Утрата идеалов

«Я добыл очень важную информацию, о которой не могу написать. Мне кажется, это может перевернуть всё, что мы делали до этого. То решение, которое искали Осколки Отчаяния. Прошу, встреться со мной сегодня ночью на крыше офиса ▊▊▊▊ ▊▊▊▊▊. Я буду ждать до рассвета».

      Какое же неубедительное послание. Оно выдает его намерения что текстом, что почерком. Почему он написал именно такое послание для Изуру? Это было... Скрытое желание, чтобы он не пришёл. Нагито всё ещё сомневался — убивать того, кого любишь, никогда и ни для кого не было простым решением.       Стоя спиной к пожарной двери, он не мог разглядеть ни одной звезды на небе. Его пустой взгляд был скован этим видом. В голове снова проигрывалась рефлексия собственной жизни. Как же невыносимо долго он шёл за иллюзией истинной надежды. Ради того, чтобы просто увидеть её хотя бы на мгновенье, он пальцами был готов разорвать свою грудную клетку. Идя по этому пути на мимолётный эфемерный свет, с каждым шагом лишаясь возможности повернуть назад, на самом деле... Он убегал. Убегал от страха почувствовать, как его хрупкое сознание расколется, если он посмотрит в лицо трагедиям прошлого. Мечта о надежде заменила семью, друзей, радость, грусть и даже любовь. Он подробно представил, какой она должна быть, каждую деталь, каждую составляющую. Такой надежды просто не существовало. Нагито придумал её себе, чтобы не сломаться, в итоге разрушив всё вокруг себя и свои чувства. Обман вскрылся, а неисправимое зло уже совершено. Омерзение к самому себе заполнило его. После всего, что он сделал ради ложного идеала, было ясно только одно — его изнурённую руку никогда не посетит тепло чьей-либо любви.       Ветер обдувал его фигуру, одиноко стоявшую на крыше. Его взволнованное сознание уходило ещё глубже, пока он, окруженный холодом, ждал: придёт ли Изуру?       Камукура Изуру... Последнее в этом мире, что ещё заставляло его угасающую душу вздрогнуть. Он был всё так же неприкосновенен в его глазах. Если Нагито притронется к нему, то осквернит. Запачкает свет, затаённый в глубинах его души, который чувствовал только он. Смешение двух мешающих друг другу чувств — страха и желания — отдавалось сладостью. В последние часы жизни хотелось увидеть его, а после — пренебречь непроходимой границей между ними. Украсть его, забрать из жизни вместе с собой. Убить, оставить его кровь на своих руках. Единственный возможный способ проявить затаённые чувства. Такое чистое мучение, которым только может быть любовь Нагито Комаеды.       — Умоляю... — одинокий хриплый голос шептал эти слова в пустоту, — Не приходи.       Время ожидания утекало незаметно. Ветер утих, затянутое облаками небо впервые за много дней раскрылось, и слабый взгляд луны упал на крышу. Полная луна. С мыслью, что он видит это светило в последний раз, Комаеда постарался запечатлеть её в своей памяти. То, чего он желал и боялся, произошло после — пожарная дверь заскрипела за его спиной.       Ступив на плиточный пол, покрывающий крышу, Изуру прикрыл за собой дверь, не захлопывая её. Одиноко ждавшая его у края фигура стояла к нему спиной. Неспешно отворачивая лицо от лунного света, Нагито посмотрел на него с широкой улыбкой. Сам воздух ощущался угнетающе-тяжелым, даже до того, как мужчина поднялся по лестнице.       — Ты же сразу понял, что я соврал в письме, не так ли? Я вижу это по твоему взгляду. Зачем же ты всё равно пришёл?       — ...Остановить тебя.       Тихо усмехнувшись, Комаеда полностью повернулся к нему. Подняв обе руки, двумя пальцами он схватился за варежку на его левой руке. Медленно сняв её и откинув в сторону, он обнажил ладонь. Эти тонкие пальцы с бордовым маникюром не принадлежали ему — это часть тела Джунко Эношимы. От вида этого на лице Изуру проступило отвращение.       — ...Это бесполезно. Я уже всё понял. — улыбка прилипла к его лицу, пока глаза Нагито теряли блеск с каждым словом, — Найти истинную надежду невозможно. Я не хочу жить в этом мерзком сером мире. Мне нет тут места.       Из него пропадала жизнь, словно бы он уже смирился со своей гибелью и лишь покорно шёл к ней. Это глаза человека, который уже похоронил себя.       — Ты запутался. — Камукура попытался сделать свой голос чуть мягче, — Успокойся, ещё ничего не закончилось.       — Конечно, для тебя не закончилось. — улыбка резко исчезла, в его голосе появились нотки озлобленности, — Однако у меня больше нет причины служить Отчаянию, как у тебя. Знаю, тебе изначально было плевать на этот мир. Что, попробуешь занять её место и промыть мне мозги?       Одним движением Нагито достал шестизарядный револьвер из внутреннего кармана куртки, выставив его перед собой и выстрелив. Уклоняясь, Изуру резко отпрыгнул в сторону. Но в этом не было необходимости. Первая пуля предназначалась не для него. Она ударилась в железную дверь, подтолкнув её и заставив механизм замка сработать. Теперь это была своеобразная закрытая комната для них двоих.       — Я жил в одиночестве, но не хочу умирать один. Может, дашь мне почувствовать себя счастливым и составишь мне компанию?       Закончив эти слова, он хрипло, не сдерживаясь, засмеялся. Нагито сломался под весом своего собственного отчаяния. Откинув волосы назад, Изуру вздохнул. В груди неприятно что-то сжалось. Если бы он предпринял что-нибудь раньше, то до такого бы не дошло. Но он должен спасти его. Любым способом.       Пока Комаеда заливался смехом, Изуру не стал ждать его следующих действий. Резко сорвавшись с места, он стремительным рывком сокращал дистанцию с ним, пока его нога не ступила на одну из плиток, опустившуюся вниз под весом его шага. Когда он это понял, стало уже слишком поздно. Из-под пола сзади стремительно вырвалось остриё, пробившее его правую ногу. Оно прорубилось сквозь плоть его бедра чуть правее кости насквозь. Стиснув зубы, чтобы не закричать, он почувствовал, как стремительно начала стекать горячая кровь по его коже.       — А, разве я не сказал? Я установил копья Лонгина здесь в случайных местах. — отвратительно улыбаясь, Нагито смотрел на его раненную ногу, — Но, прости, я и сам забыл, где и под какими углами они появляются. Так что нам с тобой придётся посоревноваться в нашей удаче!       Медленным шагом он начал идти немного вбок и назад, вновь подняв револьвер, теперь направленный на свою живую цель. Камукура, схватившись рукой за свою ногу, потянул её вперед. Выходя, копье снова мучительно разрывало плоть, вызывая ещё более активное кровотечение. Когда он вырвался и попытался ступить этой ногой на пол, его тело подкосилось. Именно в этот момент вторая пуля была выпущена туда, где была голова Изуру мгновенье назад. Тяжело дыша, он попытался сфокусировать затуманенный болью взгляд на тех плитках, на которые уже наступал Нагито.       — Надо же. — снова взводя курок, он прокрутил барабан и зафиксировал его на следующей пуле, — Если бы ты не согнулся от боли, я бы убил тебя, Камукура! Какое везение!       Терпя боль, Изуру вновь начал медленно идти. С каждым шагом становилось всё больше крови, покидающей его организм, но главное — он всё ещё мог идти. Спиной Нагито направлялся к пролому в заборе крыши. Их неторопливые шаги словно бы были вальсом на грани жизни и смерти, где каждое движение может изменить чашу весов в пользу худшего исхода.       Видя, как палец вновь нажимает на спусковой крючок, мужчина выставил свою здоровую левую ногу вперёд, отталкиваясь ею от пола в низком длинном прыжке. Его посадка правой ногой на одну из плиток, на которую раньше ступал Комаеда, не была изящной. Но ещё один выстрел прошёл мимо.       — Ты ещё можешь остановиться. — тяжело дыша, Изуру говорил немного прерывисто, — Я хочу тебе помочь.       — Ха? — с вызывающе-пренебрежительным тоном парень прокрутил револьвер в руках, — Иначе ты остановишь меня? Быть убитым тобой меня не расстроит. Это всё равно означает, что я умру с тобой.       Оставалась всего пара шагов до края крыши. Вновь взведя курок, Нагито прицелился ему в грудь. Но в этот раз он не смог нажать на крючок, он внезапно перестал поддаваться. Спусковой механизм заклинило. Он даже не успел до конца осознать дежавю.       С внезапной быстротой Камукура, совершенно игнорируя боль в бедре, пересёк оставшиеся пару метров между ними и одним четким движением ударил по револьверу, выбив его из руки. Оступившись, Комаеда практически упал с края, но рука, обхватившая его талию сзади, не дала ему это сделать. Удивлённо он смотрел на невозмутимое лицо Изуру.       — Успокойся. — он проговаривал слова медленно и ровно, — Я не собирался убивать тебя.       Странная улыбка появилась на лице Нагито. В этот момент он даже перестал дышать. Это произошло снова. Но теперь он подготовлен лучше, чем тогда. У него был последний экстренный шаг этого плана. За пару мгновений он достал небольшой механизм из кармана, откинул его крышку и нажал на кнопку. Детонатор.       Лицо Камукуры побелело, и так же быстро — за доли секунды — он принял решение. Сделав последний шаг над пропастью, они вместе начали падать, оказавшись в воздухе.       В свободном падении, перед тем, как закрыть глаза, Комаеда увидел удаляющиеся от него взрывы — яркие, словно бы настал день. Вместе с этим он всё ещё был прижат Изуру к себе. Чувство эйфории своим теплом отчистило все его мысли, его тело расслабилось. Таким живым и счастливым он себя никогда не чувствовал. Странно, но ощущалось это не падением, а полётом. Шум воздуха, забивающего уши, притупил его чувства, и, закрыв глаза, он ощущал только близость с Изуру. Именно с этим его сознание неспешно отключилось от первой и последней всепоглощающей радости...       ...Пока он не был возвращен к чувствам резкой остановкой. Это и есть конец? Тогда почему он чувствовал только сильное натяжение руки и плечевого сустава?       Открыв глаза, он обнаружил как висит в воздухе на огромной высоте. В его руку каменной хваткой вцепилась мужская ладонь. Подняв голову наверх, он увидел Камукуру, схватившего за армированный стальной каркас выбитого окна. Сделав упор ногами на целое окно ниже, он приподнимался, делая положение более устойчивым. В происходящее не верилось. Будто бы сон наяву.       Не теряя ни секунды на растрату стремительно убывающих сил, приподнявшись, Изуру сперва вытянул Нагито наверх и впихнул его внутрь здания, словно закидывая дорожную сумку. Затем освободившейся рукой он взялся за боковую часть каркаса, поднимаясь сам. Ощущение было таким, словно бы его легкие сейчас не просто сгорят, а обуглятся. Почувствовав, что опасность закончилась, адреналин медленно уходил, возвращая всю боль в теле в двойном объеме.       Комаеда, закинутый лицом вниз, лежал на старых осколках стекла, некоторые из которых процарапали ему лицо. Не придавая этому значения, он упёрся обеими руками в пол, поднимая голову. Он смотрел на хрипло дышащего согнувшегося в паре шагов от него окровавленного мужчину, по лицу которого стекали ручейки пота, и не понимал, что происходит. Он даже не мог высказать свой шок вслух, всё, что выражали его глаза, это немой вопрос: «Почему?»       Восстанавливая дыхание, Изуру смотрел на спасённого им парня. Злость и жалость к нему смешались. Хотелось объяснить, почему он был не прав, поделиться своим откровением, но... Разве он поймёт его сейчас? Нагито был сломлен. В его глазах было полное замешательство. Нужно было действовать на том языке, который он поймёт. Если высказать ему слова о желаемой дружбе, которые Камукура всё равно не имеет понятия, как говорить, это запутает его только сильнее. С неохотой он понял, что наилучший вариант — сделать всё так, как делают Осколки Отчаяния.       — Нагито Комаеда.       Холодным тоном обратившись к нему, он увидел, как его взгляд хоть немного сфокусировался. Нагнувшись к нему, Изуру поднял его левую руку, оттягивая её вверх, пока тот спешно попытался опереться на свои колени. Ладонь, когда-то принадлежавшая Джунко Эношиме, с воткнутыми осколками стекла практически не кровоточила. Он достал свой собственный складной армейский нож и приставил лезвие к месту, где её мясо срослось с рукой Нагито. Словно присосавшийся паразит.       — Раз тебе не нужна твоя жизнь, я забираю её себе.       Зрачки Комаеды сузились. Лоб покрылся росой холодного пота. Лезвие ножа под углом вдавилось в его кожу, быстрыми волнообразными движениями отделяя его плоть от чужой, приросшей. Из-за того, что кость его когда-то отрезанной руки никоем образом не могла соединиться с костью руки Джунко, это было словно разрезать кусок филе. Не сдерживаясь, Нагито хрипло закричал от боли. Обессиленно его тело упало обратно на пол, а его взгляд впился в обрубок его левой руки. Тёмно-алая кровь начала заливать грязный пол и осколки стекла.       Словно в замедленной съемке, он увидел, как Камукура выкидывает отрезанную ладонь Абсолютного Отчаяния в окно, подобно какому-то грязному мусору.