Альфавёрс

      Утром Сынмин с Хёнджином лишь один раз пересеклись взглядами, после чего второй вздрогнул всем телом и сильно покачал головой. В столовой сел за соседний столик на самое дальнее от него место. А когда к Хвану подошла Йеджи, он молча помахал головой и указал на Кима, к которому она в итоге и села.       — Как давно вы с Джином живёте вместе? — тут же от девушки последовал вопрос к теме, которую Сынмин не хотел трогать ни под каким предлогом.       — В лампе который? Не живу.       — Мин, я вам не мишень для вашего недовольства. И мог бы пошутить получше! Хорошо — с Хёнджином. Так понятнее?       — Пообщавшись с Черён, ты приобрела излишнюю жёсткость. Твоя прежняя жёсткость была получше.       — Сынмин.       — С позавчера. — Ким помнил, насколько опасно злить эту девушку. Теперь то у него поблажки в виде «я же твой парень» нет, поэтому и сдался намного быстрее. — Меня же выгнали из моей комнаты, поэтому пришлось.       — Хорошо, давай без лишней злости, договорились? — Йеджи попыталась смягчить Сынмина, осторожно положив ладонь на его руку, заодно проверяя, как он реагирует на неё. Никакого негатива на чужом лице замечено не было. — Вы как-то ругались? Ругались конечно, но я имею ввиду что-то похуже было? На брате лица нет, а я переживаю. Но он жаловаться на что-либо не любит. И на тебя в том числе.       — Мы игнорируем друг друга. И я абсолютно ничего не понимаю — он и мне на меня жаловаться не хочет, хах.       — С тобой было легко только при расставании… — поняв, что за этими словами явно что-то скрывается, но узнать, что именно, не получится, Йеджи устало положила голову на протянутую парню руку. — Эх, мальчишки… Неужели играть в немое кино настолько интереснее, нежели просто поговорить?       — Сейчас я думаю о том, что лучше бы молчал весь год.       — Без твоего сарказма было бы скучно, хах. Просто верни мне нашу троицу, которая была такой славной всего лишь один месяц, пока вы не рассорились из-за ерунды. — для убедительности своих слов, Йеджи тыкнула указательным пальцем в лоб Кима и улыбнулась. — Меня же ты после моего признания в однополой влюблённости не проклинаешь.       Йеджи хотела поднять эту тему ещё тогда, когда призналась в симпатии к Черён, и Сынмин никак не воспрепятствовал этому. Но на тот момент это казалось страшно, поэтому она дала ему испытательный срок, чтобы проверить, насколько сильно его отношение к ней изменится. Ни насколько.       Сынмин не стал ничего отвечать, вернувшись к завтраку — он и сам хочет этой спокойной дружбы, но не судьба. На секунду подняв взгляд на Хёнджина, которого по началу прикрывала голова Йеджи, он опять отбросил всю надежду — такую злость сыграть невозможно.       Конечно же Хёнджин злился. Потому что теперь в голове кричало не только «позаботься» и «возьми», но ещё и «отбери». Он сам отправил сестру к Киму, ведь об этом просило «позаботься», упёрто побеждающее в схватке мыслей — раз он не мог быть рядом с Сынмином для его же безопасности, то пусть это сделает та, кому он доверяет больше всего. Но как же неприятно смотреть, как к его Сынмину кто-то имеет право подойти, держать за руку и улыбаться с ним, а он — нет.       «Я не хочу нападать на сестру и отбирать Мина. Я не хочу нападать на сестру и отбирать Мина. Я не хочу нападать на сестру и отбирать…»       Смысл мыслей Хёнджина заметно упростился с наступлением гона. И его план был не менее простым: чтобы не выиграл голос «возьми», он обязан держаться подальше от Кима; чтобы удовлетворить голос «позаботься», он обязан не спускать с него глаз и быть рядом. Решение: держать небольшую дистанцию, в которой, на всякий случай, есть какой-то физический барьер, к примеру, стол или парта. Поэтому и в кабинете он сел прямо позади Сынмина, продолжая уговаривать самого себя не делать глупостей.       Когда появилась демонстрация из комнаты Джисона и Минхо, у Хвана получилось переключить половину мыслей на них. И вместе с ними к ругающейся парочке перешла половина «позаботься» и «отбери». Хёнджин терзал себя, что сам стал игнорировать друга, из-за своей проблемы забыв о мерзопакостном Ли, с которым тот жил. Инстинкт «отбери» заставлял гореть ненавистью к Минхо, чьи оправдания звучали как последние оскорбления, недостойные того, чтобы Хан их слышал.       Не менее бурная реакция появилась у троицы, нежелающей верить в пугающие высказывания их потерянного друга.       — Ребята… — не веря собственным ушам, Чанбин сильно затряс сидящих рядом по плечам. — Вы тоже помните, как Хо нам с вами затирал про «что значит, если бесит и одновременно возбуждает чел, который плачет и режется»?..       — Я тоже об этом вспомнил… — в лице Феликса был ещё больший шок — рот даже не думал закрываться.       — Он всё-таки говорил о себе в тот день. — закончила мысль Черён, нервно шатаясь на стуле. — Поэтому и закрылся именно с Джисоном.       — Неужели это реально влияние инъекции? — Чанбин собирался отрицать всё. — Он же не был настолько… настолько извращенцем?       — Не был точно. — Черён знала Ли дольше всех, поэтому тут же отрицательно покачала головой. — Даже шуток таких не появлялось.       — А что будет с нами в таком случае? — Феликс действительно испугался, хотя и являлся бетой. — Мы тоже будем набрасываться на всех подряд с такими желаниями?!       Ему не предстояло потерять рассудок ни от течки, ни от гона, поэтому он и получил хорошую затрещину от Черён — за ненужную панику, когда ситуация и так патовая. А Чанбин, который не понял, на кого именно Феликс собрался набрасываться, находясь в отношениях, никак её не осудил. Хотя невинные глаза, слегка раздосадованные от осознания глупости своего замечания, всё-таки растопили холод Со, и он приобнял своего чересчур эмоционального возлюбленного.       — Ну это же сам Ли Минхо — он весь бред из головы сразу в действие воспроизводит. — успокаивал друзей Чанбин. — Только мы с вами прослушали и теперь не узнаем, почему он сейчас такой грустный.       — Хуй не съел вкусный. — тут же срифмовал Феликс, потому что… Потому что. Его мозги всегда тратили себя не по теме. — И, видимо, ещё долго не съест. Джисон явно злится.       — Минхо сказал, что этот неприятный момент уже не радует его. — Сынмин до последнего не хотел вступать в разговор, но всё-таки пояснил. — И что ему нравится проводить с Ханом время. Это если вкратце.       — Ага, спасиб… Это что такое было?!       А вот и удар от Джисона и не менее пафосная фраза за ним.       — Пиздиться с тобой было намного лучше. — следом за этим почти у всех раздался немой вопрос: «То есть они дрались и раньше?..». Хёнджин, один из немногих, кто прекрасно знал об этом, теперь не мог не нарадоваться за друга — отличный удар, который он и сам бы сейчас хотел сделать. Пожалуй это было единственное счастливое событие за всё его тяжёлое утро.       Почти весь класс поддержал его позицию. И только компания Минхо и слегка Сынмин, отчаянно болели за его победу, хотя и понимали эмоции Джисона. Ответный выпад заставил всех напрячься, однако следующее клоунское представление с тумбочкой и задыхающимся от смеха Ханом смутило и вызвало некое разочарование с разными оттенками:       Хёнджин был взбешён тем, что всё так просто закончилось. Когда Джисон предложил обезболивающие, и вовсе вскипел — за что Ли получил его прощение?       Чанбин, Феликс и Черён поразились, увидев Минхо в таком некрасивом амплуа, не в силах сдержать свой смех. Совесть их ни капли не мучила, потому что все прекрасно знали — Минхо был бы первым, кто засмеялся во весь голос над кем-то из них.       Чонин вместе с ними засмеялся, как ребёнок. По началу он расстроился — первая драка Минхо и Джисона закончилась сексом, что конечно же понравилось ему больше, чем смех и уборка, — но зато так у него получалось говорить громкие замечания о том, как инъекция сближает даже на первый взгляд непримеримых людей.       Чан был единственным, кто подумал о неслабых ударах по голове Минхо, испугавшись за состояние своего ученика. Драка закончена — это безусловно хорошо, — но не получил ли он сотрясение?       И только Сынмин и Йеджи искренне и без сомнений на другие эмоции радовались спокойному исходу. Девушке было тяжело принять одну позицию — ни с кем из ругающихся она близко не общалась, но Хан был другом её брата, а Минхо другом Черён. Теперь же оба проиграли, но и оба выиграли — великолепный финал для того, кто был изначально настроен нейтрально.       А Ким, взволновавшийся за то, что Джисон окончательно разочаруется в Ли и их «любви» не бывать, теперь успокоился. Даже через затылок он чувствовал раздражение Хвана, засчитав его как минус одно очко команде «Хан — лучший друг Хёнджина».       Единственной общей эмоцией для всех стало удивление от искреннего «спасибо» — наверно только Джисон, которому оно и предназначалось, не подумал о том, насколько странно слышать подобное от Минхо. Оно и понятно — никому не удавалось вытащить из Ли то, что услышал и ощутил на себе Хан всего лишь за несколько дней.       Помимо этого, в течении всей демонстрации Сынмин не мог не удивляться с поведения и слов Минхо. Слишком уж это разнилось с его отношением к самому Киму и тем, как красиво и высокомерно Ли описывал своё влияние на Джисона.       «Либо Минхо — самый гениальный манипулятор, либо это вообще не Минхо, либо он запутался в собственном плане и решил сам влюбиться в Хана. Хотя нет, какая влюблённость — уж точно не о Минхо должна идти речь, — он просто боится отсутствия секса… Хах, даже задрожал, когда Хан начал переодеваться… Ох, нет, нет, нет!»       Хёнджин был первым, кто понял, от кого именно Минхо пришло уведомление — постоянная беготня глазами от Сынмина к экрану и обратно оказалась оправданной. Может где-то отдалённо он и был рад тому, что парни узнали о демонстрации, однако это чувство накрыто инстинктом «отбери». Отвратительный Минхо получил помощь не только от Джисона, но и от Сынмина. Ему нельзя помогать. С ним нельзя общаться. Он не имеет право веить свои непонятные путы и хотеть вскружить его близким головы. Вот только с этим ничего нельзя сделать.       После конца демонстрации, Чонин стал шерстить весь класс, чтобы понять, кто помешал ему наблюдать за своими любимчиками. От такого облома он превратился в капризного ребёнка, отчего уголки улыбки стали слегка трястись. Самый фанатичный научный сотрудник из всего центра.              — Сынмин, ну ты мог бы и не разрушать наш эксперимент! — жаловался Чонин, когда нашёл единственного ученика с телефоном. — Сынмин!       Ким отбросил свой телефон — в некой степени упрямые крики Чонина стали способом избежать продолжения переписки. Он боялся представить вопросы, которые может задать Минхо. А вот и ещё один признанный факт: слишком уж часто тот выводил его своими замечаниями, половина из которых, как будто специально, оказалась действительностью. Как раз эта половина всегда вызывала самые бешеные эмоции. Поэтому уже сейчас Киму следует готовиться к самому худшему.       — Раз уж Сынмин нам всё хорошее расстроил… То мы посмотрим то, что мне нравится не меньше. — продолжал Чонин уже более весело, включая видеозапись с Минхо и Джисоном ночью. — Разве по ним скажешь, что они ненавидят друг друга?       — Без тебя так херово… — когда Минхо ночью говорил это Хану, он и подумать не мог, что его услышит такое огромное количество ушей. И, конечно же, это вызвало в них новый шок.       Хёнджин стал первым, кто в весьма агрессивной форме высказал своё неверие к вырванному из контекста моменту, добавив к этому слишком грубое оскорбление в сторону Минхо, что обычно ему было несвойственно.       Может Чанбин, Феликс и Черён были не меньше его возмущены комментариями Чонина и согласны с тем, что Ли и Хан не могут быть парой, это не помешало им накинуться на Хвана — в защиту друга, чьим ослабленным состоянием явно пользуются.       «Джисон позволяет себе слишком много или всё же Минхо не видит граней?» — удушающий вопрос для обеих сторон.              — Я видел больше вашего! — через какое-то время влез Чонин, но не из-за конфликта, а потому что никто не верил в развитие отношений Ли и Хана. — Самое вкусное я держу только для себя, поэтому молчите и не отвергайте факты! Хёнджин, а ты вообще зачем сюда пришёл? Я же ещё позавчера сказал, что можешь отсиживаться в комнате.       — Не могу. — от одной мысли о том, что Сынмин будет окружён другими людьми и без него, Хёнджин нервно дернулся.       — А нам отсидеться не предлагают! — возмутился Чанбин, отчасти понимая, почему привилегия досталась именно Хвану — тот явно был сам не свой. — Я может тоже на нервах, а Ликс вообще с ума сходит.       — Хёнджин переживает состояние гона, а значит ему сложнее, чем вам, двум дуралеям, которые никогда меня не порадуют!       Защита Чонина была совершенно неоценена Хёнджином, который до последнего надеялся на сохранность своей проблемы. Хотя он и сам понимал, что рано или поздно ему придётся закрыться, только не просто в своей комнате, а в одиночной камере, чтобы пережить это состояние. Может пока он справлялся с притяжением к Киму, но как долго это продлится? А что если инстинкт «позаботься» победит над «возьми» настолько плачевно, что Хван набросится на кого-то другого, лишь бы Сынмин был в безопасности. Отвратительная перспектива, с которой бороться выходит всё сложнее.       Какое-то время все молчали, уставившись на него, как на зверя. Единственные лица, в которых можно было бы увидеть жалость, отвёрнуты. Но от этого было легче — их бы Хван точно не выдержал. Чувствуя это, Сынмин осторожно остановил почти повернувшуюся Йеджи, как только Чонин озвучил шокирующую новость.       — Не стоит трогать его пока. Никаких вопросов.       — Ты знал? — на кивок головы, а следовательно утаённую проблему брата, Йеджи могла бы разозлиться, если бы глаза Кима не были полны тревоги. — Почему мне не сказал, когда я спросила?       — Как будто это единственный секрет Хёнджина, который я скрыл от других. — губы Сынмина разошлись в печальную улыбку — легко представить, что Хван получит от остального класса. — Но это секрет Хёнджина, а значит я молчал.       — Мин, что у вас за эти дни прои…       — Потом, погоди.       Не то чтобы Сынмин собирался отвечать на вопросы девушки, даже если бы они остались наедине. Но тишина в классе прошла, и они должны были услышать, как всё пойдёт дальше.              — А с чего это он не заперт в своей комнате?! — вместо своего растерявшегося парня воскликнул Феликс, искоса поглядывая на удручённого, но с вызовом смотрящего на всех Хёнджина. — Хо заперли без его согласия, чтобы посмеяться! — он решил забыть о том, что тоже смеялся с остальными. — Хотя кто из них двоих ещё опаснее?       — Минхо очень оперативно нашёл себе пару, с которой проводит течку, поэтому я не мог их не закрыть, чтобы никто другой им не мешал! А Хёнджин почему-то…       — Хёнджин безопасен и его закрывать нет смысла. — Сынмин опередил Хвана, который тоже хотел наконец закрыть эту тему. Его шокированного взгляда Ким не увидел, потому что обращался только к взволновавшейся троице. — А теперь вспомните Минхо, которого и без течки усмирить невозможно, и успокойтесь наконец.       Аргумент железный — все представили Минхо в ужасном состоянии на свободе, выливающего свою ненависть на весь мир, в особенности на своих друзей, поэтому замолчали. Именно по этой причине Чанбин, Феликс и Черён решили пока его не трогать, довольствуясь почти каждодневными докладами Чонина.       — А чтобы таких глупых возражений, как у Чанбина и Феликса, больше не возникало, — Чонин быстро подхватил тишину в классе, но говорил уже менее весело, понимая, к чему приведёт остаток лекции. — …мы с вами обсудим тему, которую я желал бы вообще не обсуждать. Я слишком долго оттягивал этот момент, эх… Беты.       — Мин… — тихо произнесла девушка, уже совершенно не сомневаясь, что в отношениях Хёнджина и Сынмина началось потепление, которому, как ей показалось, мешает только гон. Однако подтверждение этому она не получит — парень сразу же покачал головой, глазами умоляя не трогать его сейчас. — Потом скажешь?       Неуверенно качнув плечами, Ким погладил девушку по спине. Ему бы и самому хотелось почувствовать это именно сейчас, однако к его спине нежная ладонь не прикоснётся. Вместо неё прилетит только смятая бумажка.       «Спасибо, но держись от меня подальше.» — надпись, к которой Сынмин был готов, но абсолютно не желал видеть.       Повернувшись назад он убедился, что послание отправил именно Хван — ленивая поза с лежащей на руке головой и медленно моргающими глазами, которую только Ким прекрасно знает: переживает.       «Переживает, потому что я опять попытался быть его другом? Может это ему не нужно, хорошо. Но я не мог дать этим идиотам спровоцировать Чонина запереть его одного или с кем-то. Даже если со мной».       Чувствуя, что мысли уносят его всё дальше и дальше, а незаинтересованный в своём рассказе Чонин не помогал отвлечься, Сынмин сам решил переключиться. Хотя способ был не самый лучший. Минхо.       Переписка мало того, что совершенно ему не помогла, так скорее ещё больше встревожила. Когда дальше продолжать уже было не возможно, Сынмин и вовсе отключил свой телефон. Теперь он всего лишь один раз стукнулся лбом об свою парту — перед вторым разом Йеджи успела подставить свою ладонь.       — Если всё-так плохо, давай лучше я сама буду хлестать тебя по лбу? Хотя вместо этого мы даже поговорить можем.       — Да, я с удовольствием. — Сынмин был рад этому предложению — ему необходимо удостовериться в том, что Минхо несёт пургу. — Как у тебя там с Черён?       — А… я думала мы не об этом поговорим… — Йеджи хранила эту тему далеко от Кима, но его лицо было слишком заинтересованным. — Если тебе будет неприятно, то скажи сразу.       — Я готов. В моей голове прошла генеральная уборка, и теперь я не могу быть против. Ты же мой друг и я искренне настроен на твоё счастье. — особенно когда от ответа девушки зависело направление потока его будущих домыслов. — Давай сплетничать.       — Мин, я рада это слышать, но… Ладно. Последние дня два мы общаемся не так активно — Черён стала ещё больше озабоченна Минхо, поэтому ей проще разделить это чувство с Чанбином и Феликсом. И я тоже открыла глаза, заметив, что два моих близких человека странно себя ведут.       — Ты ей не призналась в своих чувствах? — Сынмин успешно проигнорировал намёк на него и Хвана, устремив свои мысли в более печальное русло.       — Нет. — отвратительный ответ. — Думаю об этом рано говорить.       — Почему? Вы же в какой-то момент прямо слиплись, так что медлишь?       — Верни мне Ким Сынмина сейчас же! — Йеджи стала тыкать парня в грудь, совершенно не понимая причины его расстройства. — Я не хочу называть тебя эгоистом, потому что прекрасно помню наши отношения и твою поддержку, но… Даже если ты отодвинул свои принципы на второй план, как можешь поддерживать меня в этом? Ты гомофоб, который уговаривает свою бывшую начать однополые отношения.       — Я недельной давности сожрал бы себя нынешнего, знаю. Просто не хочу, чтобы какой-то страх, возможно даже моего осуждения, стопорил тебя. А если Черён выберет не обворожительную тебя, а кого-то… другого? Мне кажется, что несмотря на всё её напускное пренебрежение парнями, она бисексуальна. У тебя слишком много конкурентов.       — Бисексуальна? Не ожидала такого предательства сообщества лесбиянок.       — Напомню: ты не одна из них. — Ким понял, что заговорил совершенно не о том. Сейчас он благодарил Йеджи за то, что она не придралась к его «выберет другого», случайно вырвавшееся. — Это так, воспоминание из прошлого.       — Год назад вступила. — давление ситуации зашкаливало, но Йеджи могла только улыбаться, увиливая от него. — Наши отношения, даже дружеские, традиционными назвать нельзя.       — Спасибо, я польщён. — от нервов Сынмин стал шутить, как в принципе частенько делал. — Мне моей маскулинностью тебя не смущать и пересесть? Могу по пути Черён позвать.       — Сынмин, заканчивай. Я рада, что ты так хочешь увидеть меня счастливой, но дай мне паузу на отдых. Отношения — это замечательно, но после года с тобой нужен целый отпуск.       — Я такой незабываемый, что тебе всё-таки требуется время на забывание меня?       — Настолько незабываемый, что мне понравилась девушка. — навык сарказма Йеджи бессовестно отобрала у Кима. — Всё-всё, не дуйся. Ты хороший парень и друг, не переживай. Я просто хочу подышать, как свободный человек, не переживая, что мой партнёр меня приревнует. Твоя бешенная ревность к Джину, когда ты не знал, что он мой брат… Ох, если бы мне чаще всего не было смешно от этого, я бы точно сошла с ума.       — Сама виновата. И я без твоих слов знаю, что из меня вышел отличный парень и друг. — Сынмин в это абсолютно не верил.       Как парень он точно прокололся — подсознательно начать встречаться с Йеджи, потому что она была похожа на бывшего друга, было верхом эгоизма. И признанный к его печали факт ревности не своей девушки к Хвану, а Хвана к девушке, тоже совершенно не красил их бывшие отношения.       Репутация друга хромала не меньше. Сейчас он волновался не за новую влюблённость девушки, а за свою эгоистичную мысль, которую Минхо так красиво ему подсунул.       — Так, Мин, давай пока забудем о всех влюблённостях и займёмся дружбой? Раз ты и правда чувствуешь, что перестал быть так негативно настроен к влюблённости в свой пол, то… — Йеджи была упёртой, когда чувствовала, что можно и нужно именно сейчас насесть на человека с вопросами.       — «Займёмся дружбой» звучит откровенно плохо, как будто ты цитируешь фразу из фанфика «друзья с привилегиями». — Сынмин не менее упёртый, если собирался молчать. — Мы с Черён потеряли такого начитанного человека, как жаль то.       — А может нам с Черён и не быть вместе? Возможно это влияние инъекции, которая, как обещал Чонин, притягивает даже врагов к друг другу. Вот, к примеру, запах: от неё пахнет корицей, а ты должен помнить, что…       — Что ты её безумно любишь. — слова девушки определённо дошли до Сынмина, хоть и не совсем так, как она планировала.       — Да. Но кто сказал, что это судьба, а не приятное совпадение, отчего у меня появилась такая симпатия?       — Очень приятное, да… — с этого момента разум Сынмина уже не принадлежал их диалогу. Йеджи узнала задумчивый взгляд, и вскоре прекратила попытки продолжить разговор.       «Влияние инъекции, да. Приятное совпадение, да. Я не ревнивый влюблённый малыш, а Минхо — гадость. Всё пройдёт, мне нужно время, чтобы привыкнуть. Дру-зья. Только дру-зья».

_________

      Ранее. Параллельно с лекцией в комнате Минхо и Джисона.       — Тебе дай волю, и твоя крыша сразу слетает. — бубнел Джисон, одеваясь более, чем неудачно.       — У меня она и без воли слетает. — довольно произнёс Минхо, развалившись на кровати. Он, по сравнению с младшим, в собственной толстовке не застрял двумя минутами ранее. — А что именно тебе так не понравилось, а? В моменте ты не захотел изъебнуться, зато сейчас вспомнил.       — Твой язык в моём ухе был явно лишним. — пятнадцать минут назад Хан так не считал.       — Зато твой стон в моём — совершенно к месту. — ради того, чтобы повторить это, Минхо подскочил и грубовато захватил чужие плечи. Но испуг младшего оказался неоправданным — вместо языка в ухе появился только шёпот. — В следующий раз, Хани, будет левое.       Не смахивая руку с себя, Джисон выдохнул, перезагрузился и даже усмехнулся от глупой шутки. Проваленная попытка разграничить хотя бы что-то не так уж и сильно его задела.       Уведомление. В моменте повеселев, Минхо приказал Джисону вытащить его телефон из полки в тумбочке, куда сам же его и положил. Сообщение от Кима, как решил Хан, можно свободно прочитать и не передавая телефон хозяину. Ли, никак этому не препятствующий, попытался угадать содержание сообщения по изменяющемуся лицу младшего. И там было явно что-то странное.

Ким-гомофобогей:

Твоя компания и Хёнджин

устроили дичайшую ругань:

кто из вас двоих с Ханом больше обнаглел и прогнул другого.

И всё из-за ночного видео,

где вы спите в обнимку.

Это же была часть твоего плана?

      Конечно же Сынмин не мог начать диалог с того, что ему тревожно и у него не получается отбросить мысли о Хёнджине, поэтому выбрал обходной путь. Он же не виноват в том, что не знал о свободном доступе Джисона к их переписке.       — Ладно, про конфликт я потом у Хёнджина спрошу… — досада Хана быстро перекрылась ощущением своей правоты. — Видишь, твои друзья на тебя не забили!       — Я боюсь этих придурков и того, что они в мою защиту понаговорили. — ещё одна вещь, которую Минхо хотел бы скрыть, показали всем. Хотя через секунды две ему стало абсолютно плевать. — Ладно, раз Сынмо освободился, тогда…       — А что за план? — чистое любопытство, не более того.       — План, чтобы влюбить тебя в меня и разбить наивное сердце. — Минхо мог соврать, но не захотел.       — Что?       — Сынмо ревнует Хвана, причём бешено — ты бы видел! Только пока прикрывается своим «как друга». Поэтому и хочет, чтобы ты в меня влюбился.       — Ага… ну как, получается? — Джисон отреагировал ещё спокойнее, чем предполагалось, не скрывая своей улыбки.       — Хреновато, дашь совет? — Минхо и сам ухмыльнулся, толкая младшего в плечо. — Ладно, нахер мне такое счастье не надо. Зато благодаря этому плану, Сынмо стал отвечать на мои сообщения намного живее — мы же «напарники», хах. — у Кима был самый худший напарник, о котором можно было только «мечтать».       На половину это была чистейшая правда. Во второй половине скрывалось реальное желание Минхо возбудить в младшем влюблённость, от которого до сих пор не ушёл. Пусть так и будет.       — И всё? Эх, моё сердце уже было готово разбиваться вдребезги! — Джисон подозревал, что старший действительно поначалу хотел его чувств, но потом быстро передумал, как и всегда. Поэтому и не стал волноваться. — Всё, давай отправляй ему сообщения, на которые Ким будет так живо отвечать.        Гадостно прав: Забавная история😋 Но ты мне дал слишком много времени, чтобы я слишком много надумал Можно вопросик?🥺

Ким-гомофобогей:

А у меня есть право отказаться?

Гадостно прав: Нет😇 Смотри: вряд ли тебе так важно готовиться к течке заранее🤔 Ты аж третий в списке, и после меня идёт Хван Гон начался?

Ким-гомофобогей:

Это не важно

Гадостно прав: Понятно, значит да Хвани пристаёт??? Почему я до сих пор не слышал стонов?!

Ким-гомофобогей:

Нет, он меня прогнал.

Гадостно прав: Прогнал? А ты к нему стал домогаться, чтобы он тебя прогонял?😳 Сынмо, ты себе же могилу роешь, учитывая мою богатую фантазию

Ким-гомофобогей:

Хорошо.

Гон начался, об этом уже

всему классу Чонин растрепал.

Но Хёнджин меня не трогал.

Точнее трогал, но отпустил,

потому что не хочет этого со мной.

Гадостно прав: Опять придумал *не отправлено*       — Какой смайлик поставить, чтобы его побесить сильнее? — преспокойно спросил Минхо и повернулся к Хану, случайно проведя носом по его щеке.       — Ты очень важными вещами озадачен в такой момент! — Джисон отшатнулся, но посверлив старшего глазами секунд пять, вернулся поближе к телефону, задумался и ткнул в клавиатуру. — Этот. Гадостно прав: Опять придумал🙃

Ким-гомофобогей:

В этот раз он прямо сказал.

Гадостно прав: Да блять это был не вопрос — ты придумал В этом состоянии нет понятия «не хочешь» Ты просто берёшь, даже если презираешь кого-то всем сердцем — тело решает за него       — Я тебе отвечаю — Хвану стало жалко его. Он же такой добренький и чудесненький.       — Это и без тебя понятно. Я даже без гона своё тело не контролирую, а тут…       — Ты просто покорён мной.       — А Хёнджин Кимом — нет?! — Джисон явно переусердствовал, чтобы защититься. — Блять, то есть я тобой не покорён, я не о том.       — Я так и знал! Я знал, что они друг друга всё ещё хотят! Но ты так раньше убедительно любовьюшку Хвана скрывал, хах.       — Твою мать…       — Ты долго держался. Сынмо об этом не узнает. Нам же это не надо? — после окончательного успокоения Хана, Минхо вернулся к телефону. — Есть одна смешнявка, которую мы используем. Пусть повыбешивает собой Хвана, чтобы тот ему по голове открыто треснул. Гадостно прав: Знаешь, если ты не пиздишь, то видимо Хван невероятно тебя презирает Мне и представить страшно эту ненависть😔 Проследи-ка за ним, с кем он в итоге ебаться будет

Ким-гомофобогей:

Нет. Это ужасно, я не могу

лезть в его личную жизнь.

И не думаю, что будет так,

как ты говоришь.

Гадостно прав: Из прямых вариантов, как мне кажется, может быть Черён, если он не окончательный гей🤔

Ким-гомофобогей:

Причём тут она?

Они же не общались.

      — Ревнушка, ахах. - Минхо ненарадовался своей выходке, от души шлёпнув Хана по руке.       — Я тоже не понял… - Джисон удивлённо поглядывал на откровенное ребячество.       — Читай дальше.