целую. Он сделал всё как было велено, и принялся ждать у моря погоды.***
— Проходите молодой человек, это ваша палата. Вот эти, — женщина указала на кровати. — заняты. Остальные в вашем распоряжении. Хаджиме прошел вглубь комнаты, оглядываясь. Его соседи сейчас отсутствовали, будучи на процедурах, значит у парня была возможность спокойно расположиться. Кто бы знал, что ночная прогулка выльется воспалением лёгких! Тогда бы Хината в жизни не пошёл на улицу, а мирно бы посидел дома. Он переоделся в больничную одежду, специально выбранную его мамой, и уселся на, вроде бы, свободную кровать. Через время подошли и его соседи. … Это ебучие второклашки! Неужели не было других (нормальных) палат? — Ты кто такой? — послышался голос рыжего мальчика. — Хината. — И что ты тут делаешь? — Болею.? — Хаджиме недоверчиво покосился. — Увереннее отвечай! — закричал мальчик. — Я Масару, а это, — он указал на другого мальчика, — Нагиса. Будь добр запомнить! Капец. Что за дети в наше время? — Ну? — спросил Масару, присаживаясь на край своей койки. Нехорошо. Кровать Хинаты стояла прям напротив его. Ой как нехорошо. — Что «ну»? — Хаджиме был в шоке. Мало того, что заболел, так ещё и с соседями не повезло. — Почему ты выбрал нашу палату? — А можно было выбрать…? — Конечно, там… — Закрой рот, Масару, — осадил его Нагиса. — И без тебя тошно. — Ой, нашёлся тут! Ты вообще… Дети начали словесную перепалку. Ну и компания ему попалась… И с ними придётся уживаться черт знает сколько времени!***
Наконец, спустя две недели бесконечных горьких таблеток, внутримышечных уколов, ингаляций и вечно орущих детей под боком Хината смог вздохнуть полной грудью. Огласили о его выписке ещё вчера, поэтому Хаджиме пулей полетел собирать нажитое, чтобы утром, после последних процедур, он мог счастливо свинтить домой. Именно поэтому он уже стоял на пороге своей комнаты с набитым рюкзаком и счастливо вдыхал аромат родных стен. Как дома-то хорошо. Но счастлив он не только поэтому. Сегодня в обед у него художка, а это значит, что он наконец-то встретится с тем беловолосым парнем. Может, пригласит его в кафе, спросит номер, позовёт гулять… Узнает имя, в конце концов. Да, он определённо это сделает. А сейчас поест вкусных домашних котлеток! Больничная еда — просто отстой.***
Хината сидел в художке и грустно рисовал очередные кувшины. Он совсем забыл, что две недели — это не хухры-мухры. Все за это время уже закончили курс натуры, а его одного ждать никто не собирался. Надо было узнать имя, чёрт возьми! Сейчас уже ничего не поделать. Спросить у ребят вряд ли получится. Как он будет выглядеть со стороны, когда подойдёт и спросит: «Привет, а ты случайно имени того сексуального натурщика не знаешь?»? Как дебил, вот как! Все уже знать забыли, что там был за натурщик, да и парень ни с кем особо не общался… — Хината! Что ты рисуешь? Хаджиме вздрогнул, выплывая из своих мыслей, и принялся выслушивать брань учителя в адрес его работы.