Mistake

Хуа внимательно смотрел на того, пока тот думал насчёт чего-то. Чужие щеки были покрыты ярым румянцем от того, что наркотик гонял кровь по всему телу, заставляя чувствовать жар и возбуждение. Возможно, было бы лучше, попроси Му Цин его уйти, но то, что сделал он было выше всего его сил. Хуа успел лишь слегка опереться рукой о спинку кровати, таким образом нависая над лежащим на ее поверхности Му Цином. Его губы были тёплыми. Нет. Обжигающими. Он давно не ощущал таких поцелуев, от которых все нутро разрывается от сладкого ощущения. Кажется джинсы стали лишь теснее. Возможно ли, что пока они там были, он тоже получил своего рода наркотик? Может этот ублюдок весь воздух им пропитал? Сейчас они в любом случае уже не знают, а Хуа и знать не хочет. Одна рука все ещё держалась за балку спинки кровати, а другая невольно легла на чужую талию, поглаживая ее сквозь одеяло. Он чуть напряжённо смотрел на Му Цина, глаза которого уже застилала кажется новая волна возбуждения. — Хочу. Безумно. - он словно вновь повторил свои же слова тогда в машине, но сейчас лишь прошептал прямо в мягкие губы мужчины. Сглотнув, Хуа на пару мгновений прикрыл свои глаза. По-глупому хотелось ущипнуть себя, заставить прийти в себя, убедиться, что это лишь не сладкий сон, что все реально. — Ты уверен? К сожалению, никто не мог сравниться с Хуа Чэном. Сколько бы мужчин он не менял, для него оставался только Хуа. Он слишком глубоко засел в подсознании за два года и только он теперь мог полностью удовлетворить все его нужды. — Я уверен. — прошептал он в ответ, слегка проведя языком по чужим губам, а ладонь положив на пах мужчины, слегка сжимая прямо через одежду. — Все необходимое в тумбочке. С этими словами, он снова притянул его для нового поцелуя. Пальцы зарылись в чуть жесткие волосы, слегка сжимая и прижимая ближе, ощущая, как тело само льнет ближе к чужому, потираясь, а пальцы опускаются на края кофты Хуа, пробираясь под одежду и теперь поглаживая пальцами рельеф крепких мышц. Он стал еще горячее с тех пор. Стоило ли говорить насколько сильно пьянили эти слова? Хуже любого наркотика. Му Цин и сам был для него словно наркотик. Как он мог вообще совершить что-то подобное в прошлом, он просто-напросто хотел задушить самого себя. А теперь его душили чувства, которые невольно вырвались наружу с разрешением Му Цина. Он знал, какой Му Цин в постели, какие они оба ненасытные. Он не знал, что ощущал Му Цин после их расставания, мог лишь представлять, видя его тогда в последний раз в комнате общаги, но он прекрасно ощущал как все вокруг для него стало совсем не тем. Может он когда-то и пытался восстановиться с кем-то другим, но ничего, совершенно ничего не получалось. Они не были Му Цином. Чужие длинные пальцы так сладко зарылись в его волосы, что Хуа был готов практически заурчать в поцелуй, на который вмиг ответил со всей неистовостью, что ему всегда была присуща. Точнее была присуща им обоим, это ощущалось и в Му Цине. То, как его руки мигом опустились и скользнули под одежду, то как чужое тело прижималось к нему как к чему-то нужному. Нужному ли? Возможно, что сейчас да. Его рука отстранилась от балки кровати, и мужчина дотянулся до тумбочки. Оттуда он достал и лубрикант, и презервативы, но пока вооружился лишь смазкой. Му Цин уже был нагой, поэтому слегка выпрямившись и разорвав поцелуй, Хуа стянул с себя рубашку, затем тут же вновь нагибаясь, с лёгкой жадностью впиваясь в чужие губы снова и снова. Его руки аккуратно провели по бёдрам, тут же притягивая к себе поближе, рука дотянулась до упаковки с лубрикантом и чуть выжала себе же на ладонь, а затем пальцы, не теряя особо времени, коснулись колечка мышц нервно и чуть судорожно сжимающегося, пальцы тут же аккуратно проникли внутрь, хлюпая смазкой. Свободная рука Хуа Чэна скользнула под спину, а сам мужчина лишь губами касался белоснежной кожи и покрывал поцелуями низ живота. Тело Му Цина было все так же прекрасно, как и тогда. — Ты все ещё такой же чувствительный, лисёнок. Ощущать все это... Снова... Было особенно. Он не мог бы сейчас подобрать подходящих слов. Все, что он мог это ощущать, как приятно пальцы Хуа скользят по телу, как он отстраняется всего на мгновение и снова целует. Жарко и сладко. И так всегда. А сам он не удерживается пальцами скользя по груди и прессу мужчины. Все это когда-то уже принадлежало ему. Одна ошибка, поворот не туда и между ними пропасть в несколько лет. Возможно ли что время и правда лечит? Кто знает. Он мог сказать себе лишь одно. Он никогда не сможет снова полюбить того Хуа из прошлого. Но возможно.. Может у настоящего Хуа есть шанс? Поживут и увидят, а пока.. Стон сорвался с его губ, пока скользкие пальцы уже проникли в него. Он откинул голову назад. Сердце билось о ребра в каком-то своем темпе, а Му Цин не отрывал от полицейского взгляда. Судорожно выдохнув, он все так же наблюдал за мужчиной, слегка прогибаясь в пояснице из-за позы. — Волчок, быстрее, ты терпишь дольше... — прошептал он, слегка скользнув стопой по его бедру. — Ну и что? - выдохнул мужчина, стоило ему ощутить как чужая нога коснулась его бедра. Он все ещё был в джинсах, они жуть как давили своей плотной тканью, но Хуа продолжал дальше подготавливать Му Цина. Он уже... Слишком давно не делал подобного с кем-либо. То работа, то просто не тот человек, то банально не имелось какого-либо желания. А с тех их пор прошло так много времени... Но руки мужчины все ещё помнил ласковые и любимые места Му Цина. Когда-то бывшего напарника по группе. Когда-то бывшего партнёра и парня. Собственноручно затоптать их судьбу? Хуа это сделал за один присест, но... Сейчас. Важно то, что есть сейчас. И сейчас под ним жаждущий Му Цин. Да, в большей степени из-за наркотика, но жаждущий именно его, пусть и не совсем в правильном понятии. Но к чему мораль? Тщательно растягивая Му Цина, Хуа целовал и целовал то внутренние бедра, то коснулся губами вновь вставшую и дергающуюся от возбуждения плоть. Раньше... Тупица Хуа Чэн никогда бы не прикоснулся именно так. Мог рукой, но не губами. Сейчас? Было даже приятно. Особенно, когда в глазах Му Цина сверкали эти сладкие огни безумия. Ему нравилось. Раньше если он говорил, то Хуа сразу прекращал сдерживаться и брал его без разбора. Сам Му Цин так привык к такому, что не знал, что может быть иначе. Но Хуа не стал торопиться после его слов. Это легким осознание легло на сердце. Сейчас все по другому. Хуа изменился. А вот изменился ли сам Му Цин? Сложно сказать. Иногда казалось, что он все еще там, в комнате общаги, эхом слышит извинения и оправдания стоящего на коленях перед кроватью Хуа. Обычно это происходило быстро, Хуа никогда не утруждал себя терпением и растяжкой Му Цина, он был слишком нетерпелив и не тратил на подобное время. Му Цину приходилось заранее подготавливать себя в душе перед этим, чтобы не чувствовать боль. Сейчас он был готов и потерпеть, но Хуа делал все медленно, тщательно. А наркотик лишь помогал обоим ускорить процесс. Шумно сглотнув, он прогнулся в спине и промычал от того, как губы коснулись его плоти... Такого он точно никогда не делал. Все же Хуа хоть и встречался с ним, был бисексуалом, но... Все же никогда не делал того, что мог бы сделать например для девушки. Му Цину было все равно, Хуа давал ему все что мог, несмотря на давление и этого было достаточно. А теперь... У Хуа словно не было преград... И Му Цин ощутил новый кувырок сердца в груди. Выскользнув пальцами из нутра мужчины, парень вновь приподнялся и коснулся чужих губ своими, теперь устраиваясь между ног Му Цина. Одна его рука расстегнула ремень, пуговицу, молнию на джинсах. Почему так много всего? А затем уже давно вставшая плоть освободилась и горячей головкой проехалась по длине плоти Му Цина. Хуа почти готов был зарычать от этого соприкосновения, от которого по телу прошёлся сладкий, колючий, но такой чертовски приятный электрический ток. Но и времени терять больше особо не стал, мужчине нужно было помочь справиться с давлением наркотика, помочь справиться с эти жутким жаром, который постиг и его. Смазав тщательно плоть и проведя вдоль него презервативом, растягивая его по всей длине, Хуа пару раз провел по ней рукой, а затем пристроился к колечку мышц Му Цина. Его руки аккуратно подхватили Му Цинк под колени, заставляя их закинуть себе на плечи. Полицейский ощущал, как чужая внутренняя плоть податливо принимала в себя. Сантиметр за сантиметром. И в конце концов, Хуа, уже еле сдерживаясь, тут же толкнулся внутрь резким проникновением, но тут же замер. Его плоть бешеного пульсировала, а Хуа, тяжело дыша , ткнулся тому в ключицы, вдыхая родной аромат почти ушедшего парфюма. — Блять. Хах... Черт. Лисёнок. Пальцами запутавшись в чужих волосах, Му Цин выдохнул, целуя губы мужчины, чуть останавливаясь на них, а после резко выдохнул от толчка, который был долгожданным и неожиданным одновременно. Он так потерялся в ощущениях, что не заметил, как пальцы уже заменил член Хуа. — Ха.. Н-не останавливайся, Волчонок... Пожалуйста.. Так хорошо сейчас... — зашептал он прямо в его губы, его ноги соскользнули с чужих плеч, обвивая ножками его талию и сам прижал ближе, слегка двинув бедрами. Чужие глаза буквально сияли. Они сияли прямо как тогда. Хуа не знал, возможно даже не помнил было ли это чувство таким же и у него столько лет назад, но одно знал точно. Даже он мог сейчас ощутить как горят его глаза. Как он смотрит на Му Цина так, как никогда раньше. Любовь живёт три года, дальше это лишь привязанность, говорили это многие. Но сейчас Хуа убедился в несправедливости этих слов. Это ему понадобилось несколько лет, чтобы осознать свои настоящие чувства к Му Цину. Лишь потеряв и натворил дел, из которых, казалось, нет выхода, он почувствовал всё и даже больше. Возможно то, что происходит сейчас, для Му Цина ничего не значит, но тогда почему его глаза так светятся? Так сияют, что мужчина не мог оторвать от них свой взгляд. Как же он, черт возьми, прекрасен. Бедра, после слов мужчины, лишь вжались в чужие, входя особенного глубоко, а затем... Отстранились и вошли вновь. Медленно и мягко. Они никогда не были любителями медленного секса, что тогдашний Хуа, что Му Цин. А сейчас... Ощущений было столько, казалось, что излишняя и сразу появившаяся скорость лишь только уничтожит с потрохами атмосферу, которую они оба невольно создали сами в эти мгновения. Хуа аккуратно ткнулся тому в лоб своим, его глаза потемнели от дикого возбуждения, такого ещё кажется никогда не было, поэтому его руки, мягко опустившись и скользнув за талию, чтобы ощущать позвонки выгибающейся спины, а его бедра начали медленно ускоряться. Снизу слышались хлюпы, кажется он все же использовал слишком много смазки, но эти пошлые звуки делали ситуацию лишь ещё жарче и горячее. Он толкался внутрь, с каждым мгновением, ускоряясь, а затем одна его рука вновь подхватила, но лишь одну, коленку, заставляя ее закинуть себе на плечо. Угол проникновения резко изменился, а головка прошлась по бугорку внутри, вызывая дрожь у тела под ним. Хуа лишь хитро улыбнулся и, полностью нависнув над тем, заурчал. — Нашел. - движения участились, как и попадания по этой сладкой точке, но Хуа лишь следил за эмоциями Му Цина. — Хорошо, лисёнок? А так ещё лучше, не так ли? Как же ты сжимаешь внутри, черт... Стоило мужчине проникнуть глубже, как Му Цин невольно задохнулся в собственном стоне, резко откинув голову назад, слегка вжавшись в подушку и невольно рыкнув от напора Хуа Чэна, но с удовольствием. Ноги уже полноценно сцепились за его спиной, прижимаясь настолько насколько мог. Но так было только до тех пор, пока мужчина не закинул его ножку на свое плечо и тут уже у него перед глазами заплясали звезды. Член уже истекал смазкой, капая ею на собственный живот, а Му Цин громче стонал, чувствуя, что внутри все приятно трепещет после каждого толчка, а сам он лишь еще больше сжимает мужчину в себе. — Очень хорошо... Волчонок... Мхх.. Так глубоко.. — подняв руки над головой, он пальцами вцепился в спинку кровати, чуть подмахивая бедрами навстречу, невольно сбивая мужчин с темпа, но лишь еще больше ощущая его упругость и жар внутри. — Такой твердый и горячий, Волчок.. Сильнее.. Давай.. Уже можно.. Прогнувшись в спине, он уже был готов слушать сладкие скрипы кровати, хлюпы внизу и это почти рычание Хуа Чэна. Хуа, все так же не отрываясь, смотрел в блестящие от слез и удовольствия глаза Му Цина. Ему было так хорошо... А самому Хуа Чэну от этого ещё лучше. Ранее он никогда не обращал внимания на чужие эмоции, но теперь, увидя на самом деле как от них лишь ещё больше становишься пьяным, Хуа не мог оторвать своих глаз от изнывающего в удовольствии лица. В этом ощущалось что-то... Что-то такое эстетическое и одновременно... Словно мужчина медленно напитывается этими эмоциями. Безумно хотелось большего. Похоже, как и самому Му Цину. Его руки ловко скользнули выше, хватаясь к балке кровати, а его бедра стали подмахивать его толчкам. Это сводило с ума. Зарычав, мужчина скользнул руками под спинку Му Цина и, ткнувшись тому в лоб своим, он, не разрывая этого обжигающего зрительного контакта, до беспамятства ускорил свои движения. Кажется кровать ходила ходуном, она жалобно скрипела под напором его толчков, внизу до ужаса пошло хлюпало, мужчина под ним уже почти кричал, а с его собственных губ срывалось лишь одно прозвище. Лисёнок. Он шептал-шептал, рычал его имя и продолжал безжалостно вбивать в эти уже пропитанные похотью простыни. Они смотрели друг другу в глаза, пусть и тонули в удовольствии, но будто бы помимо этого было что-то еще, что-то сладкое и такое знакомо-незнакомое. Он видел в глазах Хуа то, что хотел видеть на протяжении тех двух лет. Он всегда говорил это, но будто сам не до конца верил. А Му Цину хватало тогда и этого. А сейчас он видел свое отражение в чужих глазах и это завораживало. Будто кроме него он уже никого и никогда и не увидит. И так хотелось протянуть руку, прикоснуться к этому чувству и раствориться в нем. Очередной толчок заставляет сильно зажмуриться и вцепиться в кровать еще сильнее, тело пронзило волной жгучего удовольствия, тепла и дрожи. Он чувствовал, как голова кружилась а мир перед глазами расплывался, плавясь в ударе наслаждения, от которого он сжал в себе мужчину и, слегка мыча, стонал от того, как его наконец накрывает долгожданный оргазм. На животы обоих выплёскивается сперма, а от не заканчивающихся толчков он и вовсе еще больше сходил с ума. — В меня, можешь в меня, прош- Волчонок, пожалуйста... Мир не остановился даже когда Му Цин закрыл глаза, разрывая контакт. Его губы лишь шире приоткрылись в немом стоне, а сам он выгнулся навстречу телу Хуа Чэна. Он так сильно сильно сжал его в себе, что мужчина судорожно выдохнул, а в его глазах слегка потемнело от удовольствия. Хуа Чэн лишь на пару секунду остановился, а потом, прорычав и ткнувшись носом в открытую шею, с силой ее прикусил, оставляя на белоснежной аристократичной коже собственные метки. Его толчки лишь усиливались, потому что мужчина ощущал как по его телу уже проходит знакомая сладкая дрожь. Он успел оставить несколько красноватых пятен на шее и ключицах Му Цина, а затем с силой чуть прикусил чужое плечо, делая самый последний глубокий и резкий толчок. Он чувствовал, как член внутри пульсирует извергаясь спермой, пусть не мог ощутить ее жар внутри. Но даже это само по себе было очень приятно. От уже старого оргазма, он потихоньку чувствовал, как наркотик уже совсем ослабел. Если бы не Хуа, он бы неизвестно сколько пролежал в той комнате, надышавшись им, и неизвестно что творя с Джо. Точнее он с ним. Дрожь с мощным взрывом внутри прекратилась и выплеснулась белесой жидкостью прямо в резиновый контрацептив. Руки мужчины продолжали обнимать под спиной Му Цина, а сам Хуа, носом устало водя по ключицам и шее, словно на автомате, оставил несколько поцелуев на влажной от пота коже. Все ещё оставаясь внутри, Хуа Чэн приподнялся и внимательным взглядом посмотрел в лицо Му Цина, аккуратно убирая светлые пряди со лба. — Лисёнок? - прошептал Хуа, мягко улыбаясь и смотря в ещё закрытые глаза мужчины. Открыв глаза на зов мужчины, он слегка приоткрыл ресницы, смотря на него из-под них, слегка щурясь. — Мм... Мне уже лучше, волчок.. — он только сейчас в полной мере осознал, что называл его по старому, но... Решил так и оставить. Пока он не знал, что сделать со всеми теми мыслями посетившие его голову во время их секса. — Ты можешь остаться на ночь, если сам не против... Но даже несмотря на собственные слова, он чуть прижал его ближе и ткнулся носом в плечо. Слишком много всего над чем придется думать. Внимательно рассматривая уже постепенно отрезвляющимися глазами в такие же глаза Му Цина, Хуа даже замер на мгновение. Что-то в них такое было. Кажется он так же смотрел на него когда-то очень давно, когда сам ещё тогда глупый парень не мог дать ему ничего, кроме боли и скрытых страхов. От этого взгляда Хуа замер и не смог пошевелиться, он даже не смог бы уйти, даже если бы очень захотел. Мужчина доверчиво прижал того к себе и уткнулся ему в плечо своим теплым носом, а руки полицейского так и замерли в воздухе, которые он со временем опустил на плечи Му Цина. Хуа слегка прищурился и мягко улыбнулся, а затем аккуратно и мягко прижал к себе его. — Если ты приглашаешь. Хороших снов, лисенок. - прошептал парень, а сам тут же ткнулся носом в чужие светлые волосы, зарываясь в них полностью. Ночь обещала быть теплой и нежной. *** Хуа не знал сколько проспал, а на этот же собственный вопрос в голове отчего-то была произнесена фраза одного из его коллег "Влюбленные часов не наблюдают". На эту собственную мысль полицейский лишь фыркнул, но затем, открыв глаза, слегка замер вновь. Му Цин все ещё спал. И спал он так же очаровательно как когда-то. Он не изменился. Слегка морщил носик во сне, но не от того, что снилось что-то неприятное, просто маленькая привычка. Почему он приметил ее лишь сейчас полностью? Он и раньше любил рассматривать лицо Му Цина, пока тот спал, но почему именно сейчас это стало чем-то... Невероятно теплым. Мягко улыбнувшись, Хуа посмотрел на Му Цина из-под своих ресниц и лишь аккуратно дотронулся до чужого лба, убирая пепельную прядь с лица. Красивый. Такой красивый, что глаз не отвести. А раньше с лёгкостью будил его, сейчас же хотелось вечность наблюдать за ним.