☛☜
________________
Неожиданная новость для Сынмина: Йеджи и Хёнджин — сестра и брат. — Что? — Ты не знал? — усмехнулся Минхо. — А тебя не смущало, что они на одно лицо? Что фамилия у них одна? И что день рождения тоже один на двоих? Я понимаю, что ты немногим меньше года с нами, но это странно… — Как по мне, — дополнял Чанбин. — так это просто клишированный поворот сюжета. Ну вот как в том фанфике, где главный герой жёстко ревнует своего возлюбленного к другому, а потом оказывается, что близость тех двоих только родственная. — Ты читаешь фанфики? — скривился Феликс. — Я и не думал, что список школьной литературы на лето хоть кто-то открывает. Нет, Сынмин не идиот. Вроде бы. Он просто верит другим не задумываясь. И раз Хёнджин в своё время представил Йеджи просто подругой, значит, так оно и есть. Какая разница? Зачем заглядывать в глубь и искать детали? К тому же, Ким не раз был у Хвана дома, и о существовании сестры там не было и речи. Хотя, как теперь можно догадаться, вряд ли в углу валялись куклы и плюшевые игрушки Хёнджина, в чём тот его убеждал в своё время… — Игрушки его, а вот машинки мои. — не совсем ожидаемый ответ Йеджи на логичный вывод Кима. — Мы честно менялись. — Спасибо, что уточнила это сейчас. — буркнул Хёнджин, ожидая извержение вулкана. — Какие нахер брат с сестрой! — извержение началось. — Почему никто из вас мне ничего не сказал? Да я, как полнейший дурень, ревновал Йеджи к тебе! А ты, значит, просто посмеивался?! — Хах, было такое, каюсь. — веселье в Хёнджине на пике. — Ну ты же не спрашивал. Зачем балаболить лишний раз? — Ты идиот? Нет, всё, заткнись. С тобой разговаривать — себя не жалеть. — глазами Сынмина можно было бы выжечь неплохую картину на фанере, вместо паяльника. — Йеджи. А ты почему молчала? — Это я попросила Джина не говорить. До этого ответа Ким и не подозревал, что кашу из его мозгов можно превратить в ещё более жидкий суп. Можно. «Зачем ей это было нужно?» Хёнджин неприязненно щёлкнул языком — ему не потребовалось использовать те отмазки, которые он только что придумал, чтобы выгородить сестру. Да и ранее он зазря уклонялся от темы. Хотя нет, не зря — Сынмин побесился, это радует. Однако теперь для него важнее послушать то, что скажет Йеджи. По её тону было не понятно: нервничает она или возмущается. — Один раз мы пересекались до того, как ты перевёлся, Мин. Где-то три года назад. Джин представил тебе меня, как свою четвероюродную сестру. Я до сих пор не понимаю, зачем так сложно, но не суть. Ты сказал, что я страшная и чтобы больше к тебе не подходила! Поэтому я и не хотела, чтобы я у тебя ассоциировалась с той встречей. — Да? Погоди-ка… — озарение пришло в голову Кима, и он даже вспомнил, по какой причине так грубо высказался. — Так я просто испугался тогда… Ну, как бы… девушки? Я от смущения, прости… Как же глупо. — И как нежно… — заигрывался Минхо. — А ведь ещё говорил, что омежечка — это не про него! Девочку испугался! Только издёвки над Сынмином помогали Ли отпустить свою «беду». Ким и без него прекрасно понимал, что во многих вопросах не является кремнем, которым пытается казаться. Однако таковым он не считал и самого Минхо — сильные люди молчат, им не нужно ничего в лишний раз доказывать грязными шутками и агрессией. Сила ощущалась от Хвана. Пока они дружили, Сынмин всегда знал, что тот сможет его поддержать и помочь. Его даже просить не нужно, как будто это само собой разумеющееся. А вот сам он ничего не просил в ответ. После признания Ким решил, что Хёнджин просто смешал дружбу и желание влюбиться в кого-то — помутнение из-за, на удивление, не сложившейся личной жизни. Рядом всегда был нежный и ранимый, хоть и острый на язык, младший, с действительно худощавой фигурой и мягкими чертами лица. Ошибка. После ссоры Ким решил измениться, пытаясь скрыть действительность за маской «мужественной» злобы. Глупое клише, но иного выхода не нашлось — плохо искал. Да и неприятие вследствии гомофобии нельзя отменить: она закрыла глаза рассудку. Как бы сильно в любое другое время Сынмин не хотел бы оскалиться на Минхо, сейчас стыд перед Йеджи не позволял обозлиться на шутника. Перебросившись парочкой едких фраз, он вернулся к разговору с девушкой. Ким верил её словам, ведь она и правда сильно изменилась внешне с тех пор. Он постарался ей объяснить, что это только последствие нервов, а уж никак не презрения. В разговоре выяснилось, что Хёнджин приводил друга домой только тогда, когда у сестры были дополнительные занятия, встречи с подругами и прочее. Наверно, совпадение. И только в голове Хёнджина эти сложности были оправданы. Истинная причина казалась ему серьёзной, хотя в действительности была безумно глупой. Это неудивительно — парням тогда было по четырнадцать лет, так что ни о какой серьёзности не могло быть и речи. Как-то раз Сынмин рассказал о своём положительном впечатлении от дорамы, в которой главный герой знакомится с сестрой своего друга, после чего они влюбляются. " — Было бы круто, если бы у тебя была сестра! Именно родная, так намного круче, чем двоюродная, сводная, ну и тому подобное. Моя влажная мечта… Не смей угарать — я знаю, что даже поздороваться бы не смог с ней, отвали!» Первая ревность, которую Хёнджин принял за брезгливость — вредная Йеджи не достойна его друга! Поэтому, пусть она будет четвероюродной сестрой или подругой-одноклассницей… Глупость всегда получает приз зрительских симпатий.***
С одной неприятной ситуацией разобрались, но параллельно продолжала висеть другая — что будет с их отношениями? Их пара никогда не станет классической, то есть единственно верной для Сынмина. Да и в принципе будет слишком сложно подстраиваться под изменения. Но, всё же, если трудности поставлены, с ними нужно хотя бы попытаться бороться. — Теперь то я понимаю, почему ты вечно защищала этого идиота. — без злобы заключил Сынмин. — Хотя главный идиот, по всей видимости, только я. — Это факт. — чей-то нежеланный едкий голос, который пара решила проигнорировать. — Я не лучше, Мин. — Йеджи отрицательно качала головой, ловя его взгляд. — Ты простишь меня за эту никому ненужную ложь? — Конечно. В любом случае, я могу обозлиться на Хвана. — недовольный выдох сзади тоже прошёл мимо. — Знаешь, наши отношения будут невероятно сложными. — Я бы даже сказала невозможными. Ты думаешь так же, как и я? — Если конечно ты тоже считаешь, что мы сильные и справимся со всем… — Считаю. Как бы не было тяжело, мы прорвёмся. Нельзя стоять на одном месте и жить прошлым — необходимо уметь подстраиваться к переменам и… — …И выходить из зоны комфорта? — Ты понимаешь меня, Мин. Спасибо. — И тебе, Йеджи. Давай просто сделаем так, чтобы нам обоим было хорошо? — Не могу сказать, что это будет так легко и что мне не придётся забыть о некоторых желаниях… Но я согласна. — Ты великолепна. Вместо ответа только лёгкий кивок — Сынмин понимал, что это не обычное согласие с его словами, а немое «ты тоже». Казалось, что они читали мысли друг друга. Или же умели переводить желания, смотря в глаза. Йеджи осторожно положила ладонь на кисть парня, мягко поглаживая пальцем. Идиллия, разрушающая все планы младшего научного сотрудника. — Да вы издеваетесь? — Чонин только-только успел вернуть самообладание, но его ожидания снова не оправдали. — да какой к чёрту «мы справимся»? Вы решили продолжать свои слабенькие отношения?! — Нет. — усмехнулся Сынмин, вызывая недоумение. — Мы решили расстаться. — спокойствие Йеджи ударило по сотруднику не меньше. — А жаль, я бы отомстила ему за все шуточки в мой адрес. — Поэтому мы и расстались — ты бы взяла надо мной власть, а это страшнее смерти. — так ласково, казалось, не говорят даже о любви. — Так просто расстались? — Чонин никак не мог получить удовлетворение. — Вы планировали расстаться или что?! Вы же даже не заикнулись сейчас об этом… — И без заиканий было понятно, о чём они! — в Чанбине снова проснулся гений. — Всё лежало на поверхности. — потверждал второй интеллектуал в лице Феликса. Минхо и Черён синхроно пожали плечами, как бы соглашаясь с ними. Чан вопросительно поднял одну бровь. От него никакого ответа и ожидать не надо было, он сам уже давно не понимает, что происходит — смирился. Единственный схожий с чувствами Чонина взгляд принадлежал Хёнджину, однако там была явная смесь разнообразнейших эмоций: удивление, непоминание, расстерянность, желание разозлиться на Кима и пожалеть Йеджи. Но главенствующая над ними скрывалась в на мгновение дёрнувшихся уголках губ — сдерживаемая улыбка. Рад ли он был тому, что его сестра закончила свою историю с невыносимым Сынмином или же наоборот, что Ким наконец стал снова свободен? Чонин хотел узнать точный ответ, но здесь нужно время… — Какие планы на вечер, Мин? — Хёнджину не нужно время. — Заткнись. — а Киму нужно. — Я не знаю, что творится в твоей голове, но… Не стоит забывать: Хван любил раздражать Сынмина. И теперь после его расставания с Йеджи, он мог пускать в дело и подобного рода шутки. Шутки? — Мне нужно знать, когда я смогу плюнуть в твою рожу, чтобы свидетелей не было. — Хёнджин не мог поймать спокойствие, отвечая без криков, но очень грубо. — Теперь не нужно сдерживаться, верно? Неужели ты рассчитывал на иное после всего сказанного мне? — Я рассчитывал на твоё вечное молчание. — Так игнорируй, раз такой умный и жестокий. — лёгкая ухмылка всё-таки появилась на лице Хвана — будущий ответ, завершающий спор, уже готов. — Ты слишком громко кичишься своей глупостью. — чужая улыбка выводила Кима сильнее слов. — Тяжело сдержаться. — Тяжело признать желание говорить со мной? Ты сам виноват, что я хочу обращаться к тебе только в подобном ключе. Пфф… Отвернись, я устал смотреть на твою вечно недовольную рожу. Не давая оппоненту шанса ответить, Хёнджин положил голову на сложенные на столе руки — ещё больше спорить сил не было. Он надеялся, что уколол Кима в ту часть подсознательного, в которой тот продолжал считать его своим близким. Надеялся, что она всё ещё есть, ведь без неё сделать больно не получится. Сынмин только неприязнено цокнул, поворачиваясь обратно. Снова, пока они бросались громкими фразами, все присутствующие вернулись к делу. Плюнув на пустой конфликт, Чонин захотел немного себя порадовать, осторожно подойдя к учителю. Чан внимательно следил за ним, чтобы тот не нарушил допустимую дистанцию. В чрезмерной близости неспадающая улыбка напрашивалась на все те удары, которые ранее он не сделал — мозг периодически побеждал эмоции и обиду за учеников. Как выяснилось, сотруднику было жизнено важно узнать его результат анализов. На сухое «бета» он нервно топнул ногой, снова зачертыхался, однако продолжил держать улыбку. Учитель проводил взглядом сумасшедшего, а после опустил взгляд вниз. Но вскоре у него появился повод поднять глаза и обеспокоиться. Чонин быстро раздал всем методички. Взглянув на титульный лист, Минхо быстро оторвал и смял его, а после подскочил к научному сотруднику. Как раз к этому моменту Сынмин и Хёнджин закончили свой спор. На столе Кима лежала точно такая же методичка, на титульнике которой красовалась едкая надпись «Пособие для нового вида человека: ОМЕГА». Теперь ему стало понятно раздражение Ли, проходящего вторую стадию принятия неизбежного: «злость». — Я заебался быть подопытной крысой для подъёбок. — кричал Минхо чуть ли не в лицо Чонину, пока Чан не разнял их. — Сами играйтесь в эту херню. — Перед инъекцией ты не так сильно переживал, что-то не так? — по обеспокоенному взгляду сотрудника можно было подумать, что он действительно не понимает. Зато вечная улыбка выдавала его незримый издевательский настрой. — Да! Всё вообще не так! Хер знает кто становится альфой, а мне нужно чужой хер заглатывать? Вы совсем уже все там ебанулись?! — Минхо, будь поспокойнее, пожалуйста. — в криках ученика скрывалось и собственное возмущение учителя, но он старался быть умнее, обходя стороной конфликты. — Никто не посмеет вас принуждать. Инъекции-хуекции — мы, вопреки их ожиданиям, не станем животными. — Вы материтесь? — Ох, боже мой… Ты обратил внимание только на мат? — Не, ну не только… Но Вы же всегда говорите что-то заумное, а тут так необычно. Лан, признаю, Вы не просто занудный старпёр-учитель. — А раньше им был?! — Ну так. — Минхо перевёл взгляд с закатившихся глаз Чана на Чонина, всё время реагирующего на их рассуждения так, словно они были слишком наивными. — Слышь, сотрудничек, сегодня я либо повешусь, либо придушу кого-то, либо напьюсь — выбирай. — Минхо! — учитель продолжал надеяться, что его замечания не пролетят мимо ушей. Напрасно. Чонин и Минхо забыли о существовании Чана, перебрасываясь агрументами, почему нужно и почему не нужно давать Ли выпить. Сотрудник сомневался, что ему позволят дать подопытному алкоголь, ещё и помнил о его сомнительных свойствах после инъекции. Однако тот был непрошибаем. Под продолжающиеся настырные требования Ли и заинтригованные взгляды сидящих, Чонин нервно перебирал свою документацию. И, наконец найдя нужную информацию, его лицо осветил бешеный огонёк в глазах. Побочное действие показалось ему не просто приемлемым, а наоборот — необходимым. — Так уж и быть, принесу. — в ответ по кабинету прошёлся один весёлый смех, туча удивлённых восклицаний и один разочарованный выдох. — А теперь вы все идите к чёрту отсюда! На-до-е-ли. Сказанно — сделанно. Тройка из шумной компании весело подхватила Минхо, выходя из кабинета первыми. Сынмин попросил Йеджи пойти с ним, чтобы в более спокойном месте обговорить некоторые моменты их спонтанного совместного расставания. Хёнджин уходил почти последним, подгоняемый учителем. Хан, неспешно шаркая ногами, направился к Чонину. — Джисон, тебя подождать? — Хван решил окликнуть младшего, сам не понимая зачем. — Амм, нь-нет, не стоит. Иди. — расстерянно ответил Хан, а после обратился к Чану. — Вы тоже, мист-тер Бан, пожалуйста… И только когда в кабинете остались только они с Чонином, Джисон приступил к своей просьбе.***
Идя по коридору, Хёнджин обратил внимание на тихий шёпот — впереди в нескольких метрах от него шли Йеджи и Сынмин. Остановившись перед дверью в комнату Ли и Кима, парень пригласил девушку зайти, чтобы обсудить всё без лишних ушей и глаз. Перед тем, как закрыть дверь, он успел бросить искры из глаз в следящего за ними. — Вот мне ж больше нечего делать, чтобы подслушивать. — бормотал Хван, заходя в свою комнату, находящуюся по соседству. — Йеджи всё равно мне всё расскажет, хах. В скором времени дверь открылась — Джисон вернулся. Его мимика сильно отличалась от привычной — брови сдвинуты, а губы крепко сжаты. Он умеет злиться? Хёнджин задумывался найти коннект со своим соседом, но вчера тот словно сидел под куполом, спрятавшись, как за щитом, за своей книгой. Ночью Хван слышал, как Хан тихо плакал, отчего и его сердце разрывалось. Сейчас, как ему казалось, тому явно нужно было с кем-то поговорить. — А что тебе было нужно от улыбашки? — сказанно тихо, стараясь не наседать на младшего, тяжело рухнувшего на свою кровать. — Я никак не могу помочь тебе? — Т-только если ты носишь с собой моё лекарство. — ответил Хан, не поднимая лица с подушки. — Но это вряд ли — я уже проверял утром. — То есть? Погоди-ка, ты рылся в моих вещах? — Д-да. Знаю, это не красиво, но необходимость крич-чала громче совести. Хёнджин удивился такому странному поступку от всегда тихого и уступчивого одноклассника. Неприязни не было — он в принципе не обидчивый человек, — а вот интерес огромный. Поэтому Хван быстро пересел на чужую кровать и осторожно положил руку на плечо младшего. Может, расскажет? Джисон успокоился, когда понял, что никто не собирается кричать на него, но осознал, что разговора не избежать. Нехотя перевернувшись на спину, он аккуратно смахнул с себя руку Хвана — это точно было лишним. — Это не совсем лекар-рства. Я принимаю успокоительные. Из-за того, что наша поездка оказалась спонтанной, ничего с с-собой не брал. А Чонин, как бы сильно я его не просил, только от-тмазывался — не положено. Может пару дней я протяну, но даже сейчас ч-чувствую, как крыть начинает. В этом дурд-доме слишком сложно быть спокойным. — Так ты из-за таблеток такой? Я считал, что это твой характер… — И не то, и не другое. Таблетки помогают, но моё желание ль-лишний раз отмолчаться влияет сильнее. А вот характер… Благодаря своему х-характеру меня из средней школы чуть не отчислили. Как тебе такое? — Что же такое скрывается в тебе? Что ты мог такого сделать, чтобы тебя хотели отчислить? — Подр-рался. — в голове всплывали неприятные картинки из прошлого, которые Джисон с удовольствием в своё время забыл. — Пару раз. Хах, ладно, не пару. И хамил всем подрь-ряд, плюя с высокой колокольни на то, с кем разговариваю. А когда перед лицом родителей помахали листоч-чком «заявление об отчислении», они наконец стали принимать меры. Хах, судя по твоему лицу, мой образ окончательно с-сломался в твоей голове, верно? Не то слово. Это всё сделал затюканный Джисон, который даже при постоянных грубых насмешках предпочитает опустить голову, прячась от всех? Джисон, который рассказывает об этом с дрожащим голосом и периодически заикаясь, хоть и не так сильно, как обычно. Немыслимо. Однако Хёнджин старался скрыть своё неверие, раз ему смогли доверить явно не самые приятные воспоминания. — Оу… Я слишком неправильно думал о тебе. Сейчас даже немного стыдно. — Я рад, что обо мне д-думают «неправильно». Намного лучше выглядеть зашуганным тихушником, нежели больным агрессором. П-поэтому я и игнорирую выпады остальных — в них нет смысла, тольк-ко желчь. Я сам был таким же, поэтому представляю, кем они явль-ляются. Чувствуешь себя увереннее, когда всех остальных сч-читаешь слабаками. Печальная кар-ртина. — А что за успокоительные ты принимаешь? Может мы сможем договориться? Джисону была приятна забота старшего и желание помочь — его догадки оказались верными. Подобных людей он считал по истине сильными, желая стать таким же. Периодическая грызня Хёнджина с Кимом смущала его, но младший чувствовал, что в ней скрывается иная причина. А внимательное отношения Хвана ко всем остальным это доказывало. Поэтому, сравнивая свои предположения о характере одноклассников, Хан был рад, что получил возможность сблизиться именно с Хёнджином. Джисон рассказал подробнее о себе, в том числе и об успокоительных. За всё время он перепробовал разные виды, но окончательно остановился на типе E: успокоительные, приводящие к снижению агрессии через повышение тревоги. Заикание и неуверенность от них. Хёнджин немного знал об этом, поэтому сильно удивился такому выбору: тип А, к примеру, снижает агрессию через повышение положительных эмоций. Неужели вечная паника лучше радости? Джисон рассмеялся с его наивности — он никогда не забудет, как пытался заплакать, но смог только истерически смеяться. Одно из худших воспоминаний. Ещё одним откровением, которое словно само вылетело из уст, был его взгляд на собственную жизнь. Причин для радости в ней Джисон не видел, зато для бешенства и печали вполне себе. Быть «ходячим едким мусором» он не хочет, а для грусти и слёз успокоительное типа Е подходит как нельзя лучше. Однако Хёнджин в течении их разговора не раз замечал лёгкую усмешку и улыбку — видимо, неиспользованные эмоции прорываются сами. Трагичная и счастливая деталь одновременно. Среднюю школу Джисону пришлось закончить уже под действием сильных успокоительных, а в старшей перед ним предстало своё собственное отражение из прошлого в лице неконтролируемой четвёрки новых одноклассников. Минхо не нравился ему больше всех, однако одновременно с этим именно его Хан жалел сильнее остальных — самый показательный пример. До конца не понятно, почему в старшей школе он смог переносить задиристые высказывания в свой адрес — действие успокоительных или собственное прозрение, — но Джисон решил, что игнорирование сохраняет душевное спокойствие намного лучше, нежели ответная агрессия. Каким бы он ни был в лице остальных, главное, что ему так комфортнее. — Ты из-за этого так расстроился, когда узнал результаты? — Хёнджин осторожно гладил по плечу севшего рядом младшего. Взгляд был мягким и как бы понимающим его страх, старающимся не навести на мысль о том, что прошлое может стать будущим. — Д-да… — лёгкая злость подступила к груди, но тут же вышла через глубокий выдох под напором сочувствующих глаз. — Как только я услышал характеристику альфы, так сразу же воспроть-тивился этому виду, надеялся, что всё обойдётся… Опыт «изменить себя полностью» я имею, но как же не хоч-чется возвращаться обратно. Хах… Люди не меняются, в-верно? — Глупость. Да, нами могут крутить, как хотят, но именно за нами остаётся окончательный выбор. А ты сильный и, как я вижу, ещё и умеющий думать. Мистер Бан правильно сказал — мы не пойдём на поводу этих чокнутых учёных. Вряд ли «настоящие» альфы сейчас бы сидели в обнимку, один из которых успокаивает, а второй плачет, верно? Приятный, тёплый, умный — единственные крутящиеся в голове Хана мысли, связанные с Хёнджином. Пара скупых слёз сама вышла из глаз от восхищения. Замечательный человек, достойный самого лучшего. И неужели он тоже совсем скоро поддастся влиянию инъекции? — Хёнджин, а ты не б-боишься? — Джисон задал вопрос настолько тихо, насколько это было возможно — как будто своими словами он мог оскорбить старшего. — Не боишься стать подобием ж-животного? Ведь… — Все «ведь» будут позже. На данный момент я боюсь бояться. Честно говоря, у меня полно заморочек, чтобы я переживал по поводу того, с чем ничего не смогу сделать. Инъекция сделана, деваться некуда — всё остальное зависит от меня самого. Однако, главный страх всё-таки не расстворился в мыслях, горя ярким огнём. — Хотя знаешь… Боюсь не за себя, а за тех, кого могу ранить. И не важно, близкий ли это человек или тот, кто мне противен — если мне и правда снесёт крышу, я не выдержу. — Я тоже думал об-б этом… Какие же мрази. Р-разве можно так издеваться над людьми? — сердце сжималось, а на обкусанной губе почувствовался металлический привкус. Джисон злился, сильно злился. Однако глуповатая идея выдавила из него ещё один лёгкий смешок. — Знач-чит, будем контролировать друг друга. Как только один из нас поймёт, что неконтролируемая агрессь-сия вырывается, второй сделает всё, чтоб-бы отрезать его от остальных. Идея Хана понравилась Хёнджину. Не откладывая на потом, они стали шерстить свои методички, чтобы знать, к чему готовиться. В них подробнейшим образом указана характеристика альф, однако есть небольшие заметки и о других типах. Тогда Джисон взял другую методичку, принадлежащую Минхо — Чонин попросил забрать и передать тому, кто явно не случайно оставил её в кабинете. Информации прибавилось и они могли знать, чего ожидать от омег — главной навязанной им цели. Таким образом они и изучили все предпосылки начинающегося гона и выстроили план действий, которого каждый будет придерживаться. Обмануть все ожидания учёных и бороться с животными инстинктами — эта мысль воодушевила их. Сложное препятствие, с которым они собираются справиться. — Хёнджин, запомни главное. — серьёзно произнёс Джисон не злясь, а только настраивая своего «напарника» на особое внимание. — Если у меня начнётся гон, держи Минх-хо подальше. Мне кажется, что он в особенности находится в группе риска. Я стараюсь игнорировать все изд-дёвки, но сам понимаешь — сложно не затаить обиду. И если я почувствую власть и забуду о существовании рассудка, а рядом, как и всегд-да, будет он со своим вечным приставанием, то может случиться худшее. Я не хочу мстить ему, и тем более через из-знасилование. Это ужасно. — Понял. В любом случае я постараюсь запереть тебя от всех. А если… Знаешь, если всё будет настолько плохо, то ты можешь… Как бы это правильно сказать, хах… Можешь рассчитывать на меня. — Я рассч-читываю на тебя, как и ты можешь рассчитывать на меня. — Ты не совсем понял, хах… — предложение и правда было несуразным, но на всякий случай Хёнджин решил озвучить и его. — Мы же идём против уставов этого нового мира, верно? И, если нужно, альфа может стать омегой? Не то, чтобы я хочу, но… Надеюсь теперь тебе ясна моя мысль. Будем поёбывать друг друга, чтобы учёные окончательно сдохли от разочарования - как тебе идея? — К-кошмар! Надеюсь, до этого не дойдёт. — Если дойдёт, просто знай. — Не думаю, что если дойдёт, то я буду чт-то-то знать. Хах, мы же должны превратиться в тупоголовых обезьян, помнишь? Но, как скажешь… Ты, наверно, тоже можешь меня… Какой же уж-жасный разговор, отврат! Парни неловко рассмеялись — два дня назад они бы и подумать не могли, что их поддержка сможет стать такой самоотверженной, ещё и в этом ключе. После небольшой паузы Джисон немного задумался. Он хотел и ранее уточнить у старшего один момент, но решился только сейчас. — Мне кажется, что и у тебя есть группа р-риска. Не переживай, я постараюсь держ-жать вас на расстоянии друг от друга, чтобы ты тоже не захотел «от-томстить». — Чонина изнасиловать не можно, а нужно. — глупая шутка от напряжения, вырвавшаяся сама собой. — Прости, я шучу, даже он этого не заслуживает. Хотя это был бы хороший урок, но преподавать его я не хочу. — Й-я о Сынмине. Хван не думал о подобном развитии. По его мнению Ким последний человек, на кого он мог бы нацелиться. «Нельзя». Однако и по видовым характеристикам, и по чувственным, тот находился в самой большой опасности. Хан прав. — Одна его фраза в твою сторону во время гона, и тогда он может не отделаться одним словесным выпадом в ответ. Но, надеюсь, он не окажется последним идиотом и сможет сложить два плюс два. В любом случае, я буду следить. — Сделай всё, чтобы я и пальцем к нему не прикоснулся. — держаться достойно сильно у Хёнджина больше не получалось. Встав с кровати на трясущихся ногах и не поворачиваясь к младшему, он скорбно добавил: — Ты боишься вернуться в прошлое, верно? Боишься, что агрессия вновь одолеет тобой. Так вот… Агрессия меня не тревожит. Но мне тоже страшно вернуться в прошлое. Воспоминания старых чувств не могут возвращаться. — Я не совсем ясно представляю то, о чём ты говоришь… Это связано с Кимом, верно? — Да. Дела прошлого не должны управлять нашим будущим. Хёнджин задумался о том, чтобы продолжить свою мысль, но ему помешали. Дверь открыла Йеджи, отправляющая парней на ужин. Обед они уже пропустили, и она волновалась, что брат останется голодным на целые сутки. Аппетита не было, но они поплелись следом за ней. Хван хотел узнать у девушки о прошедшем разговоре, однако на полуфразе его остановил тяжёлый взгляд стоящего за дверью Кима. Не то настроение и не то время для нового конфликта, поэтому старший с опущенной головой прошёл мимо него, идя впереди остальных. Сейчас Хёнджин мог только бороться с ядовитыми мыслями, прилипшие к нему после до жути верного замечания Джисона. Лучше никак, чем так.